Разбей себя на кусочки, ради моего наслаждения

Когда он видит плохие сны, он всегда остается один. Он просыпается в подворотне бедной деревени, совершенно дезориентированный и потерянный. На его шее и щиколотках плотно сжаты небесные кандалы и Се Лянь ненавидит это собственническое клеймо, благородно подаренное ему Императором. Чертова удавка, что сковывает его силы и волю. Акт унижения и превосходства, которое Цзюнь У пожелал оставить на своём избраннике. Он чувствует дикий голод. То, как пустой желудок переваривает сам себя кислотой, в надежде получить хоть толику пищи. Его конечности окоченели от холода, в глазах темнеет, а голова кружится. Он мог бы догадаться, что это всего лишь кошмар, но почему боль тогда настолько реальная? Как плод его воображения может настолько реалистично сводить его с ума этими ощущениями? Но ведь, такое уже случалось. Несколько раз, кошмары были столь реальны, что принц начинал им верить. Он старается не поддаться этому чувству вновь. Он пытается подняться с холодной земли и болезненно стонет, сумев лишь принять сидячее положение. Всё тело, пролежавшее ночь на улице, едва способно слушаться. Кости словно переломали в труху, да и лёгкие нещадно жжёт. Это больно, грязно и вызывает горькое раздражение. Но со всем этим принц может легко справиться. Подумаешь боль, подумаешь холод и голод - он жил с этими чувствами столетия. В какой-то момент своей жизни, он забыл какого это - обращать на эти ощущения внимание. И если бы не Сань Лан, он бы вероятно так никогда и не вспомнил. Демон приучил принца заботе о себе, приучил тому, какого это, когда о тебе заботится кто-то ещё. Знать свои желания и чувствовать потребности. На это потребовалось целое столетие, но принц научился. Вспомнил, что значит желать чего-то кроме возмездия и чужой крови, что значит жить, а не быть отголоском прошлой жизни. Се Лянь не знает где он, но первое, что инстинктивно делает его тело - это вскидывает руку к груди, в попытке нащупать искусно выкованное кольцо. Даже если это не сон, даже если он действительно потерялся и вновь лишился сил, всё это не имеет значения, пока он уверен, что его возлюбленный все еще есть в этом мире. Кольца он так и не находит. Его шея пуста, без привычного ощущения тонкой цепочки, а пальцы не находят ничего, кроме покрытой грязью и пылью поверхности дешевой ткани его верхних одеяний. Паника всего за пару мгновений сковывает тело в сто раз лучше чем холод сырой земли за целую ночь. Окоченевшие пальцы плохо слушаются, судорожно ощупывая поверхность груди, но ошибки нет. Кольцо пропало. - Это просто сон, успокойся. - Сквозь стиснутые зубы, со свистом выдыхает принц, опуская руку обратно на землю. Но он уже не уверен в этом. Ощущения так реальны, и картинка вокруг настолько яркая, что это даже немного слепит глаза. Он ничего не помнит о том, как попал сюда и куда мог пропасть его демоненок. Это вызывает панику. Мысли судорожно крутятся в голове, словно вихрь сияющих призрачных бабочек. Слишком стремительные, чтобы сосредоточиться хотя бы на одной, но при этом приносящие сильную ноющую боль в лихорадочно бьющемся сердце. Это всё не могло быть вымыслом. Его разум просто не мог придумать все те года, это слишком нелепо. Слишком большой размах для галлюцинации, слишком много подробностей и эмоций. Он просто не мог это придумать. Он успокаивает себя этим, на слабых ногах, поднимаясь с земли. Время позднее, он видит как небо постепенно темнеет. Где-то среди покосившихся домов, он слышит тихие перекрикивания местных жителей. Он не уверен, что хочет с ними контактировать, пока так ослаблен. Не доверяет людям, да и презирает в глубине души. Но выбора нет. он должен понять, где находится. “Это всего лишь сон, прекрати ему верить, ты должен просто проснуться”. Если это сон, то вероятно его демоненок всё ещё находится рядом с ним, окутывая в бархатные горячие объятия, и уберегая от всех бед. Как жаль, что он не способен защитить принца от собственного разума. “А если это не сон, и его действительно никогда не было рядом?” безумная мысль царапает сознание и принц спотыкается, едва успев упереться рукой о деревянную поверхность стоящей рядом лачуги. Бред. Он помнит как засыпал, укутанный в чужую любовь, всё ещё помнит хриплые тембр чужого голоса и обжигающую поверхность изящных ладоней, что поглаживали его спину. Это было реальным. Эти руки, этот голос и эта любовь - всё это было реально. “Слишком хорошо, чтобы быть правдой”. Он много раз думал так в первые годы, едва способный осознать чужую привязанность. Когда кто-то способен восстать из мёртвых, а потом слепо искать тебя на протяжении множества столетий. День за днём, вновь и вновь, без какой-либо внятной надежды и ожиданий. Это оглушает, это настолько невероятно, что больше звучит как бред. Сейчас Се Лянь знает, что это не бред, это произошло. Его храбрый солдат, отдавший за своего принца жизнь (не единожды); его верный последователь, в чьём сердце есть место лишь для одного Бога; его Король призраков, кровавое Бедствие, готовое служить и защищать только Се Ляня; возлюбленный, чья любовь необъятна и бездонна. На главной улице немного шумно, для бедной деревушки, но Се Ляня это не волнует, он с трудом выпрямляет спину и слегка хмурится, оглядывая местных жителей. Он не любит людей, избегает их и презирает, но иной раз выбора просто нет. Он подходит к двум мужчинам в возрасте, что громко спорят о чём-то с более молодым юношей. Се Лянь морщится от их криков. Он хочет поскорее их прервать, чтобы не слышать эти каркающие, чересчур громкие голоса. Боги, и почему только все в этом мире не могут иметь такой же приятный голос, как его Сань Лан? - Ты не можешь отправиться к озеру сейчас, призраки в последнее время не спокойны! - Да, ты ведь знаешь, где-то рядом открыт проход в легендарный город Призрак, если ты отправишься под ночь туда, тебя просто напросто сожрёт нечисть! Се Лянь останавливается, так и не успевая окликнуть крестьян. Он лишь хотел спросить, где территориально находится, но неужели ему так сильно повезло? - Скажите, а в какой именно стороне находится вход в город Призрак? - Не важно, почему он оказался в таком положении и почему канга вернулась. Раз есть город Призрак, значит есть и Хуа Чен. Возможно всё столетие, что он провёл в бесконечном блаженстве близь алого Бедствия, было лишь жестокой шуткой его разума. Быть может это было проклятье? Или он каким-то образом вернулся в прошлое? Даже если это так, он просто вернёт всё на круги своя. Если того требуется, то он вновь убьёт Цзюнь У, вновь подчинит себе жителей города Призрака, вновь укажет Небесам где их место. Он сделает это снова, снова и снова, сколько потребуется, но прежде всего, он должен вернуть себе своего Сань Лана. - Что? Молодой монах и ты туда же? - Нечего ни кому из вас там делать! Совсем молодежь безмозглая пошла, вы что не знаете, что город Призрак - это место смерти! - Вот именно, хватит нести весь этот бред, послушайте умных мужей, проваливайте по своим делам! Мужчины заходятся криком и Се Лянь раздражённо сжимает зубы, глядя на их багровеющие потные лица. Вот поэтому он и не выносит живых людей. Столько лицемерия, наглости и невежества. Он способен убить их всего парой движений, ему не нужны для этого духовные силы, но желания марать руки нет. - Ваши крики весьма раздражают, я дам вам ещё один шанс ответить на мой вопрос, после чего моё терпение иссякнет… - Он не улыбается, когда встречается золотыми сияющими радужками с парой глаз напротив. Раньше он всегда так делал - мягкая, вежливая улыбка, обычно помогала быстрее достигать желаемого. Даже если он презирал своего собеседника. Это просто было практично и оберегало от лишних конфликтов. Хуа Чен приучил его снимать маску доброжелательности. В чём смысл тратить свои силы на улыбку и вежливость, если все твои желания исполняются по легчайшему движению руки, как бы ты себя не вёл? Больше не было смысла притворяться. Даже если он прямо покажет, как ненавидит всех вокруг, чужая вера в него не дрогнет, а обожание не исчезнет. Это было приятное чувство, которое помогло ему стать свободным. Понимание, что он останется любим в любом случае, даровало ему силу большую, чем избавление от проклятых кандалов. Он хочет ощутить это снова и как можно скорее. Беспокойство все еще болезненно сжимается внутри его органов, и он понимает - это не исчезнет, пока прекрасная крепкая фигура Великого князя демонов вновь не опустится перед ним на колени. До тех пор, пока мягкий голос не окутает его с ног до головы, а чужое обожание, заполнит самое сердце. Только тогда, когда драгоценный прах вновь окажется в его руках. Он хочет своего призрака обратно себе. Мужчины перед ним возмущенно раздувают ноздри и принц утомленно думает, что вероятно, придётся всё таки убить одного из них, дабы до второго наконец дошло, с кем именно они посмели говорить столь неуважительно. На самом деле ему плевать, кто и как с ним говорит, его