***
«Ода-ш-ш-аку...?» Дазай обхватил руками свою многострадальную голову и изогнулся в крике печали. – Од-д-ашаку... Ты ше пон-н-имаешь, ты ше знаешь, что мне ошень больно. Когда т-ты умер, – на этих словах из глаз Дазая полились самые настоящие слёзы, – я, я... – Дазай пытался вытереть слезинки и будто бы втянуть их обратно, но не удавалось. «Нет-нет, только не слёзы. Неужели наконец появились те самые эмоции, которые я всю жизнь стремился подавлять и скрывать от других людей?» Призрачный Одасаку стоял не шелохнувшись. Его лицо было спокойно, оно не отражало ни малейших эмоций. Вся его фигура источала чистую независимость, крепкость и уверенность натуры. – Ода, пошему ты превшращаешьса в бегемота...? Одасаку и вправду начал превращение в данного прекрасного зверя. Сначала он посерел, затем увеличился в ширину и уменьшился в высоту. Его глаза стали полностью глиняного цвета, а зрачок из круглого стал прямоугольным. Ноздри, глаза и уши оказались несколько приподняты и расположены в одной плоскости. Тело тоже начало постепенно преобразовываться: из тела среднестатистического человека в массивное бочкообразное туловище на коротких толстых ногах. Ноги стали настолько короткими, что брюхо, наверное, при ходьбе почти касалось бы земли. Ныне стройная шея превратилась в короткий и практически не выраженный цилиндр. Ноздри оказались очень широкие, направленные вверх, способные плотно закрываться благодаря мясистым краям и хорошо развитой специальной мускулатуре. На Осаму пристально глядели два маленьких мясистых глаза. Теперь это был не Одасаку... Дазай пребывал в полном недоумении и растерянности. Всё это было до жути странно. «Вот уж не знаю. С чего это Одашаку решил стать бегемотом? Он всегда был добрым малым, но, видимо, со своими странностями. А может, он стал бегемотом не по собственному желанию?» Осаму с трудом вздохнул и вытер слёзы, после чего глянул на бегемота. Дазай применил своё стратегическое мышление и понял, что для выяснения информации необходимо наладить контакт с животным. Для этого он принялся судорожно вспоминать все паблики для интеллектуалов, в которые заглядывал время от времени. «Так, ну давай, мозг, работай. Что там я читал... Ах да, вспомнил! Вот я дурень. “...Чтобы наладить контакт и подружиться с определённым человеком, необходимо назвать его таким образом, чтобы он понял, что Вы свой человек...„» Дазай ухмыльнулся. Какой же он всё-таки смекалистый. – Бе-г-г-емоташаку, – сказал Дазай, запинаясь чуть ли не на каждой букве, – я буду называть тебя Бегемоташаку. Бегемот не отвечал. Он лишь молча стоял и смотрел на окровавленного Осаму, который дрожал как вне себя. «Он меня игнорирует? Нет-нет-нет, только не это. Я не готов к тако...» Не успел Дазай окончить свой мысленный поток, как вдруг Бегемоташаку достал из-под хвоста пистолет и направил его прямо в лоб Осаму. Это было игрушечное пластиковое оружие, которое выглядело настолько нереалистично, что даже маленький ребёнок не поверил бы в его действенность. Дазай тут же рухнул на колени и воздел трясущиеся руки к потолку. – И буде случится такое, пусть в дворцовой обители небесной действо начнётся, жрец великий Накатоми у деревьев крепких небесных низ обрубит, ветви срежет... Всё верно, вам не показалось – Дазай впервые молился. Это была молитва Норито, «Слова Великого Очищения». Неизвестно, почему Осаму решил прочесть именно эту молитву, но наверное он разглядел в Бегемоташаку нечто большее, чем просто бегемота. После прочтения всей молитвы Дазай окончательно успокоился. Культурное и душевное просвещение пошло ему на пользу. Буйный разум смирился с грешной судьбой, а ранее запутанные мысли стали течь ровно и гладко, словно японская река Амэ-Ноясу-Нокава. Бегемоташаку всё ещё