Второй месяц. Конец первой недели.
Холод брызгал по плечам, взбудораженные люди толпились, протискиваясь к своим местам с ремнями. Невероятно душно. Фильтры не справляются с таким огромным количеством людей в таком маленьком помещении. Приходится терпеть, прижимая взмокший затылок к голой холодной стене. Тело неясно знобит, потеют ладони. За пазухой Эдди придержал книжку с инструктажем и карандаш. Он будет вне Станции достаточно долго, обязательна нужна карта. Да и это неплохо тешило его, что он каким-то чудесным образом мог бы так контролировать ситуацию. Особых задач нет; оборвать сеть, уничтожить буйных, тех, кто сдаётся — в плен, разузнать пункты назначения и образцы оружия. Но, их набрали такое количество не просто так. Цэрулеумцев там, мягко говоря, много. Ну, по известным им данным. Фоб оказался так же полезен и для расшифровки посланий между вражескими объектами. Фоб странно смотрит на него с того дня. Спрашивать у Венома возможную причину он не был готов, да и на самом деле, не горел желанием. Он пока не болеет Альцгеймером, чтобы забыть все побои от него. Остаётся надеяться на его нахваленный ум и интеллект, что он не вылезет в самый неподходящий момент. Хотя, объективно, этот момент идеален для его побега, если он уже добыл все, что ему хотелось. Ну… Эдди обходит все важные места, ту самую лабораторию стороной, чтобы Веном, не дай бог, не протянул туда свое длинное тело и ничего не пронюхал. Значит, пока сбегать нет смысла? Начался знакомый ему отсчёт. Брок глянул на спокойную внешне Тину, где-то за её рядом были Нина и Алекс. А вот рядом… Тодд. Он уселся большой мрачной тучей, нахмуренный, даже злобный. Эдди изгибает бровь, и Тодд тут же реагирует гневным взглядом. Кажется, они случайно смотрели в этот момент друг на друга одновременно. К сожалению, зрение Эдди подводит его в последнее время. Мороз пробежался по телу, что странно, ведь тут невероятно душно, и Эдвард поспешил стыдливо отвернуться. Он.что-то чувствовал. Отвратительно-щемящее предчувствие чего-то ужасного. Просто боится? Может. Но, он в прошлый раз так совсем не боялся. — Твоих рук дело, Веном?.. — совсем тихо бормочет он в шумном пространстве, но его сожитель прекрасно его слышит. Пришлось пересилить свою обиду на симбиота. — Что именно? Он всё прекрасно понял ведь! Постоянно читает его мысли, а сейчас? Хочет, чтобы носитель разжевал всё, как маленькому ребенку? Становясь не менее хмурым, чем сам Тодд — Эдди прикрыл глаза. Нужно сконцентрироваться на предстоящей работе. Нельзя в такой момент думать о другом. Их высаживают. И все сразу, без команды кого-либо, за что они определенно после получат по шапке, ринулись кто куда. Коридоры, как помнит Эдди, Цэрулеумцы безумно любят, если бы могли вверх построить — точно бы сделали. Что-то тревожное в его груди снова сжалось, и Эдвард прыгнул к стене и металлическим ящикам спиной, закрываясь от внезапно вышедших Синяков. — Успокойся сейчас же, Веном! Ты мне мешаешь. — буркнул он громче, его всё равно его товарищи не услышат; один лежал перед ним с простреленной башкой, а другой недалеко за такими же ящиками. Цэрулеумцы движутся ближе. Эдди чувствовал это кожей, каждую вибрацию пола от их шагов. Давно ли он так может? Нагибаясь, Эдди достаёт маленькую компактную звуковую бомбу. Как по его мнению, лучшее изобретение человечества. Они смогут определить есть ли с ними симбиот, да и оглушает на какое-то время. Она работает, как очень громкий хлопок. Когда её тестировали, все были в восторге. Бросок. Бум. Специально выданные ему наушники спасают его, но всё равно он слышит, как о металлический пол что-то разбивается, как кто-то рычит. Один из них был с симбиотом. Его напарник выбегает из угла, направляя свое оружие. Огромная струя огня, обжигающая щеки даже с безопасного расстояния. Клинтарц повержен. Как и второй Цэрулеумец, который просто был рядом. Эдди чувствует пресный запах железа, чего-то подгорелого. Мяса. Оглядывая чужие руки, Брок сдержал себя от рвотного позыва, резко отвернувшись. — Блять, Майк! — крикнул он, когда его ошеломленный товарищ оторвал руки от своего оружие. Кожа осталась на месте, где был хват. Обугленная, по краям окровавленная. Парень поднес ладонь к лицу; мясо посерело, поджарилось, блестя редкой золотистой корочкой. Брок может поклясться, что услышал голодный рык своего живота, а возможно, и Венома. — Я...