перестали волновать такие вещи очень давно, слишком давно на самом деле, но сейчас… Что ж, возможно он перенял некоторые привычки своего ручного демоненка. Тот всегда приходил в ярость, стоило кому-то проявить хоть толику пренебрежения к Его Высочество. Вероятно, он бы уже вырвал этим двоим языки, за то, как те посмели разговаривать с принцем. Се Ляня обычно это больше забавляло и умиляло, но с годами, кажется, он действительно к этому привык. Впрочем, мужчинам в итоге безгранично везёт и они так и не успевают произнести не слова, окончательно подписав тем самым смертельный договор (Так как Се Лянь уверен: ничего дельного, те бы так и не произнесли). Их спасает тот самый юноша, которого они так бесцеремонно поучали мгновения назад. Очередная ирония и доказательство бесконечного невежества живых людей - Господин монах, вам нужно в город Призрак?! Мне как раз нужно в ту сторону по своим делам. Давайте я покажу вам дорогу, а вы согласитесь меня сопровождать, покуда наши пути не разойдутся? Мальчишка выглядит лет на шестнадцать - семнадцать лет, с возбуждёнными, полными жизни тёмными глазами. Он широко улыбается, слегка кланяясь. Такой юный и ничего ещё не знающий об этом мире. Совсем ещё ребёнок. Ему определённо не стоит даже приближаться к такому смертоносному месту как город Призрак. Скорее всего, он даже близко не осознаёт, какой опасности себя подвергает. Что ж, Се Лянь был не старше его, когда поднялся на Небеса и стал Богом. - Вот и славно, тогда в путь. Он не запоминает дороги, пока следует за юношей. Та словно проходит мимо него, едва ли отпечатавшись в сознание. Он так же не запомнил, в какой момент расходится с молодым человеком и не особо интересуется, что с тем станет дальше. Его не волнуют жизни посторонних. Только судьба одного существа во всём этом мире имеет значение. Он всё ещё чувствует слабость и зудящую нервозность, пока пробирается по знакомым ярким улицам. Те, словно дурманящий туман, наполняют его сознание. Так много света, так много криков и резких запахов. Он много раз сталкивается с мельтешащей повсюду нежитью. Да уж, так сложно пробираться, когда вся эта толпа не стелется к твоим ногам или разбегается в ужасе. У Се Ляна кружится голова, и он снова и снова невольно пытается нащупать на своей правой руке алую нить. Пусто. Это действительно пугает, он так привык к ощущению вечной защищенности. “А вдруг он меня не узнает? Или его тут и вовсе нет?” Эти мысли сжирают его изнутри и заставляют всё ещё ноющие конечности дрожать от неуверенности. Он всё ещё не знает, как именно оказался в этом мире или времени. Быть может, это все еще нелепый сон, на который он так опрометчиво повёлся, хотя прекрасно знал, что это будет ошибкой. “Что если меня никто не ждёт? Что если меня никто не помнит? Что если Хуа Чена никогда не существовало?” Он чувствует, как страх инеем покрывает его внутренности, пульсируя и сводя с ума. Картинка вокруг смазывается, но он упорно продолжает двигаться вперёд. Он должен добраться до Дома Блаженства или Игорного дома. Быть может найти Инь Юя? Он ведь должен его узнать? Хуа Чен искал его столетиями и Се Лянь точно знает, что падший небожитель во всём тому помогал. Надо лишь найти его, найти самого Хуа Чена, хоть кого-нибудь, кто узнает его. Надо лишь… - Его Высочество, наследный принц Сянь Лэ! - Громкий вскрик вырывает его из захлестнувшего водоворота мыслей. Он резко вскидывает голову, встречаясь с огромными выпученными глазами уставившегося на него призрака. Этот крик, словно магический барьер, оглушает торговую площадь тишиной. Призраки умолкают, удивлённо озираясь на громкий голос. Просто удивительно, как столь громкие существа, порою способный к настолько оглушительной тишине. Это вызывает смешанные чувства. Он привык к тому, что жители Призрачного города остро реагирую на его присутствие. Иногда это громкие крики, если они ощущают чужое умиротворённое расположение духа, иногда такая же гробовая тишина, стоит принцу показать хоть каплю неудовлетворения и раздражения. Это была та привычная реальность, к которой он привык и которую любил. Но он совершенно не знал, чего ожидать сейчас. Быть может, он всё таки не попадал в прошлое? Может он всё ещё в своём мире и монстрам просто потребовалось время, дабы узнать своего Лорда? Это была приятная надежда, но принц знал, что всё равно, что-то было не так. Будь это его привычная реальность, нежить бы уже упала на колени, в ужасе, что сразу не признали своего Господа. Они бы не таращились на него столь нагло. - Это действительно Его высочество? - Не знаю, но выглядит он как настоящий красавчик. - Замолкни, дура, забыла, кто именно его ищет? Се Лянь слышит тихие перешептывания и цепляется за них как за спасательную веревку. Его ищут. Это не может быть никто, кроме Хуа Чена. Значит он всё таки реален. Значит, он не выдумал своего возлюбленного. Он чувствует, как от облегчения закружилась голова, но не позволяет этому чувству захлестнуть себя. Это так отвратительно глупо, но Бог давно привык, что жизнь слишком жестока к нему. Он понимает, что в этом мире возможно абсолютно всё и знает, насколько тот бывает безжалостен. - Я бы хотел встретиться с градоначальником. - Спокойно произносит принц, делая вид, что не замечает эмоциональных шепотков, что разносятся со всех сторон. - Быть может, кто-нибудь согласиться меня сопроводить? - Он хочет встретиться с градоначальником? - С самим Королём демонов? Не слишком ли он дерзкий? - Молчи, ты что, не знаешь, что их связывает? - Быть может, Его Высочество, не откажется от помощи этого скромного слуги? - От знакомого спокойного почтительного голоса за своей спиной принц почти вздрагивает. На его лице появляется легкая умиротворенная улыбка. Этот кошмар вот вот закончится и это единственное, что его волнует. Инь Юй за его спиной слегка кланяется. Как и всегда, на улицах города, белая маска плотно прилегает к его лицу, а чёрные одеяния всё так же обвивают стройную невысокую фигуру. Се Ляня не беспокоит, как быстро его нашёл офицер Убывающей Луны. Это буквально суть его работы - всегда быть в курсе происходящего в городе. Он - тень, что притаилась в каждой подворотне и в каждом переулке. Невидимка, которого не замечают даже те, что прожили тут несколько столетий. Он мог заявить о своем присутствии когда было нужно, имел укоренившийся авторитет в городе, за счет статуса правой руки его владельца. Но никто и никогда не знал, в какой момент тот может оказаться за их спинами. Се Ляня забавляла эта его способность, но он не мог не отдавать ей должное. При желании, Инь Юй мог быть великолепным шпионом, во многом, способный посоперничать даже с самим Черноводом. Не тот вид маскировки, что предпочитало многоликое Бедствие, но бесспорно, невероятно полезный. - Рад, что помощь пришла так быстро. Прошу, показывай дорогу.

***

Родные коридоры всё так же сияют роскошью. Сердце гулко стучит, пока Се Лянь неспешно следует за падшим небожителем, оглядывая знакомые залы и помещения. Он дома. Место, где он в безопасности, место в котором его всегда ждут. Инь Юй ведёт его в главный зал. Алые шелка привычно стекают с потолка, длинная софа высится не пьедестале. Небожитель невольно улыбается. Всё на своих местах, словно он никуда и не уходил. - Прошу вас, Ваше Высочество, подождите здесь, Градоначальник совсем скоро появится - Инь Юй исчезает с кратким поклоном, но Се Лянь даже не смотрит в его сторону. Он тихо перемещается по просторному помещению, сложив руки в своих рукавах. Тело до сих пор болит от напряжения, а голова слегка кружится. Ему нужна горячая ванна, как накануне и сытный ужин. Ощущение липкого голода так и не исчезло, наследный принц просто привычно игнорирует это чувство. Это так незначительно, на фоне всего остального. Он помнит, как чужие умелые руки совсем недавно массировали его спину и плечи, как мягко смывали всю пыль и грязь, прилипшую к светлой коже. Сейчас он выглядит ещё хуже, весь в земле и грязи. Одежда местами порвана, а волосы грязные и даже будучи убранными в высокий пучок, всё равно неопрятно растрепались. В юности его бы привел в ужас такой внешний вид. Но он уже давно не тот наивный мальчик, а находясь в своём собственном доме и вовсе не чувствует необходимости в каком-либо стеснение. Возможно, Хуа Чена это напряжёт, но только в том, почему его возлюбленный в таком виде? Он любил бы принца в любой одежде и в любом состоянии. Принц знает это лучше, чем кто-либо ещё, но это не значит, что Бедствию всё равно, в каком тот находится состоянии. Он вероятно будет готов сжечь ту жалкую деревеньку дотла, когда узнает, что Его Высочеству пришлось спать там на сырой земле. Се Лянь не против, те двое мужиков, нахамвшие ему ранее, явно не заслужили дальнейшего существования. Когда он слышит тихие, но уверенные шаги за спиной. Это немного отличается от привычной поступи его последователя, но принц не в том состоянии, чтобы уделять этому много внимания. Он всё ещё