Вверенный

Чанёль встречает Бёна в коридоре. Слышит, как открывается-закрывается дверь в дом, и медленно спускает с дивана прижатые к груди ноги. Ворочающееся беспокойство ослабевает с каждым шагом, поэтому он позволяет себе стать около угла и выглянуть в коридор. Бэкхён с таким трудом снимает с себя пальто… Ёль уже дёргается, чтобы помочь, как парень запрокидывает голову и накрывает глаза ладонью. Пальто висит в одной руке, грузно спадая на пол. Через несколько секунд следует глубокий вдох и плечи выпрямляются вместе со спиной. Бэкхён вешает пальто, разувается и бросает перед собой домашние тапочки. Взгляд встречается сразу же. Слова застревают камнем в горле, даже вдохнуть трудно от разбитого взгляда. Чужие глаза тут же опускаются в пол, будто Бён испытывает вину, но что он такого сделал?.. Спина горбится, но тут же выпрямляется, словно что-то напоминает ему об этом. Бэкхён подходит к нему медленно, и чем ближе, тем острее ощущается его истинный запах. Запах сгоревшего пороха, перестрелки и проявления силы.       — Вам больше никто не навредит, — тихо произносит парень, опуская взгляд на его живот. Облегчение не ощущается. Возможно, оно просто не наступает. У Бэкхёна откровенно побитый вид, его хочется поддержать, но может ли он идти на поводу у своих инстинктов?.. Стоя с опущенной головой, Бэкхён протягивает ладонь, и этого оказывается достаточно, чтобы развеять возникшие сомнения. Объятья получаются сами по себе, будто примагнитило и совсем не хочется отпускать. В чужих руках невероятно уютно. Бэкхён обнимает крепко, прижимаясь к нему всем телом. Паку так хотелось помочь ему найти покой, что он укладывает руки поверх чужих плеч, пытаясь спрятать его от негативных чувств. Парень повернул голову к его шее и бесстыдно глубоко вдохнул, вызывая у Чанёля гусиную кожу и прилив крови к щекам. Внутри всё будто скрутилось и напряглось, отзываясь на откровенный контакт. Тело накалилось от неожиданности, но несмотря на неприличное поведение, Чанёлю не хотелось разрывать объятья. Сердце гулко билось в груди, смущение затопило.       — Прошу прощения, — пробормотал Бэк, утыкаясь лбом в его плечо. — Не хочу оправдываться. Просто прошу прощения за это.       — Тебе нравится? — спросил Чанёль, понизив тон до шепота.       — Нравится. … Кёнсу несётся вслед за ним. В ногах парня столько силы, сколько и в голове желания сбежать куда подальше. Бэк стремительно проходит под каркасом нависающих роз и глубоко вдыхает, с трудом заставляя себя сменить ритм шага.       — В кабинете отца всегда так трудно дышать? — вздыхает. До лишь хмыкает, становясь рядом, пока Бён через силу раз за разом глубоко вдыхает аромат цветов. Напряжение понемногу спадает, а с последующим через несколько секунд щелчком зажигалки и вовсе исчезает.       — Дай затянусь, — невнятно бормочет Бэкхён, буквально затягиваясь из чужих рук. Кёнсу приподнимает уголок губ и затягивается после него. Бэк ощущает его прожигающий взгляд сквозь закрытые веки, но он не может отказаться от желания загнать дым глубоко в лёгкие и протяжно выдохнуть его без остатка. Внутри всё пощипывает от желания закурить, но он сдерживается, зная, что обязан бросить. В семье никто не курил, не курит и не будет курить. Парень с детства помнит, какими пощёчинами отец объяснял прописные истины. Как он ему только голову не отбил тогда? У него сейчас-то от лещей голова чуть не отрывается, а тогда… Было бы к чему — прислонился бы. После выволочки от отца хочется сбежать не только из района, но от собственной жизни. Порою Бэкхёна поражало то, как этот мужчина был способен смотреть. Прямо сейчас ему до сих пор хотелось провалиться сквозь землю.       — Чёрт…       — Есть проблемы?       — А когда их не было? — мрачно усмехнулся Бэк. — На данный момент из всех членов семьи у меня наибольшее количество сотрудников. Через неделю приедет его давний товарищ. Так что готовь лопату, настало время выгребать чужое дерьмо. Кёнсу лишь скривил губы. Бэкхён скосил на него взгляд и заметил в глазах чёрное удовлетворение. Этот парень иногда его пугал. Бывало время, когда он боялся сказать при нём что-то не то или выразить недовольство поведением отца, но каким бы верным отцу этот человек не был, он работал на Бэкхёна. Бэк знал, что привычка молча выполнять любые, даже самые безумные приказы, была вырезана в чужом сознании. Иногда Бэкхён этим со вкусом пользовался. Не пропадать же добру?.. Хотя можно ли назвать чужую дикую жестокость добром?..       — Хватит соблазнять, — рявкнул Бэк, отмахиваясь от дыма. — Поехали уже.       — Не зайдёшь к матери, господин?       — Тебя ещё с нравоучениями не хватало.       — Понял. Розы, наконец, закончились. Парень вышел из финальной арки и повернул голову к дому. Возможно, он и хотел бы повидать родных, но не сейчас. Они были обучены оставлять трудности за порогом и молчать, чтобы никто из омег ни о чём не знал, но получалось не всегда. Мама запрещала супругам спрашивать у мужей об их делах, они и не спрашивали, хотя замечали то, что становилось трудно скрывать. Кёнсу двинулся вниз по каменной кладке. Там, за высокими кустами, находилась импровизированная парковка. На ней уже стояло шесть машин в ряд, но Чондэ каким-то образом удалось влепить седьмую. «Хитрец везде найдёт норку», — мысль вызвала слабую улыбку. Мама появилась на горизонте совершенно неожиданно. Как и всегда в белом длинном платье, с болезненно выпрямленной спиной и строгим выражением лица. Бэкхён вытащил руки из карманов и повернулся к ней всем корпусом, замечая, что мама остановилась на месте. Резкий кивок в сторону дома («Не зайдёшь?») и опустившаяся впоследствии голова («Нет») удовлетворила мать. Женщина сцепила руки впереди себя, укладывая руку на запястье второй. Провожала. Бэк кивнул на прощание и двинулся к машинам.       — Куда едем? — вопросил он, садясь на пассажирское сидение.       — В офис.       — Рассказывай.       — Постоянный звонил. Попросил партию, сказал, жмут новички.       — Да что происходит, чёрт возьми? — пробормотал Бэк, потирая лицо ладонью. — Сколько хочет?       — Всё, что есть.       — Мы оснащены? — Кёнсу кивнул. — Насколько хорошо?       — На восемьдесят процентов. С нашей стороны основной спрос касается патронов, но Постоянный хочет вообще всё, что есть: гранатомёты, автоматы, пистолеты, револьверы. Готов забрать всё за двойную цену.       — Настолько нуждается?       — Похоже на то, господин. Что скажешь?       — Скажу, что меня напрягает наглость новичков, — Бэкхён закрыл глаза, расслабляясь на сидении. — Когда повторный контакт?       — Мы обязались дать ответ в десять вечера.       — Бесишь, — зашипел Бэкхён, наполняясь раздражением. — Кто, чёрт возьми, так делает?       — Мы так делаем. Бёны, я имею в виду.       — Да чтоб ты провалился! Помощник если и хотел хмыкнуть, то не стал этого делать. Видимо, заметил-таки, что в раздражении у Бэка начали трястись руки. Так и хотелось врезать! Хренов помощник! Напомогал уже! Остаток дороги Кёнсу молчал, а Бён ничего не спрашивал. Приспустившись на сидении, Бэк упёрся локтем в участок около стекла и накрыл глаза ладонью. Все сорок минут он перебирал возможные варианты будущих событий, боясь сглупить на самом ответственном моменте. Раньше он бы отдал всё, что есть на складе для продажи и запросил бы двойную оплату, но товара не было, а обстановка накалялась с каждым днём. Новички… что за новички, чёрт возьми. Почему они настолько аккуратные, что нигде ещё не наследили? Присвоили бы уже хоть чей-нибудь бизнес, они бы хоть взглянули в их лица и пробили данные, а так… Прохладный воздух ударил в лицо, когда он вышел из машины. Не став заходить в офис, он достал телефон из кармана и махнул помощнику входить без него. Набрав нужный номер, он повернулся лицом к шумящему городу и услышал чужой голос:       — Слушаю, господин.       — Чан, мне нужно, чтобы ты со своими людьми разузнал обстановку в другом районе. Это возможно?       — Конечно, господин. Сроки есть?       — Есть, крайний срок до девяти вечера этого дня.       — О, десять часов работы! Уйма времени, — оптимистично заявил парень. — Жду СМС с адресом. Бэкхён входит в здание и здоровается со своими людьми, проходя в небольшую комнатку, которую выбрал в качестве кабинета. Здесь у него был шикарный обзор на объёмный холл со столами и ещё три комнаты: Кёнсу, нескольких делопроизводителей и охраны офиса. Бэкхёну нечего было скрывать, он любил, когда пространство хорошо просматривалось и прослушивалось, а вот его братья такого мнения не разделяли. Бэк помнил, каким был кабинет старшего: во-первых, он находился в погребе, а во-вторых…       — Кёнсу, зайди ко мне, — просит Бэк, немного повысив голос. Парень ставит чайник на подставку, нажимает на рычажок и обходит стол, поднимая со стола свой массивный блокнот.       — Связался с человеком, он разузнает информацию, а потом будем принимать решение о продаже. Если ситуация критическая, то придержим. Сначала позаботимся о себе, а потом о других.       — Отец говорил помогать нуждающимся, — как за между прочим проговорил До.       — Мне пристрелить тебя сейчас или потом? — возмущённо вопросил Бэк. Кёнсу раскрыл блокнот, опуская на пустые страницы заинтересованный взгляд.       — Я ненавижу тебя, знай это.       — Очень рад, господин.       — Оставь адрес Постоянного и иди к чёрту. Вырванная страница опускается на стол. Бэкхён отправляет адрес и откидывается на спинку кресла. Голова до сих пор горит от происшествия в кабинете отца.       — Будут указания, господин?       — Собираешься пить кофе? — До кивает. — Не пей, вредно. Поезжай домой… Купи цветы. Розы. Такие, как у мамы в саду. Кёнсу не подал виду, неприятно громко щёлкая кнопкой ручки.       — Они садовые, вьющиеся — такие не продаются в наших аллеях.       — Значит, будешь искать.       — А если не найду? Бён закатил глаза.       — Ограбишь наш сад. Уверен, никто не заметит.       — Оформить в букет? С бумагой и всё такое? — невозмутимо продолжил помощник.       — Лентой перевяжи и хватит, — раздраженно выдохнул Бэк.       — Белые?       — Белые. Кёнсу захлопнул блокнот и щёлкнул резинкой по поверхности.       — Отдать в руки?       — Не обязательно. Можешь оставить на столе.       — Молча?       — Молча. … Чанёль захлопывает книгу и заваливается на бок на диван. Подтянув к себе небольшую подушку, он закрывает уставшие глаза и тяжело вздыхает. Кажется, на втором этаже диван удобнее, чем на первом. Разве не должно быть наоборот?.. В последние дни Бэкхён стал чаще опаздывать на обеды и ужины. Ёль продолжал молчаливо провожать его на работу, но легче от этого не становилось. Там, за дверью, Бён выпрямлял спину, будто проглатывал швабру. Он помнил, что опасность не обходит их стороной, но беспокойства не было. Пак будто сросся с ним, воспринимая как ещё одно чувство, с которым ему придётся жить. Отчего-то он был уверен в том, что Бён не позволит беде случиться с ними. Захлопнулась дверь в дом. Чанёль удивлённо привстал на локте и протянул руку к телефону, лежащему на журнальном столике рядом с книгой. На часах было 14:23, слишком поздно для обеда, но слишком внезапно для появления Бёна. Парень подскочил и немного высунулся из-за спинки дивана, выглядывая вниз. Обзор из этого участка позволял видеть вход в веранду, половину гостиной, участок лестницы, немного коридора, ведущего к выходу и уголок входа в столовую-кухню. Неожиданно под взгляд попался Кёнсу, выходящий из столовой, тут же заворачивающий в коридор к выходу. Альфа сильно замедлился, остановился и резко обернулся, взглянув точно на него. Руки, вцепившиеся в обивку дивана, дрогнули, как и все внутренности в животе. Помощник Бёна почтительно кивнул ему и стремительно покинул дом. Чанёль не спрятался за спинку только потому что оторопел, а оттого и не успел это сделать. Если бы не замер, точно бы попытался по-детски спрятаться за спинку дивана.       — Придурок, — смущённо пожурил себя Пак, легонько хлопая по лбу. Но с другой стороны: как возможно обнаружить точное местонахождение человека в доме? Чанёль не застал вхождения парня в дом, так что и тот не мог видеть его. Но как возможно почувствовать?.. Кёнсу его немного пугал. Бэкхён не познакомил их лично, не позволяя никому из альф даже близко подходить к нему, но при этом До был единственным имеющим право входить в дом в отсутствие хозяина. Чан видел его всего три-четыре раза за всё время проживания здесь. И то мельком, но этих встреч хватило, чтобы бездонные пустые глаза напугали его. Закончив внутреннее самоистязание, Чанёль расправил плечи и спустился на первый этаж. Вспыхнувший интерес быстро загорелся удивлением, вынуждающим его подойти ближе. На столе лежал плотный букет белых роз. Стебельки были слишком тонкими, чтобы за них можно было держать цветы, ещё и с шипами, но веточки были срезаны аккуратно и под углом. Распустившиеся бутоны кое-где были увядшими, всё-таки, сезон прошёл, но аромат был такой силы, будто цветы находились в пике расцвета. Ваза нашлась на тумбочке в веранде. В ней были какие-то искусственные цветы, которые он впихнул в стоящую поодаль композицию. Выглядело абсолютно несочетаемо, но если бы его это волновало… Чанёль исколол себе все руки, но раздражённо впихнул букет в вазу и отставил от себя. От греха подальше. Тяжело выдохнув, парень ушёл в гостиную и сел на диван, разглядывая исцарапанные ладони. И только успокоившись, он осознал, что Бён прислал ему белые розы. Он не мог быть уверен, но воспринял их по прямому назначению. «Спасибо» — 14:36. «Пожалуйста» — 14:37, Бэкхён. … не снижая скорости, парень принимает вызов от Кёнсу.       — Сделал?       — Да, господин. Быстро расплатились и также быстро уехали вместе с товаром, сумасшедшие, — вздохнул помощник.       — Займись деньгами: часть передай в общую кассу, часть оставь на зарплаты ребятам, а на остальное закажи ещё одну полную партию. К слову, когда придёт новая?       — Ещё десять дней. Если хочешь, заберём с границы, чтобы было спокойнее.       — Не трогай. Пусть сами везут. Они обеспечивают целостность, в конце концов, мы им платим за безопасность на дорогах. Кёнсу согласился и задал новый вопрос. В зеркале заднего вида блеснули фары, и Бэкхён встревожено метнул к нему взгляд. Неожиданно на трассу съехало несколько внедорожников.       — Меня преследуют, — перебил он помощника. — Я ехал домой, но сейчас съеду с трассы. Определи моё местоположение.       — Выполняю. Бэкхён увеличил скорость и тут же метнул взгляд к зеркалу. Расстояние не увеличилось, значит, на педаль нажал не только он. После того, как Кёнсу раздал указания, в салоне повисло напряженное молчание. Когда он взглянул в зеркало в следующий раз, из окон машин вылезли вооруженные люди и начали стрелять по машине.       — Чёрт! — зашипел Бэк, отстёгиваясь. — Итак, в меня стреляют. Какова вероятность того, что ты найдёшь меня раньше, чем они меня прикончат?       — Я вырвал охрану из дома. Ты далеко от него?       — Нет, оставалось два поворота, но уже свернул на другую дорогу.       — Я предупредил, скоро они нагонят твоих преследователей. Осколки заднего стекла неприятно ударили по шее. Бэкхён зашипел и едва не прозевал крутой поворот направо. Машина чуть не влетела в ограждение. Этим согрешил не только он, но и его преследователи. Один вылетел к чертям в кювет, а рядом со вторым выстроилась ещё одна машина.       — Один слетел в кювет на повороте, но меньше их не стало.       — Ребята близко. Следующие мгновения Бэкхён будет помнить очень смутно. Он успеет осознать тот факт, что хлопнуло колесо и машину сильно повело. В сознании отразится шок от понимания того, что он слетает в глубокий кювет, автомобиль переворачивается и перед глазами всё пропадает. … Ёль переворачивается на другой бок и подкладывает под подушку руку. Резкие движения нисколько не сбавляют оборот беспокойства, но он всё равно дёргает ногами, поправляя одеяло и со вздохом укладывает голову на подушку. Наполовину зашторенные окна пропускают свет луны, но не более того. Парень знает, что на первом этаже горят фонари по всей территории участка, но их яркий свет не достигает его комнаты. В конце сентября он перестал плотно закрываться в комнате, но отказаться от света в комнате не мог — в углу комнаты на столе горела настольная лампа. К счастью, там можно было регулировать яркость освещения. Чанёль позвонил Бёну в час ночи. Всего один раз. Побоялся звонить больше, вдруг отвлекает его от важных дел или что-то случилось… Что-то случилось. Ёль закрыл невидящие глаза и сжал уголок подушки в кулаке. Вероятно, так будет