***
Когда Сынмин появился на свет, на дворе было двадцать второе сентября. Родители берегли Кима, как зеницу ока — с детства у него было все, что нужно. Родился он в семье небогатой — папа работал на заводе, а мама была швеёй. Однако заработка вполне хватало, чтобы родители купили хорошую квартиру в благоприятном районе и поселились там со своим единственным сыном. Как только Киму исполнилось три — его отдали в детский сад. Как только исполнилось шесть — в школу. Как раз школа, наверное, и была худшим воспоминанием из его детства. В начальной школе, с первого по шестой класс, все было хорошо, просто замечательно. Учился Сынмин почти всегда на отлично, за что получал похвалу от родителей. Но средняя и старшая школа для Сынмина была сущим адом. Когда его перевели в седьмой класс средней школы, в начале года его стали буллить из-за его «уродской улыбки». Сначала Киму было как-то плевать — ну какая ему разница, что там плетут окружающие? Но однажды какие-то хулиганы, во главе которых был некий Чхве Ёнджун, затащили его в мужской туалет и насильно заставляли есть мыло, а потом просто пихали его Сынмину в рот, говоря оскорбления про его улыбку, да и про Кима в целом. Это было отвратительно, но с Ёнджуном было еще шесть парней посильнее, так что шансы выбраться у Кима были равны примерно нулю. Учителям было как-то плевать. Когда они узнали об этом инциденте, то просто пожали плечами. Отец Ёнджуна был директором крупнейшей компании Сеула, как раз таки той, что была на первом месте. Так что все проделки сына всегда закрывались тем, что у него фамилия Чхве, ну или же учителям заносили по пятьдесят миллионов вон и заставляли молчать. После этого их компашка не отстала: много раз они ловили Кима после уроков, затаскивали куда-то за угол, где нет камер и избивали. Избивали до полусмерти, до потемнения в глазах и переломов. Родители Сынмина вмешивались и не единожды, но все тщетно. Избиения не прекращались, оскорбления и вновь летящие фразы «не улыбайся, урод» и «ты ужасен, надень маску и никогда не улыбайся», действовали на подростка очень значительно и резали его душу на маленькие кусочки. И он перестал улыбаться. Эти издевки и насмешки отразились у него в душе настолько сильно и ярко, что до сих пор он помнил каждого оскорбляющего его человека в лицо. На какое-то время все утихло. Сынмин посвящал все свободное время учебе, но потом узнал, что утихомирилось все из-за того, что у отца Ёнджуна что-то произошло с бизнесом и есть риск, что он может остаться не с чем. Тогда Ким облегченно выдохнул, хоть на какое-то время все закончилось. Но его радость продлилась недолго. Как только в бизнесе отца Чхве все наладилось, произошло то, что заставило Кима сломаться окончательно. На его улыбку все забили, он все равно перестал улыбаться, но вдруг все прицепились за ориентацию. Сынмин сам не знал, откуда взялась информация, что он гей, ведь сам Ким был бисексуалом. Но та самая компания с главой Чхве Ёнджуном затащили его в угол за школой и снова начался тот самый ужас, по которому Сынмин не успел соскучиться. И вот как это было… — Ха-ха, ну что, моя шлюха здесь! — грубо кинул Сынмина на асфальт Чхве и сильно ударил его по животу, заставив проскулить. — Пидор! — говорил он и параллельно бил его по ребрам. — Ботан и пидор! — Бля, может трахнем его тут все всемером, а? — предложил какой-то парень из личных мальчиков на побегушках за Ёнджуном. — Отличная идея, Рону, — громко сказал Джун и схватил Сынмина за подбородок. — Как насчет того, чтобы мы тебя трахнули, крошка? — Сынмин лишь сильнее задрожал. — Отвечай, когда с тобой разговаривают! — полетели удары в челюсть и