без понятия, что произошло с ним за ночь. Почему проклятые канги вернулись, полностью запечатав духовные силы Божества и почему он очнулся в неизвестном месте совершенно один. Больше всего его пугает отсутствие праха Бедствия и это действительно первое, что он планирует выяснить и уладить. Он никогда не сможет жить спокойно, не будучи уверенный, что вся суть Хуа Чена не находится в его собственных руках. Шаги останавливаются совсем близко. По началу, принц не произносит ни слова, лишь слушает спокойное дыхание за своей спиной и на мгновение удивляется этому. Зачем призраку нужно имитировать жизнь именно в этот момент? - Ты заставил меня ждать, это раздражает - Небрежно бросает Наследный принц, после чего, наконец-то, поворачивается к Бедствию. Это был не Хуа Чен. Се Лянь едва сдерживает испуганный вскрик, но не способен скрыть дрожь во всём теле, когда он видит перед своими глазами его. Маска наполовину смеется, наполовину плачет. Белые похоронные одеяния стелятся у чужих ног. Всё такой же высокий, всё так же источает гнилую отвратительную ауру смерти. - О, мне очень жаль, что я заставил тебя злиться, надеюсь ты простишь меня, дорогой Сяньлэ. Он склоняет голову, и Се Лянь точно знает, что несмотря на тон, полный раскаяния, лицо под этой маской насмешливо улыбается. Это вызывает в нём ещё большую волну дрожи и он не способен удержаться, отступая от Бедствия на несколько шагов назад. - Какого черта, ты здесь делаешь? - У него слегка дрожит голос и он стискивает свои кулаки. Он уже знает, кто находится под этой маской. Он знает его истинную личину и самолично однажды отрубил тому голову. Но это ничего не меняет. Это злит его еще больше, но сколько бы лет не прошло, какую бы правду он не узнал, он всё так же немеет каждый раз, когда видит эту маску. Это не потому что он ощущает себя слишком слабым, просто тот ужас, страх и чувство абсолютной беспомощности, что однажды насильно поселило в нём это чудовище, укоренились там слишком глубоко. Сложно сопротивляться тому, что было вбито в тебя так давно. - О, ты не ожидал меня увидеть? Как странно. Ты ведь сам пожелал встречи со мной. Я был приятно удивлён - Бай делает шаг в его сторону, и Се Лянь инстинктивно делает шаг назад, почти спотыкаясь о порог пьедестала. Без своих духовных сил, он совершенно беспомощен, ему нужно найти способ сбежать. Или позвать Хуа Чена. Почему он всё ещё не появился? Почему допустил проникновение этого монстра на свою территорию. Если бы тот явился в своем истинном обличии, это можно было бы объяснить, но почему так? В этой маске, в этой одежде, он не мог не привлечь внимание, как так вышло, почему? - Не неси чушь. Я бы никогда не пожелал встречи с тобой. - Он огрызается. Храбрится. А в голове прикидывает куда бежать. Он знает поместье наизусть. Пока, всё то, что он видел полностью соответствует его воспоминаниям. Вероятно и остальная планировка сохранилась неизменной. Дом Блаженства - это лабиринт, понять который способен далеко не каждый. В основном, потому что он часто меняется, подстраиваясь под своих хозяев. Но даже не имея над им власти, Се Лянь умеет его понимать, умеет читать направления коридоров и угадывать необходимые двери, дабы всегда достигать своей цели. Он знает куда ему бежать, но сможет ли он это сделать без духовных сил? Вряд ли, без отвлекающего маневра это почти нереально. Ему нужна помощь, ему нужен его Хуа Чен. - Как так? Не ты ли совсем недавно кричал на улицах города, о том что хочешь меня увидеть? Как же ты там сказал? “Я бы хотел встретиться с градоначальником.”? - Он приближается ещё ближе, разводя руки в стороны, словно желая обнять дорогого гостя. Принц в ужасе от такой перспективы, это даже хуже чем угодить в охотничий капкан. - И вот я здесь, ты не рад? Понимание смысла чужих слов накатывает ледянными волнами, заставляя уставшие ноги наливаться свинцом. Нет. Этого просто не может быть. “Забыла, кто именно его ищет?” “С самим Королём демонов? Не слишком ли он дерзкий?” “Молчи, ты что, не знаешь, что их связывает?” Пазл складывается слишком близко. Они говорили не о Хуа Чене. Они говорили о другом Бедствии, что в этой реальности правит городом Призраком. Он ошибся. Он должен был узнать обо всём прежде чем идти сюда. Но эмоции затмили разум. Паника из-за пропавшего праха на его груди, пожирала всю его рациональность и теперь только продолжает расти. Его Сань Лана тут нет, а он сам привел себя в лапы своего самого худшего кошмара. Совершенно беспомощный. Лишённый сил, загнал себя в ловушку. Бай делает ещё несколько неспешных шагов, сокращая расстояние, и более принц не выдерживает. Времени на раздумья больше не остаётся и если он не сделает этого сейчас, потом может уже не быть шанса. Он срывается с места стремительно, даже не пытаясь напасть на Бедствие. Не сейчас. Не тогда, когда шансы настолько не равны, а поддержки не откуда ждать. Если бы Сань Лан был рядом, как в прошлый раз, всё было бы иначе, но сейчас, это слишком опасно. Он просто не сможет разрушить канги самостоятельно без чужой духовной силы. Он отскакивает в сторону, сразу же беря курс в сторону большого выхода. Он не знает, как может повести себя поместье, если им управляет Бай, но это всегда был самый короткий выход и он не собирается терять ни мгновения. - Боги, какой же ты не сдержанный, мы ведь просто разговаривали. - Бай Усянь оказывается прямо перед ним меньше чем через мгновение. Не человеческая скорость. Без духовной силы, Се Лянь едва ли углядел его передвижение. Он успевает затормозить, слегка теряя равновесие, но не падая. Плохо, это всё очень плохо. Принц стискивает зубы, чувствуя, как паника мешает думать трезво. Остаётся полагаться только на бесконечный опыт и реакцию. - С дороги, я не собираюсь тут больше задерживаться. - Он почти рычит, сжимая кулаки. Спина под нижними одеяниями взмокла от напряжения, но он заставляет свой голос не дрожать. Он не покажет этой твари свой страх и отчаяние, как бы громко не билось его сердце, он не доставит тому такое удовольствие. - О, как будто у тебя есть выбор. - Демон ухмыляется, после чего рывком приближается к принцу. Он бьёт ногой в живот и Наследный принц чувствует, как это сокрушает все его органы. Вероятно, будь он смертным, такой удар переломил бы ему хребет и разорвал внутренности. Сейчас это отправляет его в полёт. Столкновение со стеной вышибает всякий воздух в лёгких, а из-за рта вырывается кровь. Органы точно повреждены. Он полностью дезориентирован и ощущает себя вновь двадцатилетним юнцом, который совершенно беспомощен против могущественного демона. Он не мог победить его в юности. Смог, только тогда, когда возродил свои силы, запечатанные столетия. Сейчас их нет и у принца дрожат рука, когда он упирается ими в пол, в попытках подняться. Больно, так больно и страшно. Стена не рухнула и это чудо. Небожитель знает, что те укреплены духовной энергией. Вероятно это спасает поместье от полного разрушения. Хотя сам Се Лянь в своё время несколько раз разрушал то до основания. Случайно. Сань Лань отстраивал его вновь и вновь с маниакальной внимательностью, возрождая из пепла величественное здание, сохраняя полюбившийся принцу его внешний вид. - Порой ты такой раздражающий, вероятно, лучше всего будет тебя связать, что бы ты больше не мог пытаться сбежать. - Призрак улыбается, принц в этом уверен. Он небрежно щёлкает пальцами, не двигаясь с места. У Се Ляня всё ещё кружится голова и он плохо видит расплывающийся силуэт Бедствия. Он пытается подняться, но ноги не слушаются. Он чувствует себя таким беспомощным. Он помнит, что было когда в последний раз Бай связал его, помнит боль от сотни клинков и не хочет вновь ощутить это на себе. Небожитель знает что его не услышат, знает, что без духовной силы абсолютно беспомощен, но ведь в тот раз, несмотря ни на что, он не был один. Он всегда был рядом. И да, это иррационально, это безнадежно глупо, но принц слишком привык, что его возлюбленный верующий всегда творит чудеса во имя его. Ему так страшно, что он больше не знает, что ему делать. - Сань Лан, Сань Лан, пожалуйста, помоги мне. - Он шепчет это, всхлипывая от охватившей его паники. С губ срываются алые капли крови, а глаза туманятся уже не от страха, а от накативших слёз. Когда резкий порыв ветра врывается в помещение, Се Лянь едва ли способен это осознать. Когда он видит мягкий свет влетевших в зал бабочек, ему кажется, что это сон. Алые одеяния, ярким пламенем вспыхивают на краю его сознания. Звон колокольчиков и серебряных украшений тонут в звуке шумящей в ушах крови. Он слышит собственный стук сердца так отчётливо, но ничего не может поделать, когда поднимает глаза на чужое прекрасное лицо. Он здесь. Он пришёл. Он услышал его, даже не смотря на отсутствие духовной силы, не смотря ни на что, он появился, как и всегда. Это слишком похоже на чудо. - Ваше Высочество звал меня? - Этот бархатный голос всё так же полон неприкрытого благоговения и безграничного