Благословение небожителей: правдивая история почти Непревзойдённого демона

Внезапно выяснилось, что Хуа Чэн храпит. Если в прошлую их совместную ночёвку наследный принц был слишком вымотан, чтобы обращать на это внимание, то сейчас, когда жизнь относительно устаканилась, и он стал уставать несколько меньше, игнорировать посторонний шум стало сложно. Особенно, на контрасте с Ци Жуном, который хоть и голосил днём на всю округу, спал очень чутко и тише всех. И если Се Лянь молчал, не желая расстроить и смутить Сань Лана, то лазурный демон такого большого терпения не имел. Его Высочество лежал, гипнотизируя взглядом потолок, и тихо завидовал Лан Ину: демонёнок спокойно дрых, и, казалось, не испытывал никакого дискомфорта. Ци Жун тоже вроде как спал, отжав себе одеяло и раскинувшись звёздочкой. Рядом, пристроив голову на его руку, сопел Гуцзы. Принц уже хотел тихонько сползти с лежанки и выйти на улицу, в надежде что свежий воздух поможет ему уснуть, но Гуцзы вдруг завозился, и несколько раз перевернулся с боку на бок, а потом принялся тормошить отца. -Отец, это котик мурлычет? -Чё?- зевая, Ци Жун сел, придерживая голову рукой, чтоб не отвалилась, и, приоткрыв один глаз, повернул голову в сторону лежанки, на которой устроились его дражайший брат и паршивая псина.- А... не, это Хуа лежит, вибрирует. Секундная пауза. В темноте хищно сверкнули лазурным огнём глаза демона. -Хочу пнуть. Се Лянь замер. Он ни за что бы себе в этом не признался, но испытывал в этот момент похожие чувства. -Да блять!- шёпот лазурного Бедствия было слышно даже на улице.- Се Лянь, положи на него подушку! Наследный принц посмотрел на неподвижно лежащего князя демонов. -Так он всё равно не дышит. -Бляяя, ну да, он же не дышит... Тогда одеяло ему в рот засунь. Спать невозможно! С этими словами, он рухнул обратно на подстилку. Очень выразительно, и упаковав в это падение всё, что думал о всяких паршивых псах, которые не дают спать честным отцам-одиночкам. Его Высочество глубоко вздохнул, и, старательно сопя, принялся запихивать в рот Собирателя цветов под кровавым дождём уголок одеяла. Снова стало тихо. Се Лянь только-только начал засыпать, как вдруг тоненько захныкал Гуцзы. Следом раздалось сонное, но громкое шипение: -Шшш! К его удивлению, ребёнок всхлипнул ещё пару раз, и затих. Се Лянь приподнялся на лежанке, движением ладони зажёг свечу, и увидел, как его брат, не открывая глаз, с размаха накрыл мальчика одеялом с головой. -Отец, мне страшно... -Шшшш... спи давай... -Вдруг к нами придёт белый дяденька в маске? Я боюсь! -Да блять... Он уже хотел встать, и утешить бедняжку, но Ци Жун, кое-как открыв глаза, прижал к себе Гуцзы вместе с одеялом, и успокаивающе пробормотал: -Не придёт... А придёт, я его метлой выгоню...- душераздирающий широкий зевок- И маску в жопу затолкаю... Спи уже... Утешение было такое себе, но Гуцзы сразу успокоился, и уснул. Се Лянь погасил свечу, и уставился в потолок. Он уже давно заметил, что перед всеми лазурный демон просто выпендривается, а перед ребёнком старается выглядеть лучше и сильнее, чем есть. Окажись здесь Безликий Бай, он бы первым дал стрекача, позабыв про всё на свете, куда уж там гоняться за Белым Бедствием с метлой. В монастыре стало тихо. Ци Жун удостоверился, что Гуцзы крепко уснул, украдкой чмокнул его в лоб, и повернул голову туда, где спали его царственный брат и одноглазое чмо. -Эй, братишка!- шепнул он, глядя, как Се Лянь, который всё ворочался, и никак не мог успокоиться, нависает на самом краю лежанки, и вот-вот шлёпнется вниз.- Не спишь? -Чего тебе? -Знаешь, зачем Безликий Бай носит с собой метёлку? Его Высочество наследный принц предсказуемо шлёпнулся на пол, как всегда впав в короткую панику при упоминании Безликого Бая, и только потом обдумал сказанное. -Если не прекратишь нести чушь, повешу тебя обратно на дерево.- пригрозил он, подозревая, что Ци Жун ляпнул это именно для того, чтобы он упал. -Да ты сущий изверг, Се Лянь. Выгонять в ночь любимого младшего брата, это ж надо выдумать такое зверство. Я что, не могу поговорить с единственным живым родственником просто так, без всякой задней мысли? -Конечно, можешь.