Боже, минуту. — прикусывая щеку, чтобы не думать о резко пробудившемся голоде и не менее сильном ужасе от этой картины, Эдвард оторвал кусок от рукава водолазки, слегка приспустив свой плотный основной костюм. Выуживает фляжку со спиртом, обливает этот кусок и надвигается на товарища. — Нет… Нет, не надо! — прикрывая ободранными ладонями себя, пострадавший попятился назад. — Нужно прижечь! Успокойся, если не хочешь потом сосать культяпками. Зажмурившись, парень все-таки, пусть и дальнейшими криками и мольбой о пощаде, позволяет себе их перевязать. — Подбирай свою палку-копалку. Мне безумно жаль, но ты умрешь, если мы не пойдем дальше. С щек парня текут слезы, разбиваясь драгоценными камнями о пол. Конечно, он не оставляет своё оружие, прижимая его ближе. Они бегут дальше, натыкаясь на ещё несколько таких же наборов, только без симбиотов. Отбиваются быстро и опытно, оглушая и добивая. Но, как бы не было прискорбно, бедного парня подстреливают. Пуля прямиком в грудь. Тело дергается совсем недолго, а о разговорах не может идти и…речи. Одна пулька-чертовка также попала и в Брока, заставляя прижаться к металлическому ящику совершенно случайно, падая на колени, избегая второй. Плечо заныло и закровило, Эдди хватается за него, сжимая со всей имеющейся силы, впиваясь короткими ногтями. Зубы дрожат, легкие на последнем издыхании, уставшие от прерывистого частого дыхания, а Цэрулеумцы и не думают заканчиваться. Впереди Брок ещё видит троих, а сколько за поворотом — неизвестно. — Что такое? Бомб на всех не хватит? — насмехается симбиот в его голове. — Заткнись… — голова стукнулась подбородком о грудь, Эдди сморщился, словно его больно ущипнули. Дышать тяжело. Дрожат сведенные напряженные брови, а вместе с ними и глаза. Ноги, налитые раскаленным свинцом, ослабли, становясь, будто тряпичными. Их и правда много. Он…он мог бы попробовать расстрелять их, но его скорее сами подстрелят, и на этот раз смертельно. Нужно.что-то больше. Огнемёт. Но, оставлять свои ладони на оружие приваренными навсегда не хотелось. В глазах предательски потемнело, и на грани сознания он слышит чужие внеземные разговоры, полностью те понимая. Решили зайти сзади той преграды, за которой он был. Тихие напряженные шаги. Медлить — смертельная ошибка для него, особенно погружаться во все эти мысли, стать мышкой в мышеловке своей собственной впечатлительности, своего больного разума. Вздрог брови. Глаза открываются решительно-широко. Они блестят, словно перед ними держат зажженную спичку. По плечам бегут мурашки, поднимая за собой волосы. Брок резко срывает второй рукав, рвет на две части и обматывает ладони, следом охватывает свое оружие. Нет уж. Он не собирается здесь умирать. Поднимаясь с колен, упирает нижнюю часть на ящик. Слегка приподнять. Зажать курок. Крик. Его или чужое — не важно. Руки жжет. Эдди видит, как загорелся край тряпки. Стоп. Отпустив несчастную железяку, откидывает от себя со стоном. Руки…руки…целы. Относительно. Ожоги были видны чуть менее, чем отчетливо, но кожа осталась на своем законном месте. А Цэрулеумцы...