уважения. Это самый прекрасный бальзам, что окутывает чужое испуганное сердце. Принц действительно начал сомневаться в существование в этой реальности его верующего. Он почти отчаялся, но сейчас, увидев его так близко, не может сдержать слёз от облегчения. Хуа Чен всегда умел вводить его в ступор своей верностью и мощью, что рождались из его любви. На мгновение Се Ляня посещает глупая мысль, что даже если призрака изначально не существовало в этой реальности, демон вероятно, просто нашел способ воплотиться в ней, когда услышал просьбу своего Бога. Это было бы в его стиле, наследный принц почти бы не удивился. - С-сань Лан, т-ты… - Да, мне нужно чтобы ты удержал нашего маленького гостя - Голос Бая спокойным рокотом отражается от стен. Он совершенно спокоен. Слишком спокоен, словно нет ничего удивительного в появлении другого Непревзойденного в комнате. Смысл его слов застревает где-то на полпути, принц не способен разобрать его значение. А вот у Хуа Чена видимо такой проблемы нет. - Как пожелает, Ваше Высочество. Нет... Нет. Нет. Нет! Принц в ужасе отшатывается от Алого бедствия, округляя свои и без того большие глаза, блестящие и покрасневшие от вот-вот готовых пролиться слёз. Да этого просто не может быть. Ни в одной реальности, такое не могло произойти. Такое просто не может существовать. Весь ужас, что он испытал до этого показался такой мелочью, в отличии от того, что он испытал, когда услышал эти слова сейчас. Этот голос, этот тон, эта интонация. Этот трепет, этот щенячий восторг от возможности служить и быть полезным. Он знал его лучше чем голос родной матери. Он слышит это каждый божий день своего существования уже столетие. Он знает в нём всё. И он просто не может звучать, обращаясь не к нему. Это хуже любого предательства, которое он когда-либо испытывал. Это сон. Это сон. ЭТО СОН! Потому что не возможно, что бы это было реальностью. Такое просто не может существовать. Хуа Чен верный кому-то кроме него? Хуа Чен предавший его? Служащий Безликому Баю? Ни одна параллельная вселенная не могла существовать с таким раскладом. Его верующий просто уничтожил бы её, будь это так. Не важно как, он бы это сделал. Хуа Чен кланяется белому Бедствию, поворачиваясь к наследному принцу, что на дрожащих руках отползает от него в сторону. "Нет, только не он, пожалуйста, кто угодно, только не он". Му Цин, Фен Синь, Наставник, кто угодно мог быть сейчас на месте Непревзойденного, и Се Лянь бы принял это. Он бы впал в панику, он испытал бы бесконечную боль и вероятно его сердце было бы разбито окончательно. Но это было бы лучше, чем то, что он испытывает сейчас. Кто угодно, но только не его Сань Лан. - Нет, не надо… - Он всхлипывает. Обжигающие слезы катятся, смешиваясь с кровью на его подбородке. Он слышит, как где-то вдалеке Бай начинает смеяться, в начале тихо, но уже вскоре его хохот сотрясает все помещение. Принц не может пошевелиться, парализованный ужасом, наблюдая, как самый любимый, самый дорогой человек, которому он доверил свою душу и сердце, приближается, смиряя его равнодушным взглядом. Он наклоняется, протягивая свои руки к принцу, а красные одеяния заполняют собой всё пространство вокруг. Он не может пошевелиться. Страх сковывает его лучше любых цепей. Весь мир начинает раскачиваться, словно на мягких волнах, но у принца это вызывает острою тошноту. Пожалуйста, не надо. Нет! Страх и отчаяние достигает своей конечной летальной точки, когда принц кричит во весь голос. - Не прикасайся ко мне! Он вскидывает руки вверх, отталкивая крепкое тело, заходясь громкими рыданиями. Он ощущает, как реальность вокруг переворачивается, словно его на мгновение окунают в ледяную воду. Главный зал исчезает, сменяясь мягким мраком спальной комнаты. Собственный крик, заставляет сознание пробудиться. Это был сон. Это был сон. Это был сон. Это был сон. Се Лянь сжимается в комочек, сотрясаясь рыданиями, повторяя у себя в голове снова и снова. "Это был сон. Он мой. Это был сон. Он мой.". *** “Он мой?” Тонкие изящные пальцы сжимают длинную прекрасную шею, надавливая на быстро бьющийся пульс. “Только мой? Ничей больше?” Вторая рука скользит по напряженной талии, сжимая крепкие бока, размазывая алую кровь, что тут и там смазанными разводами покрывает прекрасный тренированный торс мужчины под ним. “Он ведь не уйдёт? Он останется со мной до скончания веков?” Принц склоняется, проводя кончиком носа по линии острой челюсти, обдавая дыханием бледную поверхность чувствительной кожи. Рука скользит ниже, обхватывая заднюю часть шеи, слегка тянет на себя, заставляя выгибаться. Подбородок вскидывается выше, давая ещё больше доступа. Красивый. Послушный. Идеальный. Принц целует мягкую кожу, скользя языком по изящным изгибам. Он ловит мелкую дрожь, что пробегает по мёртвому телу от этого жеста. Такой чувствительный, даже к самым маленьким жестам внимания. “Я никому тебя не отдам.” Острые зубы сжимаются над бьющейся венкой, прокусывая чужую плоть. Он слегка втягивает гладкую кожу, всасывая соленую струйку крови. Горячая. Та стекает вниз и принц прослеживает ее путь языком. Хуа Чен всё таки не сдерживает тихого всхлипа. “Мой.” Демон под ним лежит абсолютно замерший, крепко сжимая кулаками эластичную ткань. Ему не разрешали прикасаться и он остаётся послушным. Он старается не ёрзать, прижатый к чёрным простыням весом крепкого тела Божества. Но так сложно контролировать себя, когда самый прекрасный мужчина на свете продолжает ласкать твою обнаженную плоть. Разум всё еще не прояснился, а спина горит от глубоких порезов. Лежать на ней невыносимо. Но куда сложнее сдерживаться, ощущая прекрасные длинные пальцы на собственной коже. Те мягко скользят по оголённому торсу, щекоткой проходясь по кубикам пресса, обводя подушечкой ямку пупка. Принц опускает руку ниже, поглаживая сквозь тонкую ткань нижних штанов крепкие бёдра, что согнувшись, прижимаются к его бокам. Его всё ещё мелко потряхивает после пережитого кошмара, но он намерен сделать всё, чтобы тот остался в прошлом. После того как демонёнок так покорно принял на себя несколько десятков яростных ударов плетью, это почти не вызывает затруднения. Вид доверчиво подставленной спины греет душу и Се Лянь корит себя за то, что так легко повёлся на игры собственного разума. Как он мог сомневаться в нём? Как мог поставить под сомнение столетия чужой преданности? Кошмар сыграл с ним злую шутку, надавив на самые потаённые страхи. Он боится, что Бай каким-то чудом выжил и однажды вновь вернётся в его жизнь. Это удушает, оживая образами из прошлого. Особенно сильно это обострилось когда он узнал истинное лицо Безликого. Тогда это вызвало злость, позже осело в глубине души страхом. Понимание, как глубоко пробралась эта тварь, что он абсолютно всегда находился рядом. Наблюдал, изучал, втирался в доверие, чтобы нанести самые болезненные удары. Это было больно, это порождает паранойю: "Вдруг, это была не единственная личина? Вдруг, это ещё не конец?" Но воспоминание о том, как он отрезал Цзюнь У голову собственным руками успокаивает. Даже если это не конец, даже если эта тварь настолько живучая, что найдёт способ восстать, Се Лянь просто убьёт его вновь. Он способен это сделать, покуда его верующий рядом с ним. И именно в этом таится второй страх, куда более глубокий, темный и отчаянный: “Что если бы Хуа Чена не было рядом? Что если с ним что-то случится? Что если он меня предаст?” Последний самый иррациональный. Призрак последовал за ним через вечность и не видел в своём существовании ничего кроме принца. Это всегда дарует спокойствие. Этого всегда достаточно, чтобы подавить страх в глубине душе. Но, к сожалению, принц слишком хорошо знает горечь предательства. Знает, каково быть чужим разочарованием. Это мерзкое, холодное чувство, удушающее тебя изнутри. Понимание, что тебя недостаточно, что бы самые близкие и любимые люди пожелали остаться рядом. Что есть что-то или кто-то более важный. Что ты был нужен, только пока соответствовал запросам. Принять покинувший народ было больно. Забыть отчаяние от ухода близких - невозможно. Это осталось с ним на века. И временами, он корит себя за то, как легко, после всего пережитого, отдал свое измученное сердце в руки демона. Теперь страх потери Непревзойденного выбивает его из колеи. Он слишком сильно к нему привязан, слишком сильно любит и дорожит. Это пытка - любить кого-то так сильно, но Се Лянь не променял бы её ни на что в этом мире. Однажды Безликий Бай отнял у него всё: народ, последователей, друзей, семью, веру в людей и желание жить. Хуа Чен вернул ему это: заменив одних собой и преподнеся оставшихся на блюдце. Он следовал за ним годами, ничего не ожидая в ответ. Его преданность и вера абсолютны. Их просто невозможно сломить, так как преданность является самой сутью призрака. Это завораживает. Хуа Чен готов подарить ему весь мир, а Се Лянь уничтожил бы всё живое, если бы на кону был его возлюбленный. Он не любит это признавать. Очень часто