кровь вмиг начала струиться вниз. Тогда Ёнджун просто расстегнул ширинку и заставил Кима ему отсосать. Это было ужасно, мерзко, отвратительно. Киму тогда было лишь шестнадцать. После этого его отпустили, несколько раз ударив по лицу. Ким чувствовал себя униженным и опущенным вниз на тысячи ступеней. После этого он почистил зубы четырнадцать раз, у него была паническая атака и он не мог нормально спать. В итоге, он уговорил родителей, чтобы те перевели его в другую школу. Там, конечно, было все намного лучше. Его не буллили, не дразнили, даже появились друзья (!), а еще очень хорошая подруга (!) по имени Миён. В школе к нему относились замечательно: одноклассники были очень дружными, все говорили, что у того великолепная улыбка, друзья твердили, что тот безумно красивый и удивлялись, когда слышали, что у него до этого никогда не было отношений. В восемнадцать лет он окончил школу и поступил в университет на бюджет. Ох, сколько нервов и сил он потратил на вступительные экзамены! Когда Ким увидел письмо о том, что тот все-таки поступил, то лишь облегченно выдохнул и пошел в клуб, ему хотелось лишь напиться. В университете все тоже складывалось отлично. Появились друзья, те же самые Хенджин с Феликсом, с учителями тоже были хорошие отношения, многие ставили ему зачеты автоматом. Родители часто помогали, отсылали немного денег, хотя у Сынмина, спасибо за его экономность, итак всегда хватало. А самое главное, что в университете он нашел свою любовь. Частичку себя, без которой он не смог бы жить так, как жил сейчас. Он нашел того, кого любит до беспамятства и его любят в ответ. От осознания этого в душе становится тепло и узел внизу живота затягивается. В универе он нашел Чонина. Чонина, которого он дважды любил, но второй раз оказался уж очень удачным.***
— Сынмин! — из раздумий и воспоминаний его вывел громкий шепот Феликса. — Мы приехали. Надо будить Чонина. — Не надо. — также шепотом ответил Ким, невольно заулыбавшись при упоминании имени своего возлюбленного. — В смысле? А как он домой… — не успел договорить Феликс, как Сынмин аккуратно открыл дверцу машины и подхватил Яна на руки. — А вот так и домой. — заулыбавшись, сказал Ким. — Проводите нас? — Конечно! — сказал Феликс и глянул на Хенджина, который одобрительно кивнул. Чонин что-то промычал и ближе прижался к родным рукам, что заставило Сынмина невольно улыбнуться. — Еще успеешь наглядеться, пошли домой, Чонину после такого стóит отдохнуть. — все еще шепотом твердил Феликс, приобнимая Хвана за плечи. — Согласен, — ответил Ким и пошел к подъезду. — Ликс, открой дверь, пожалуйста, у меня руки заняты, а у тебя есть ключи. — Да, хорошо, — сказал Ли и стал шарить по карманам в поисках ключей. Найдя, они вошли в подъезд и стали подниматься на лифте на нужный этаж. — Как же хорошо, что все закончилось… — выдохнул Хван и оперся о стенки лифта боком. — Хорошо закончилось! — громко прошептал Ким, все еще смотря на Яна. — Тебе не тяжело? Помочь? — спохватился Феликс, подходя к Киму и пытаясь помочь. — Не нужно, спасибо, Ликс. — отрезал Сынмин. — Ну что, когда уже нужный этаж? — Почти доехали. — промурлыкал Хван, видя как Феликс лезет к нему с поцелуями. А Хенджин и не против в принципе. Зайдя в квартиру, Сынмин прямо в ботинках (неважно, что он вчера убирался) прошел в свою спальню и положил Чонина на кровать. Долго думал, а потом не сдержался и решил невесомо поцеловать в губы. Заботливо укрыл одеялом, поправил подушку и еще раз чмокнул в лоб. Тихо закрыл дверь, на цыпочках прошел на кухню, где уже расположился Хенджин, обнимающий Феликса со спины. — Ну как Чонин? — спросил Хенджин, расположив голову на