Медная монета

      После каждой бури, приносящей одно лишь разрушение, наступает штиль, несущий с собой умиротворение. Так и утро встретило Кавеха солнцем и вестью из Академии.       — Ответ пришёл довольно быстро, несмотря на погоду, — ребята сидели за общим столом, наполненный разной экзотической едой. Они о вчерашнем дне так и не заводили разговор: Хайтам понимал, что это лишняя трата времени, а Кавех.. придерживался такой же позиции. — Что там пишут? — блондин закинул в рот виноград и в ожидании уставился на Хайтама.       — Что твой случай единичный, но это не значит, что вернуть в прежний образ тебя будет невозможно. Для этого тебе придётся отправиться в Мондштадт, где находится нужный для тебя человек.       Кавех чуть не подавился и, приблизившись к секретарю, забрал письмо. Он перечитал послание, ему лично самому хотелось убедиться в том, что сказал Хайтам.       Сероволосый парень невольно посмотрел на шею друга — сердце дрогнуло. Следы от рук в виде синяков украшали шею архитектора, злость на самого себя подступала к горлу. Аль-Хайтам без разрешения легко убрал золотистые пряди волос в сторону, на что Кавех негодующе посмотрел на него.       — Тебе стоит повязать кашне, эти синяки..       — Я знаю. — Грубо ответил блондин, смахивая руку Хайтама, — помимо кашне мне понадобится сумка для путешествия.       Закончив трапезу, блондин стал собирать сумку, закидывая туда кучу художественных принадлежностей, рулоны ватмана и еще пару, по мнению Хайтама, ненужных вещей.       — Зачем тебе всё это?       — А кто знает, вдруг меня в дороге настигнет вдохновение, которое станет важной стартовой точкой в моей жизни? — Кавех с трудом закрыл сумку, что чуть ли не трещала по швам. — Мехрак! — Из комнаты архитектора живо вылетел его механический ассистент, — ты мне пригодишься тоже.       Кавех сдул прядь волос с лица и, закинув сумку на плечо, направился к выходу.       — И куда ты пошёл? — Аль-Хайтам всё это время внимательно наблюдал за своим другом, стараясь скрыть улыбку.       — Как куда — в Мондштадт.       Наполненная хламом сумка предала Кавеха, и, найдя брешь, всё содержимое высыпалось из неё, рядом парящий Мехрак состроил грустную эмоцию, пока Кавех в отчаянии упал на пол, собирая свою палитру. Уголки губ Аль-Хайтама дёрнулись вверх; улыбка еще не родилась на свет, как серьезность тут же заменила ее на лице секретаря. Архитектор начал произносить тираду о своей несправедливой несчастной жизни. Секретарь подобрался к другу и — он никогда это не применял, но знал, что это рабочий способ утешения — приобнял блондина.       — Я отправлюсь с тобой в Мондштадт.       — А зачем тебе со мной идти до него? — парень — в образе девушки — отстранился от секретаря.       Аль-Хайтам устало вздохнул, приложив ладонь к лицу:       — Тебе вчерашний опыт ни о чем не говорит? Ты еще не окреп даже, я уже не говорю об неизвестной твоей болезни и ее последствиях.       Блондин не стал перечить, он был рад совместному путешествию, хоть и в такой компании. Он считал, что способен самостоятельно добраться до нужного места, но сейчас он не парень, а девушка, лёгкая добыча для людей, планы которых не из добрых побуждений.       Настойка Тигнари довольно странно действовало на Кавеха, что во время объятий готов был растаять, слиться вместе с Аль-Хайтамом, но желания и действия всегда у него идут разной дорогой.       Время было полуденное, улицы Сумеру заполнял гам разговоров людей, что выползли из своих домов навстречу новому рабочему дню. После вчерашнего дождя на улице присутствовала свежесть, а солнце вдоволь не могло обогревать землю из-за кучерявых, как овечек, облаков.       Главные герои легко управились с сбором арсенала нужных предметов и, попрощавшись с городом, выдвинулись в путь.       Дорога ждала их долгая. Кавех шел позади секретаря, таща на себе сумку. Архитектор хотел завести разговор о своём, но, как только рот открывался его, ему казалось, что Хайтам не будет способен поддержать диалог. Таким образом, дорога до Разлома для секретаря прошла в уютном молчании, пока для архитектора, напротив, в угрюмом.       — И куда теперь? — Блондин осмотрел окрестность, сплошной кратер. Неровные стены топором отбитые, каменные дороги, и созданные хаосом горы возвышались над друзьями.       — Туда, — Хайтам указал пальцем вперёд, где виднелся лагерь.       Кавех прищурился и оценил прямую дорогу до туда — невозможно; он закатил глаза.       — Нам нужно добраться до лагеря до темноты. — Секретарь ловко спрыгнул вниз, — не хочу наткнуться на похитителей сокровищ или того хуже: Фатуй.       — Ты думаешь мы не справимся с ними? — Кавех проигнорировал поданную ему руку Аль-Хайтамом, поднимаясь с земли после прыжка       — Я-то, возможно, справлюсь, но еще за тобой следить..       — За мной следить? — архитектор громко усмехнулся, — не забывай, кто тут старший.       — Не забывай, кто тут мужчина.       Полученный ответ, как муху, прихлопнул Кавеха, раздавил и размазал. Вытянув указательный палец вверх, блондин подавил злость. Ну почему Аль-Хайтам с таким тяжёлым характером? Не проще ли заткнуться младшему? И снова Аль-Хайтам был прав.       Солнце целовалось с вершинами скал, прощаясь с миром. Путешественники, к счастью, не наткнулись еще ни на кого, они вплотную подошли к противоположной стороне Разлома, теперь им нужно было подниматься наверх.       