- вздохнул Се Лянь, поняв, что от него не отвяжутся, а сам он уже вряд ли уснёт.- Ты только не расстраивайся сильно. Ци Жун, на которого напала ночная болталка, только этого и добивался. Он выплюнул несколько зелёных огоньков, чтобы видеть хоть что-то, и сел, скрестив ноги, и подперев щёку кулаком. -Ну, и зачем ему метёлка?- вздохнул Се Лянь, чтобы поддержать разговор. Из горла лазурного демона вырвался смешок. -Потому что из него песок сыпется. -Знаешь, про нас можно то же самое сказать. -Да нет, ты не понял!- в глазах Ци Жуна снова вспыхнуло зелёное пламя, будто ему не терпелось поделиться какой-то жутко интересной и важной тайной.- Он реально старый! Мы, по сравнению с ним, детский сад- трусы на лямках! -Штаны... Детский сад- штаны на лямках... В смысле- старый? Ещё старше? Се Лянь тоже сел, обняв подушку. Он почему-то всегда считал, что Безликому тоже около восьмиста, может, на пару сотен лет больше. Куда уж старше? Тем более, он вроде как демон, а не небожитель. Потом он вспомнил, что ни разу не видел его настоящего лица, и по голосу понять тоже ничего было невозможно, и замолк. Гуцзы завозился, на ощупь нашарил руку отца, вцепился в неё, и снова уснул. Демон покосился на мальчика, и понизил голос. -Ха! Ему минимум две тысячи лет.- его свистящий шёпот было слышно даже на улице.- Я тебе отвечаю, сначала он родился, и только потом Паньгу мир сделал. Се Лянь всё ещё не терял надежды избежать неприятного разговора. -Если ты ещё не понял, он не нравится мне как личность.- сказал он, надеясь, что кузен всё-таки поймёт намёк, и заткнётся. -Какая из? У него их много. В буквальном смысле... Сказано это было таким тоном, что Се Лянь почему-то напрягся. То, что он сначала посчитал за очередные бредни лазурного демона, похоже, имело под собой куда более серьёзные основания, нежели просто желание перемыть Белому Бедствию кости. Его высочеству показалось, что он вот-вот услышит нечто очень важное. -Что ты знаешь о Безликом? -Не так много, как тебе хочется. Я только знаю, что он очень старый, заносчивый, почти всё время молчит, не желает со мной разговаривать, и у него отвратительное чувство стиля. Ещё он жутко скучный, ни ума, ни фантазии, а пафоса столько, что даже у меня руки опускаются. Глядя, с каким пренебрежением кузен рассказывает о самом большом кошмаре его жизни, Се Лянь ощутил лёгкий укол зависти. Если при одном упоминании Хуа Чэна лазурный демон бледнел от страха, то Белое Бедствие, похоже, его особо не пугало. -Ты так пренебрежительно о нём говоришь...- начал он. Ци Жун фыркнул, сдувая со лба волосы. Он при всём желании не мог относиться к Безликому Баю серьёзно. Боялся, да, но сложно по-настоящему принимать всерьёз того, кто при малейшей неудаче бросает всё, бесится, как капризная принцесска, и воет: "мне пиздааааа! Мне пиздаааа!!!", хотя бы потому, что подобные сцены были не в его духе. Он всегда прекрасно совмещал оба дела одновременно. -Пфф! А как ещё? Мы точно об одном и том же Безликом говорим? Это тот, у которого вторая кличка "молодая госпожа"? Хах. Ну, сам подумай. Да, он пугает тебя до усрачки (меня тоже, но не настолько как Хуа Чэн), он умный, хитрожопый, и жуткий, как кукловод из городской страшилки. Но блять! Он же больной на всю голову. Какой олух, в здравом уме, будет таскать с собой флаг призыва духов? Это даже звучит небезопасно. А все его монологи рано или поздно сводятся к причитаниям, как ему одиноко и грустно без любимого Се Лянюшки, который, засранец этакий, не хочет с ним разговаривать, а ведь у них такая связь, такая связь. И меня это однажды так взбесило, что я сказал, что раз ему так охота, чтобы его послал нахуй кто-то из королевской семьи, то я к его услугам в любое время дня и ночи. Собственно, после этого он и перестал со мной разговаривать... Се Лянь посмотрел на него с сомнением, и, одновременно, с некоторой долей уважения. Несмотря на всю