плече Феликса, который чуть ли не растечется сейчас в лужицу. — Спит. Ему требуется отдых после пережитого, — нахмурив брови, сказал Сынмин. — Хорошо, что этого ублюдка арестовали, надеюсь, что его посадят. — облокотившись об стол, отрезал Ким. — Завтра Новый Год. Где отмечать будете? — видя, что Сынмину эта тема неприятна, Феликс быстро перевел тему. — Ох, Новый Год, точно… Я совсем забыл… — протянул Сынмин и потер переносицу пальцами. — Не знаю, наверное, отметим дома, Нин-и не любит шумные компании. — Мы тогда с вами отметим? — робко спросил Феликс. — Конечно. Чонин еще, может быть, свою компании позовет. Чана, Минхо, Чанбина и Джисона. — Аа, ту самую компанию, — Хенджин, увидев что Феликс не перестает к нему ластиться, мягко поцеловал его в губы. — В общем, мы пойдем тогда? Уже поздно, мы тоже очень устали. Завтра спишемся, как встретимся. — быстро протараторил Хван и напоследок крепко обняв Кима, Хенджин с Феликсом покинули квартиру.***
Долгожданное утро встретило Сынмина яркими лучами солнца и снегом за окном, а еще теплыми объятиями и поцелуями в нос. С последним пунктом он еще никогда не просыпался. — Доброе утро, — хриплым от сна голосом сказал Чонин и снова поцеловал в нос, отчего Сынмин улыбнулся и сморщил носик. — Доброе, солнышко, — мягко ответил Ким. — Не называй меня так, слишком слащаво звучит. — настроение у Чонина вмиг пропало, а Сынмин насторожился и нахмурил брови. — Чонин, — окликнул он младшего. — У тебя связана какая-то история с этим прозвищем? Извини, я не хотел, правда… — Минджун меня так называл. Когда принуждал заниматься сексом — тоже. Поэтому такая реакция. Извини, я тоже не хотел так остро реагировать на это. — Ян поджал губы. Воспоминания из прошлого резали душу на части и заставляли клеить на сердце пластыри. — Боже, Минджун…Как же хорошо, что его арестовали. — проговорил Ким и увидев кивки младшего, улыбнулся. — Давай вставать, нужно кучу всего наготовить и подготовиться к празднику. Ким поднялся и стал искать свои тапочки, а Ян с любопытством наблюдал за ним. — Ты не видел мои тапочки, Нин-и? — хмурясь и поджимая губы, Сынмин выглядел таким смешным, что Чонин не выдержал и звонко рассмеялся. Увидев вопросительный взгляд старшего, Ян прокашлялся и ответил: — Ты такой смешной, когда пытаешься что-то найти! — все еще задыхаясь от смеха, твердил Нин, пытаясь подняться с кровати, но вдруг схватился за бок и жалобно застонал. Сынмин без раздумий бросился к нему и стал осматривать, спрашивая что же произошло, но тот лишь шикал и пытался унять резкую боль. — Что? Что такое? Нин-и, что такое? — судорожно, но аккуратно щупая место, куда указывает Ян, говорил Сынмин. — Кажется…Минджун…поставил синяк…но почему-то…больно…очень больно… — Дай посмотрю, — быстро сняв футболку с младшего и поглаживая его ушко, чтобы тот немного успокоился. Ким знал, что Чонин обожает, когда ему гладят ушки, от этого он чуть ли не мурлычет, словно кот. Сынмин аккуратно и невесомо дотронулся до раны, отчего услышал тихое и сдавленное шипение. — Это след от электрошокера. Вот же дерьмо! — в порыве злости, прокричал Ким и отошел за аптечкой. — Я сейчас обработаю, может быть больно, но ты потерпи, хорошо? Ради меня, милый, потерпи. — все так же поглаживая его ушки, говорил Ким, одной рукой доставая из аптечки нужные лекарства и обезболивающее. Намазав обезбол и не услышав никаких звуков, он поглаживал его ушки и поцеловал в губы, чтобы чуть-чуть успокоить и подбодрить. — Минни… — протянул младший. — Да? — обеспокоено спросил Ким, взглянув щенячьими глазами на Яна. — Я люблю тебя. — Сейчас не лучшее время говорить такое. — засмеявшись, ответил Сынмин, но