Аль-Хайтам заметил подъемник слева и направился туда, но не ступил на него: Кавех остался стоять на одном месте. Блондин взмахнул руками, восторженно восклицая:       — Мехрак, ты только посмотри! Ты же тоже видишь эти очертания, очертания, что станут базой для моего нового шедевра? — парень достал блокнот с карандашом, он стал быстро делать наброски, перебегая с одного места на другое. — А крыша, нет, это будут.. купола! Да, они смогут отражать солнце. Только вот стены.. — архитектор нервно закусил карандаш.       — Кавех, нам надо идти. — Хайтам сделал пригласительный жест на подъемник, но Кавех даже носом не повёл в его сторону.       Кричать не было смысла, потому Аль-Хайтам без излишеств, схватив друга за руку, потянул за собой.       — Да подожди ты, дай мне еще пару минут! — бросил недовольный взгляд блондин, вырвавшись из рук.       Секретарь тоже не отставал в эмоциях. Он нахмурился:       — У нас нет времени.       — Это у тебя его никогда нет, — грубил Кавех, — вечно занят не пойми чем. — Слова прозвучали так, будто не относились к данной сцене, а к какой-нибудь прошлой обиде.       Аль-Хайтам хмыкнул, он не стал церемониться с архитектором, его решение было просто: встал на подъемник и пропал где-то наверху. Кавех никак не оценил данный поступок, он продолжил делать зарисовки, беседуя со своим молчаливым ассистентом.       Кто бы мог подумать, что в самом начале путешествия друзья разойдутся. Что послужило причиной их расставания: упёртость Кавеха или невозмутимость Аль-Хайтама? Сейчас они не вместе, но архитектор ощущал дискомфорт, добираясь в одиночку до лагеря. Его идея о новом проекте еще там, у подножия, пропала вместе с Хайтамом, но звать обратно секретаря не позволила гордость.       Скалы, скалы, скалы и еще раз скалы встречали Кавеха, что уже не понимал: идёт он верной дорогой или уже заблудился. Солнце давно ушло за горизонт, ночь накинула свою темную мантию на округу. Тревога уселась в голове Кавеха, он практически бежал, стараясь как можно быстрее добраться до безопасного места.       Тьма пробиралась в потаённые уголки мира, не пройдя мимо разума Аль-Хайтама, заставляя парня думать и думать о том вечере. Ужас охватывал от одной лишь мысли, что, если бы он тогда не успел, билось бы ещё сердце под грудью талантливого архитектора. Всё это время Хайтам находился в стороне, наблюдая за другом. Безрассудство — это не его конёк. Он хотел проучить Кавеха за безответственность, но, видимо, это не получилось.       Кавех, запыхавшись, дополз, наконец, до группировки. В глаза сразу бросился образ Аль-Хайтама. Смешанные чувства посетили архитектора: радость, что, наконец-то, снова видит его, и злость на самого себя, потому что радуется. Блондин демонстративно показал свою недовольство, когда на него посмотрел секретарь.       Хайтам, уладив все нюансы, зашёл в старую постройку, которая должна быть когда-то домом уютным, но сейчас на холодном земляном полу были расстелянные лежаки. Ребята снова не обмолвились и словечком, Кавех всем видом показывал, что не замечает секретаря, но лучше всего это получается у самого Аль-Хайтама, который, сев за книгу, пропал в ней.       Это была не пустыня, а огромная яма, за весь день которая не успевала прогреваться: здесь было холодно. Сероволосый парень покинул укрытие, он стал обмениваться словами со специалистами, что прибыли сюда, в Разлом. А Кавех? Он остался сидеть на своем месте, поджав под себя ноги. Его взгляд был прикован к его другу-соседу.       — Вредина.. — буркнул себе под нос блондин, достав настойку Тигнари.       После потребления травяного отвара архитектора бросало в жар, а тело становилось таким.. непослушным; он, как вода, был готов принять любую форму, а, может быть, даже позу. И о чем он сейчас думает?       Пока никто не видит, рука Кавеха прикоснулась к его собственной груди. Стоит признаться, на ощупь она приятная, да и когда еще выпадет шанс ему познать женское тело.       Его палец затронул сосок, Кавех глубоко выдохнул, согнувшись. Его это чертовски возбуждало. Нашел он, конечно, время для мастурбации. Вторая рука неуверенно скользила вниз, а мысли кричали "Престань!", "Никто не видит, поиграйся", "А если поймают?". Пальцы через одежду сжимали отвердевшие сосочки, вызывая положительную реакцию в виде тихого стона. Фантазия разыгралась довольно неплохо; Кавех представил, что не его руки ласкали уже, а человек, имя которого вертелось на устал блондина.       — Всё хорошо? — под крышу зашел Хайтам, и Кавех быстро отдернул руки от себя, нервно бросившись на сумку, будто он был занят не тем, что было сейчас.       — А должно быть плохо? — архитектор надул губы, смотря на ноги друга. Глаза медленно поползли вверх, блондин, хоть и было темно, подметил, какое же крепкое телосложение было у Аль-Хайтама. Секретарь безэмоционально смотрел на Кавеха. Его лицо, как эти скалы, неизменчиво, редко выражало какие-то эмоции. Архитектор никогда не мог понять, о чем думает сейчас этот гений.       — Рано утром продолжим путь, чтобы к обеду быть уже в городе. Спокойной ночи, Кавех. — И голос его всегда был холодным.       Это был сарказм, презрение или от всего сердца пожелание? Кавех упёрся взглядом в спину лежащему Хайтаму и гадал по поводу чувств этого индивида, но сон ударил в голову, а нежданное возбуждение пропало.       Тишина.       — Спокойной ночи. — Кавех отвернулся от друга на другой бок, но он не знал, что Аль-Хайтам со спокойствием на душе улыбнулся.