ненависть, которую его кузен обрушил на принца после падения государства Сяньле, он почему-то продолжал его иногда защищать, пускай и довольно своеобразным образом. Чего только стоила его недавняя выходка, когда он накинулся на какого-то пьяного мужика, который посмел усомниться в могуществе бога Сяньле. Его Высочество, которого последние дни как только не обзывали, узнал, что он, оказывается, не только чёрный лотос и рукожоп, но и наследный принц великого государства, угодивший богам, и бог войны в короне из цветов, и главное сокровище королевства Сяньле, и ещё много всякого. Се Лянь тогда едва успел перехватить незадачливого прихожанина, когда его, обездвиженного зелёным призрачным огоньком, уже волокли к краю горы, намереваясь спустить с лестницы, сопроводив ускоряющим пинком под зад. -Ты тоже не шибко в себе.- решил он внести некоторую справедливость. -Эй, я ебанутый, а не ёбнутый!- возмутился Ци Жун, который очень не хотел, чтобы его ставили в один ряд с Безликим Баем, который нравился ему тем меньше, чем больше он его уважал.- Большая разница! -Ты чего опять завёлся? -Потому что я не он! Мне надо- я беру, и делаю! Можешь сколько угодно пробивать в земле дыры моей башкой, но я всё равно встану, и своего добьюсь. И ещё я ненавижу тех, кто любит разгребать жар чужими руками. Хочешь устроить геноцид- изволь оторвать жопу от дивана, и лично начистить всем ебло, а не играть в фокусника-манипулятора. Это низко! В духе твоих небесных чиновников, которые напялили на себя маску заботливых божеств, а на деле думают лишь о своей заднице. Он замолк, и взял на руки Гуцзы, который снова захныкал во сне, прижав его к себе, как любимую игрушку. Се Лянь тоже молчал, обдумывая сказанное. -Ещё он нервный, как кошка в марте.- добавил лазурный демон, укладываясь на подстилку вместе с ребёнком.- Если что-то идёт не так, как он планирует- всё, алярм, спасайся кто может. И кто не может. Не понимаю его, хоть тресни. Ты, мать твою, могучее бессмертное чмо, ну не вышло сейчас, в следующий раз получится, жизнь большая. Нет! Мы психанём, как истеричная принцесска, у которой тушь осыпалась, и устроим массовый пиздец, такой, что остальные три Бедствия будут отсиживаться у Черновода, и крутить пальцем у виска. Фух, блять! Вспомнил на ночь глядя, теперь сам злой, как чёрт. Хрен я теперь усну. Се Лянь честно попробовал представить, как Хуа Чэн, Ци Жун и демон Чёрных вод сидят за одним столом, перемывая кости Безликому, который взял и психанул, как истеричная барышня, но так и не сумел. -Что смотришь?- хмыкнул Ци Жун, глядя в потолок.- Враждовать нам это не мешает. -А давно вы с ним друг друга знаете? -Давно. Примерно с тех времён, как ты меня бросил и свалил, жопу поджав. Хрен знает, зачем я ему тогда понадобился. Видимо, у него в голове было что-то вроде: "Так. С Сяньле не прокатило. Где второй?" Наступила тишина. Се Лянь уже обрадовался, что больше разговоров не будет, но тут Ци Жун снова раскрыл варежку: -Я когда-то вычитал, что если человека хвалить двадцать раз в день, то он будет добрее к тебе относиться, и решил проверить. Принц кротко вздохнул. -Да у тебя с головой вообще беда... Видимо, если его кузен за день ни разу ни до кого не докопается, то этот день автоматически считается прожитым зря. Но почему именно до Безликого? -Прааааавильно... Но прикол в том, что он не делал двадцать раз в день какие-то классные вещи, и мне пришлось хвалить его по мелочам. Это выглядело максимально странно, типа: о, Бабайка наш такой молодец, помыл сегодня чашку из-под чая, сам! Хе. Если не знать, в чём прикол, можно было подумать, что Безликий отстаёт в развитии. -Ты спать собираешься, или нет?! -Сон для слабаков. Я похож на слабака? И пока Се Лянь раздумывал, что такого язвительного ответить, он задрых. *** Человек в белых одеждах метался по храму, заламывая руки и крича в четыре голоса. Один голос был его собственным, а три остальных исходили из маленьких живых рожиц, росших прямо на его лице. Белая маска Скорби и Радости, вместе с