держал перед собой пистолет. «Непонятно, как именно он мог его удерживать в своём копыте,» – наверное, подумаете вы. На каждой ноге у бегемота имеются четыре пальца, в виде небольших копыт, соединённых перепонкой, что позволяет преодолевать затопленные участки и не вязнуть в грязи. Дазаю стало по-настоящему страшно. «Вот я дурак! Я только ухудшил ситуацию» — недовольно подумал Дазай. – Бегемоташаку, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь! Мне так страшно, я не выдерживаю, правда. Бегемот моргнул и бросил пистолет на пол. — Твой страх – не моё дело, — Бегемоташаку был спокоен и безразличен, впрочем, как и всё время, пока он существовал в этой комнате. — И не надо дуться на моё молчание. Ты меня раздражаешь. Мы больше не друзья. Гигантские зрачки Дазая задрожали, как и всё его тело. Он резко побледнел, а дыхание стало прерывистым. Неужели Одасаку, который ему так дорог, больше не захочет с ним общаться? Бывший Ода Сакуноске с трудом поднял с пола игрушечный пистолет и выстрелил себе в голову, размозжив мозг. Да, Дазай знал ощущения, когда в тебя попадает пуля. Он ощутил их снова в полной мере в момент выстрела. Когда пуля входит в тебя, ты чувствуешь просто резкое тепло, затем в голове начинают проноситься самые лучшие воспоминания в жизни, а таковых у Дазая не было, поэтому пропустим этот пункт. Ты начинаешь вспоминать определённые ситуации, несмотря на разливающуюся в теле боль. Конечно, при попадании пули конкретно в мозг ты не чувствуешь боли. Также Осаму стал вспоминать Мори. Интересно, что бы он сказал по поводу этого случая? Наверное, не придал бы этому никакого значения, или начал лекцию. «Пулевые ранения мозга характеризуются тем, что там присутствуют все формы черепно-мозговой травмы: от лёгкого сотрясения мозговых тканей до полного их уничтожения (выбивания). Несмотря на очень высокий процент летальности, подобные травмы всё же не всегда смертельны. Мозг, на самом деле, совершенно не чувствует боли – так что при попаданиии пули в голову человек обычно попросту теряет сознание и в большинстве случаев потом умирает» – ну или подобный скучный бред... Отвлекшись от мыслей и воспоминаний и вернувшись в реальность наркотического воздействия, Дазай в деталях мог рассмотреть развернувшуюся картину. Пистолет, ранее показавшийся игрушечным, оказался настоящим. Звук выстрела остался в памяти оглушительным. Кровь и мозговое вещество разбрызгались по стене позади Бегемоташаку, окрасив ее ужасным узором смерти. Его тело рухнуло на пол, безжизненное и неподвижное. Оно напоминало груду камней. Пистолет лежал рядом с бегемотом, его металлическая поверхность все еще была теплой от жара выстрела. Дазай в ужасе склонился над телом. Его лицо исказилось от агонии. Слёзы текли по щекам Осаму, когда он схватился за грудь, чувствуя, будто его сердце разрывается. Он вновь потерял все, что имело для него значение. Тяжесть его отчаяния была сокрушительной, и ему казалось, что он тонет в море безнадёжности. Каждый вздох ощущался как борьба, и он задавался вопросом, как он сможет продолжать жить, когда все, что он любил, исчезло. Боль была невыносимой, и он не желал ничего, кроме как избежать всего этого. Его разум был поглощён мыслями о том, что могло бы быть, и он чувствовал себя неудачником из-за того, что не смог удержать то, что лелеял. Дазай находился в состоянии крайнего отчаяния, потерянный в мире горя и печали. Куникида почти оправился от шока и начал понимать, что нужно остановить это безумие. – Дазай... Что тут, чёрт возьми, произошло?! Осаму обернулся и посмотрел на Куникиду глазами, полными слёз. Зрачки были ненормально расширены. Перед его глазами всё ещё был Одасаку. – Ода, не шпрашивай у меня нишего. Пошалушста. Дазай подошёл к окну...***