умышленно пытается скрыть, не желая показать свою слабость и зависимость, но пытаться отрицать это для самого себя, спустя столько лет, уже давно потеряло смысл. - Подними руки вверх и не шевели ими. - Мурлычет Бог, с силой сжимая чужое бедро. Хуа Чен повинуется, фиксируя руки над головой, он вытягивается в чужих объятиях, стискивая зубы от резкой боли в спине. Вероятно, это не даст ему покоя всю оставшуюся ночь. Даже несмотря на частичное исцеление, раны, оставленные с такой силой еще и духовным оружием - это не пустяк. Это больно. Так чертовски больно, что призраку хочется скулить, но он подавляет в себе это желание. Его Божество выглядит более расслабленным и умиротворенным, чем накануне. И этого достаточно чтобы мёртвое сердце трепетно забилось, приходя в восторг. Даже самые болезненные ощущения кажутся наградой. Эти ранения принесли смыслу его существования покой. Его страдания развеяли отголоски кошмара, а пролитая кровь разожгла желание. Демон счастлив и действительно не может сдержать восторженной, счастливой улыбки. Се Лянь видит её, когда отстраняется. Это заставляет его сердце сжаться от переполняющей его любви. Это всегда поражало его, то, как абсолютно любое проявление любви или жестокости, его демоненок принимал с одинаковой восторженностью. Ночной кошмар начинает казаться бесконечной глупостью. Это действительно невозможно, чтобы его Сань Лан был предан кому-либо в этом мире, кроме него. Жаль, что страхи порой бывают сильнее этого осознания. Но покуда он помнит об этом сейчас, он планирует взять максимум из того, что может предложить ему Бедствие. Даже если этот список абсолютно бесконечен. Он прослеживает пылающий взгляд обсидианового глаза, что прикован к его губам. Движение скользящего по ним языка получается рефлексивным и он улыбается уголками губ, почувствовав вкус оставленной на них крови. Демон под ним тихо сглатывает, завороженный этим жестом. Пару минут назад, всё что мог сделать Король призраков - это корчиться на полу, из-за всех сил удерживая спину ровной и дрожащим голосом благодарить своего Бога за каждый подаренный ему удар. Сейчас он в предвкушении. Выносливость Бедствия потрясающая и за гранью человеческого восприятия. Но это не значит, что всё прошло бесследно. Это считывается в мелкой дрожи, что проходит по телу призрака при малейшем движении. В том, как напряженно всё его тело, а кончики пальцев на руках мелко подрагивают. Его взгляд, хоть и сияет восторгом, выглядит изможденным и уставшим. Это не удивительно. Большой расход духовной энергии днём и всё произошедшее ночью. Хуа Чен истощен, но отчаянно отказывается даже на миг задуматься об этом. Се Лянь же, успокоив свою душу чужой покорностью, не может не испытывать трепета от этой безусловной самоотдачи. “Он почти никогда не получает ничего взамен, но сколько бы времени не прошло, его глаза сияют всё такой же глупой щенячью любовью”. Он склоняется к чужому лицу, впитывая в себя весь трепет и восторг, что наполняют тёмную радужку. - Я хочу чтобы ты кончил сегодня. - Он шепчет это в бледные губы, не разрывая зрительного контакта. Так близко, что способен рассмотреть во всех подробностях, как удивлённо сужается черная ямка зрачка. - Но я не собираюсь прикасаться к тебе. И тебе самому запрещено гнаться за своим удовольствием, покуда я этого не позволю, ты понял? - Как пожелает Ваше Высочество. - Голос призрака мелко дрожит переполненный эмоциями и он едва справляется с собой, что бы не сократить разделяющее их расстояние. Это слишком большое искушение. Он ведь не святой, напротив, самый худший из отбросов, полный алчных, эгоистичных желаний. И прямо сейчас, самое величайшее его желание находится так мучительно близко. Единственное что способно удержать его мёртвой хваткой, это сияющие светом медовые омуты, что внимательно наблюдают за ним на расстоянии пары сантиметров. Под этим взглядом невозможно ослушаться или даже допустить мысли о согрешение. Но уже через мгновение, эти самые глаза закрываются, словно давая своё разрешения на все порочные мысли и желания, а мягкие теплые губы сами касаются собственных губ призрака. Горячий язык скользит в послушно приоткрытый рот и Хуа Чена тихо стонет, когда чувствует вкус собственной крови во рту. От ощущения мягкого скольжения языка принца по его собственному Бедствие прошибает дрожь, а возбуждение охватывает всё распаленное тело. Ему хочется опустить своих руки, коснуться прекрасного утонченного лица, огладить мягкие щеки, провести кончиками пальцев под ворохом мягких ресниц и зарыться в шелковистые локоны. Лёгкий поток духовной энергии, вызванный Се Лянем, омывает их обоих. Он развеивает запачканную кровью одежду, оставляя Высших полностью обнажёнными. Ему не хочется тратить время на раздевание, это всегда можно оставить на другой день. Сегодня желание прикасаться к своему призраку намного сильнее. Принц хочет убедиться что он реален, что это не очередная иллюзия или сновидение. Его разум коварен и часто устраивает ему слишком реалистичные ловушки. Он хочет быть уверенным, что эта реальность не развеется в одно мгновение. Острая боль, от резко сжимающихся на нижней губе зубов отрезвляет призрака. Се Лянь вгрызается с силой, мгновенно слизывая тонкие струйки крови, что заполняют их переплетенные рты. Он крепче стискивает руку на основании изящной шеи, наклоняя чужую голову для более удобного доступа. Он тихо рычит от нетерпения когда прижимается обнажённой грудью к пылающему огнём демону, зажимая контрастно холодное кольцо призрачного праха между двух распалённых тел. Хочется быть ещё ближе. Хочется разорвать чужую плоть и проникнуть в саму суть демона, пробраться под его кожу, в жилы и в кости. Хочется остаться там навсегда, никогда не разлучаясь. Иногда это просто смешно, как схожи желания этих двоих, и как бесконечно счастливы они бы были, если бы дали им волю. - Если ты когда-нибудь предашь меня, я в то же мгновение убью тебя, развеяв прах. - Шепчет принц, когда наконец-то отрывается от багреющих мягких губ демона. Он не хочет задумываться о том, что в действительности его слова обозначают скорее: “Если ты когда-нибудь предашь меня, я в то же мгновение убью себя, не важно как, но я найду способ сделать это, потому что я не смогу существовать, зная что ты предпочёл кого-либо мне". Зрачок демона при этих словах в ужасе сжимается и принц прекрасно знает, что причина этому, абсолютно точно не страх за собственное существование. Хуа Чен никогда не боялся смерти. Он был знаком с ней лично, далеко не один раз и с радостью встретится вновь, пожелай того Божество. О нет, его ненаглядный Сань Лань страшился совсем другого. Сама мысль о том, что принц мог допустить расклад, при котором демон его предаст, приводила второго в ужас, наполняя сердце отчаянием. Это тёмное отвратительное чувство. Почему Небожитель мог усомниться в его преданности? Неужели он мог сделать или сказать что-то, что поставило под сомнение его искренность? Это вызывает волну ненависти к самому себе и туманит разум, не давая сконцентрироваться. Бедствие сжимает свои кулаки, пытаясь вернуть самоконтроль. - Ваше Высочество, мой принц, моё Божество, мне жаль, если этот презренный слуга сделал что-то, что заставило вас усомниться в моей к Вам верности. - он слегка запинается, плавясь под чужим внимательным взглядом. Мысль, что именно он стал причиной кошмаров у принца отвратительна и ему стыдно, что он никак не мог помочь. Быть причиной его боли - пытка, с которой ничего не может сравниться. Се Лянь чувствует, как тело под ним напряжено. Он ведёт рукой ниже по чужой ноге, оглаживая острое колено и крепкую икру. Демон понимает приказ без слов, легко закидывая свои ступни на чужую поясницу, скрещивая щиколотки. Он чувствует как громко колотится чужое сердце, настолько близко, что это отдаётся в его собственную грудную клетку. Он всё ещё убежден и всегда будет, что это самый прекрасный звук из всех. То, ради чего он остаётся в этом мире не смотря ни на что. - Я клянусь вам, что это никогда не произойдёт. Я скорее уничтожу сам себя, чем допущу такое. Ваше Высочество, молю, поверьте мне. Этот бесполезный слуга верен вам и только вам. - Он шепчет это так отчаянно, что невозможно не поверить. И Се Лянь верит. Безгранично, бесконечно верит своему последователю. Никому более в этом мире, но ему - всегда. Хуа Чен редко позволяет себе самовольство в постели, почти всегда безоговорочно исполняя чужие желания. Это бывает по разному: Отдавая себя в чужие безжалостные руки - став безвольной игрушкой, которой не позволено не шевелиться, не произносить ни слова, только принимать в себя всё без остатка, доставляя удовольствие своему хозяину. Или же напротив, когда его принц устал и не хочет прикладывать никаких усилий для получения собственного удовлетворения. Тогда роли меняются. Хуа Чен ночи на пролёт исполняет чужие ленивые приказы. Он покрывает поцелуями всё тело принца, разминает уставшие мышцы, часами беря