флагом, привлекающим духов, валялись в углу. -Проклятье! Глупый юнец Сяньле! Я заставлю тебя передумать! Он выл и метался, в ярости круша всё, что попадалось под руку, и проклинал, проклинал, проклинал, насколько хватало сил, потом делал вдох, и всё начиналось по новой. Белый человек мечется по храму, и его одеяния взлетают, как крылья, подсвечиваясь тусклым зелёным светом крохотных, еле теплящихся призрачных огоньков. Он не видит, что у ног статуи, дрожа от страха, и боясь лишний раз шевельнуться, сидят трое: маленький демон в заляпанном грязью и кровью зелёном ханьфу, и два призрака, мальчик и девочка, тоже в зелёных одёжках. Белый человек бегает, проклиная Се Ляня, в заброшенном храме бога Сяньле, а в ногах статуи Его Высочества прячутся два скулящих от страха призрака и кузен наследного принца, князь Сяоцзин. Хотя, какой он теперь князь Сяоцзин... Человек в белых одеждах поворачивается к напуганному демону и его крохотной свите. Ци Жун не понимает, кто этот человек, да и человек ли это вообще, и почему он так яростно проклинает его царственного брата, ещё более яростно, чем он сам, но он его видел, видел, видел!!! Тогда, на поле битвы, он видел человека в траурных одеждах и белой маске, с длинным сверкающим от крови мечом и флагом, привлекающим к себе злобных духов, в руках. А теперь он мечется перед ним, сбросив свою маску, и его лицо, молодое и красивое, изуродованное Поветрием ликов, искажается ещё больше, от гнева. -Князь Сяоцзин. Маленький демон закусывает губы, и только крепче прижимает к себе хнычущих слуг. Внешность обманчива, те, кто кажутся детьми, намного старше него, но выглядят как близняшки десяти лет, и ведут себя тоже как дети, жмутся к своему господину, боятся, скулят от ужаса перед многоликим незнакомцем. -Или мне стоит называть тебя Ци Жун? Молчание. Тишина, воцарившаяся в храме после того, как человек в белом заметил их, и замолчал, пугает куда больше его жутких криков. Ему противен этот взгляд. Холодные глаза смотрят на него, словно ощупывая, ищут сходство, будто перебирают ткани в портновской лавке. Ощупывают, и отбрасывают. Не то, не то! Подделка, жалкая копия, не подходит! Конечно, не подходит. Он не Се Лянь. А этому многоликому нужен именно он. Губы незнакомца раздвигаются в жуткой улыбке. Но ему, похоже, она кажется довольно ласковой. Он подходит к ним, берёт Ци Жуна за подбородок, всматривается с близкого расстояния. Уже не сравнивает. Разглядывает его, как какую-то шлюху из борделя. Думает. -Возможно, ты окажешься посговорчивей, маленький демон. Такой слабый, а уже успел найти себе прислужников? -К... чему ты клонишь? Кто ты? Говорить получается плохо, чужая ладонь мешает двигать челюстью. Чего он от него хочет?! Ворвался в их убежище, разломал всё, что мог, напугал близнецов, напугал его, обругал царственного брата в ЕГО, между прочим, храме, и вот так вот хватает его за лицо! Себя пусть лапает!!! Ненавижу! Но отбросить от себя эту руку нельзя. Он ненавидит, он зол, но вместе с этим, ему до одури страшно. Ци Жун боится многоликого, так сильно, что будь он жив, задохнулся бы от страха. Поэтому только спрашивает, стискивая призраков, как мягкие игрушки. -Моё настоящее имя не должно волновать тебя. Зови меня Безликий Бай. Я хочу предложить тебе кое-что, маленький демон... -КАТИСЬ ТЫ В БЕЗДНУ, БЕЗЛИКОЕ ХУЕПУТАЛО, ХЕР Я ЧТО БУДУ ДЕЛАТЬ!!! Ци Жун орал во всё горло. Плевать, что его снова побьют, плевать, что он напугает мальчишку, он трясся как осиновый лист, и орал, мешая маты с выкриками в адрес Безликого Бая, а перед глазами бедного демона стояло жуткое и прекрасное лицо, и в ушах звучал голос, требующий невыполнимого в обмен на могущество. Он не сразу осознал, что вокруг него собрались все жители монастыря, кроме безучастного ко всему Лан Ина. Гуцзы повис на шее, лепеча слова утешения, Се Лянь сидел рядом, и держал его за руку, и ещё кто-то, похоже, что Хуа Чэн, успокаивающе хлопал по плечу. Шарахнувшись от такого переизбытка внимания, перепуганный демон едва не упал, рискуя придавить собой мелкого, но Хуа Чэн, который почему-то утратил своё насмешливое спокойствие, поддержал его, и вернул обратно в сидячее положение. -Всё в порядке.