цветы справедливости.

смотреть на эти глубокие сапфировые глаза так унизительно. так унизительно глядеть на её прекрасный лик с невыносимой болью в грудной клетке. но кашель придётся сдержать. как бы сильно люмин не хотела выплеснуть всех паразитов из своего горла, выплюнуть и растоптать эти чёртовы цветы, ей приходилось терпеть. может, бесконечной выносливостью и гранитной стойкостью она сможет заслужить хоть каплю уважения своей возлюбленной. фурина.. такая восхитительная и такая недоступная. такая сложная для понимания и признания со стороны обычных смертных. казалось бы, какой мазохист захочет вступить в отношения с такой непонятной девушкой? иногда капризная, как подростка с пубертатом, иногда меняется на строгую и рассудительную психологически зрелую личность. но и на такую нашлась та, кто полюбила бы девушку любой. после рокового суда мало что изменилось. люмин всё ещё бродила по окрестностям города фонтейна, наблюдала за повседневной деятельностью жителей и жительниц. единственное — её болезнь ухудшилась. нередко, заходя в чайник безмятежности после очередного выматывающего и тяжелого дня, единственное что хотелось — улечься в мягкую кровать и хотя бы на пару минут забыться в сладком сне. но всё, на что была способна люмин это кашлять, кашлять, кашлять, и ещё раз кашлять. — грёбанные цветы… — может, их кому то подарить?.. — паймон. паймон, конечно, не со зла. летающая болталка постоянно наблюдает за состоянием своей спутницы. по правде она ужасно волнуется за девушку и за её будущее. каждый день для неё может стать последним, а потерять самую близкую для тебя подругу спустя столько пройденных вместе испытаний равняется потерять себя. потерять смысл жизни, впасть в отчаяние и непонимание, а что тебе вообще делать дальше? конечно, жизнь на этом, не закончится, рано или поздно смиришься, но жить не определённое количество времени с постоянным горем от потери и чувством вины что никак не смогла помочь, когда видела подругу в настолько подавленном состоянии тоже не звучит как сказка. цветы повсюду. и как назло, они разных оттенков синего. как будто специально давит на больное. смотреть на них и воссоздавать у себя в голове облик фурины - худшее наказание, которое могло только существовать. обречённо глубоко вздохнув, люмин наконец-то пыталась отправится на боковую. перебирать лепестки цветов, говоря эту фразу «любит, не любит» по несколько раз, и так зная, что не любит она люмин, конечно, развивает мелкую моторику, но судя по всему развивает ещё и тупость с недостатком сна. всю ночь этим «интереснейшим» занятием девушке прозаниматься не хотелось. — спокойной ночи, паймон. — доброй ночи, люмин! всё будет хорошо! «а как же..» — подумала про себя люмин, закрыв глаза. невозможно. грудь раздирает от боли, заставляя путешественницу просто взвыть от безнадёги. — не-на-ви-жу! — в ярости и отчаянии кричала люмин. — ненавижу это грёбанное ханахаки! да уж, низкий болевой порог и безответная любовь.. ей можно было только посочувствовать. но кричать было не лучшим вариантом. из горла и так льются одни лишь цветы. усугублять и делать себе ещё больнее уж точно не стоило. хотелось крушить всё вокруг. уничтожать мебель, бить посуду. люми готова была на всё, только ради того чтобы вытравить этот раздражающий голос фурины из своей головы.