лежали. Синяя кожа скукожилась, а голубоватое мясо порозовело. Удивительное зрелище. Словно кто-то пролил бензин на асфальт, а неуклюжий свет попал в эту несносную лужицу. Есть хочется не меньше. Интересно, какое на вкус мясо Синяка? — Такое себе. Но, думаю, вы, люди, спокойно съедите с той бурдой, которую зовете чаем. — отвечает ему всё тот же низкий голос. — Кстати говоря об этом. Это у вас действенное средство для устранения вкуса у гнили? — Что-то вроде. Хм, постой, нет, не то. Закрой рот. — Оригинально. Нужно невероятно много времени на то, чтобы прийти в себя. И как жаль, что этого времени у него нет. Эдди, сморщившись от очередного приступа боли в плече, выставляет руку вперед, тыкаясь в свой браслет. Перед ним, цифровым синим контуров высветилась карта всего этого балагана. Они почти закончили с этой частью, остаётся лишь надеяться, что остальные на том же этапе, ведь иначе безопасно получить помощь будет нереально. А с простреленным плечом он далеко не пройдет. — Помочь, Немощь? — черная башка любопытно высунулась из здорового плеча. —Кто-то переступил через гордость? Будь так добр. — Эдди не волновался за их конфиденциальность. Тут буквально никого кроме них, если не размышлять о том, что впереди может быть. Хотя, Цэрулеумцев вряд-ли можно удивить наличием симбиота. — Волшебное слово? —Я убью себя и тебя следом. — Хорошо. Плечо прорастает черными чернильными «ростками», сливаясь в прочную сетку, а после даже непроглядную. Пальцы тянутся к ней, но посторонние щупы хлопают по ним, отгоняя. Закатив глаза, приходится отпустить мотивы прикоснуться к космическим возможностям. Руки вскоре обвивают нечто такое же, словно перчатки, сжимая пульсирующе. Разворачивая тех к себе, Эдди оглядывает их. Выглядят, как лапы тех других симбиотов, просто без когтей. Из-за дополнительной лечебной плоти стали больше, тяжелее в разы. Веном, будто услышав несказанное, прорастает когтями из черных пальцев, убеждая Эдварда. Да, именно так бы выглядели Их руки. Плечо и руки щиплет лишь слегка перед тем, как исчезает чернота. Ни ожогов, ни пулевого ранения. Красота. Чуть хмурясь, Эдди молча поблагодарил, уводя взгляд от усмехнувшейся морды, резко ставший чуть более мягким, чем обычно он одаривает симбиота. Движется дальше, поджимая ближе оружие. Голова клинтарца так и не втянулась назад, восседая на плече, словно попугай. «Чтобы мои силы не ушли во зря, и ты выжил.» — аргументировал симбиот, ведя себя, словно напряженная напуганная кошка — готов защищаться. Брок усмехнулся от этой мысли, вовремя одергивая поток мыслей, чтобы Веном ничего не подглядел. Слишком много чести для него. Впереди было два последних, и… Веном предложил кое-что, прежде чем выйти к ним из-за угла. Чтобы вышел Он. Брок было замахал руками, но задумался. Ничего ведь плохого нет в том, чтобы симбиот подкрепился этими двумя, а не его собратьями уже «дома». Снова прятать труп — так себе идея. Переступая через небольшой страх этого…слияния? Эдди разрешает. Его руки уже окутывали, и все, что отличалось — это вид и тяжесть. Значит, ничего плохого или больного не будет от того, если его окутают полностью, так? Он надеется на это. — Трухло. Не согласиться парень не мог. В один миг его тело стискивают, будто миллион щупов, проникая всюду, переплетаясь с мышцами и кожей, просачиваясь даже в поры, заполняя всё собой и не оставляя больше «Эдди». Перед глазами кристаллизуется картинка, Брока пробивает кашель, но его рот заполоняет чернота, не давая и шанса вздохнуть. Его словно бросили в невероятно холодное вязкое болото нагого, и липкие растения так и намереваются связать его руки и ноги, прижать к туловищу, и заполонить Брока, словно эмбрион. Он хотел бы что-то сказать, хотя бы булькнуть, но теперь у него не было на то прав. Веном устойчиво притопнул, пробуя новые габариты, и ринулся вперед. Он разрывал бедных Цэрулеумцев не разбирая, доводил до края жизни и смерти, с удовольствием смакуя, а после широко раскрывал свою пасть и лишал их жизни, словно ягодное дорогое канапе. Эдди был готов выблевать все, что только имел в своем полупустом желудке, да его тело сжимают настолько плотно и крепко, контролируют настолько искусно, что попытки вырваться или проявить вольность оканчиваются ничем. Вот, что чувствовали те люди, которых брали под контроль? Они