- серьёзно сказал он, глядя в широко распахнутые от ужаса глаза лазурного демона.- Его тут нет. Ци Жун всхлипнул, и уткнулся лбом в плечо Се Ляня. -Не уходи... -Не уйду. Прошёл целый час, пока ему не удалось успокоиться и уснуть, сжимая в одной руке ладонь царственного брата, а в другой ладошку приёмыша. Тупица Фонарик, не надо было говорить про Безликого. Плохой, плохой сон, омерзительный, страшный, тяжёлый сон, такие ему не нравятся... -Отец! Ци Жун вздрогнул, и открыл глаза. Он уже давно бросил размышлять, почему просыпается за несколько секунд до того, как Гуцзы захнычет во сне, но такое резкое пробуждение вызвало у него приступ паники. Ещё и этот сон про Безликого... Зато, царственный брат почти час держал его за руку, и разговаривал с ним, почти так же, как в детстве, и Хуа Чэн ни слова на это не сказал, даже посочувствовал. У трёх младших Бедствий по поводу Белого Бедствия было поразительное взаимопонимание. -А?! Что?! Он резко сел, прижимая ладонь к бешено колотящемуся сердцу, и огляделся. Всё было спокойно. Его царственный братец, дождавшись, пока он уснёт, снова задрых в обнимку с этим паршивым псом Хуа, даже не осознавая того, что жмётся к нему, как молодая жёнушка, посреди комнаты, ногами к двери, вытянувшись как покойник, сопел Лан Ин, а Гуцзы сидел рядом, и испуганно смотрел на него. Значит, он проснулся раньше. Обычно они засыпали прижавшись друг к другу, и спали так до самого утра, а сегодня... Сложная, сложная ночь. А виноват, как обычно, его чересчур длинный язык, у, сук, почему, помимо всего прочего, его не научили вовремя закрывать рот?! Обычно он всегда вскакивал и успокаивал приёмыша до того, как проснётся Се Лянь, потому что Се Лянь сразу бы начал жалеть этого паршивца, а он этого не хотел. Не хотел, чтобы ещё кто-то кроме него утешал этого большеглазого мальчишку. "Ещё чего. Вон, пусть с этим чертилой нянчится. Я-то знаю, что у него под бинтами. Уродец..." -Что? Теперь тебе приснился кошмар? Всё ещё видишь во сне того красивого демона? Или бабайку в маске? Сынок, что? Гуцзы обнял его, и прижался, как к родному. Ци Жун всё ещё не понимал, почему он до сих пор продолжает считать его своим отцом, но от этого на сердце немного теплело. Он покосился на Жое, отдыхавшую обернувшись вокруг руки его брата, взял пасынка на руки, и вышел на улицу. -Всё хорошо. Ну, успокойся, чего ты... Это всё уже позади... Он сам не понял, кого пытается успокоить, Гуцзы, или свои воспоминания о первой встрече с Белым Бедствием. -Отец... Тихий голосок Гуцзы, прозвучавший над самым ухом, окончательно вернул его в реальность. -А? -Ты опять плакал во сне. Ты опять видел плохой сон, да? Он вздрогнул, и оглянулся на дом. Дверь была закрыта, и в окна никто не подглядывал, значит, все спят. -Ай, глупости... Твой папка страшнее чем все самые жуткие страхи, они сами боятся меня... Гуцзы всхлипнул, и обнял его, прижался всем телом. От его объятий сердце лазурного демона всякий раз наполнялось теплом. И, хотя он всё ещё не до конца привык к тому, что мальчишка постоянно лезет к нему на руки и чуть ли не тычется в лицо, его прикосновения успокаивали. Было в них что-то далёкое, обнадёживающее и родное. -Я ведь слышал, как ты плачешь... Ты звал меня... -Конечно звал, как же я буду без моего сынули... Ну, хватит плакать, успокойся, кому снился страшный сон, тебе или мне... Шшшшш, баю, баю... Не вынуждай меня ругаться, успокойся, утром я попрошу, чтобы Жое поиграла с тобой, она же так тебя любит... Ну же, Гуцзы, почему приснилось мне, а ревёшь ты, ай, баю... Гуцзы послушно затих. Он уже знал, что бывает, когда отец начинает сердиться, и не хотел, чтобы он начал ругаться. Впрочем, Ци Жун и так был не в состоянии выдавить из себя ничего кроме полусонных утешений. Его сердце всё ещё стучало так, будто хотело выбить грудную клетку. Он кое-как укачал сына, и вернулся домой.