внутри все плавилось от таких слов. — И все равно. Я люблю тебя. — И я тебя, Чонин. — уверенно ответил старший и посмотрел на губы сидящего перед ним младшего. Боль у Чонина отошла на второй план, на первом сейчас только его парень, которого он обожает до безумия. Да что уж говорить, его парень всегда на первом месте. — Как ты там говорил? Так, чтобы каждый раз твоя рука в моей, — взял руку Сынмина и положил поверх своей. — Твои губы на моих, а ты на мне. — промолвил младший и улыбнулся. — Вот так же, вроде? — Да, твои губы на моих, а ты на мне. — и поцеловал младшего. Поцелуй долгий, глубокий и развязный. — Но обработать рану все-таки надо. — отстранившись, сказал Ким и оба громко рассмеялись.***
*Вечером того же дня*
Суматоха. Сынмин с Чонином с утра начали хлопотать к празднику. Ян начал с готовки, а Ким накрывал на стол и прибирался. К вечеру все было готово. Хенджин с Феликсом уже пришли, обняв Сынмина, а потом и Чонина, говоря ему какие-то подбадривающие слова, на что тот легко улыбался. Хван помогал Киму класть столовые приборы, а Ян переговаривался о чем-то с Феликсом. На часах девять вечера. Дом украшен: повсюду развешены гирлянды, рождественские носки, елка наряжена, все в буквальном смысле сияет. Вдруг в дверь позвонили. Сынмин отвлекся от столовых приборов, что-то прошептал Хвану, на что тот активно закивал и пошел открывать дверь. В дверном проеме оказался Чан с Минхо и Джисоном. — Приве-е-етики! — радостно пропел Минхо, залетев в квартиру с обнимашками на Кима. Чан ярко улыбался, а Джисон залип в телефоне. В это время подошел и Чонин. — О, ребята! — увидев знакомые лица, тот улыбнулся. — Вы пришли! Рад вас видеть! — обняв сначала Криса, потом Джисона, а затем Хо, сказал Ян. — Стопэ, а где же наш любимый Со? — Да он с девушкой и семьей отпраздновать решил. Бросил нас в одиночестве! Но он, вроде, сказал, что позвонит по видео завтра. — сказал Хо, снимая обувь и обнимая со спины Джисона. — Чанбин и девушка? Да ладно? — нахмурив брови, спросил Ян. — Ладно, проходите, у нас уже почти все готово. Хенджин с Феликсом тоже здесь. Когда гости прошли в гостиную, Чонин остался с Кимом в прихожей. Ян провожал взглядом фигуры людей из своей компании и улыбался. Еще больше заулыбался, когда почувствовал родные теплые руки на талии и голову на плече. — Чони-и-ин… — шепотом пропел Ким. — Я люблю-ю те-ебя-я… — Ты еще даже ничего не выпил, а выглядишь как самый настоящий пьяница! — засмеялся Ян. — Я тоже тебя люблю-ю-ю! Тогда Ким развернул его и стал расцеловывать все участки лица: нос, щеки, лоб и назло игнорировал губы, на что Чонин морщился и мягко пытался оттолкнуть. — Ай, щекотно! Хватит! — смеявшись, говорил Чонин, но внутри растекался в лужицу. А когда Ким резко прекратил и отстранился, младший нахмурился. — Эй, а в губы? — нахмурившись и надув губы, Чонин выглядел таким теплым и милым, что отказать ему было просто невозможно.***
Осталось двадцать минут до Нового Года. Все собрались в просторной гостиной и ожидали обращения президента и боя курантов. Хенджин с Феликсом обнимались и кружили в вальсе, пока на фоне играла песня Сии, Чан сидел за столом, подложив руки под подбородок, Минхо целовался с Джисоном, Сынмин обнимал Яна за плечи. Минуты шли и двадцать минут прошли незаметно. Ребята засуетились, потому что обращение уже, оказывается, началось. Чан открывал шампанское, которое зашипело и запенилось под громкие аплодисменты Минхо, Джисона и Сынмина. Начался бой курантов. Все захлопали и закричали поздравления. Хёнджин с Феликсом начали целоваться, остальные говорили тост и пили игристое. Елка зажглась и весь дом засверкал, отражая в