всегда. Всю жизнь рядом с Бёном. Беспокойно ждать парня домой сутками напролёт, готовить, следить за ребёнком и ждать. Бесконечно ждать. Но даже такая жизнь вызывала у него облегчение от осознания того, что он не будет один. Ему есть, кого ждать; есть кто-то, кто позаботится о нём и защитит. Разве это не должно вызывать радость и облегчение?.. Парень откинул одеяло в сторону и сел на кровати. Лежащий на тумбочке телефон приветливо мигнул и разблокировался в его руках. На часах начался отсчёт второго часа ночи, но ни от Бёна, ни от охраны нет весточки. Хотя они не то что в дом, даже от двери отходят при виде него. Чанёль встаёт с постели, надевает тапочки и выходит в коридор. Пусто и неприятно тихо. Он спускается на кухню и ставит на плиту чайник, доставая коробку с кофе. Конечно, поддерживать бессонное состояние неправильно, но разве он сможет сейчас заснуть?.. Когда горячий напиток заливается в небольшую чашку, Чанёль идёт на прохладную веранду и удивлённо замедляет шаг на входе. На участке заметно больше охраны. Улица будто превратилась в муравейник: все двигаются от угла до угла дома, много кто ходит у дальних уголков забора. И людей действительно много. Теперь он может действительно начать переживать по-настоящему и не отмахиваться от чувств?.. Присев на мягкий диван, Чанёль забирается на него с ногами и отставляет чашку на тумбочку рядом. Чужое передвижение оказывает успокаивающее влияние. Ёль и правда начинает думать, что даже если что-то и случилось, то эти люди смогут его защитить. Было бы странно, если бы такая толпа не заметила нападения! Но оно не происходит ни через полчаса, ни через час… В начале шестого в калитку въезжает машина. Чанёль слетает с дивана и прилипает к окну, внимательно глядя на остановившийся автомобиль. Из машины выходит трое человек и помощник Бёна. Пак сжимает руки в кулаки и выходит в гостиную, слыша, как открывается дверь в дом. Тяжелый запах сырости после прошедшего дождя заволакивает всё вокруг. Чанёль упирается взглядом в остановившегося парня и отходит на пару шагов назад. Он ощущает чужой запах впервые, и если До позволил себе ослабить контроль, то он явно чем-то обеспокоен или напуган, или был вынужден защищаться, или…       — С господином всё в порядке, но он не сможет вернуться домой в ближайшие дни. Он позвонит, как только сможет, — произнёс Кёнсу. — Все вопросы можете решать через меня, мой номер должен быть у Вас. Я могу сделать что-нибудь для Вас сейчас?       — Нет, — выдавил Чан, — спасибо. Кивнув, Кёнсу отступил и вышел за дверь с таким же безэмоциональным лицом, как и вошёл в дом. Закрыв дверь, парень быстро пересёк расстояние до машины, сел в неё и через несколько минут ни его, ни тех троих его сопровождающих на территории коттеджа не было. Чанёль сел на диван и судорожно выдохнул. Какова вероятность, что До Кёнсу не врёт?.. … Бэкхён осознал что очнулся, раньше, чем открыл глаза. Он дал себе несколько мгновений, чтобы осознать, в каком положении находится. Голова раскалывалась, побаливали рёбра, левая рука и ныли ноги. Дышать было легко, но как-то странно… Он открыл глаза и застонал, глубоко вдыхая подающийся через маску кислород. В палате не было окон, но было несколько дверей. Правая точно вела в коридор. Бэк нащупал свободной рукой кнопку и несколько раз нажал на неё, с трудом удерживая себя в адекватном состоянии. Чёрт возьми, как же он устал. В палате тут же появилась медсестра с доктором, но вместе с ней ворвался и помощник. Он обошёл его с другой стороны и наклонился ближе, прошивая чёрными глазами. Доктор попыталась у него что-то спросить, но Бэк отвернул от него голову к Кёнсу и на секунду закрыл глаза, собираясь с силами.       — Новички? — выдавил он.       — Нет. Наши старые друзья. Мы ими уже занимаемся.       — Чанёль.       — Вчера ночью съездил. Действовал по инструкции: об аварии ни слова, сказал, решишь дела и позвонишь как только сможешь. Охрану увеличил вдвое. Бэкхён благодарно закрыл глаза и выдохнул. Маска неприятно прилегала к лицу, но он не мог двинуться, чтобы её убрать. Девушка молча проверила показатели и стояла, напряжённо глядя на него. Доктор делал то же самое. Бэк слабо кивнул и моргнул помощнику («Можешь идти»).       — Я в коридоре. После того, как До покинул помещение, Бэкхёну пришлось ответить на некоторые вопросы. Но и доктор был вынужден ответить на его. Так Бён узнал, что у него лёгкая черепно-мозговая травма, проблемы с давлением, ушибы рёбер и травма плечевого сустава. В бандаже он проведёт как минимум неделю. Просто прекрасно.       — Судя по всему, Вы успели хорошо сгруппироваться, господин Бён, — одобрительно произнесла девушка, отключая его от капельницы. Бэкхён закатил глаза и тут же застонал от пронзившей глаза боли. Рычать на самого себя не было сил. Даже мысленно. Он с наслаждением согнул наполовину онемевшую руку и с трудом указал на маску.       — Маску снимать не стоит. Мы снижаем давление и насыщаем кровь кислородом. Отдыхайте. … Чанёлю удаётся выловить До лишь в начале следующей недели. Прошло три дня, но Бён так и не позвонил, а его помощник как домушник пробирается в дом с продуктами только по ночам, не позволяя им встретиться! Когда посреди дня звучит звук открывшейся двери, Чан бросает еду на плите и несётся в коридор. Мысли наполняются возмущением поведением помощника, недовольством касательно дел Бёна, поскольку он обязался возвращаться домой хотя бы раз в сутки, но все слова застряют в горле, когда он видит До. Тот стоит точно на коврике у двери и держит в руках букет из белых роз с длинными ножками.       — Господин приносит свои извинения и обещает позвонить сегодня вечером. Чанёль забирает цветы и кивает, растерянно наблюдая за тем, как быстро парень покидает дом. Словно его тряпкой гонят. В коридоре пахнет лишь розами и то едва слышимо. Чан думает, что это хороший знак: До держит себя под контролем, значит, не было причины для того, чтобы выйти из себя. Такой длинной вазы в доме не находится, приходится обрезать стебли в половину и поставить цветы в воду. Он ставит их на обеденный стол и вздыхает, неожиданно ощущая запах гари. Впопыхах ринувшись к плите, он отодвигает сковороду и стонет, понимая, что обед безнадёжно подпорчен. Остаток дня он не находит себе места, слоняясь по дому. Но в итоге сдаётся ближе к десяти вечера, отправляясь в ванную. Мысли гуляют вокруг Бёна и его предполагаемого звонка. Отчего-то ему кажется, что Бён из тех людей, которые должны сдерживать слово, даже если обстоятельства спутывают карты. И телефон всё-таки звонит, когда он выходит из ванной комнаты. Ёль валится на кровать и быстро принимает вызов, вслушиваясь в чужое дыхание.       — Не спишь?       — Не сплю. Можно я спрошу?       — Спрашивай. Так будет проще.       — Где ты находишься?       — В больнице. Ёль медленно садится у изголовья и облизывает губы.       — В тебя стреляли?       — Да, но я здесь не по этому поводу. И молчит! Чанёль раздраженно отодвигает телефон от уха и возмущенно указывает на него ладонью. Почему он должен вытягивать из него каждое слово? Видимо, Бён действительно был решительно настроен чётко отвечать на поставленные вопросы и не говорить ничего более того.       — Что случилось?       — Попал в аварию.       — Ты в порядке? Сильно пострадал?       — В порядке. Пострадал не сильно, но некоторое время буду ходить в бандаже.       — Когда тебе можно будет вернуться домой?       — Постараюсь на следующей неделе вырваться отсюда.       — Значит, с тобой что-то серьёзное, — констатировал он.       — Нет. Просто врачи настойчивые и отец попросил задержаться. Чанёль вздохнул, притягивая к себе колени.       — Возвращайся поскорее, — всё-таки попросил он. — Здесь так беспокойно без тебя.       — Провоцируешь на побег? — Бён тихо засмеялся. — Я согласен. Парень закрыл глаза и слабо улыбнулся. … Чондэ стоит около стены, сложив руки на груди. Верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, пиджак и пальто лежат на кресле. Отец недавно ушёл, поэтому в палате повисло гнетущее молчание. Бэкхён вздыхает и отворачивает голову.       — Почему никто не говорит о том, кто это сделал?       — Потому что это мои проблемы. Какой смысл выносить на обсуждение то, касается только меня?       — Но здесь он с тобой обсудил эти вопросы.       — Он наш отец, брат, разве не должен был? — раздраженно вопрошает Бэк, поворачиваясь к Киму. Мужчина усмехается и опускает взгляд в пол.       — Что у тебя?       — Жмут.       — Сильно жмут?       — Я справляюсь. Бэкхён тяжело вздыхает, поднимая взгляд к потолку.       — Чёртовы уроды, откуда они вылезли?       — Провинция Канвон, где-то на окраине Чхунчхона.       — Чёрт бы их побрал, вылезли из ёбаной дыры и качают права…       — Не похоже, что у них есть связи с Северной Кореей.       — Этого нам ещё не хватало, — Бэк зажмурился. — Как решаешь? Чондэ хмыкнул и поднял на него взгляд.       — Говоришь прямо как отец, — отмечает он. — Силовыми методами. В основном защищаюсь, для нападения нужно больше сил. Что у нас с оружием?       — Для защиты хватит. Посчитай, передай данные Кёнсу, он выделит необходимое. Следующая партия придёт через шесть дней, кажется. Ещё одна придёт к концу месяца. Чондэ кивнул.       — Сделаю в кратчайшие сроки. Спасибо, братец. Выздоравливай. Оперативно собрав вещи, мужчина ушёл, даже не дождавшись слов прощания. Кёнсу зашёл, как только Ким вышел за дверь. Безэмоциональное выражение лица не сменилось, хотя Бэк точно знал, что Киму тот не доверяет. Бэкхён, честно говоря, не понимал такого отношения к брату, но обсуждать и тем более осуждать не пытался. Если между ними и были какие-то проблемы, то они его не касались до тех пор, пока они не мешали их совместной работе.       — Есть указания, господин?       — Чондэ передаст список, организуй ему помощь. Думаю, товар заберёт сам.       — Сделаю. Что-нибудь ещё?       — Ты разузнал?       — Разузнал. Семья Им сейчас в хорошем положении. Они сильно окрепли, возможно, поэтому Хёнха решил выдавить нас из игры.       — Нет меня — нет бизнеса. Нет бизнеса — рушится стена. Стена рушится — рушится дом и погибает семья. Кёнсу подставил кресло поближе и сел рядом.       — Насколько они сильны?       — Достаточно для того, чтобы стать для нас угрозой.       — Чёрт, — зашипел Бэк. — Информация с тобой?       — Не нервничай, господин.       — Да к чёрту твоё не нервничай! Не говори мне успокоиться! — крикнул Бэк, взмахнув рукой. — Дай мне чёртов планшет и заткнись! Яркий свет ударил по глазам, но Бэк сдержал стон и сделал яркость практически до минимума. Два года назад эта ненормальная семейка собирала объедки со стола, а теперь возомнили себя чёрти кем! Чем дальше Бён читал, тем больше понимал, что за их спинами кто-то стоит. Какова вероятность того, что он узнает об их Патроне раньше, чем они его грохнут?.. … с последнего звонка прошло меньше суток. Надежда на то, что парень вернётся в дом в понедельник, с силой давила на мозг. Чанёль едва усидел в доме эту неделю. Так непривычно и неприятно было находиться одному в доме! Парень вдруг понял, что ему по-настоящему трудно держаться вдали от альфы. Доктор говорил о том, что во втором триместре связь будет формироваться быстрее, а в третьем окончательно окрепнет, но ощущать действие связи на себе было очень непривычно. Это его первая беременность. Он никогда не разговаривал об этом с родителем, да и с Каном особо некогда было поговорить, даже с врачами Чан не особо общался, когда начал вести половую жизнь. Сейчас беременность всё ещё будто происходила не с ним. Как бы он не пытался высмотреть в себе какие-то изменения, но кроме отсутствия цикла, эмоциональной восприимчивости и иных психологических изменений отметить было нечего. Он старался не всматриваться в зеркало, отчего-то пытаясь не зацикливаться на том, что находится в положении. Ему не нравилось думать, что через время он станет отцом, что в такой небезопасной обстановке он должен будет родить, что страх и беспокойство за себя и малыша будет преследовать его всю жизнь. Но как бы Пак не отделял себя от беременности, она протекала стремительно. Завершилась пятнадцатая неделя, его живот немного округлился, начиная снизу и ближе к пупку. Внутри него действительно рос его ребёнок, и он будет обязан… Он должен с этим справиться. Чанёль вздохнул и убрал ладошку с живота. Он надеялся провести этот день без мыслей, а они его одолевают с самого