Вверенный

Тишина. Бэкхён наклоняется к столу, берет бокал, но не отпивает. Шея уже не держит голову, так и норовит откинуться назад. «Пусть уже откинется», — думает Бэк, — «пусть оторвётся к чертям». Пусть его сожжёт пламя, путь всё сгорит вместе с ним… Рука, лежащая на спинке соседнего стула слева, онемела. Парень неприятно кривится и разминает запястье, словно это поможет разогнать застывшую кровь. Сколько времени он тут сидит? Сутки? Двое? Сколько времени ему нужно пить, чтобы перестать думать и чувствовать?.. Гнетущая тишина бьёт по ушам. Левая рука сгибается в локте и прислоняется к голове, удерживая её прямо. Внутри всё воет и ноет. Так тяжело, так плохо, так нестерпимо больно. До этого Бэкхён напился так, что не мог успокоить возникшую истерику. Часть зала вокруг него была разрушена в приступе: стулья лежали, столы перевёрнуты, посуда бита вместе с вазами и растопченными цветами. Не справляется. Не может. Не умеет. Ничему не научился за столько лет! Да и сколько тех лет было?.. Едва встал на ноги, как отправили убивать. С рождения вручили фамилию и сказали: не позорь, не обижай, не уродуй, защищай ценой всего. А что у него есть, кроме себя? Ничего больше нет. Один Чанёль только, да и тот закрывает собой все дыры, которых безмерное количество. Ещё ни один омега не мог подставить своё плечо так, как он этого хотел, как он в этом нуждался, а Пак смог. Хороший парень, жаль, что судьба несчастная… Бэкхён опрокидывает бокал, проливая алкоголь на брюки. Рука тянется к груди и растирает кожу сквозь рубашку. Там чешутся старые и новые шрамы. Бьётся уставшее сердце, горит голова от безвыходности. Сколько ещё ждать помощи? Может, хоть кто-нибудь руку протянет?.. До возникает будто из воздуха. Становится с другой стороны стола и смотрит так твёрдо, что хочется удавиться. Ещё один пришёл, ждёт указаний, которых не будет, потому что воздух перекрыли. Дышать нечем! Совершенно нечем дышать. Бэкхён пьяно улыбается, переворачивает пустой бокал и поднимает его, будто готовится к тосту. Тоста не будет. Будет чёрная попойка и беспамятство.       — Чего пришёл? Придумал сотню планов и ждёшь отмашку? Ждёшь же, правильно? — рука опускается, бокал гулко бьётся о стол. — Думаешь: слабак. Презираешь меня. Хочешь работать с сильным человеком, а я что… я ничто. Что я могу? Создавать проблемы? Убивать всех на своём пути? Причинять вред семье, которую должен защищать?.. Я не руководитель. Я не могу. Не умею как ты, быть каменным и жестоким. Не могу быть как Чондэ вдумчивым и жадным до жизни. Я совсем не похож на отца, Кёнсу, может, я не его сын?.. Как ты думаешь? — хрипло спрашивает Бэкхён, закрывая глаза. — Откуда у него такой придурок? Неспособный защищать сорвиголова… Питаюсь слепой яростью, творю чёрти что, а кто будет выгребать то дерьмо, которое я делаю? Семья? Моя семья? Или семья отца?.. Бэкхён с силой зажмуривается. Голова кружится то ли от боли, то ли от алкоголя. Ему так плохо… Почему никто не может протянуть ему руку?.. Может, некому?..       — Я даже на братьев не похож. Мы потеряли братьев, — всхлипывает Бэкхён, раскрывая слезящиеся глаза, — мы потеряли всех, кого любили. Почему мы… мы оказались так слабы, Кёнсу. Почему я не похож на своих родных? А Кёнсу уже не выглядит воином: сжал руки на стуле и согнулся, опуская взгляд. Не говорит, потому что нечего сказать. Или молчит, потому что сказать нужно так много, но нельзя?..       — Что делать, Кёнсу? Они нападают, а я пытаюсь защитить и не получается, — всхлипывает Бэкхён. — Почему они нападают, чёрт возьми? Я что, у них кто-то украл? Убил кого по ошибке? Каждая смерть на моей совести, никогда без причины не убиваю. Так что я сделал? Что сделал, чтобы потерять любимых? Парень садится за стол напротив него, наливает два бокала виски и переставляет ближе к нему. Бэкхён выпивает залпом. Внутренности обжигает, разжигая в голове пламя. Он качает головой, пытаясь потушить огонь, но ничего не выходит — горит весь, давится жаром и запрокидывает голову. Размытый взгляд цепляется за медленно кружащийся деревянный потолок. Лампочки работают где-то дальше, здесь перед глазами чернота. Или это закрываются глаза?..       — Что с Чанёлем?       — Ждёт. Сидит на веранде, читает книжки, пьёт чай, готовит.       — Он вкусно готовит, — шепчет Бэк. — Несчастный омега… наказали мной. Пусть Кан горит в аду, пусть корчится, пусть сдохнет, бесчестный, нечестивый, пусть горит, — пробормотал он. Помощник будто выпал из реальности, полностью пропадая в его голове. Шея никак не хочет держать дурную голову, а он даже опустить её не может, чтобы проверить: реален ли До? пришёл ли? привиделся ли?..       — Просил тебя ответить на сообщения.       — А что мне отвечать? Что говорить?       — Не знаю. У него больше никого нет, разве не так? Бэкхён открывает глаза. Мысли кружатся вокруг омеги: мучается, наверное, переживает, беспокоится, что он опять пропал, не приходит, не звонит, бросил его. А у него даже выбора нет, ему только и остаётся надеяться, что Бён вернётся домой, что возьмёт себя в руки и завершит свои дела. Бэкхёну есть на кого надеяться, есть, кто прикроет спину, но кто будет прикрывать Чанёля? Есть ли кто-то ещё, кроме Бёна?..       — Отвези меня куда-нибудь. Можешь? Кёнсу сразу же показался рядом. Встал над ним, глядя пустым взглядом.       — Я могу всё, мой господин. … очередной день в одиночестве. Чанёль ходит по дому как привидение, пытается отвлекаться на чтение, даже подумывал заняться вязанием, но руки опускались от неизвестности. Конечно, Кёнсу приходил. Смотрел своими чёрными глазами с таким напряжением, будто Ёль вытащит нож из-за пазухи и нападёт на него. Этот парень обладал удивительным умением говорить коротко, при этом не выдавая никакую информацию. Якобы, у Бэкхёна были очень срочные важные дела, из-за которых тот не возвращается домой, но верилось с трудом. Неужели опять попал в больницу?.. Похоже, находиться одному в доме скоро станет привычкой, которую он пытался всю жизнь избегать. Сначала отец, потом общежитие, приходяще-уходящий Кан и теперь такой же Бэкхён. Парень устало потирает лицо ладонями и откидывается на спинку дивана. Он чувствует себя очень уставшим. Совсем не высыпается, когда понимает, что находится в доме один. Ему не хватает Бэкхёна, и это начинает пугать. Поразительно, что связь творит с его психикой. Взгляд цепляется за ускорившиеся передвижения охранников. Следом за ними становится заметна машина, въехавшая на территорию дома. Она вот-вот припаркуется, а Чанёль всё ещё сидит на месте! Пак поднимается и идёт в коридор в надежде встретить конкретного человека. И ему везёт: Бён выходит из машины, но отчего-то медлит, глядя на дом. Кёнсу неторопливо обходит автомобиль и становится рядом с ним. Что-то говорит и отходит в сторону, взмахнув рукой всей охране около дверей. Те отступают в сторону, очищая пространство. Чанёль недоумевающе провожает помощника взглядом и тут же возвращается к Бёну. Ноги сами подводят его входной двери, пока парень становится чуть ближе напротив двери и достаёт из кармана телефон. Ёль протягивает ладонь к ручке и вздрагивает от громко зазвучавшей мелодии звонка. Телефон в кармане штанов вибрирует, разнося неприятные ощущения по телу. Он с недоумением отмечает, что звонит Бён, и снимает вызов.       — Бэкхён?       — Привет. Можешь подойти к входной двери?       — Я уже тут. Мне выйти?       — Ни в коем случае, — Бён поднимает взгляд точно на дверь и убирает одну руку в карман пальто. — Около двери есть коробка, подними верхнюю часть. Она открывается. Возле двери действительно есть небольшая белая коробка. Раньше Чанёль думал, что она является неким сигнальным элементом для охраны или пожарной сигнализацией, как на кухне, но теперь, открыв верхнюю часть, он видит множество небольших кнопок и переводит взгляд на Бёна.       — Что мне сделать?       — Второй ряд. Красный индикатор. Нажми на него. Чанёль нажимает и с удивлением уставляется на дверь. Стекло внутри пакета будто переключается. Как небольшая вспышка, промелькнувшая перед глазами.       — Умница, — произносит Бён, делая несколько шагов вперед. — Когда я уеду, тебе нужно будет нажать на ту же кнопку и вернуть отражающую панель на место. Ёль вглядывается в парня и понимает, что тот смотрит на него. Точнее, разглядывает.       — Как ты себя чувствуешь?       — Жду тебя. Переживаю за тебя. И не могу спать. Видимо, связь стала слишком прочной, чтобы игнорировать твоё долгое отсутствие. Бён стыдливо опускает глаза, ничего не отвечая.       — Что случилось, Бэкхён? — мягко спрашивает Пак. — Почему ты не заходишь в дом?       — Не хочу вызывать у тебя приступ паники. Сейчас рядом со мной может находиться только Кёнсу. Он принимает таблетки, чтобы не лишаться рассудка. За последние сутки я его знатно потрепал.       — Давишь против воли? — уточняет Чанёль. Бэкхён слабо кивает, взглянув на него. — Может, выпьешь подавитель?       — Сейчас не могу. Еду решать один вопрос. Возможно, в этот раз мне удастся выиграть матч. Пустые слова превращаются в пустые предложения. Парень ни слова не понимает. Все его мысли сосредоточились на желании оказаться рядом с Бёном.       — И только после этого ты вернёшься?       — Вероятно.       — Слишком долго. Я не могу здесь быть один, — Ёль напугано покачал головой. — Не оставляй меня здесь одного надолго. Если ты думаешь, что мне хватает одного вида, то ты глубоко ошибаешься. Я правда не могу спать, Бэкхён. Бэкхён оборачивается вокруг и вновь прислоняет телефон к уху.       — Я не контролирую себя, — тихо говорит он. — С пятницы. Не могу взять себя в руки. Это не шутки, Чанёль. Я не прощу себя, если проявлю неаккуратность в отношении тебя.       — А моё самочувствие себе простишь?       — Я не… — Бэкхён вздыхает, на мгновение запрокидывая голову. — Скажу так: между ухудшением твоего самочувствия и твоей смертью я выберу первое. Думаю, так будет правильнее, согласен? Слова будто заканчиваются. Чанёль сжимает подол длинной кофты в кулаке и сдаётся. Знает, что не сможет сопротивляться Бёну. Понимает, что ни черта не знает об обстановке. Он вынужден сидеть здесь взаперти. В безопасности. Один, потому что у альфы проблемы, потому что он и так разрывается между всеми ними. Потому что ему тяжело, но он всё равно приходит к порогу дома, чтобы показать себя, живого и здорового.       — Я очень виноват перед тобой, — шепчет парень. — Всю жизнь буду извиняться за то, что порчу дни беременности своим поведением, но я правда не могу сейчас поступать по-другому. Прости меня за то.       — Я не глупый и всё понимаю. Просто надеюсь, что ты… Пусть не длится долго. Пусть не придётся ждать. Бэкхён молча кивает. Чанёль стоит, разглядывает его через окно в двери, и не может поверить в то, что они оказались в такой ситуации. Что это? Как это называется? Он не знает, но на языке ощущается, как безысходность.       — Может, найдёшь минутку, чтобы написать мне, что с тобой всё в порядке? — тихо просит Пак.       — Найду. А ты найдёшь силы подождать меня? Чан усмехается и пожимает плечами. Бён спрашивает, будто у него есть выбор.       — Всегда. … похороны Сонха и его мужа закончились сегодня утром. Кёнсу разбудил его в семь утра, вручил стопку вещей и вышел в свой кабинет, чтобы обновить информацию за ночь. Таким образом Бэкхён узнал, что кремация и погребение произойдёт в кратчайшие сроки. До обеда Хёнха ещё будет занят, но после этого времени он будет его тревожить. Решение пойти наперекор словам Чондэ было принято ещё в воскресенье. Кёнсу впустил его в свой дом, помог справиться с похмельем и молчал вместе с ним целые сутки. Правда, сидя на таблетках особо не поговоришь — в голове образовывается кристальная пустота. Однако, даже если бы До их не принимал, он бы всё равно не произнёс ни слова. Ещё вчера Бэкхён узнал, что отец пришёл в себя. Это заняло много времени, но всё же он выкарабкался из затяжного сна. Отчего-то его организму потребовалось больше времени, чтобы увидеть белый свет. Однако, это была не та новость, из-за которой Бэкхён решился пойти наперекор словам нынешнего Главы семьи — напротив, зная, что отец не одобрит безрассудных поступков на фоне алкогольного опьянения. Бэкхён протрезвел, подумал и только после этого огласил идею помощнику. Кёнсу лишь кивнул. Возможно, он согласился на это из-за неприязни к Чондэ. Возможно, банально не желал ждать. Этого парня всегда было трудно понять… Однако, несмотря на небольшое облегчение из-за помощи от Кёнсу и принятия решения, был вопрос посложнее. Чондэ «перекрыл ему воздух» ещё в пятницу, запретив вступать в бой. Он хорошо постарался, разнеся эту информацию по всем каналам связи внутри семьи. Теперь все работники знали о том, что младшему Бёну запрещено не то что дёргаться — даже думать о нападении на семью Им. Это можно вызвать сопротивление внутри группировки Бэкхёна, но Кёнсу напротив был удивительно настойчив в своём желании созвать ребят и попросить о помощи. Иного варианта, казалось, не было. Бэкхён согласился. Перед этим парень решил проведать Чанёля и не прогадал. Из груди почти сразу пропало сумасшедшее давление. Если бы у него была возможность вдохнуть его запах, он бы ни о чём не думая разорвал Хёнха в одиночку, но страх навредить парню был слишком велик.       — Господин, — позвал помощник, — стало легче?       — Намного, — признался Бэк. — Ты знал?       — Догадывался. Омега плохо выглядел на днях. Видимо, нарушение связи у него проявляется физически, а у тебя психологически. На каком он месяце?       — На пятом, кажется. Плюс-минус пару недель?.. Не вникал, как они считают дни.       — А сам омега? Бэкхён тяжело вздыхает. Он старается об этом не думать, но в глубине души он знает, что Чанёль умница.       — Не думаю, что он что-то считает. Он до сих пор реагирует на всё инстинктами, но не головой. В нём ещё нет полного осознания происходящего.       — Неудивительно. В нашем мире и не такое случается.       — Это точно. Хорошо. Это дело они решили, но остались насущные дела. Хёнха был и оставался неотложной задачей.       — Отец так и не вызвал тебя, господин?       — Нет. Это вызывает некоторое… беспокойство.       — Не удивлюсь, если он наблюдает.       — Наблюдает… — Бэкхён нахмурился, отводя взгляд к окну. Да, на днях отец пришёл в себя. С вероятностью в сто процентов он вызывал к себе Чондэ, так как брат временно сел на его место. Контролирующий всё и всех человек не может равнодушно отнестись к сыну, который спровоцировал нападение. Наверняка его люди уже разобрались в ситуации, сложили детали воедино и отчитались.       — Я собрал смену оружейников, охраны коттеджа и приходяще-уходящих перестрелочников. Бэкхён кивнул, слепо доверившись помощнику. Все его мысли сейчас сосредоточились на том, что он собирался сделать, что хотел сказать. Для его людей Чондэ был никем, пустым местом. Его не уважали ни свои, ни чужие. Он был обособлен, был за стеной семьи, через которую не могли перебраться враги. Люди работали на него из-за денег, у них не было единства и желания защищать друг друга. Они защищали свои деньги, и Бэкхён их понимал, однако, предпочел набрать себе новую команду и приложил много усилий для того, чтобы сформировать бизнес брата под себя. За те годы, что Бэк потратил на перестройку, Чондэ ушёл очень далеко и до сих пор был заоблачным, потому что его бизнес приносил доход в два раза больше, чем Бэкхёна. В семейном сейфе почти все деньги были оттуда. Чондэ был могущественным, но его никто не признавал.       — Почти приехали, — доложил Кёнсу. Бэкхён перевёл взгляд на десятки микроавтобусов и прикусил щеку. Вся парковка около старого ангара была заполнена. Хорошо, что место находится за окраине города недалеко от среднего склада. Он нечасто собирал людей, но если приходилось, то искать место для почти четырёхсот человек было несколько проблематично. До припарковался и заглушил мотор. Он тут же вышел из машины, оставляя его одного. Бэкхён вздохнул и отстегнул ремень безопасности. Сейчас он выйдет из машины, зайдёт в ангар и на него уставятся сотни пар глаз. Даже больше сотни, если пришли все, кого вызывал Кёнсу. Бён вышел из машины и стремительно направился к железным воротам. Что он собирается им сказать? Как будет просить о помощи, которую ему точно окажут? Он имеет на это право, но право не всегда решает всё. Люди склонят голову, вместо него положат на бревно и застынут в ожидании казни. Даже если ему удастся выследить и убить Хёнха, что это изменит? Намджун будет в ярости, он будет бить его семью снова и снова, пока у Бэкхёна никого не останется. «Что, если Кёнсу прав?» — мелькнуло в голове. — «Что отец сделает с его людьми, когда узнает о предательстве?». В ангаре было очень людно. Мужчины скучковались в группы. Шум заглох, когда он остановился недалеко от входа и сложил руки за спиной. Кёнсу вышел из толпы и встал за плечом.       — Здравствуйте, братья.       — Здравствуй, господин, — прогремел ответ. Бэкхён обвёл взглядом всех, кого смог увидеть в первой линии, и сделал глубокий вздох. Временный глава запретил. Временный, не почитаемый, но Глава. Отец встанет на ноги и выстрелит в него. Не по-настоящему, но точно выстрелит. Он бросается словами, как бомбами, потому что знает, что имеет на это право, потому что он отец. А кто такой Бэкхён? Всего лишь сын, имеющий некоторый участок под своим влиянием. Разве он имеет право идти наперекор приказу?..       — Все вы знаете, в каком мы оказались положении. Семья Им вставляет нам палки в колёса, угрожает моему вверенному, проявляет неуважение к Главе, нападает на него, нападает на офис, даже пытался нарушить нашу поставку… Мы потерпели серьёзное поражение, — подытожил Бэкхён, на мгновение опустив глаза. — Мы едва не потеряли человека, из-за которого вообще вошли в этот полный опасностей мир. Больше мы этого не допустим. Больше мы не имеем права на ошибку, потому что на кону стоит кое-что очень ценное — наши семьи, наши родные и близкие. Я больше не собираюсь никого терять! — воскликнул Бэкхён, подняв палец вверх. — Больше нет сил смотреть на заплаканных омег, родивших вас и ваших братьев. Больше нет сил видеть серые лица товарищей. Больше нет сил осознавать, что они превратились в пепел. Повсюду виделись кивки. Это для Бэкхёна они были товарищами, а между собой они были братьями, которые переносили тяготы, знакомились семьями, решали проблемы, вместе стояли на сменах и имели совместные воспоминания. Все эти мужчины как никто знали о том, как больно терять близких. Увы. Бён только открыл рот, чтобы заговорить о Чондэ, как внутри что-то до предела натянулось. Бэкхён замолчал, прислушиваясь к себе. Он вдруг подумал, что акцентировать внимание на действиях брата не стоит. Это может настроить ребят на агрессию.       — Мы переживаем трудные времена, но они не сложнее тех, что мы уже пережили. Нам нужно сплотиться и прислушаться друг к другу, — твёрдо заявил Бэкхён. — Что говорит наш Глава? Бён МиЁ говорит: защити семью, а потом нападай! Обезопась сокровенное, а потом убивай! Так живёт отец, так буду жить и я: для начала защищу, а потом уничтожу врагов. Кивки стремительно сменились одобрением.       — Это дело не закончится до тех пор, пока я не буду убеждён в том, что семья Им стёрта с лица Земли. Мы справимся с этим, братья, но не будем нападать в лоб! Мы будем наблюдать и выжидать, не позволим Имам нарастить силу для удара! Больше никаких смертей! Мы пережили прошлое, справимся с настоящим и будем жить дальше! Хорошие времена обязательно наступят. Бэкхён поблагодарил их за встречу и пожелал хорошего отдыха, потому что большая часть оружейников и постоянная смена охраны дома вынуждены были приехать во время своего отдыха. Вечером им нужно будет сменяться, а он напрасно потревожил и отнял время сна. Почти все оперативно разъехались. С десяток человек осталось, чтобы поговорить о своих личных проблемах, которые Бэкхён обязался решить. Некоторые тут же поручил Кёнсу, потому что часть из них касалась оплаты лечения родственников. Он попрощался с мужчинами и вышел из ангара, чувствуя, что он начал его душить. Ветер на улице был сильный из-за открытой местности. В округе не было ничего, что могло бы уменьшить поток ветра. Бён отошёл на расстояние и устремил взгляд на серый город. Помощник оказался рядом совершенно бесшумно. Бэк обнаружил его, когда уговорил себя сдвинуться с места. Кёнсу стоял позади него, вложив руки в карманы. Чужой взгляд не выражал ничего из того, что испытывал его обладатель.       — Говори, — сказал Бён наперекор желанию.       — Мы собрали двести два человека, чтобы оправдать своё бездействие?       — Скажи проще.       — Мы оказались в таком положении, потому что ты передумал?       — Проще, — надавил Бэкхён, зло взглянув на помощника. Кёнсу сделал глубокий вдох, решая произнести слова, которые Бён пытался из него выдавить. У них с До были доверительные отношения, но всё же он не всегда мог спросить то, что на самом деле хотел спросить. Сейчас же ситуация была слишком серьёзной. Бэкхён был неоднократно сильно задет действиями Хёнха. Личные оскорбления. Угрозы. Нападение на отца. Невозможно было отступить, а Бэкхён отступил перед двумя сотнями людей. Почти толпа. Почти фестиваль.       — Ты струсил? — сдавшись, тихо произнёс До.       — Да.       — Почему?       — Потому что включил голову. Бэкхён вздохнул, отворачивая голову. Ветер откровенно стал хлестать по лицу, вынуждая его скривиться.       — Что это значит?       — Ты сказал: «отец наблюдает», — парень взглянул на помощника, но не нашёл отклика в его глазах. Внезапный проблеск выразился через дрогнувшую бровь, но глаза по-прежнему передавали мрачный посыл. — Отец наблюдает, Кёнсу. Отец ждёт, когда я сделаю очередную ошибку. А возможно отец ждёт, когда я сделаю правильный выбор. Я в немилости уже длительное время. Я не справляюсь ни тут, ни у него дома, ни у себя дома. Я нигде не успеваю, а он видит это и наблюдает.       — Какова вероятность того, что он не знал о нападении? — неожиданно вопросил Кёнсу. Бэкхён удивлённо раскрыл глаза, а потом подумал: «Действительно…».       — Он уже делал сумасшедшие вещи, чтобы проверить тебя, — произнёс До. — Он никогда не трогал Чондэ, но ты его родной сын.       — У отца всегда были странные методы воспитания и оценки моего развития.       — Но после каждого раза ты становился более… удобным, угодным. Ты ему нравишься, если становишься похожим на него.       — Чёрт, Кёнсу, ты всегда такой внимательный?       — Я анализирую всё, что вижу и в чём участвую, господин, — почтенно поклонился помощник, вызывая усмешку. Бэкхён толкнул его в плечо и пошёл к машине.       — Так что, можно ли считать, что ты сделал правильный выбор?       — Посмотрим. … читать? Не усваивается. Сидеть? Бьёт в поясницу. Телевизор? Надоел даже при выключенном звуке. Чанёль ходит по дому, пытаясь найти себе место, но никак его не находит. Мысли мешают сосредоточиться, как если бы он чего-то ожидал или готовился к выходу из дома. Раньше подобные моменты возникали во время сессии, когда Чан мучился, пытаясь выучить хоть что-нибудь, но в голове был один пепел. Разве что-то изменилось с того времени?.. Прибираться стало слишком трудно. Подниматься на второй этаж повторно тоже. Он был вынужден ходить по первому этажу с самого утра до вечера, ожидая того, чего не знал. Ребёнок в животе рос будто не по дням, а по часам. И с каждым таким часом тяжесть в поясе будто усиливалась. Чанёлю хотелось хотя бы покоя. Даже не счастья — об этом он уже давно перестал мечтать. Что в начале беременности не было ни дня радости, так и сейчас. Он заметно замедлился, пополнел, устал морально, вымотан физически и всё ещё был нервным, несмотря на заверения врачей и Бёна. К слову, если обстановка не наладится, когда он в следующий раз сможет попасть в больницу?.. Звонит телефон. Парень без особой надежды принимает вызов от Бэкхёна и выглядывает в окно. Парковка ожидаемо пуста. После недолгой запинки, парень заговаривает:       — Еду домой. Хочешь чего-нибудь? Грудь со вдохом наполняется эмоциями. Облегчение и надежда обрушивается на него с такой силой, что он едва может выдохнуть ответ.       — Ничего не хочу. Приезжай.       — Я на выезде из города. Буду минут через пятнадцать.       — Поужинаешь?       — Обязательно.       — Жду. И сбрасывает, укладывая телефон в карман. Весь день до звонка будто стирается, оставляя только необъяснимую радость и ожидание приезда альфы. Сердце облегчённо бьётся в груди. Становится неестественно хорошо, но Чанёль знает, что это нормально. Даже нескольких дней отсутствия Бёна достаточно для того, чтобы меланхолия поглотила его. Парень приезжает на последней минуте работы микроволновой печи. Чанёль слышит, как открывается и закрывается дверь. Через мгновение тапочки падают на пол и шаркают по коридору. Ёль чуть хмурится, когда оборачивается к Бёну. Он его не ощущает. Будто здесь и нет никого — видение, галлюцинация. Выражение чужого лица смягчается при виде него. Бэкхён подходит ближе и раскрывает руки для объятий, которые невозможно проигнорировать.       — Совсем не чувствую тебя, — делится Ёль, аккуратно прижимаясь к нему животом.       — Из-за подавителей, — тихо произносит парень, утыкаясь носом в его плечо. Тут же следует глубокий вдох и недолгая задержка дыхания. Чанёль поджимает губы и снова ничего не говорит, потому что… а есть ли смысл? Они связались настолько сильно, что даже смущение не наступает. Паку кажется, что сформировавшийся на фоне нервозности тугой узел расслабляется по мере того, как чужие плечи перестают быть пугающе каменными.       — Всю жизнь бы так стоял, — шепнул Бён. — Если бы тебя не было, я бы давно сошёл с ума.       — Если бы меня не было, у тебя бы не было столько проблем и причин для тревоги.       — Это не так, — чужой лоб коснулся плеча. Послышался слабый вздох. — Я знаю, что из-за меня ты очень несчастен. Я очень сожалею о том, что не могу исправить это в данный период времени, но… я чертовски счастлив, что ты есть в моей жизни. Ёль нахмурился, начиная поглаживать его по плечам.       — Почему?       — Потому что больше у меня никого нет. Ты единственный, кто ничего не требует от меня. Клянусь, я обязательно всё исправлю, но сейчас мне нужно уделить внимание другим… обстоятельствам.       — Я понимаю. Бэкхён в последний раз сделал вдох и медленно отстранился. Его взгляд был уставшим, но достаточно твёрдым, чтобы понимать важность спонтанного признательного разговора.       — Пока да, но если после родов я не смогу выполнить все свои обязательства, то ты не будешь так благосклонен ко мне.       — Почему?       — Потому что связь ослабнет и ты перестанешь перетягивать моё самочувствие на себя. У тебя на руках будет ребёнок и его благополучие встанет на первое место, а я являюсь гарантом того, что у него будет будущее, — Бэкхён коснулся его руки, всё ещё лежащей на плече, и зажал между своими ладонями. — Я стану сильнее. Клянусь тебе, я буду силён настолько, чтобы успевать везде и не прятаться от тебя, пока нахожусь в дерьмовом состоянии.       — Ты должен быть рядом в любом состоянии, Бэкхён. Где, как не дома, нужно быть честным с собой и окружающими? Я не позволю тебе врать своей семье, — Пак качнул головой, недовольно взглянув на альфу. Ладонь сама по себе сжалась в кулак между чужими ладонями. Чанёль освободил её и коснулся чужой щеки, в то время как Бён тихо вздохнул.       — Если у меня никогда не будет партнёра, то я должен создать семью из того, что имею, и сделать её сильной настолько, насколько это возможно. Ты будешь сильным снаружи, а я внутри. Ты и мой ребёнок — это всё, что у меня есть. У Бэкхёна был настолько нежный взгляд, что хотелось расплавиться. Он отнял его руку от лица и поцеловал в ладонь, тут же скручивая пальцы в кулак и закрепляя его своими ладонями. Образовался большой кулак и в нём была сила двух людей, желающих обрести покой. … ноябрь никак не радует, особенно по вечерам. Обычно Чанбин забирает заказ после обеда, но в этот раз у него появились дела, и они были вынуждены перенести поставку на более позднее время. Бэкхён не спешит выходить из тёплой машины до тех пор, пока сам Со не откроет дверь.       — Братец, — парень поддаёт руку, которую Бэкхён тут же пожимает.       — Здравствуй, родной. Решил дела?       — К счастью, иметь связи с влиятельными людьми очень полезно.       — И опасно, — усмехается Бэк.       — Не без этого. Пока Кёнсу разбирается с помощником друга, Бён решает расспросить его о делах и медленно ведёт вдоль фуры. Он начинает с простого вопроса о том, почему от него давно не поступало заказов. Формирует всё в шутку, мол, неужели нашёл нового поставщика, но Чан не поддаётся. Что-то его останавливает, колеблет решимость говорить. Бэкхён поднимает руки, говорит, что не настаивает на ответе, но в голове мелькает мысль о том, что неприятно замечать скрытность товарища. Они становятся недалеко от машин, поворачиваются к ним лицом и всё время проверки товара молча стоят на месте. Бён никак не может сообразить, что же такого могло случиться, чтобы друг умолчал о своих проблемах или их отсутствии. О его проблемах, кажется, знал весь город… и пусть.       — У меня всё нормально, — внезапно говорит Чанбин, становясь точно перед ним. — То есть, я имею в виду, в буквальном смысле забыл о проблемах.       — Никто не трогает? Даже Новички? — чуть хмурится Бэк.       — Да. У меня всё хорошо: дело пошло в гору, открыл несколько точек в других районах, набрал людей. Процветаю, одним словом.       — Полгода назад ты испытывал трудности, — вспоминает Бэкхён. — Сорвал куш?       — Скорее, меня сорвали. Точнее… один человек порекомендовал меня, со мной связались и теперь всё лучше, чем я мечтал. Бэкхён удивлённо приподнял брови и поджал губы. Что ж, он не мог таким похвастаться. Очевидно, именно эта мысль коснулась чужой головы, потому что друг тут же начал расспрашивать об проблемах.       — Не существует нерешаемых дел, братец, — оптимистично произносит Бэкхён. — Бывало и хуже, но мы всё ещё здесь, стоим перед тобой на своих двух и не жалуемся на жизнь. Имеем, что имеем, и справимся с этим несмотря ни на что. Со качнул головой, опуская взгляд.       — Всегда поражала твоя стойкость. Ты так жаждешь выйти из игры победителем, что можешь пойти по головам, но в этот раз так не получится, Бэк.       — Что ты имеешь в виду?       — Ты ведь знаешь, что у Хёнха есть господин. Патрон. Сильный человек. Я бы сказал, могущественный. С ним не получится побороться — вот, что я имею в виду.       — Ты его знаешь? Этого ублюдка, который спонсирует Хёнха?! — мгновенно завёлся Бэкхён. — Знаешь, в каком я положении, и молчишь?! Сукин ты сын, Со Чанбин! Это где я перешёл тебе дорогу, что ты закрываешь глаза на мою беду? Чанбин поднял руки, тут же сдаваясь под напором давления. Бэкхён даже не подумал взять себя под контроль, яростно уставившись на друга. Да и друга ли?..       — Послушай, я его не знаю. Я с ним не встречался лично, только с его поверенным. Это было всего два раза: первый раз, когда меня порекомендовали, и второй раз, когда они отжали у меня часть бизнеса, но через время вернули в двойном размере.       — Ты продался, — ошарашено выдохнул Бэкхён. — Чёрт возьми, мы не объедки со стола собирали! Мы всю жизнь зарабатывали на жизнь своим трудом и ни перед кем не опускали голову!       — Да что ты говоришь, чёрт возьми! — разозлился Чанбин. — Слушай сюда, этот китаец сожрёт тебя с потрохами. Он уничтожит всех на своём пути. Я не удивлюсь, если он руководит из Китая, успешно подминая под себя рынок. День за днём люди отступают, потому что не справляются. И ты не справишься, так что не провоцируй. Хёнха ему явно нужен, если позволяет себя так вести.       — Не могу поверить в то, что слышу. Ты… чёрт, да мы вместе строились, одновременно сели в кресла, а теперь ты подставляешь шею китайцу? — неверяще протянул Бэкхён. — И ты молчал. Полгода молчал, зная о том, что рынок начнут шатать, что появятся проблемы, что Хёнха нападёт на меня с поддержкой какого-то сраного иностранца!       — Бэкхён… Бён вскинул руку и ткнул пальцем в чужую грудь, вынуждая собеседника отступать под возникшим усилением давления.       — Ты наблюдал за склонившими меня бедами с горы. Наблюдал, забыв о наших отношениях, не побоялся промолчать, закрылся от меня на несколько месяцев, наслаждаясь жизнью. Вот, что для тебя значит понятие «братства»? — прошипел Бэкхён. — Ты видел, что Хёнха набрался сил. Видел, что он творил со мной и моей семьей. Ты не мог не знать о его нападениях! Не мог не знать о том, что отец попал в больницу! Чанбин против воли склонил голову, глядя на него из-под бровей. Он оскалился, ощущая себя раздавленным, но ответить не мог — не хватало сил или ярости, чтобы проявить себя.       — Когда твою семью раздавили, мой отец дал тебе первый взнос. Ты и об этом забыл, видимо. Закрыв глаза, продался, чтобы не тревожить совесть. Вот, что ты из себя представляешь на самом деле? Бэкхён толкнул друга ладонью и тот отступил на несколько шагов назад, а потом уже не смог остановиться: снова и снова делал шаги назад, не оборачиваясь к нему спиной. Боялся ли или доверился инстинктам — неважно. Бэкхён был в такой ярости, что не замечал деталей, полностью погрязнув в заполняющей грудь боли. Только после того, как фура скрылась за поворотом, парень запрокинул голову и скривился, не зная, как справиться с эмоциями. Он только-только осознал, что человек, которому он доверял и всячески помогал, скрыл от него всё. Всё, что мог. Наблюдал за его страданиями, за всеми бедами, которые причинил ему враг, и даже не обмолвился словом о том, что знает стоящих за спинами людей. «Продался!» — в шоке крикнул внутренний голос. — «Предал меня! Предал друга, почти что брата! Предал меня!». Бэкхён зарычал, хватаясь за голову. Внутри всё скреблось и ныло, пока он метался стоя на месте. Взгляду не за что было зацепиться: небо было чёрным, пространство вокруг освещалось фарами, машины уезжали. Одна за другой, одна за другой, одна за другой… Бэкхён добрался до автомобиля и упёрся в капот ладонями, склоняя голову.       — Проклятый ублюдок! — крикнул он. — Предатель! Знал и молчал! Сукин сын, за что ты так со мной… Он нашёл себя сидящим в машине. Просто вдруг осознал, что сидит на водительском сидении, вцепившись ладонями в руль. Четыре двери машины были настежь открыты. Бэкхён выровнял спину и поднял взгляд, тут же упираясь взглядом в помощника, стоящего точно напротив. Скрестив руки на груди, он выглядел болезненно бледным и дрожащим, вероятно, от холода. «Который вообще час?», — промелькнуло в голове.       — Ты здесь, господин? — крикнул Кёнсу, делая несколько шагов к пассажирской двери.       — Да, садись давай. Рука потянулась, чтобы завести машину и включить прогрев, но ключей не нашлось. Помощник быстро закрыл заднюю дверь справа и напряженно оказался в салоне, закрывая свою дверь.       — Ключи где? — устало вопросил Бэк. Кёнсу молча достал их из кармана и подул на руки, расправляя плечи. Бэкхён сделал шаг наружу, с силой толкнул дверь позади и сел обратно в машину, закрывая и свою дверь. Он завёл автомобиль, включил обогрев и откинулся на сидение.       — Надолго отключился?       — Минут на тридцать, если не считать того получаса, что ты кричал снаружи.       — Чёрт возьми, я когда-нибудь возьму себя под контроль? — слабое раздражение мелькнуло, но тут же пропало под тонной усталости.       — Ты ещё слишком молод, чтобы контролировать себя. Срываешься только по необходимости, когда случается сильный стресс, но в остальном ты держишься молодцом.       — Не успокаивай меня, — шепнул Бэкхён, закрывая глаза. Молча сидели до тех пор, пока не согрелись. Машина всё так же стояла на одном месте с включёнными фарами. Ехать никуда не хотелось, да и в голове было настолько пусто, что он боялся не вспомнить дорогу до дома.       — Чанбин знает, кто стоит за Хёнха. Какой-то китаец, лично его не видел. Он продался, посчитав это выгодным предложением. Новички не трогают, никаких проблем нет, счастлив, процветает, — коротко доложил Бэкхён.       — Новички не трогают? — переспросил До. — То есть, китаец может их контролировать или влиять на этих придурков? Бэк слабо пожимает плечами, открывая глаза.       — Исходя их его слов, китаец очень влиятельный господин, который всех сотрёт в порошок.       — Интересно… — шепнул Кёнсу, умолкая. Бён закрыл глаза и скрестил руки на груди. Некоторое время он сидел, наслаждаясь тишиной как внутри, так и снаружи головы. После срывов он всегда начинал лучше соображать, но в этот раз думать о предательстве друга не хотелось. Что ему до дел, когда кровоточит спина от удара?.. … сутки назад такого не было. Точнее, такого никогда не было. Чанёль почувствовал, что Бэкхён вернулся домой даже из кухни. Неприятные ощущения сжали плечи, голова мгновенно разболелась от ударившего в нос запаха. Парень ошарашено уставился в сторону коридора, не замечая, как отошёл в угол к самым дальним шкафчикам. Опоясывающее сжатие в висках было очень сильным, стремительно сжимая и ослабляя образовавшееся давление. Бэкхён вышел из-за стены, случайно заметив его, и замер. Ему хватило всего несколько секунд, чтобы побледнеть и тут же ринуться обратно, хлопнув дверью. Замерло всё. Даже эмоции испуганного Чанёля. Запах был настолько резким, что слезились глаза. Возможно, это было спровоцировано и возникшими чувствами. Входная дверь снова открылась и за долю секунды перед взглядом появился Кёнсу. Его взгляд метнулся к столу, затем к стойке и потолку. Чанёль оторопело стоял, сжавшись в ком, пока До прошёлся по комнате за пультом и включил вытяжку на полную мощность. Тоже самое он сделал и в других комнатах, после чего оттянул стул от стола и поставил рядом с ним, предлагая сесть.       — Господин сожалеет, — коротко говорит До, немного отойдя. — Он забыл принять таблетки. Как только он это сделает и придёт в себя, он войдёт в дом, если Вы позволите. Чанёль оторопело кивнул, щурясь от не проходящего давления. Он накрыл глаза ладонью и плюхнулся на стул, чувствуя себя пугающе отвратительно. Сердце колотилось несоизмеримо сильно. Он никогда такого не переживал. Ему не довелось видеть и ощущать настолько сильного альфу с такой сумасшедшей потерей контроля.       — Что с ним случилось?       — Не имею права говорить.       — Это не нормально, — шепнул Чанёль, с силой прижимая ладонь к животу. — Он так убьёт себя. И нас тоже.       — Хотелось бы этого избежать. Чан убрал ладонь и обернулся на помощника. Чужой взгляд тут же спустился к его губам, а рука слепо потянулась к кухонной тумбочке. Он оторвал бумажное полотенце и подал ему, попросив стереть кровь.       — Полагаю, это вызвано поднявшимся давлением. Как Вы себя чувствуете?       — Очень плохо. Чанёль вытер под носом и скривился, глядя на красные разводы. Кажется, кровь пошла только из одной ноздри. Медленно нарастала боль в груди и стало тянуть внизу живота. Пак откинулся на спинку стула и скривился, подкладывая ладонь под округлённую часть живота.       — Мне больно. Везде болит, — пожаловался Чанёль, чувствуя нарастающую панику. — Так и должно быть?       — Под влиянием чужой силы ощущения альф и омег разнятся, — неторопливо ответил помощник, быстро выуживая телефон и кармана. — Тэян, заводи машину, мы едем в больницу. Скажи Инсону, чтобы оповестил доктора о приезде. Сердце неестественно быстро билось, голова была сжата тисками, а глаза слезились. Тянущее ощущение в животе нарастало, Чанёль беспомощно сжал губы и протянул руку к Кёнсу. Тот отпрянул от него, как от заражённого.       — Я сожалею. Но я не имею прав прикасаться к Вам.       — Вы что, издеваетесь надо мной? — всхлипнул Чанёль. — Позови Бэкхёна.       — Я не думаю, что господин сейчас в состоянии…       — Позови Бэкхёна! — закричал Чанёль, едва успевая дышать. — Позови его! Помощник сомневался всего несколько секунд, после чего сорвался с места и бегом вылетел в коридор. Несчастная дверь снова захлопнулась. Видимо, сломался доводчик. Пак глубоко вдохнул, мысленно приказывая себе успокоиться. Он был бы рад разозлиться на себя, но из-за проблем с дыханием и неприятными ощущениями в животе трудно было злиться. Он был в панике, бережно поглаживая живот и с силой сжимая одну из деревяшек на спинке стула. Бэкхён влетел на кухню совсем другим человеком. Никакой резкости запаха не было. Его будто здесь и не было: неужели настолько быстро подействовали таблетки?.. Он оторвал его руку от стула и закинул себе на плечо, тут же приобнимая его за поясницу. Чанёль попытался подняться и, к счастью, благополучно смог это сделать. Правда, выровняться не удалось. Отчего-то полусогнутым ему было легче переживать происходящий приступ. Бэкхён молча вывел его на улицу. Охрана засуетилась: один держал входную дверь открытой, второй мигом сел на водительское место заведённой машины, ещё один парень придерживал заднюю дверь. Кёнсу крикнул, чтобы охрана открыла ворота прямо сейчас, и кто-то рядом воспользовался рацией, чтобы передать приказ. Бэк посадил его в машину, быстро пробежался до второй двери, и они вместе с Кёнсу захлопнули свои двери. Автомобиль тут же съехал с места. Чанёль подсел ближе к концу сидения и сжал ладонью сидение спереди. Немного согнувшись, он приготовился пережить небольшие неровности на выезде и с силой сжал губы. Бэкхён подсел ближе к нему, соприкасаясь с ним почти всем телом. Он упёрся ладонью в дверь, придерживая его рукой за спину. Чан судорожно вдохнул, конкретно сосредоточившись на своих ощущениях, не зная, можно ли доверять своей панике. Через мгновение он почувствовал, как чужая ладонь опустилась на его живот и внутри что-то скрутило, вынуждая его охнуть. Парня охватило такое чувство беспомощности, что он расплакался, сам не зная почему.       — Мы на въезде в город, — доложил Кёнсу. Бэкхён ничего не ответил. Пока Чанёль судорожно дышал, парень нашёл его ладонь и уложил пальцы поверх. Горячая ладошка на его холодных пальцах ощущалась умиротворяюще. Отчего-то стало так… по-особенному… что за него переживают и пытаются пережить с ним это состояние, что он растрогался и заплакал ещё сильнее. Ярое смущение начало топить. Контроль над собой стремительно утекал, будто силой замещая адекватность на испуг и плаксивость.       — Сразу на подземную парковку и в лифт, — послышался голос До. Через мгновение Паку открыли дверь. Бэкхён отпустил его и Чанёль удивлённо заткнулся, задерживая дыхание. Плечи обдало холодом с парковки, Чанёль скоро обнаружил парня сбоку и протянул к нему руку, за которую тут же взялись. Он доковылял до лифта вместе с Бёном. Больше внутри никого не было. Бэкхён так ничего и не сказал за всё время пути, а Ёлю не удалось взглянуть на чужое лицо. Даже когда в коридоре его встретили медбратья и доктор, его оперативно усадили в коляску и завезли в ближайшую смотровую. Паку даже делать ничего не пришлось, всё сделали за него: и подняли, и уложили на механическую кровать, подключили кучу приборов и тут же стали осматривать. Такая активность вокруг него вызвала ненужное беспокойство и панику.       — Не трогай меня, — Чанёль вырвал ладонь из чужого захвата и прижал к груди. — Отвалите от меня. Со мной всё нормально! Ощущения, напротив, тут же обострились. Доктор вошёл в палату и взмахнул рукой, отгоняя помощников. Парни тут же разошлись по краям палаты, застывая как куклы.       — Господин Пак, у вас трудности с дыханием. Позвольте подключить Вас к монитору.       — Со мной всё нормально. Я просто испугался. Уже всё хорошо. Я хочу домой. Чанёль попытался лечь на бок, но в глазах потемнело и он был вынужден лечь обратно. Доктор воспользовался его беззащитностью и тут же оказался рядом, настойчиво отодвигая руки и подключая его к устройству.       — Всё хорошо, пожалуйста, не двигайтесь. Сейчас мы всё исправим.       — Но со мной всё в порядке, — слабо возразил Чанёль, расслабляясь на кровати.       — Что Вы сейчас чувствуете? — спокойно поинтересовался врач, быстро двигаясь вокруг него.       — В груди… нехорошо. И тянет внизу живота. И голова болит. Слабость. Усталость. Я перенервничал — это из-за этого.       — Мы всё исправим. Просто доверьтесь мне, хорошо? Сердце почему-то не успокаивалось. Кардиомонитор неприятно учащённо пищал. Дышать всё ещё было трудно и неприятно ныло в груди. Чанёль закрыл глаза, пытаясь дышать глубже, и доктор начал раздавать указания. Боже мой, что за вечер!.. Он так устал… … медсестра остаётся внутри палаты. Присаживается около нервного Пака, который с виду жутко хочет спать, но просыпается каждый раз, когда ладонь начинает сползать с живота. Женщина поднимается с места, упирает его руку локтем в постель и прикладывает ладонь к животу. Чанёль отключается мгновенно. Пульс выравнивается. Всё пришло в норму. Несмотря на это, Бэкхён не может оторваться от стены, к которой прислонился плечом, пока наблюдал за парнем через тонкую щелку. Доктор позволил такое попустительство только потому, что эта больница была построена на деньги семьи. В остальном он был крайне недоволен им и это задевало Бёна не хуже, чем он сам себя избивал внутри.       — Мы можем обсудить произошедшее, господин Бён? Бэкхён подавил в себе желание выстрелить ему в голову и тихонько закрыл дверь в палату, сильно нажав на ручку двери.       — Не подходите ко мне со спины, доктор Ким, — угрожающе протянул он, оборачиваясь. — Профессиональная привычка может пагубно отразиться на вашей жизни. Недовольно поджав губы, мужчина показал рукой в сторону своего кабинета и пошёл первый. Либо не хотел ждать, либо предоставлял возможность подышать ему в затылок. Бэкхён не исключал ни одного, ни второго. Доктору не раз приходилось видеть его в раздрае, но сегодня это негативно сказалось на омеге… Чёрт, он готов был подставить шею под лезвие. Бэкхён вошёл в кабинет и сел в кресло, не дождавшись приглашения. Доктор ничего не сказал, но неожиданно сел в кресло рядом, наливая себе воду из кувшина в стакан.       — С ним всё в порядке, как и с ребёнком. Пережитый стресс…       — Доктор, первого предложения достаточно, — обрубил Бэкхён. — При всём уважении, я не нуждаюсь в объяснениях того, что сегодня произошло. Я неоднократно видел это дома годами ранее, но, клянусь, я не хотел, чтобы Чанёль пережил это. Мужчина залпом выпил воду и повторил его позу, немного наклоняясь.       — Испытываете трудности с эмоциями?       — Это временно. Я не веду себя так постоянно.       — Я считаю иначе.       — Прошу прощения? — Бэкхён пораженно уставился на него.       — При всём уважении…       — Я не нуждаюсь в Вашем уважении, доктор Ким. Я нуждаюсь в Вашем профессионализме. Сосредоточьте своё внимание на Чанёле, а меня оставьте в покое, — отрезал Бён, поднимаясь с места. — Благодарю Вас за работу. Всего доброго.       — Состояние Чанёля напрямую зависит от Вашего, господин Бён! — повысив голос, доктор тоже поднялся. — Если это повторится, я буду вынужден обратиться к господину МиЁ.       — Да что ты несёшь? — зарычал Бэкхён, схватив его за воротник халата. — Что ты несёшь, доктор? Чанёль мой омега. Мой омега. Это моё дело, ясно? Я всё исправлю, но без твоих угроз и ненужной защиты моей омеги.       — Господин Бён, Вы теряете контроль даже сейчас.       — Если бы Вы видели, как я теряю контроль, Вы бы уже не стояли на ногах, — мрачно усмехнулся Бэкхён, отпуская его. — И не надо мне угрожать отцом, иначе угрожать начну я.       — Господин Бён…       — Лечите, заботьтесь, контролируйте, но не пересекайте черту, — твёрдо произнёс Бэкхён, подняв палец. — В следующий раз мы побеспокоим вас всех на родах, а до этого момента парень будет в порядке. Я это не Вам обещаю, а себе. Парень стремительно двинулся к выходу.       — Всего доброго, — процедил он, прежде чем закрыть за собой дверь. В коридоре было три человека, включая самого Бэкхёна. Кёнсу стоял около палаты Чанёля, водитель с противоположной стороны чуть поодаль. Бён подошёл к помощнику и аккуратно нажал на ручку двери, делая щёлку. Медсестра обернулась всего на пару секунд, опознала его и вновь повернулась к монитору. Чанёль спал, руки находились в том же положении. Бэкхён тихо закрыл дверь и повернул голову к близко стоящему помощнику. Он хотел было что-то сказать, но ничего не пришло на ум, так что он глупо закрыл рот и вздохнул, закрывая глаза.       — Угрозы жизни Паку и мальчику не было. Всплеск стресса, защитных реакций организма и сбой в физическом самочувствии — не более.       — Мальчику? — вырвал из контекста Бэкхён. Он открыл глаза и упёрся взглядом в собеседника. — Ты сказал «мальчику»?       — Вы не спрашивали пол ребёнка? — чуть нахмурился До.       — Нет. Чанёль не хотел знать, но почему-то утверждал, что это мальчик, — Бэкхён опустил голову и улыбнулся, чувствуя, как потеплело в груди. — Конечно. Папины инстинкты с интуицией уже вовсю работают. Кёнсу кашлянул, отводя взгляд. Бэкхён закатил глаза, но ничего не сказал, хлопнув его по плечу.       — Таблетки у тебя?       — Да, босс, но сейчас они тебе не нужны. Ты взял себя под контроль, как только я сказал, то омега плохо себя чувствует. Я до сих пор тебя не чувствую. Тебя будто тут и не было, господин.       — Что-то происходит, — вздохнул Бэк. — Мне нужно посоветоваться кое с кем.       — Мне спуститься к охране Главы?       — Причём тут отец? — скривился парень. — Снаружи кто-то есть?       — Две группы реагирования и команда Сэхуна вместе с ним расположились по периметру. Собрались перестрелочники, они охраняют въезд на подземную парковку ворота больницы и установили пост неподалёку.       — Хорошо сделал. Мне нужно уехать к матери, надолго не задержусь. Не сдвигайся с места, Кёнсу, понял?       — Как прикажешь, господин. Бэкхён сжал его плечо и отошёл к Тэяну, чтобы взять ключи от машины. Он спустился вниз на лифте, завёл машину и в кратчайшие сроки покинул территорию больницы. Спать сегодня никто не будет. Никто, кроме вверенного ему омеги.