глазах всех друзей огоньки. — Выпьем за любовь! — проговорил Сынмин третий тост и после него все накинулись на еду. Салаты, стейки, сок, свинина, токпокки, кимпабы…Чонин явно хорошо постарался. Ян делал новые фотографии в другой комнате, чтобы выложить их в инстаграм, пока все доедали еду. Внезапно к нему подошел Ким с подарком в руках. — Сынмин? Что это? — заулыбавшись, спросил тот, смотря на, оказалось, две загадочных коробочки в ладонях Кима. — Как что? Подарки тебе! — взял первую коробку в руку, а вторую отложил на кровать. — Вот, держи, — протянул подарок Яну, а тот стал аккуратно развязывать ленточку сверху. Внутри показалась серебряная подвеска с лебедем, покрытым стразами. Однажды они гуляли и случайно наткнулись на ювелирный магазин, где Ян загляделся на эту самую подвеску, но так как она стоила просто бешеных денег, решил просто полюбоваться и уйти. Но, похоже, Сынмин заметил этот взгляд и сразу понял, что подарить своему возлюбленному на Новый Год. — Боже…Ты с ума сошел? Она же стоит как крыло самолета! — бережно взяв подвеску в руки, он не прекращал рассматривать украшение, выпучив глаза и раскрыв рот от удивления. — Минни, боже мой! Ты не перестаешь меня удивлять… — Рад, что тебе нравится. Давай помогу застегнуть. — и, перехватив украшение из рук Чонина, подошел к нему сзади и застегнул на шее, оставив пару легких поцелуев на участке кожи рядом. — Спасибо тебе огромное…Не ожидал, что ты заметишь как я смотрел на нее в магазине. — Держи второй подарок, милый. — сказал Ким и протянул Яну вторую коробочку. — Что ты еще мог придумать? Мне уже страшно… — но несмотря на страх, он сделал те же действия, что и с первым подарком и ахнул. Внутри была косметика. Та самая, которой Сынмин красил Чонина месяц назад. Та же палетка с персиковыми оттенками теней, помада, тональник и консилер. — Я видел, что твоя уже заканчивается и решил прикупить новую… — твердил Сынмин, видя как у младшего отпадает челюсть от увиденного. Бренд этой косметики совсем не дешевый, на самом деле. — Сынмин…Боже… — не в силах сказать что-то более красивое, Чонин кинулся на него с объятиями. — Спасибо, спасибо, спасибо тебе! Я тебя обожаю! — и отстранившись, тот хитро улыбнулся. — Теперь твоя очередь принимать подарки, Минни! — Ты мне тоже что-то купил? — Ну конечно! Сейчас вернусь. — и убежал к шкафчику, доставая оттуда также две коробочки, только побольше. — Вот, держи. Открывай. — Сынмин в предвкушении развязал ленточку на первой коробке и, открыв ее, чуть ли не упал от счастья. — Это же та самая манхва! Я так сильно ее хотел, боже, спасибо! — твердил Ким и достав японскую книгу, бережно стал перелистывать страницы. — Боже, ты лучший! А что во второй коробке? — Открой и узнаешь. — Как скажешь. — и увидев там набор парных колец, сильно сжал парня в обнимашках. — Давай же прямо сейчас их наденем, милый! Ты какое хочешь? — Вот это, — ткнув пальцем на кольцо, что переливалось фиолетовым цветом, сказал Ян. — Отлично, тогда я возьму розовое. Слушай, можно я сам надену его тебе на палец? — и увидев активные кивки, лишь заулыбался и зачем-то присел на одно колено. — Ян Чонин, вы выйдете за меня? — в шутку сказал старший, на что Ян громко рассмеялся и ответил уверенное «Да!». Тогда Ким нацепил фиолетовое кольцо ему на средний палец и смахнул воображаемую слезу. В это время на улице начались салюты. Громыхая, в небе появлялись разноцветные кляксы, то зеленого, то фиолетового, то желтого цвета. Парни вышли на балкон и любовались, глядя на небо, а потом на блестящий снег под ногами. А потом все звуки из внешнего мира для них утихли, ведь оба утонули в поцелуе. Оба утонули в любви.