утра. Уже обед, а он до сих пор не поел и даже не хотелось. Парень поднялся с места и двинулся на второй этаж. Бён разрешил ему похозяйничать в своей комнате, поэтому он решительно двинулся внутрь. Комната была такой же большой с огромными окнами, как и у него. Двуспальная кровать, стол, стул, игровой компьютер, наушники. Книг или журналов нигде не наблюдалось. На тумбочке были светильники и зарядка со свисающим вниз шнуром. Два шкафа с одеждой, скорее всего. Под ногами ковёр. Имелась дверь в санузел. Чанёль стянул с кровати постельное и заправил стиральную машинку, нажимая на нужные кнопки. На первом этаже он откопал небольшое ведёрко в комнате с инвентарём и сделал влажную уборку в комнате, после чего двинулся на кухню. Сейчас он не мог думать о еде, но хотя бы поужинать стоило. Так он и застрял там на несколько часов, одурманенный мыслями о собственном состоянии, Бёне и ближайшем не радужном будущем. Ближе к восьми он выгладил постельное, вернул его в комнату хозяина дома и вернулся на кухню, чтобы сделать себе чай. В последние дни он облюбовал веранду из-за огромных окон. Прекрасный обзор на ворота и большую часть участка вызывал у него состояние покоя. Чан лег на бок и задремал, устав рассматривать передвигающихся по подъездной дорожке людей. Проснулся от ощущения присутствия постороннего в комнате. Резко открыл глаза, намереваясь подскочить, как вдруг на голову опустилась ладонь и погладила его по волосам. Плечи сами по себе сжались, но тут же расслабились под мягкими прикосновениями. Ёль приподнялся на локте и взглянул на Бэкхёна, который мягко улыбнулся и погладил его по щеке.       — Привет.       — Привет, — шепнул Чанёль. На виске наблюдалась ссадина, чуть выше на лбу была свезена кожа. Грязные волосы были зачёсаны назад… Бэкхён выглядел бледным и уставшим. Он медленно присел рядом и откинулся на спинку дивана. Чанёль сел на диване и повернулся к нему всем корпусом, сгибая ногу в колене.       — Как у вас дела? — слабо улыбнулся парень.       — Всё нормально. Растёт, оказывается.       — Оказывается?       — Давно себя не рассматривал в зеркале. Недавно заметил, что живот начинает расти.       — Теперь неделю за неделей будет увеличиваться, — по-доброму хмыкнул Бён. — Не успеешь оглянуться, как начнём готовиться к родам. Согласно промычав, Чан опустил взгляд.       — Что такое?       — Ничего. Просто ребёнок… это же ребёнок. Бён хмыкнул, понимающе кивнув.       — Представляю, о чём ты думаешь. Омеги моих братьев живут с мамой и равняются на неё, она их опора и поддержка. Они меньше переживают, имеют много дел и всецело сосредоточены на своих мужьях. Были. Сейчас им до сих пор трудно, но они сконцентрированы на детях… — парень немного помолчал и продолжил. — Я это к тому, что ты один. К сожалению, меня недостаточно. К тому же, после этого происшествия я заставил тебя усомниться в моём всесилии обезопасить твою жизнь.       — Нет, — качнул головой Ёль.       — Это так, — уверенно заявил Бён. — Ты переживаешь о будущем, не представляешь, как в таких условиях заботиться о ребёнке, чего вообще ждать от всего процесса беременности, а что будет после… Я прав? Парень кивнул, смущённо взглянув на него.       — Не чувствую себя беременным. Устал за него переживать. Думать о его будущем. Всё так натянуто… кажется, мы никогда не будем в безопасности. Бэкхён вздохнул, обращая взгляд вдаль.       — Не отделяй себя от ребёнка, пожалуйста. Малыш не мой, но клянусь, что сделаю всё для того, чтобы вы оба ни в чём не нуждались и были в безопасности. Да, у меня много врагов и проблем, но я обязался защищать тебя ценой всего, что у меня есть. Бён на мгновение закрыл глаза и продолжил:       — Ты ещё плохо меня знаешь, чтобы всецело доверять и понимать то, как и чем я живу. Но я очень надеюсь, что со временем ты поймёшь: иногда Бёны мало говорят и много делают, а иногда много говорят и делают ровно столько, сколько сказали. Парень опустил ладонь на его колено и мягко улыбнулся.       — Я уничтожу этот мир ради твоей безопасности.       — А если мир начнёт защищаться и нападёт?       — Умрём вместе. В один день. Как в сказке.