прекрасное стройное тело. Глубоко и мягко, в том темпе, что будет угоден Богу. До тех пор, пока принц окончательно не потеряет голову от наслаждения, извиваясь на мягких простынях. Общим остаётся только одно: все и всегда продиктовано исключительно волей принца. Но сейчас особый случай и желая показать свою любовь, демон тянется к своему божеству, инициируя глубокий, отчаянный поцелуй. Даже если это может повлечь наказание, в это мгновение, показать свои чувства кажется важнее. Поцелуй получается смазанный и грязный, наполненный кровью и слюной. Он сквозит отчаянием и мольбой. Се Лянь слышит это даже отчетливее, чем привычную молитву на уголке своего сознания. В каждом обжигающем прикосновении бархатного языка, в каждой отчаянном движении в прекрасном натренированном теле. “Пожалуйста, не сомневайся во мне, пожалуйста, поверь моим словам. Я никогда тебя не оставлю, никогда тебя не предам. Клянусь, я навсегда, твой самый преданный верующий.” Се Лянь не отказывает демону в этой вольности. Он упивается чужими чувствами, впитывая их через каждое бархатное прикосновение, через все точки единения их тел, слышит их в несдержанных задушенных вдохах, которые не может сдержать призрак. Они ещё толком не начали, всего лишь поцелуи и объятия обнаженной плоти, но Се Лянь чувствует как горит, а возбуждение охватывает всё его тело. С Хуа Ченом всегда так. Принц просто не может сопротивляться демоническому очарованию. Он уже давно убеждён что его демонёнок - это самый красивый мужчина из всех, когда-либо существовавших в этом мире. И он не знает, как вообще возможно держать себя в руках рядом с ним. Небожитель прижимается плотнее, впивается рукой в бледное бедро, вгрызаясь изящными пальцами в податливую плоть мертвой хваткой. Это будет иметь последствия в виде отчетливых лиловых синяков. Не то чтобы кто-то из них был против. Он импульсивно ведет бедрами, потираясь окрепшим возбуждением о чужие ягодицы, зажмуриваясь от приятного ощущения скольжения по бархатной коже. Бедствие от этого жеста сдавленно стонет, разрывая поцелуй и запрокидывает голову, вновь обнажая изящную шею с уже налившимися кровью следами от сделанных ранее укусов. Он неосознанно выгибается в чужих руках, подставляясь под дурманящую ласку и сразу же карается за своеволие - боль из медленно кровоточащих ран прошивает все тело, заставляя призрака болезненно вскрикнуть. Его ноги невольно сжимаются крепче, лишь сильнее притягивая Бога Войны к себе, усиливая чужое удовольствие от соприкосновений. Это вызывает приятную дрожь в Божественном теле, но Се Лянь всё таки находит в себе силы усмехнуться, наблюдая за исказившемся в агонии лицом Бедствия. - Ая-яй, какой мой Сань Лань неосторожный. Тебе стоит быть более деликатным с чужой собственностью. Я не хочу, чтобы ты причинял сам себе боль, только я имею на это право. - Это можно было бы счесть издевкой, но призрак всхлипывает, растворяясь в этих словах. Даже острая пульсирующая боль, что теперь импульсами отдаётся во всём теле, не способна отвлечь его от этого бархатного чувства, вызванного чужим собственническим тоном. За сотню лет, он так и не смог привыкнуть к этому. Всю свою жизнь и посмертие, он считал себя недостойным этого. Ведь сколько раз он уже подводил принца? Какое он имел право, после всего что произошло, быть достаточно дерзким, что бы предлагать себя своему Божеству? Он был бесполезным мусором. Но почему-то, по неведомой, необъяснимой причине, этот совершенный мужчина продолжал желать обладать им. Это всегда сводило демона с ума, лишая остатков какой-либо выдержки и самоконтроля. Слишком пьянящее чувство. - Умоляю, Ваше Высочество, позвольте телу этого никчемного верующего послужить вашему удовольствию. - Се Лянь улыбается на чужую нетерпеливость, вновь склоняясь к чужим губам и запечатляет на них быстрый целомудренный поцелуй. Его демоненок слишком очарователен, это просто невыносимо! Он отпускает основание чужой шеи, материализуя в своей руке склянку с цветочным маслом. Всего несколько движений необходимо, дабы распределить вязкую жидкость по изящной ладони, а после нанести ее на собственный член, мягко оглаживая возбужденную плоть. - Перевернись. Я хочу видеть Короля демонов на коленях, пока буду пользоваться им. - Се Лянь абсолютно уверен, что в этом мире нет больше ни одной живой души, которая могла бы произнести такие слова не поплатившись за это своей жизнью. И это всегда будет доставлять ему отдельное удовольствие. Слава Бедствия безгранична, она буквально заставляет сотни людей дрожать от страха по ночам, а тысячи поутру идут в храмы демона, воскуривать в его честь благовония. Даже Боги в ужасе от мощи сосредоточенной в руках призрака. И они действительно правы в своем страхе. Се Лянь сотни раз видел Бедствие в бою. Наблюдал за его мастерством, за каждым отточенным смертоносным движением. Хуа Чен был не просто демоном, он был настоящим монстром, что при желании был способен спалить весь этот мир к чертям. Ныне нет ни одного существа, помимо возможно самого принца, способного противостоять этой безудержной силе. Но принц может вертеть этим самым монстром как пожелает. Хуа Чен покорно переворачивается, стискивая свои зубы от горящих ощущений на изуродованной спине. Он заставляет свое тело не дрожать, когда стелется грудью на пропитанных кровью простынях. Костяшки белеют, когда он сжимает ткань, а предательский жалкий скулеж всё-таки вырывается из глубины горла, пока он глубоко прогибает свою поясницу, подставляясь под нежные руки, что крепко сжимают отставленные ягодицы, разводя их в стороны. "Мой, весь, без остатка. Каждая его клеточка моя и ни чья более". - Замри... - Се Лянь почти мурлычет, когда медленно проникает двумя смазанными пальцами в глубь чужого тела, давя на нижнюю стенку крепкого колечка мышц. Он делает это не столько ради растяжки, сколько наслаждается видом плавно исчезающих костяшек. Того, как плотно тонкая кожица обхватывает его. Он слегка играется, разводя пальцы в стороны и сгибая их, массируя бархатные стенки. Хуа Чен под ним давится воздухом, когда принц царапает нервный узелок внутри него. Принц завороженно наблюдает, закусывая губу. Так тепло. Когда он погрузится в это тело своим членом, это ощущение превратится в настоящий пожар, оглушая своей интенсивностью. Он едва сдерживается, чтобы не плюнуть на всё и не войти в демона в тоже мгновение, как представляет это во всех красках. Ещё рано. Сейчас есть занятие куда интереснее. Второй рукой принц плавно ведёт по чужой спине, оглаживая яркие полосы. Он пробирается кончиками пальцев в глубь ран, цепляя ноготками края поврежденной кожи. Кровь уже давно запачкала всё вокруг, но по большей части она практически перестала течь. Хуа Чен под ним задыхается. Тёмный единственный глаз широко распахнут, затуманенный дымкой ощущений. Он теряется в пронизывающей боли, из-за всех сил цепляясь за тонкую ткань простыней. Но Се Ляню этого бесконечно мало. Он хочет вывести демона из равновесия, и его длинные пальцы, находящиеся в глубине прекрасного тела ритмично скользят, проникая и покидая мелко дрожащее тело, при каждом погружение всё более грубыми движениям массируя заветную точку, толкаясь в неё с безжалостной точностью, то и дело царапая ноготками. Боль мешается с острым удовольствием, а всё тело сводит спазмами в попытке уйти хоть куда-нибудь от столь интенсивных ощущений. Принц не торопится, надолго, растягивая эту забаву. Он играется, массируя и разминая центр чужого удовольствия, то и дело царапая и расковыривая глубокие раны. Он видит, как всё тело демона покрывается мелкой россыпью пота, а прекрасные ноги, упирающиеся коленями в поверхность кровати начинают дрожать. Очень быстро срывающиеся стоны начинают вытеснять отчаянные всхлипы. И это так прекрасно наблюдать, как всё тело его Сань Лана напрягается, в безжалостной попытке оставаться на месте. Не способное уйти ни от одного из ощущений. Его тело хочет убежать, хочет ускользнуть от прикосновений чужих пальцев. Даже не понятно, какие дарят наибольшую муку. И этого так ужасающе много для одного. Этого так потрясающе мало для другого. - Ты так напряжен, мне начинает казаться, будто тебе не нравятся мои прикосновения - Усмехается принц, вводя третий палец, лишь для того, чтобы надавливая, зафиксировать все подушечки на бархатном бугорке, с силой вжимаясь в него и непрерывно массируя круговыми движениями, заставляя демона взвизгнуть, непроизвольно вскидываясь вверх, из-за чего тонкие изящные пальцы лишь сильнее проникают в кровавые раны. - Знаешь, если ты попросишь, я смилуюсь и прекращу эту игру. Но они оба знают, что Хуа Чен никогда бы этого не сделал. Потому что несмотря на всю мольбу его тела к побегу, сам Хуа Чен почти с восторгом отзывается на каждое грубое прикосновение. Внимание и ласка его Божества - это не то, от чего он будет готов когда-либо отказаться, как бы сильно это не сводило его с ума. И Се Лянь с любопытством наблюдает, как на