ведь расстреливали их. Наверное, это было несправедливо? Конец. Они зачистили эту часть абсолютно и бесповоротно полностью. Веном отпускает его, и Брок еле устоял на ватных ногах. Мышцы так быстро отвыкают от нагрузки, сливаясь с чужеродной плотью, наверняка, надеясь на то, что теперь вот это их и потащит дальше. — Так, ладно… Надо вернуться к остальным и долож- — оборачиваясь, Эдди резко вздыхает, что напоминало взвизг. В его лоб уткнулось дуло. — Как я и думал, Брок. — Тодд возвышался над ним, глядя разъяренно прямо в глаза, желая разорвать предателя. — Стой, Тодд, ты не понял! Оказаться по ту сторону было пугающе. Лицо вновь сошлось в судороге, рот расплылся в оскале, губы мгновенно пересохли. — Я знаю почему ты так говоришь, Брок. И теперь знаю, почему ты все это время разговаривал сам с собой. Оттуда и рана, как от когтей, ха? Да как ты мог подумать, паразит, что никто не поймет твоей наёбки? Хотелось кричать. Хотелось орать, что есть силы, чтобы кто-нибудь пришел еще и отобрал у этого психа оружие. Он…следил за ним. Вот почему он вел себя так. И...он подговорил Нину и Алекса? Он им все это рассказал? — Я понимаю, ты считаешь, что мной управляют. Ты... Я контролирую себя полностью, видишь?! Он бы просто убил тебя и все, не стал бы разбираться, Тодд! — Брок делает шаг назад, чтобы не ощущать угрожающе холодное на лбу. — Прошу, поверь мне! — А контролировал ли ты себя, когда поедал этих двоих? А того парня? Ты тоже был в сознании? — Я…Тодд, не... — Я бы хотел пощадить тебя. Хотел бы. Да не могу. Ты знаешь это лучше меня. Мы же с тобой вместе расстреливали таких же, ты видел, как они себя вели. Может, ты не замечаешь это за собой, но я всё вижу. Эдди молчит. Горло саднило, вдруг намокшие глаза отказывались видеть. Нет, не надо, пожалуйста… Надо поговорить, не делай ему ничего. — Чтож, я рад был познакомиться с тобой, но человечество мне важнее. Щелчок. Нет, пожалуйста, не надо… Его тело охватывают с еще большей силой, словно с силой разводя ребра, чтобы те стояли шипами, вокруг них вырастают новые сильные мышцы, не позволяя вернуться в прежнее положение. Тодд быстро лишается оружие, которым так решительно грозился. Его отшвыривают в дальнюю стену и надвигаются следом, усмехнувшись выпавшим не активированным бомбам, которые могли бы его остановить. Обездвижить и так слабое тело не составляет труда; Веном, выставив длинный коготь легко прорывает толстые ткани и, самое главное, кожу и мясо мерзкого человека. Она рвется податливо, выпуская мягкие горяченные органы наружу, парочки сцеплены друг с другом. Тело кричит. Кричит не настолько громко, чтобы какая-то живая душа их услышала. Тодд лишается языка так же быстро, как и оружия, а в дальнейшем, и челюсти, вынужденно оставленный лишь хрипеть и хлюпать тем, что осталось от лица. Его тело содрогается изнутри, будто имитируя сердце. Раз внутрь, два наружу. Больше не слышно звуков. Не слышно ничего. Кажется, осталось лишь жалкая оболочка Тодда, опустошенная от органов, удовлетворенно скалившейся Веном, довольный проделанной работой. Не менее опустошенный Эдди, только далеко не от органов, как хотелось бы. Что они будут делать..?***
Тело ломило. Всё вокруг сливалось в непонятную какофонию звуков и вкусов, предметы вокруг такие твердые, особенно когда тяжелые лапы Веном переплетенные с его хватаются за очередную стену. Его «толкают» вперед, переваливают за ящик, и вот он лежит безвольной кучей на металлическом полу. Морда, словно снимается с его лица, растягиваясь прилипшими нитями, формируясь в половину тела, куда более массивного, чем Эдди, становясь рядом. Смотрит пристально. Смотрит, как дрожат его руки, как резко прерывисто вздымается его грудь в молчаливом рыдании. Пасть Венома дернулась, словно он рассасывает леденец в своем рту. — Что я скажу Тине… — шепнул Брок, стараясь подняться. Черные хваталки подхватывают его локти, на удивление не встречая сильного сопротивления. Из носа потекло, а тело дрогнуло, будто икнул. — Это всё из-за меня. Если бы… Если бы я не начал…ох, блять. — закрывая дрожащими руками горящее лицо, Брок сжал зубы. Веном полностью прав. Он чертов неудачник и слабак, сколько бы ни нацепил на себя оружия, как бы сильно ни знал свою работу — он будет проваливаться снова и снова, пока его не сожрут или просто не застрелят. Тело человека содрогается, Веном слышит тихие жалостливые всхлипы, видит, как с ладоней текут капли, падают и разбиваются о пол. На языке застыл отчетливый вкус хлорид натрия и солей. Если бы он мог вздохнуть, то обязательно сделал бы это. Оглядывая человеческого детеныша в последний раз, Веном поднимает свою тяжелую лапу. Тянется к чужой макушке, замирая в сантиметре от нее. Думает. И, всё-таки, укладывает ее, вплетая свои большие пальцы в короткие, но густые волосы. Большой черный палец ведет от лба по пробору, надавливая, растирая нежную кожу, слегка подергивая пряди. Эдди убирает руки осторожно, всего-то на сантиметр, выглядывая исподлобья на симбиота. Насмехается над ним? Хочет выставить себя Матерью Терезой? Он сейчас быстро объяснит куда свои черные лапы он может засунуть, как покрутить и что достать оттуда, но… Морда клинтарца была необычной. Нет привычной злой ухмылки, сощуренных глаз, висящего розового языка. Веном выглядел напряженно. Глаза расширены, челюсти сомкнуты нервно, не позволяя языку выбраться за зубную преграду, голова опущенная. Стыдно, хах? Или ему стало жаль никчемного человека? Пальцы черного устрашающего существа двигались медленно, размеренно — успокаивающе. Встрепенувшись, словно воробей от капель дождя, Эдди отпрыгнул от резко заботливого симбиота, уставляясь глазами по пять центов в наглую морду. Он просто нашел момент полапать его, хочет выставить себя выше. Конечно. Конечно! Он же у нас самый умный-умный, самый высшая-форма-жизни и так далее по венерическому букету-списку! — Не смей прикасаться ко мне! Если бы ты не вылез… Ничего бы не случилось!.. да.Да! Это всё из-за тебя! Повел себя, как идиот! — голос его звучал высоко и тонко, словно визжит маленькая девочка пяти лет, когда видит большую собаку. — Прости, Эдди. — вдруг выдает клинтарц в его затуманенной голове, звучит виновато, очень, но не… Почему он не говорит своей пастью? Мысль появляется в голове, а из рта выдаётся только протяжное «Э-э-э», но Веном все равно его понял, вечно связанный с его мысленным потоком. Выставляя свою большую лапу вперед, не ту, которой наглаживал, открывает рот; оттуда выпадает часть сердца, почки и обрубок печени. Симбиот радостно поднимает морду на, мягко говоря, ахуевшего от жизни, Эдди, явно ожидая чего-то не менее радостного, чем он. — Это всё, что я смог вытащить от Тодда. Так что — твой друг всё ещё с тобой. Ты рад, Эдди? Глаза, казалось, собирают выпасть из орбит. Эдвард замер. Полностью. Он знает, как выглядят органы, видел их, а если вспоминать еще тот давний сон. Но, сейчас… Он просто смотрел. Смотрел, как густая вперемешку со слюной клинтарца кровь текла с лапы на пол. Эдди ощущал пряный горячий запах от них. Кажется, Брок буквально щеками ощущал жар от них, словно вот этот кусочек сердца еще бьется где-то глубоко в теле Тодда, который просто выполнял приказ, и даже, кажется, хотел помочь. В двух почках, что так удобно умещаются в широкой ладони, Эдди видел глаза Тины. Они полны ужаса, и кажется, предательства. Если она узнает, что ее друга убил он, (пусть он и не контролировал свое тело) Тина точно сдаст его. Даже нет. Она лично убьет его. О-о-о, она может. Она невероятно сильная и смелая, а если в эту уже убийственную смесь добавить желание отомстить за смерть близкого, но шансов выжить — ноль. — Ты рад? — Веном склонил по-птичьи голову, не менее довольный. — Доешь. Быстро. — сказал, как отрезал, Эдвард, глянув на удивленную морду Венома исподлобья. — С днем рождения тебя, Эдди. Вместо торта.