простынях под призраком образуется белая мутная лужица. Его член всё ещё не был ни кем тронут, но он покраснел и пульсирует, вот вот готовый кончить от перевозбуждения. Какая жалость, что не ему решать, когда наступит этот момент. Не смотря на то, что принц в самом начале обозначил, что желает увидеть, как его верующий придёт к своему пику, между ними уже давно установилось правило, что получить своё освобождение демон может только по приказу Небожителя. И каких бы мучений этого не стоило призраку, как бы много слёз он не пролил находясь в сладкой агонии возбуждения, как бы не скручивались его органы, а разум терялся в водовороте ощущений, он насилует собственное тело, заставляя его удерживаться на краю. Он делал это бесчисленное количество раз прежде, достигнув невероятной планки в данном умении, он делает это вновь. Даже не смотря на то, что принц так и не убрал свои пальцы, прекратив даже слегка покидать узкий проход. Небожитель непрерывно ритмично массирует и разминает сводящую с ума точку. Призрак скулит и дрожит всем телом, но удерживает себя на месте, не позволяя телу отстраниться, впитывая эту пытку. - Ах, ну раз так, у меня просто нет выбора, ты сам вынуждаешь меня продолжать - Он почти издаёт смешок при этих словах, правда тот теряется в пронзительном стоне призрака, когда принц наигравшись, грубо давит основанием ладони на сердцевину чужой спины, буквально вдавливая демона грудью в кровать, вынуждая ещё сильнее вскидывать свои бёдра навстречу изящным пальцам. Хуа Чен уверен, что прикусывает в этот момент язык, так как снова слишком отчётливо чувствует кровь у себя во рту, но он не слишком об это задумывается, окончательно потерянный в этих ощущениях. Вероятно несколько дорожек слёз стекает по его щекам, щиплясь в уголках глаз, но он не замечает этого. На мгновение, ему кажется что весь мир слегка темнеет и он даже пропускает момент, когда пальцы внутри него исчезают. Всё ещё пытаясь отдышаться, придавленный шумом в ушах и болезненными спазмами. Он не сразу улавливает когда принц подставляет к его растянутому входу уже давно возбуждённый твёрдый орган. Обильно смазанная головка ещё шире растягивает покрасневшую от напряжения кожу. Хуа Чена пробивает крупная дрожь, когда он чувствует это давление, наконец-то осознавая происходящее. Он сглатывает смесь слюны и крови, вздрагивая, слегка поддаётся назад, насаживаясь на чужое возбуждение. Они оба содрогаются от этого действия и Се Лянь окончательно теряет терпение. Это так горячо и тесно. Бархатные стенки прилегают к его собственной плоти, сдавливая чувствительную плоть. Ему хочется погрузиться в призрака окончательно, так глубоко, как это возможно. Это так потрясающе, что он издаёт тихое рычание, удобнее ухватываясь за сильные бёдра. Слегка отстраняется, только для того, что бы одним мощным рывком совершить плавный толчок. Проникнуть в этот бесконечный жар, пробиваясь через восхитительную тесноту. И тут же, не давая призраку свыкнуться с новыми ощущениями, он отстраняется, соскальзывая на половину длины, после чего проникает обратно. Ему нужно всего несколько грубых толчков, чтобы полностью приспособиться, входя в жадный ритм с силой беря это прекрасное крепкое тело. И всё что может сделать Хуа Чен, это развести свои дрожащие ноги шире, подставляясь под грубые сильные толчки. Принц тянет руку вперед, хватаясь за чужие влажные от пота, безнадёжно растрепанные волосы, наматывая прекрасный шелк вокруг своей ладони, чтобы иметь наилучшую точку давления. Это идеальный контроль. Одна рука впивается в мягкую плоть бедра, а вторая сжимает чёрные пряди у самого их основания, резко запрокидывая голову Бедствия назад. И Божество отдаётся этому процессу, снова и снова, толкаясь в доверчиво подставленную глубину. - Боже, какой же ты узкий, просто невероятно... - Он стонет и его стон мешается с громкими криками призрака. Хуа Чен извивается, потеряв окончательно контроль над собственным телом. Он пытается удерживать ритм, отвечая на глубокие толчки своего божества, но собственное наслаждение оглушает, путая всё вокруг. Он уже почти не чувствует боли от ран, даже боль от грубого проникновения быстро исчезла. Эти чувства притупились, смешавшись с острым перевозбуждением, что приводит в состояние исступления, при каждом мощном толчке. Он отчаянно хочет кончить, но не смеет об этом просить, лишь громко всхлипывает, впиваясь пальцами в порванные простыни. Он сам не знает как давно они порваны, едва ли слышал звук разрывающейся ткани. Такие мелочи просто не способны зафиксироваться разумом. Когда собственная кровь водопадом грохочет в ушах, а комната наполнена восхитительными звуками наслаждения, исходящими от его Божества. - В-ваше Высочество!... Боже, позвольте… Я не могу, я… Боже! - Он не до конца понимает, что сам пытается сказать. Его мольба мешается с бесконечными взываниями к своему принцу. Он бы заплакал, от того как много он чувствует, если бы горячие слёзы уже не катились по его щекам. Но в то время, как демон сходит с ума от болезненных, слишком сильных ощущений, его принцу всё ещё слишком мало. Хочется увеличить интенсивность, угнаться за затопляющем разум наслаждением. Больше, глубже, быстрее. Так чтобы всё тело охватило огнём и каждую клеточку в организме пробило электрическим разрядом. Он отпускает копну тёмных волос, наваливаясь на широкую спину, вызывая этим действием громкий пронзительный крик. Но как бы это не было болезненно, у призрака нет времени пережить накатившую волну ощущений от потревоженных ран. Се Лянь утробно рычит, в корне меняя заданный ритм, вбиваясь в крепкое тело быстрыми, короткими толчками, с каждым мгновением увеличивая скорость. Снова, снова и снова безжалостно ударяясь по комочку нервов. Хуа Чен воет. Демон чувствует как теряет контроль над собственным онемевшими бёдрами, и как те, не выдерживая напряжения и обрушившегося на них веса принца начинают оседать, скользя по гладкой поверхности шёлковых простыней. Упасть ему не дают сильные руки. Одна на бедре, а вторая скользит под напряженный живот, оглаживая бледную кожу мокрыми от призрачной крови пальцами. Хватка Божественных рук фиксирует неподвижно, что бы даже на мгновение не дать ускользнуть из-под непрекращающихся быстрых толчков. Он чувствует обжигающее дыхание на своем загривке, а следом острые зубы впиваются в бледную кожу. Принц растягивает эти мгновения, войдя во вкус в этом сумасшедшем ритме, он горит от потрясающего трения. Хуа Чен не знает, как долго это продолжается. Стимуляция вытесняет всякие мысли из его головы, и всё что он может, это взмолиться единственному, кому молился всю свою жизнь. С одной единственной мыслью, что имеет значение в его существовании. - Ваше Высочество... Я... Боже... Я так люблю Вас...Так сильно… Я… - Он не уверен, понимает ли принц его, так как голос бесконечно дрожит, а слова проглатываются в судорожных всхлипах и вдохах. Но это единственное, что он хочет, что бы принц знал несмотря ни на что. Се Лянь сквозь туман наслаждения улыбается этой неожиданной искренности. Зубы на загривке сменяются нежным поцелуем бархатных губ. Принц слегка вытягивается, ведя дорожку поцелуев по бледным плечам, то тут, то там слизывая алую кровь, размазанную по нежной коже, поднимаясь к задней части раковины заостренного демонического уха. - Ты… Ты можешь кончить, Сань Лан. - Сбивчиво шепчет принц, на мгновение срываясь со своего ритма. Призрак в начале даже не до конца осознаёт его слова, смазанные в общей какофонии чувств и восприятия, но когда смысл наконец-то доходит до плавящегося мозга, король демонов давиться вдохом, распахивая свой чёрный с бесконечно затопленным от наслаждения зрачком глаз. Принц возобновляет быстрые толчки, но Хуа Чен уже отключается от этого. Он уже давно дошёл до грани. Полностью потерявшись на одной лишь растяжке, когда принц жестоко издевался, интенсивно стимулируя заветный комочек нервов внутри него. Всё что было после - долгая, потерявшая всякие границы пытка, в которой возбуждение и наслаждение затопили все чувства, а тело, словно один чистый нерв, раскалившийся до предела, и продолжающий гореть при каждом прикосновении, что градом сыпались со всех сторон. Он не знал как долго это продлится, не мог избежать интенсивных касаний и уйти от бесконечных проникновений, скручивающих всё его тело тугим узлом. Не мог толком дышать и мыслить. Всё что удерживало его до сих пор - это глубокие хриплые стоны за его спиной, крепкая болезненная хватка, свидетельствующая чужому контролю. То, как принц отчаянно толкается в его плоть, в погоне за собственным наслаждением. Это бесценно. Пока это продолжается, пока его Бог продолжает упиваться его телом, он бы смог существовать в этой агонии вечность. Но Принц даёт ему разрешение и Хуа Чен кричит, выгибаясь дугой, когда оглушительный оргазм сковывает его тело. Так много, это так чертовски много. Он плачет, содрогаясь в крупных судорогах. Вязкая горячая жидкость пачкает его живот и чёрные простыни под ними. Он кричит, сбиваясь на судорожные вдохи, пока семя струями освобождает его от этой муки. И за стеной собственного оргазма не замечает, как задушено стонет над ним принц, когда горячие сокращающиеся мышцы сжимают его плоть внутри призрачного тела. Он не ожидал такой интенсивности, непроизвольно сжимая демона в своих объятиях, в попытке пережить это чувство тесноты, сдавившее его со всех сторон. Он глубоко дышит, распахнув золотистые глаза, устремив их к потолку, пока призрак в его руках безудержно дрожит, разбиваясь на части под силой собственного освобождения. Это создаёт небольшую заминку. Достаточно долгая, чтобы Хуа Чен смог вновь начать чувствовать своё тело, а принц мелко подрагивая, покинул плен призрачного тела. Недостаточно долгая, что бы Король Демонов успел отойти хотя бы на толику от бури прошедшей по всему его телу. Всего пара мгновений, после которых, едва принц может перевести дыхание, он вскидывается, утягивая демона за собой наверх, ловко разворачивая того к себе лицом. Бедствие протяжно стонет от резкой смены положения, на чистых рефлексах обхватывая дрожащими ногами изящную талию. Он дезориентирован и не успевает окончательно свыкнуться с чувствами, когда Се Лянь одним плавным движением скользит обратно в растянутое пространство. Ему не нужно время, что бы набрать темп. Собственное возбуждение гонит его вперёд, сводя с ума от желания достичь освобождения. Хуа Чен взвизгивает, когда всё его тело рывками опускают на каменный орган, а бархатная головка безжалостно скользит по простате. Бог крепко рывком притягивает его ближе, впиваясь зубами в острую ключицу, а одна из рук скользит вверх по мёртвому торсу, где с силой сжимает алый бутон соска, выкручивая тот и оттягивая. Хуа Чен отчаянно выгибается, в ужасе от этой ласки. - Ты ведь не думал, что мы на этом закончим? Твой принц всё ещё не удовлетворён. - Мурлычет Небожитель обжигая шею горячим дыханием. Он быстро набирает темп, легко манипулируя телом в своих руках, то и дело насаживая его на собственное возбуждение. Хуа Чен далеко не лёгкий мужчина, с его немалым ростом и крепим натренированным телом, но Богу войны все равно на тяжесть своего партнёра, едва ли напрягаясь, он легко вскидывает и опускает призрака, встречая его грубыми жадными толчками. Он сам уже на пределе, а то и дело сжимающееся нутро откровенно доводит до края. Демон в его руках не то скулит, не то стонет, выгибаясь и совершенно не зная куда себя деть, когда с одной стороны жестокие изящные пальцы, так и не прекратившие пытать его чувствительные соски, а с другой - болезненно высокая стимуляция, пускающая раскалённые волны по всему телу. - Б-боже, могу я... Можно мне самому... Принести наслаждение... Боже, не нужно, пожалуйста, позволь я… - Он стонет, от особенно глубокого толчка. Принц усмехается, такому рвению. Хуа Чен сейчас едва ли способен позаботиться даже о самом себе, явно дойдя до грани выдержки за эту ночь. Вероятно, даже встать на ноги сейчас будет серьёзной проблемой для Высшего, но не смотря на боль, усталость, перенапряжение и болезненную чувствительность демон просто игнорирует всё это, ставя на первое место только удовольствие принца. И Се Лянь в восторге. Он абсолютно счастлив, видя такого разрушенного призрака. Ему так редко удаётся довести Непревзойдённого до такого состояние, но каждый он воспринимает как свою собственную победу. Он бы и не против дать тому очередной шанс проявить своё рвение, но в этом не остаётся никакого смысла. Стоит демону в очередной раз непроизвольно сжаться, пытаясь уйти от болезненных ощущений и Се Лянь громко стонет, стискивая Бедствие в своих объятиях, так крепко, что некоторые раны на спине вновь начинают кровоточить, а сам Хуа Чена отчаянно всхлипывает, распахивая глаза, почти уверенный, что принц оставит несколько трещит на его костях. Но это всё меркнет на фоне ощущения раскалённых струй божественного семени, заполняющих его внутренности. Бог протяжно громко стонет, прямо возле демонического уха. Это слегка оглушает, но Хуа Чен счастлив впитать его в себя, как и всё остальное. У него очень сильно кружится голова, а всё тело дрожит и уже сложно назвать хотя бы одну клеточку в нём, которая не испытывала бы боль к настоящему моменту. Но это притуплённая боль. Она размывается остаточным ощущением пережитого оргазма, который вытеснил собой все остальные ощущения. Он так же находит в себе силы, что бы наслаждаться желанной близостью с мелко подрагивающим принцем, что продолжает прижимать демона к себе. Он впитывает в себя ощущение липкого вспотевшего тела, так доверчиво льнущего к нему самому. Такой горячий, загнанно дышащий, его Бог абсолютно прекрасен, пока пытается пережить волны после оргазменного наслаждения. Ему всегда нужно время, что бы пережить эту гигантскую опустошающую волну блаженства. Хуа Чен счастлив предоставить ему столько времени, сколько потребуется. Он сам укладывает голову на изящное бледное плечо, впитывая этот момент близости. Он глубоко вдыхает аромат чужих шелковистых волос. Мыльный корень не может заглушить истинный аромат его божества: холодный ветер, что гуляет по бесконечным просторам полей, собирая в своём потоке пыльцу полевых цветов и лучи солнца. Его принц - это аромат свободы, независимости и дома. Он не уверен, что смог бы отнести сейчас своего Бога в ванную, учитывая, что собственные ноги он практически не чувствует, но не то что бы у него был выбор, пожелай того принц. Он старается не думать в это мгновение о собственной бесполезности и никчёмности, лишь о гулких быстрых ударах любимого сердца, плотно прилегающего к его собственной груди. "Ощущается, словно у нас одно сердце на двоих..." Тело принца принизывают волны дрожи и он до сих пор не может полноценно восстановить дыхание, прикрыв глаза и отдаваясь этому сладкому чувству. Все чувства и страхи вызванные пережитым накануне кошмаром теперь далеки и туманны, он едва ли способен их вспомнить. Они полностью вымещены полученным телесным наслаждением и всё, чего хочет принц, это раствориться в жаре демонического тела, укутаться в мягкие простыни и закончить этот бесконечно долгий день. Завтра нужно будет проверить восстановление города, убедиться что Черновод уяснил свою задачу по поводу переданного ему демона. Возможно поинтересоваться, как протекает жизнь на небесах. Дел так много, но принц не хочет думать ни о чём из того, что будет завтра. Он слегка отстраняется, выскальзывая обмякшим членом из бархатного тепла, поворачивая голову к Бедствию, что встречает его взгляд измученной улыбкой. Его черный глаз всё также сияет любовью и счастьем, но сам демон выглядит ужасно потрёпанным и измождённым. Принц не сдерживается, склоняясь к чужим губам, что бы запечатлеть там ленивый, влажный поцелуй. Совсем не такой как были раньше: Он мягкий и бархатный, наполненный нежными скольжениями языков и неспешными покусываниями призрачных губ. И они оба тонут в этом, пока принц в конечном счёте не отстраняется, на последок особенно сильно цапнув демона за нижнюю губу. Просто так, ради игривой вредности. - Убери весь этот бардак. - Коротко приказывает принц, не разжимая своих объятий. Демон понимает намёк, высвобождая остатки своих сил. Он омывает их обоих от крови и остатков подсохшего семени, заживляя на сколько получается собственные раны, хотя понимает, что для полного исцеления потребуется время. Кровь также испаряется со всех поверхностей в спальне, в том числе с повреждённых простыней. Он не может прямо сейчас заменить порванную ткань, надеется лишь, что принц простит своему слуге эту оплошность. Он обязательно исправиться завтра, но сейчас, для этого нужно покинуть крепкие объятия, а это равносильно нарушению немого приказа оставаться рядом. Но принцу кажется всё равно. Он легко падает на более целую часть кровати, вытягиваясь на спине и утягивая Бедствие за собой. Небожитель переплетается с демоном ногами, крепко удерживая того в своих объятиях. Он больше не хочет отпускать своего демонёнка. Он хочет раствориться в нём целиком, что бы даже в самых страшных кошмарах, этот родной запах сопровождал его, оберегая и даруя покой. Он больше не отдаёт приказов, утыкаясь в чужую тёмную макушку, растворяется в чужом тепле и тяжести призрачного тела. А Хуа Чен растворяется в этих прекрасных руках. Он абсолютно счастлив, буквально плавится в чужой нежности. Мирный стук сердца у самого уха - это последнее, что слышит Бедствие, прежде чем бесповоротно провалиться в сон. Всё его тело молит об этом забвении, а духовные запасы потрачены подчистую. Ближайшие дни ему явно нужно будет постараться, что бы восполнить свои резервуары и не быть при этом обузой для своего Божества. Но это будет потом, а сейчас, они измученны и полностью уничтожены. Демон и Божество, укутываются в бездонную любовь, даруемую друг другом, укрываются ею словно покрывалом, проваливаясь в глубокий сон, избавленный от всяких сновидений.