Вверенный

Машина минует знакомые ворота, несколько неестественных неровностей на въезде для ограничения скорости и медленно останавливается на парковке. Бён выходит из машины первый. Дверь со стороны Чанёля открывает один из охранников, и пока он выбирается из машины, Бэкхён оказывается рядом и подаёт ему руку. Ёль ощущает, как его приобнимают за спину.       — У нас всё в порядке?       — Да, босс. Вчера вечером приходила тётушка, прибрала первый этаж под тщательным контролем Кёнсу. Комната внизу готова. Книги доставили вместе с продуктами.       — Книги? — переспрашивает Бён. Охранник заторможено взглянул на Чанёля, и тот охнул:       — Это я. То есть, я уже заказывал, но мне понадобились ещё несколько штук.       — Без проблем, — невозмутимо откликается Бэк. — Вы завтракали?       — Да, господин. Ребята привозили еду и вечером, и утром. Всё в порядке.       — Хорошо. Удачной смены.       — Спасибо, господин. Чанёль ушёл бы до конца разговора, но Бэкхён так крепко удерживал его на месте, что не хотелось двигаться. Охрана как обычно почтительно кивает и расходится в стороны перед входом в дом. К счастью, заботливость отпускает Бёна внутри коттеджа. Чанёль облегчённо выдыхает, с радостью скидывая с себя пальто, чтобы повесить на крючок. Он присаживается на пуфик, снимая с себя обувь, а тапочек нет! Бэкхён вдруг шуршит пакетом над его головой и опускает перед ним другие новые тёмно-синие тапочки. Благодарно кивнув, Чан просовывает в них ноги и медленно поднимается с места. Чёрт возьми, с каждым днём он становится менее подвижным и более неловким.       — Чай будешь? — предлагает он, тут же несясь на кухню.       — Разве ты не хочешь отдохнуть? — озадачено вопрошают позади.       — Нет. Я отдыхаю уже несколько месяцев. А последние два дня мне даже с постели встать не давали. Думал, с ума там сойду, — раздраженно произносит Чанёль, наливая в чайник воду из фильтра. — Я беременный, а не смертельно больной.       — Это была необходимость. Ты же знаешь, что в тот вечер…       — То, что было в тот вечер, прошло, — перебил Чанёль, оборачиваясь к парню. — Итак, ты будешь пить чай или хочешь спросить что-то ещё?       — Буду, — смиренно выдыхает Бэкхён. Пак его понимает: в четверг в первой половине дня Чанёль ещё осторожничал, прислушиваясь к себе и ребёнку, затем уговорил сделать УЗИ и только увидев ребёнка успокоился окончательно. Ненадолго. Примерно на несколько часов, после чего настойчиво пытался убедить всех, что с ним всё в порядке и можно ехать домой. Больницы никто не любит, а уж когда нет причин в них задерживаться, но тебя удерживают против воли… Чанёль успел надоесть всем начиная с медицинского персонала заканчивая Бёном и его помощником. И если у Бэкхёна не было выбора и он просил его задержаться, то Кёнсу буквально сбегал из палаты после первых же пяти-десяти минут споров.       — Я больше не хочу попадать в больницу, — буркнул Пак, зло стукая чашкой по столешнице. — Если бы можно было рожать не в больнице, я бы там не рожал. Бэкхён усмехается, но ничего не говорит. Чанёль вроде бы ничего не делал в последние два дня, но он чертовски устал. Обстановка в палате, мягко говоря, была просто ужасной.       — Мне кажется, после стресса, у тебя стал проявлять твой истинный характер, — предположил парень.       — Плохой?       — Боевой. Ёль улыбнулся, переставляя на поднос сахар, сладости и чашки.       — Я ничем не выделяюсь среди омег. В школе все были одинаковые, как под копирку. Правда, были ребята из неблагополучных семей, они могли что-то учудить. В университете все были разными, разнообразие характеров от плаксивых до самоуверенных ребят из богатых семей. Но даже там я был незаметным. Закалённым, способным себя защитить, но незаметным.       — Я в этом убедился, когда искал тебя. Чанёль оборачивается. Бэкхён прислонился спиной к стойке, скрестив руки на груди. Расслабленная поза, уставший вид, но одобрительный взгляд.       — Интересно, насколько ты изменишься после родов?       — Ненамного. Если привыкну к тому, что ты всегда рядом, то ненамного, — заверил парень. — Когда есть на кого опереться, не приходится быть сильным, хаотично искать выход из ситуации и думать «смогу ли я это пережить». Чайник выключается. Чанёль заливает чашки и поднос тут же подхватывают чужие руки. Парень с удовольствием садится за стол и облегчённо поднимает взгляд к привычному виду за окном. Там всё ещё снуют группы людей, но эта территория его дом. Здесь безопасно, хорошо и уютно.       — Возможно, я стану более требовательным и неуступчивым, — Чанёль усмехается, представив это. — И тогда тебе придётся обязательно приезжать домой на ужин, давать знать, что ты жив и у тебя всё хорошо.       — Иначе не впустишь в дом? — хмыкнул Бён.       — Это твой дом, — пожал плечами Пак. Бэкхён откинулся на спинку стула и качнул головой.       — Это наш дом. Мой, твой и ребёнка.       — Скорее бы уже роды, — вздохнул Чан.       — Радуйся, что сейчас он всё время при тебе, а потом будешь бегать за ним по всему дому. Ёль измученно скривился и прижал ладонь к животу. Вот уж действительно всегда при нём, но это чертовски трудно! Пятый месяц — это не шутки. Интересно, ему обязательно вынашивать ребёнка до девятого? Это же ещё так долго!       — Ты не расскажешь, что с тобой случилось в тот вечер?       — Нет. Чанёль кивнул. В принципе, он предполагал, что услышит такой ответ, поэтому не расстроился.       — Потому что стыдно или потому что я ничего не должен знать?       — И первое, и второе.       — Бэкхён, как я должен жить в мире о котором ничего не знаю?       — Я не знаю. Пожалуйста, как-нибудь живи. Я следую этому методу не первый год, как получается — так и живу, потому что не знаю, как нужно, — шепнул парень, закрывая глаза. — Я бы хотел жить в неведении, как ты. Иногда «не знать» — самое лучшее средство для выживания.       — Я постепенно привыкаю к ощущению, что что-то не так. Но если беда не вошла в дом, значит, всё в порядке настолько, насколько это возможно. Меня не оставляет мысль о том, что когда-то я всё-таки начну в этом разбираться, потому что… Неужели я всю жизнь проживу в неведении, занимаясь ребёнком, который в итоге вырастет и упорхнёт из дома?       — Не упорхнёт, — слабо улыбнулся Бэкхён, открывая глаза. — Поверь мне: не сможет. Я же не смог. Чан хмыкает, отнимая руки от живота. Он берётся за чайную ложку, но чужие руки вытягивают её из пальцев и зажимают ладонь между своими. Бэкхён наклоняется к нему, глядя на него настолько искренне, что хочется раствориться в этом моменте.       — Раньше я думал, что всесильный. Беды обходили меня стороной. Я имел репутацию, я сражался за честь семьи и был непобедимым, но потом случилось нападение на Канов. Твоё появление в моей жизни открыло мне глаза, показало, насколько я был самоуверенным, жалким и слабым. Я обещал тебе защиту, покой, доверие, но ни что из этого не могу обеспечить. Я обещал тебе свободу, но я не могу её дать. Даже щепотку, — шепнул парень. — Но я поклялся выполнять свои обязанности. И я буду их выполнять в той мере на которую способен. Даже если я самый слабый альфа, который тебе встречался, я буду биться головой о стену и раз за разом пытаться защищать тебя, оберегать вас двоих и заботиться изо всех сил. Чужие ладони сжали его руку чуть сильнее. Шепот будто проникал в сердце, наполняя грудь эмоциями.       — Я врежy тебе. Я совсем не делаю тебя счастливым… Слабый, совсем слабый, — Бэкхён опустил голову, шумно выдыхая. — Ты не представляешь, как мне тяжело в этом признаваться, но лучше сказать как есть, чем каждый раз убеждать, что больше такого не повторится. Повторится, Чанёль, ещё много-много раз до тех пор, пока я не научусь быть достойным главой нашей семьи. Пока не пойму, как разделить себя на части, чтобы успевать здесь, на работе, разбираться с неприятелями, не забывать заглядывать в родительский дом, не позорить фамилию и не предавать надежд родителей. Клянусь, я разберусь, как это сделать, но мне нужно время. Я буду заставлять тебя страдать, но, пожалуйста, прощай меня за это, потому что я только учусь.       — Спасибо, — шепнул Чанёль, укладывая ладонь на чужую опущенную голову. — Нам некуда идти, Бэкхён, мы всегда будем ждать тебя здесь, ты только выдержи всё это и возвращайся домой. … половины дня будто и не было. С тех пор, как они утром вернулись домой, Бэкхён успел выспаться, посмотреть глупые сериалы и понаблюдать за Паком. Парню явно не хватало информации, судя по увлечённости стопкой книг. Пока Бэк наслаждался отдыхом, омега только и делал, что шуршал страницами, изредка привлекая внимание. Бэк даже не знает что конкретно привлекло его внимание. В Паке не было ничего особенного, не считая запаха и круглого живота, но он дарил потрясающее ощущение уюта. До встречи с ним у Бэкхёна не было возможности жить с омегой. Да, он встречался с некоторыми и неоднократно имел тесные контакты, но это не длилось долго. К тому же, его жизнь слишком опасна, чтобы впускать в неё хрупкого омегу. Пак таким не выглядел: несмотря на смену характера и возобладавшие над адекватностью инстинкты защищать ребёнка, он был крупным высоким парнем, который априори не мог быть слабым. Чанёль убеждал его, что ничем не выделяется и является обычным представителем своего класса, но Бэкхён не мог с этим согласиться. Омеги его братьев были такими же: высокие, подтянутые, обладающие собой и создающие впечатление сильного человека. Слабые, упрямые и эгоцентричные не могли выжить внутри семьи, а уж в их мире — тем более.       — Ребёнок не бьётся, — вдруг произнёс парень. Бэкхён сморгнул задумчивость и приподнялся на локте.       — Не пинается, ты имеешь в виду?       — Да. Доктор спрашивал меня об этом, но я не помню, чтобы это случалось.       — У тебя было много причин для беспокойства, мог не заметить.       — Но я бы такое ни за что не упустил! — возразил Ёль, нахмурившись.       — Хочешь проконсультироваться? — Бэкхён уже потянулся за телефоном на журнальном столике, как парень покачал головой.       — В четверг доктор говорил, что с ребёнком всё в порядке и отсутствие пинков не приговор. Буду ждать, — решительно заявил парень, — но лучше бы тебе поскорее это сделать, понял? — угрожающе произнёс Чанёль, пригрозив пальцем собственному животу. Бэкхён не мог не улыбнуться. В грудь как с ведра залили положительных эмоций, не позволяя ему проконтролировать себя. Нет, Пак определённо точно был замечательным омегой: понимающим, милым, заботливым, внимательным… Парень не мог отделаться от мысли, что всё больше проникается к нему положительными чувствами. Да, они живут вместе несколько месяцев, но совместное проживание не делает людей семьей. Безоговорочная вера парня в Бэка, его поддержка, мягкость и аккуратность порою спасают лучше чем всякие методы, которыми обычно альфы сгоняют негатив. Бён возвращается домой, зная, что его там поймут. Возможно, через время они смогут стать хорошими друзьями, неродными друг другу людьми, прочно связанными семейными узами. Бэкхён бы очень этого хотел. … Чанёль едва раскрывает глаза, чтобы выключить будильник. Он чувствует себя смертельно уставшим. Только открыл глаза, а уже тянет поясницу и неприятно сжимает ноги. Ночи постепенно превращаются в необъяснимый кошмар из поиска удобного положения, боли в ногах и неприятных ощущениях в районе поясницы. На спину не перевернёшься, хотя хочется. В общем, этот круговорот неприятных ощущений преследует Чанёля уже не первый день. На часах семь утра. Он с трудом сползает с кровати и открывает дверь, чтобы прислушаться. В доме мёртвая тишина, дверь в комнату Бэкхёна закрыта. Не понимая, собирается ли на работу хозяин дома, Чанёль потирает лицо ладонями и подходит к чужой двери. Он тихонько приоткрывает дверь и с облегчением замечает, что Бён всё ещё лежит в постели. Его глаза мгновенно открываются, а ладонь резко съезжает под вторую подушку рядом. Ёль неловко переступает с ноги на ногу, сонно перебирая извинения.       — Что-то случилось? — хрипло вопрошает парень, приподнимаясь на локте.       — Нет, — качает головой Ёль. — Ты не собираешься на работу? Бэкхён усмехается и заваливается обратно на подушку.       — Иди спать, Чанёль. В ближайшие дни я тебя не оставлю одного. Можем вдоволь выспаться.       — Не похоже, чтобы ты этим пользовался.       — Я чутко сплю. Профессиональная привычка, родной, — устало вздыхает парень, скидывая с плеча одеяло. — Я разбужу тебя через пару часов, не переживай. Чанёль буркнул извинения за то, что потревожил, и закрыл дверь. Вдруг стало так хорошо и легко, будто его обняли. Парень вернулся в свою комнату и сел на кровать, вдруг чувствуя странный спазм в животе. Вздохнув, Ёль аккуратно лёг на левый бок и накрылся одеялом. Родной. Он снова назвал его родным! Тогда он подумал, что обращение пришлось к слову, но сейчас-то!.. Пак очень хотел наладить отношения с Бэкхёном, чтобы ребёнок рос в адекватной обстановке. С учётом того, что у Ёля никогда больше не будет партнёра, малыш явно будет равняться на единственного альфу, которого будет видеть в доме. Чанёль переживал о том, что Бэкхён будет отстраняться, воспринимая его исключительно как ребёнка Пака, мол, ты родил тебе и разбираться. Конечно, с его занятостью он не будет частым посетителем дома, но наверняка малыш будет ждать его домой так же сильно, как и сам Чан. Если бы у них получилось, Ёль хотел бы стать другом Бэкхёну. Казалось, что снаружи все только и делают, что требуют от него действий и решения задач. Но здесь, в коттедже… Чан хотел, чтобы Бэкхён по-настоящему расслаблялся, оказываясь дома. Разгружал голову и радовался, что освободился от обязательств. Возможно, до этого периода пройдёт ещё много времени, но Ёль надеялся, что установившаяся связь ускорит этот процесс и к родам он сможет… хотя бы чуть-чуть дать альфе ощущение семьи. … Бэкхён выходит из машины и сильно хлопает дверью, вынуждая обернуться охрану родительского дома. Кивнув им и получив ответное приветствие, парень с лёгким раздражением несётся по дорожке в сад. Ему удалось безвылазно продержаться дома всего три дня. Три чёртовых дня, после чего Чондэ резко приспичило с ним увидеться. Он пытался выяснить необходимость личной встречи, ведь они могли поговорить и по телефону, но брат настоял и пришлось подчиниться. Ему очень не хотелось уезжать. Проведённые рядом с омегой дни поразили его установившимся внутри равновесии. Чанёль дополнял его настолько хорошо, что закрадывалась мысль об укреплении связи со стороны Бэка. Ещё больше, чем требуется. Обычно такое происходило в третьем триместре, но, похоже, это происходило уже сейчас. Бэкхён вошёл в кабинет не постучавшись и чуть нахмурился от толкнувшего в грудь вида брата, сидевшего за отцовским столом. Ким поднял на него взгляд и поздоровался, после чего закрыл одну из многочисленных папок и предложил ему присесть. Бэкхён отказался:       — Я спешу, братец. Говори, что хотел, и я поеду.       — Ты не появляешься в офисе. Оставил дела на своего помощника? Бэкхён приподнял бровь, чувствуя, как раздражение усиливается.       — Как себя чувствует вверенный омега? Парень сжал руки в кулаки, но быстро расслабил, выпрямляя спину. Значило ли это, что Чондэ знает о произошедшем? Зачем ему всё это?       — Ты вызвал меня на личную встречу для того, чтобы справиться о здоровье моего омеги?       — Он не твой омега, Бэкхён, — брат отметил это мягко, словно разговаривает с маленьким ребёнком. Не стоило этого делать. Ох не стоило. Бэкхён растерял себя в кабинете, будто до этого не ощущал себя умиротворённым. Ему что, придётся таскать вместе с собой Пака, чтобы держать себя под контролем?..       — Да кто ты такой, чтобы ставить под сомнение мои слова? — выплюнул Бэкхён, медленно подходя к брату. — Кто ты такой, чтобы следить за мной и моей семьей? Кто ты такой, чтобы вырывать меня из дома для того, чтобы спросить какую-то чушь и вывести меня из себя? — зарычал Бэкхён, наклоняясь над столом. — Чем занимаешься, дорогой брат? Вместо того, чтобы решать свои дела и контролировать ситуацию в доме, чем ты занимаешься, Ким Чондэ? Альфа резко поднялся из-за стола, на долю секунды возвысившись над ним, но Бэкхён выровнял спину и оскалился.       — Кто ты такой, чтобы лезть не в своё дело? Перекрыл мне воздух, а теперь как собаку туда-сюда гоняешь! Я сижу дома! Я забочусь о своей семье! Не ты ли хотел, чтобы я сидел в углу и не пищал в сторону Им Хёнха? Не ты ли этого требовал, обвиняя меня чёрт знает в чём?! — закричал Бэкхён, выставляя палец. — Слушай сюда: ты не отец. Как не старайся, но ни ты, ни я не будем на него похожи, поэтому прекрати строить из себя контролирующего всех Главу. Бэкхён с силой втянул себя в клетку контроля, опустошая комнату. Не дожидаясь ответа злого, но бледного брата, он развернулся и рванул к двери, но уже открыв её, остановился.       — Больше никогда не дёргай меня попусту. Не преследуй меня. Не контролируй, как маленького мальчика. Я не позволю тебе шагнуть на свою территорию. С силой захлопнув за собой дверь, Бэкхён понёсся по ближайшей к парковке дорожке. Бурлящая, но контролируемая злость разъедала его из-за тупого брата, который посмел усомниться в его способностях. Попытался задеть его авторитет, его внутреннего альфу, разнюхал всё, чтобы ткнуть в дерьмо носом! Будто сам Бэкхён себя не проклинает за тот вечер!       — Подонок, — зарычал Бэкхён, сворачивая к арке с розами. При виде него Кёнсу оперативно завёл машину, подготовившись вывезти его из этой проклятой территории. Одного взгляда хватило, чтобы он понял, в каком Бэк состоянии. Молча выехал через калитку и повёз его домой. Бэкхён приспустился на сидении, нервно упёрся локтем в место около стекла на двери и приставил руку к голове. Всё, на большее его не хватило. Рядом с доверенными людьми он не скрывал свои эмоции, пусть таких и было всего несколько человек, но хотя бы так ему не приходилось притворяться.       — Сукин сын, — тихо выплюнул Бэкхён. — Чёртов придурок. Кем он себя возомнил?..       — Господин? — вопросительно протянул До. Бэкхён задёргался на сидении, поворачиваясь к помощнику едва ли не всем телом.       — Слушай, что вас связывает с Чондэ? А? — нервно и оттого торопливо выпалил Бён. — За что ты его недолюбливаешь?       — Характер. Поведение. Вхождение в семью.       — Подробнее.       — Слабовольный, властолюбивый, мелочный, паникующий, требовательный — этого достаточно? — спокойно произнёс Кёнсу. — Я начал работать на отца после восемнадцати, у меня было достаточно времени, чтобы понаблюдать за Кимом и понять, из какого теста он слеплен.       — Теста? — хмыкает Бэкхён. — Наша семья выкована из камня и стали. Даже мать больше похожа на представителя семьи Бён, чем чёртов брат.       — Причины, по которым он оказался внутри семьи, для меня малообъяснимы. Я ему не доверяю и не уважаю, — Кёнсу ненадолго замолкает, пока Бэк усаживается на сидении ровно. — Что он сделал, господин?       — Следил за мной, за тобой, за Чанёлем. Ответа не последовало, как и реакции. Кёнсу всегда держал всё в себе и по продолжительности молчания можно было определить насколько сильно помощник злится. Оставшуюся дорогу до дома Бэкхён пытался уравновесить себя и с силой удерживал контроль, чтобы не вызвать у Чанёля беспокойства. Кёнсу молча вёл машину до самой калитки. Только после того, как он припарковался, парень вышел вместе с ним из машины и достал пачку сигарет. Бэкхён понял, что До в ярости.       — Что будем делать, господин?       — Ничего. Уже ничего не сделаешь. Я надавил на него, если умный, то больше не станет подвергать меня этим омерзительным сомнениям и допросам. Парень хмыкнул, прислоняясь спиной к двери машины. Бэкхён со вздохом поднял взгляд на дом, с удивлением замечая, что от одного взгляда внутри восстанавливается равновесие. Магия, не иначе!       — Что там с отцом? — вдруг вспомнил он. — Сколько он находится в больнице?       — Одиннадцать дней.       — Не пишет, не звонит, не зовёт, — задумчиво протянул Бэкхён, складывая руки в карманы пальто. — Насколько мы знаем, его состояние не вызывает вопросов. Он в порядке, но не возвращается домой, потому что… наблюдает. Кёнсу усмехается вместе с ним в унисон. Глупая улыбка появляется на лице от осознания того, что отец буквально пользуется своим положением.       — И сколько это будет продолжаться? Пока Чондэ не разрушит нашу семью, а я не прикончу семью Им? — насмешливо предположил Бэкхён. — Чёрт возьми, этот мужчина меня всегда поражал.       — Чондэ на него совсем не похож, — отметил Кёнсу, скидывая пепел. — Совсем не похож.       — Но он сам его выбрал, — напомнил Бэк. — Принял в семью, обеспечил, поставил на место брата, позволил на всех правах въехать в род.       — Звучит… неправдоподобно.       — Здесь действительно что-то не так, но у меня и так горит голова от происходящего. Давай ещё раз пройдёмся по всем делам, — вздыхает Бэк, вытащив руку из кармана, чтобы загибать пальцы. — Заказ приехал. Склады пополнились. Одна поставка осуществилась, ещё одна будет сегодня в шесть вечера. За Имами следят, никто не высовывает нос из дома.       — Хёнха показался лишь единожды, — возразил Кёнсу.       — Прощупывает почву?       — Чондэ постарался, чтобы о запрете услышали все, — недовольно произнёс До. — Только тупой и глухой не понял, что мы не сдвинемся с места. К тому же, они не знают, что с господином МиЁ. Знают, что похорон не было, но конкретно в каком состоянии — не знает никто.       — Намджун наверняка будет опасаться за семью. Он не позволит им выйти наружу, но вот Хёнха слишком зол на меня, чтобы не попытаться выйти из дома.       — Будет большой ошибкой не воспользоваться ситуацией в следующий раз. Бэкхён снова вздохнул, запрокидывая голову.       — Чёртов Чондэ. Какого хрена он лезет не в своё дело? Без его разрешения мы не сможем даже пальцем пошевелить. Наблюдайте за домом, пусть ребята предупредят, как только откроются ворота. Дальше будем решать по ситуации, но мне однозначно нужно будет поехать к брату и попытаться уговорить его.       — Нехорошо. Совсем нехорошо, господин, — качнул головой Кёнсу, сбрасывая пепел. — Я передам ребятам. Мы всё проконтролируем.       — Спасибо, родной, — Бэкхён хлопнул помощника по плечу и кивнул ему, прежде чем направиться к дому. Он не будет портить сегодняшний день. Не будет, несмотря на то, что все хотят иного. … несмотря на скверные ощущения от присутствия Бэкхёна, Чанёль быстро его отвлёк обедом. Ему ничего не стоило уговорить парня побыть рядом. Что-то ему подсказывало, что разделяться в такие моменты не стоило. Конечно, он уже успел успокоиться к приезду домой, но остаточные ощущения всё ещё влияли на Пака. Чанёль быстро от них отмахнулся, принявшись хозяйничать на кухне.       — Не хочешь прогуляться после обеда?       — Не хочу мешать людям выполнять свою работу, — покачал головой Пак, обидчиво добавляя: — Они отскакивают от меня, как от прокаженного.       — Таковы правила.       — А если мне понадобится помощь? Они тоже убегут от меня?       — Нет, — хмыкнул парень. — Они выслушают тебя и будут действовать по инструкции. Если твой случай не предполагается, то они позвонят мне или Кёнсу. Поразительно. Похоже, вся жизнь этих мужчин во дворе была расписана в инструкциях: куда ходить, что отвечать, как действовать, как защищать… Разве удобно работать в таких жестких рамках?..       — Они принимают подавители? Или все работающие на тебя люди беты?       — Не все. Большинство альфы. Некоторые хорошо себя контролируют, а некоторым требуются таблетки. Чанёль задумчиво осматривает все содержимое подноса и довольно кивает. Есть хотелось жутко! Пока Бэкхён отнёс поднос к столу, он наполнил чайник и поставил на подставку, чтобы закипятить. Парень уже расставил тарелки и сел за стол. Честно говоря, кажется, совсем скоро Пак будет жутко завидовать чужой активности и расторопности.       — Ты о них заботишься, — отметил Пак, продолжая разговор.       — Как и они обо мне. Мы защищаем друг другу жизнь и вне опасности. Последнее, что я хочу, это проблемы со здоровьем моих товарищей.       — А много у тебя этих товарищей?       — Триста восемьдесят шесть человек, не включая тех, кого мы потеряли в последний месяц, Кёнсу и ребят из офиса. Чанёль пораженно замер, глупо воткнув палочки в блюдо, и тут же как можно быстрее их вытащил, побоявшись плохой приметы.       — Так много? Бэкхён лишь слабо улыбнулся, продолжая есть. Почти четыреста человек, которым нужно платить зарплату, обеспечивать… оружием? всякими необходимыми вещами для их работы?.. У него в голове не укладывалось, что так много людей способны поднимать оружие ради одного человека.       — Они заводят семьи?       — Заводят, конечно. Кто-то одинок, поэтому живёт с родителями и основной семьей, а кто-то нашёл истинного партнёра, просто любимого человека и создал семью.       — Разве истинные не погибают вместе с альфой? — тихо спросил Пак. Бэкхён перестал жевать. На долю секунды он замер, после чего опустил взгляд в тарелку и ответил:       — Мы всячески этому препятствуем. Я забочусь не только о самих парнях, но и об их семьях: включая детей, женихов-невест, братьев-сестёр и родителей. Нанимаем сиделок, поддерживаем их, помогаем, не отказываем в просьбах. Они знают, что я на их стороне, как я знаю, что они на моей. Так развивается доверие, так укрепляются отношения, так мы становимся братьями и считаемся друг другу частью семьи. Чанёль вдруг засомневался, что хочет знать о тонкостях чужой работы. Что-то ему подсказало, что лучше последовать чужой просьбе жить как получается. Вероятно, в будущем, со временем, он будет узнавать этот мир лучше, но сейчас он слишком чувствителен ко всему и… по правде, он просто расчувствовался и немного расстроился. Больше он ничего не спрашивал. Так было правильно и это не вызывало негативных эмоций у Бёна. Остаток обеда они практически не разговаривали, но напряжения не было. Парень убрал со стола и пригласил его в гостиную, где они завалились на диван и уставились в выключенный телевизор.       — Точно не хочешь на улицу?       — Точно.       — Тебе нужно больше находиться на свежем воздухе.       — Постою у окна на террасе.       — Упёртый, — вздохнул Бэкхён. — Ладно, сдаюсь.       — Может, ты хочешь сделать для меня кое-что хорошее? — вопросил Ёль, повернув к нему голову.       — Я мечтаю делать в отношении тебя только хорошие вещи. Что нужно сделать?       — Перенести вещи в нижнюю комнату. Бэкхён чуть нахмурился, но лицо тут же разгладилось. Видимо, вспомнил, что накануне говорил охранник.       — Без проблем. Постельное уже там — значит, полдела уже сделано. Парень с готовностью поднялся с места и уставился на него, ожидая того же. Чанёль оскорблённо сложил руки на груди.       — Я не могу так быстро! Я уже не такой подвижный, как ты. Бён улыбнулся и подал ему руку, которую Чанёль благосклонно принял. Вещей у Чанёля было много. Всё, что Ёль нашёл в комнате при первом прибытии в дом, было достаточно больших размеров, так сказать на вырост. Бэкхён сдвинул половину плечиков, снял их и уложил себе на предплечье. Пока он двинулся с кучей вещей вниз, Чанёль собрал в свою спортивную сумку самое необходимое, вроде нижнего белья, носков, туалетных принадлежностей, зарядки на два телефона, сами телефоны и несколько книг, которые он напрасно брал с собой в спальню. Пока он неторопливо двинулся в коридор, Бэкхён уже прошёл мимо него, чтобы забрать ещё часть вещей из шкафа. Едва он спускается по первым ступенькам, как Бён уже его обгоняет с кучей вещей в руках! Ну что за негодяй! Чанёль раздраженно останавливается и вздыхает, уставляясь на собственный живот.       — Это невозможно, — вздыхает парень, делая шаг вниз. Неожиданно резкий толчок внутри него вынуждает Пака дрогнуть всем телом. Пальцы рефлекторно сжимаются на перилах, удерживая его на месте. Чан выпускает сумку из рук, чтобы побыстрее приложить ладонь к месту толчка. Она с неприятным звуком скатывается на несколько ступенек вниз и останавливается. Ёля это не волнует: он в ожидании замирает, надеясь ощутить ещё одно касание изнутри. Бэкхён спокойно обходит лестницу и упирается в сумку взглядом, который стремительно поднимается к Паку.       — Что случилось? — Бён обеспокоенно взлетает на несколько ступенек вверх.       — Он толкнулся!       — Как? Уже?!       — Он опоздал! — возмущённо произносит Чанёль. — Я думал, что с нами что-то не так! Бэкхён неторопливо поднимается по ступенькам вверх и улыбается, взглянув на него. Пак не может не улыбнуться в ответ, осознавая, что отныне в животе будет преобладать некоторая подвижность. Теперь не нужно переживать. Теперь он знает, что ребёнок «очнулся». В глубине души он знал, что активность малыша будет ему надоедать и причинять дискомфорт, но он очень хотел, чтобы это случилось вовремя. Так и случилось, практически.       — Значит, теперь я могу с ним разговаривать! — радостно заявляет парень. — Я вычислю время его бодрствования и буду с ним разговаривать! Я прочитал в книге, что нужно чаще говорить с малышом, чтобы после рождения ребёнок узнавал голоса родителей. Знакомые голоса воздействуют на младенцев успокаивающе. У Бёна горели глаза. Он стоял на несколько ступенек ниже и смотрел на него, запрокинув голову. Чанёль видел, что тот рад так же, как и он сам. В груди всё затопило положительными эмоциями, не давая сделать полноценный вдох. Ребёнок тут же откликнулся легким касанием, вынуждая улыбнуться ещё сильнее.       — Поздравляю, — мягко произнёс парень.       — Спасибо. … Бэкхён выходит из дома, на ходу надевая пальто. Сегодня слишком холодно для послеобеденного времени, но дела никогда не появляются в хорошую погоду. Кёнсу стоит недалеко от машины у дорожек в сад.       — В чём дело?       — Он выехал, господин.       — Только что? — усомнился Бэкхён.       — Да. Ребята позвонили буквально на въезде в коттедж. Новость свежайшая.       — Выезжаем к Чондэ, — приказывает парень, тут же бросаясь к машине.       — Долго ехать, — громко произносит До, но быстро садится за руль и заводит машину.       — А ты постарайся, чтобы мы доехали минут за двадцать. Парни наблюдают за передвижением ублюдка?       — Конечно!       — Тогда нам нечего бояться. Если что, перехватим у самой калитки. Всю дорогу до дома они обсуждают насущные дела, сознательно обходя конкретный вопрос. У них появилась потрясающая возможность разорвать Хёнха на куски, но Чондэ всё ещё был слишком строг к нему. Бэкхён мог надавить на него через отца, но если тот наблюдает, то это будет зачтено как проявление слабости. Он уже слишком взрослый, чтобы управлять людьми, опираясь на отца. На подъезде к дому Кёнсу засигналил, и ребята на воротах оперативно открыли её до того, как они подъехали. Бэкхён кивнул им, но даже не подумал о том, будет ли это видно, потому что скорость была достаточно большой. Кёнсу довёз их за полчаса, и это был рекорд. Бэкхён выскочил из машины и двинулся к кабинету широким шагом. Гордость не позволяла ему побежать, особенно под взглядами людей брата. Чондэ был в кабинете, и с одного взгляда на него можно было предположить итог разговора.       — Хёнха выехал из дома.       — Нет, — тут же ответил Ким, опуская взгляд на свои бумаги.       — Что «нет»? — нетерпеливо вопросил Бэкхён. — Что «нет»?! — крикнул он. — Я говорю: Хёнха выехал из родового дома. Мы не можем не воспользоваться этим шансом!       — Можем! И не воспользуемся! — настойчиво произнёс брат. — Включи голову. Перестань на всех давить. Если я сказал, что мы ничего делать не будем, значит, мы ничего не будем делать!       — Это моё дело!       — Тогда почему ты спрашиваешь у меня разрешения? Бэкхён зарычал, поняв, что попал в ловушку. Чондэ с улыбкой развёл руки в стороны и откинулся на спинку кресла, будто показывая, кто тут хозяин положения.       — Оставь семью Им в покое. Никаких разборок не будет. Мы будем осторожны во всём, чего бы не касались наши дела. Бэкхён скривился, уставившись на него из-под бровей. Злой и по-детски обиженный взгляд прошивал мужчину, но легче от этого не становилось. Чондэ всё ещё смотрел на него, как на ребёнка, в то время как Бэкхён уже был равен ему во всём, кроме бизнеса.       — За что ты так со мной? — нестерпимо было даже говорить, не то что смотреть на Кима. — Что я тебе сделал, что ты вставляешь мне палки в колёса?       — Я тебя оберегаю.       — Оберегают семьи, прикрывают спину, а ты лишь мешаешь мне убить людей, которые угрожали нашей семье, которые тронули нашего Главу и которые будут продолжать угрожать нам каждым своим вдохом, — прошипел Бэкхён, поворачиваясь к Киму боком. — Ты всегда был таким трусливым или только сейчас? В комнате заметно трудно стало соображать. Бэк слабо оскалился, но выпрямил спину, холодно взглянув на Кима.       — Я оберегаю тебя, идиот! Я пытаюсь уберечь всю нашу семью.       — Скажешь это самому себе, когда Хёнха перережет глотки твоим детям, братец. Скованным телом было неприятно двигать.       — Бэкхён!       — Я никогда тебя за это не прощу. Бэкхён через силу развернулся и стремительно покинул кабинет, тихо закрывая дверь. Он сделал несколько глубоких вдохов и только после этого сдвинулся с места. Мама выскочила будто из ниоткуда. Без пальто, в домашних тапочках, в лёгком болезненно белом платье. У парня просто не было сил, чтобы тратить его ещё и на обсуждения чего-либо касающегося семьи. Он помнил, что пропустил день рождения близнецов. Знал, что налажал по-полной, но ему откровенно говоря было нечего ей сказать. Он хотел бы отмахнуться от неё, хотел бы сказать «мамочка, не сейчас, умоляю тебя», но он не смел этого сделать. Ему пришлось замереть солдатом при виде вздёрнутого подбородка и твёрдого взгляда карих глаз.       — Ты должен сесть за стол, — требовательно произнесла мама. — Делай что хочешь, но ты обязан сесть во главе стола. Сказав это, она резко развернулась и ушла в дом. Бэкхёна будто облило ледяной водой. Что значит сесть на место Главы? Что значит пойти против правил? Что значит пойти против брата? А брата ли?.. Можно ли его считать таковым после того, как он с ним поступает?.. Неужели все эти люди никогда не перестанут бить его в грудь произнесёнными глупостями?.. Он словно без памяти проходит мимо нужной машины и останавливается, услышав позади сигнал. Кёнсу перегибается через сидение, чтобы открыть ему дверь, и понимающе кивает. Он ни черта не знает, но по состоянию видит, что он не в лучшем настроении.       — Поставьте маячок на машину Хёнха, — только и говорит, прежде чем пристегнуться и замолчать на всё время пути. Кёнсу и так знает, куда его везти. Домой. Скорее к омеге. Домой. … Бэкхён не ощущается, хотя Пак чётко услышал звук закрывшейся двери. Чанёль немного отсаживается от стола и оборачивается назад, чтобы увидеть парня. Тот недолго копошится в коридоре и появляется перед глазами: снова расстроенный, снова раненный, снова избежавший смерти от собственных чувств. Ёль протягивает ему руку, и Бён устало вздыхает, опуская плечи. Словно обиженный на мир ребёнок медленно двигается к нему, и помогает встать. Рост позволяет Паку свободно закинуть руки на чужие плечи и с силой прижать к себе, насколько это возможно с выпирающим животом.       — Что они с тобой делают? — шепчет Чан, поглаживая ладонью по спине. — За что они так с тобой?       — За то, что я единственный оставшийся сын, — тихо отвечает Бэкхён. — Где мои братья, Чанёль?.. Где мои братья?.. Ответить нечего. Они там же, где и родители Пака. И он очень надеется, что они в Раю. … поездка в офис была необходима. Бэкхёну нужно было решить вопросы с новыми заказчиками и разобраться с зарплатой ребятам. Он предупредил Чанёля, что может вернуться поздно, и получил ещё одну порцию объятий. Кажется, скоро он будет от них зависеть. Ради омеги он задержался дома до обеда, оттягивая отъезд до предела, но когда Кёнсу заявился в коттедж в непонятном состоянии, у Бэкхёна не осталось выбора. За пределы калитки выехало три машины. Едва они оказались на трассе, Кёнсу доложил не очень приятную обстановку: Новички усилили атаки на фирмы, занимающиеся оружием. Значит, есть вероятность того, что нападут и на Бёна. Его люди были и так на пределе, все находились при деле, абсолютно все.       — Будем реагировать, господин?       — Господи, Кёнсу, — Бэкхён вздыхает. — О чём ты говоришь, парень? У нас нет людей. Помощник ничего не ответил, но Бён знал о чём думает До — об охране коттеджа. Он и сам об этом думал, но он не знал, может ли он так рисковать, пока чёртов Хёнха, который давно мог быть мёртв, до сих пор дышит и тем самым угрожает ему.       — Нужно посмотреть, насколько загружены склады. Сгружать всё в один и собрать всю охрану около него, это абсолютный идиотизм, — говорит Бэк. — В случае нападения будем вести бой всеми возможными силами. Как только приедем, попроси Онью посетить каждый склад, пусть взглянет, как можно выстроить линию защиты.       — Если он возьмётся за это дело, то мы разоримся.       — Если он возьмётся за это дело, то ублюдки сдохнут до того, как приблизятся к складу. Только предупредите всех парней, чтобы не попались на растяжку или противопехотную мину, — цокает Бэк. В офисе они занимаются подготовкой к отражению возможных атак. Кёнсу показывает папку с итогом на понедельник и отходит, чтобы сделать им кофе. Бэкхён просматривает общее количество находящегося товара на всех пяти складах: большой заполнен больше чем на половину, два средних по половине, а среди оставшихся маленьких один пустой, второй полный. Решают раздать маленький склад, обновить и проверить всё оружие. Бэкхён приказывает выделить Онью всё необходимое для ловушек, Кёнсу тут же передаёт приказ по телефону. Когда дело доходит до охраны, то Бэк понимает, что придётся вытащить парней работать в две смены.       — Сто шестьдесят человек вытащи на большой и средние склады. Думаю, парни поймут, что обстановка накалилась. Скажи, что придётся поработать в таком ритме пару недель минимум. В маленьких оставьте по три человека исключительно для наблюдения, остальных направь на большой склад.       — Следующая партия придёт в конце месяца, — предупреждает До, переставляя чашки на стол.       — Сегодня второе декабря, думаю, успеем разобраться в ситуации. Бён надеялся, что нападения не будут неконтролируемыми. Да, Новички были большой и сильной группировкой. Что более интересно, у них был умный хозяин, который прощупал всех на рынке оружия и только спустя несколько месяцев начал действовать. Помимо Бэка продавали ещё восемь человек. В своём районе Бэкхён был одиночкой, но в остальных альфы сгруппировались и работали по два и три человека. Бэкхёну было трудно представить, как можно доверять людям в таком бизнесе. Продающий оружие от оружия и умрёт, а может даже и с собственного склада. Бэку поступали предложения поделиться территорией, но он всегда отказывал и впоследствии давал отпор. У него не было ни малейшего желания вляпываться в такое дерьмо, как незнакомцы и сопутствующие их проблемы. Конечно, не один он это понимал, и в ближайшем к Бэку районе двое семей переженили детей, чтобы укрепить связь и избежать предательства. Насколько Бэку известно младшее поколение оказалось истинными, так что семьи Ким и Хуан были невообразимо прочны.       — Мы до сих пор не знаем, кто этот китаец и почему он так сильно хочет заполучить все сферы корейского рынка, — задумчиво произнёс Бэкхён. — Мы не знаем сколько у него людей и насколько хорошо они обучены. Что, если они нападут на все семьи одновременно? Кёнсу метнул к нему напряженный взгляд и замер, пораженный неожиданной мыслью.       — Мы не предполагали такого развития событий, господин.       — И самое важное: мы не знаем конечной цели китайца. Даже предположить не можем, чего конкретно он хочет добиться: заполучить все места и заставить нас работать на него, или он просто вырежет всех как собак и заберёт всё себе, избегая посредников.       — Достаточно пары выстрелов из РПГ, чтобы нас уничтожить, — пораженно произнёс Кёнсу. — Если им не нужны наши люди, мы и товар, то достаточно спровоцировать взрыв внутри, чтобы все погибли. Бэкхён не стал подтверждать очевидную мысль. Кёнсу думал в правильном направлении, и избежать такого развития событий было несколько проблематично из-за ограниченности в количестве людей и территории, на которой находились склады. Это были выкупленные промышленные территории во всём небольшом районе. Некоторые находились на окраине, некоторые ближе к центру, а самый большой находился на объездной дороге. Очень удобно расположен. Если случится взрыв, то тряхнёт все близлежащие здания. И очень сильно.       — Отзывай Сэхуна. Пусть разделит людей на три склада, сам он пусть займёт позицию около главного помещения. Нам нельзя рисковать.       — Остальных не трогать?       — Отзывай из коттеджа обе группы. Пусть расположатся снаружи средних складов, но пусть будут бдительны, потому что Онью… ты понял.       — Понял, господин. Выполняю. Следующие полчаса Бэкхён просто сидел на стуле для посетителей около стола помощника. Периодами он вникал в то, что говорит До людям по телефону, но в основном его мысли гуляли около возможных нападений и открытия участка коттеджа. Он буквально предложил Хёнха выстрелить себе в лоб. Чёртов сукин сын должен был сдохнуть. Должен был, но не сдох. Кёнсу докладывал на днях о маршруте, но выродок проехался по окраине своего района и вернулся домой. Даже не вышел из машины. Ребята с огромным трудом поставили маячок с помощью собственных младших родственников. Детям пришлось ставить устройство, окружив машины с просьбой о милостыне. «Господи», — Бэкхён упёр локоть в стол и опустил голову на ладонь.       — Указания выполнены, господин. В случае изменения приказов, оповещу всех с помощью приложения.       — Хорошо, Кёнсу, молодец, — вздохнул Бэк. — Теперь коттедж открыт для Хёнха. Ублюдок может выстрелить мне в сердце, а я даже не успею ничего сделать.       — Вызвать вторую смену?       — Нет. Они слишком устали, чтобы проявлять бдительность. Стоять на холоде по восемнадцать часов не каждый выдержит.       — Предупредишь омегу?       — Точно, — вздохнул парень, выпрямляясь, чтобы достать телефон из кармана брюк. «В ближайшее время охрана выедет с территории коттеджа» «Не хочу тебе врать. Ситуация требует такого решения. Это не значит, что вы в большей опасности, чем обычно» — 13:41. Чанёль присылает ответ почти сразу: «Делай то, что должен, и тогда всё будет хорошо». Бэкхён с шипением запрокидывает голову. Переполненный благодарностью, он прикладывает ладонь к экрану телефона и прижимается к ней лбом. Ему достался потрясающий омега. Паникующий, переживающий, но доверяющий и верящий в него.       — Господин, придётся отступить от планов нападения на Хёнха. Думаю, он предполагает, в каком состоянии мы оказались, так что будет вылезать из норы чаще.       — И благодаря кому? — мрачно усмехается Бэк. Парень поднимается с места. Вдруг телефон в руке завибрировал, оповещая о входящем звонке. Бён с удивлением принимает вызов и здоровается с отцом.       — Приезжай, — только и говорит мужчина.       — Скоро буду. Кёнсу молча смотрит на него ничего не выражающим взглядом. Бэкхён показывает журнал вызовов, после чего До поднимается с места и стягивает пиджак с кресла. Бэк молча надевает свой пиджак, следом же пальто и застёгивается, быстро выходя из кабинета. Он входит в ближайший к нему кабинет и подлетает к парню, занимающемуся бухгалтерией.       — Всё готово, братец? Джухо отставляет чашку на стол и достаёт журнал, быстро раскрывая перед ним нужные страницы.       — Готово, господин. Начинать подготавливать ведомости?       — Кёнсу проверял?       — Да, босс. Он сделал это утром, — парень пролистал несколько страниц вперед и показал пальцем на графу, — и расписался. Вот дата.       — Молодцы, — хвалит Бэк, поспешно стягивая чужую ручку со стола и расписываясь в журнале. — Готовь ведомости, Джухо. Если успеешь, то вечером порадуем парней зарплатой. Удачной работы.       — Спасибо, господин! Бэкхён сразу выскакивает в коридор, проносится мимо нескольких кабинетов в холл и выскакивает на улицу. Машина уже заведена и развернута в сторону больницы. Остаётся только сесть рядом с помощником, пристегнуться и дождаться приезда.       — Глава начал действовать, — вдруг отмечает До. — Надеюсь, он вернётся домой и станет во главе семьи.       — Нас ждут плохие времена, Кёнсу. Тяжелые времена с тяжелыми решениями. Так и было. Правда, вместо Бэкхёна тяжелое решение принял отец. Они приехали в больницу, припарковались на подземной парковке и встретились с одним из личной охраны Главы. Он молча сопроводил их в нужный коридор, но преградил дорогу Кёнсу, который вынужденно отступил. В палате отца были явные перестановки. Он был полностью переделан под кабинет. Окон здесь не было, так как коридор находился на минусовом уровне. В углу комнаты стоял большой угловой стол с компьютером и стопкой бумаги. За ним сидел один из охранников отца. Парень почтительно кивнул и поднялся с места, чтобы покинуть кабинет. Отец находился в другой половине палаты: у него была удобная механическая кровать, тумбочка, шкаф с одной стороны и с другой — три кресла, заполненный журнальный столик и ковёр. Для человека, который провёл в больнице две недели, отец выглядел хорошо. Бандаж на руке наложен на рубашку, ссадины на висках почти сошли, став едва заметными. Бён МиЁ одет так, словно не в больнице, а сидит за столом в кабинете дома.       — Присаживайся, — указывает отец. Бэк занимает указанное место напротив него и откидывается на спинку кресла.       — Как ты себя чувствуешь?       — Всё в порядке. Давно был бы дома, если бы не слежка. Бэкхён слабо улыбнулся.       — Что-нибудь обнаружил?       — Много чего. Над этим уже работают нужные люди, — расплывчато отвечает отец. Парень лишь кивает. Ему нечего отвечать.       — Я даю тебе две недели, чтобы ты решил свои проблемы. Бэкхён проглатывает желание высказаться. Он не может проявлять несдержанность в его присутствии. Внутренний голос напоминает ему, что отец знает об обстановке и снаружи, и внутри семьи. Наверняка у него есть и иной замысел. Не только помочь сыну, но и понаблюдать за ним.       — Для этого я передаю тебе своё место за столом, — добивает мужчина. — Сегодня вечером ты приедешь в мой дом, сядешь во главе стола и позаботишься о моей семьей так, как это делаю я. Ты узнаешь то, что упустил за время отсутствия. Ты приведёшь всё в тот порядок, который соблюдается Бёнами. Я вручаю в твои руки нашу семью. Бэкхён боится открывать рот. Не доверяет себе настолько, чтобы раскрывать губы, потому что знает, что кроме ругательств ничего не сможет высказать. Он глубоко озадачен и даже разочарован тем, что отец переложил на его плечи сотни обязанностей. То, с чем ежедневно справлялся старший альфа семьи, вдруг легло на неопытные плечи, и с этим нужно было что-то сделать. Родители явно будут ждать положительного итога. Бэкхён снова был окружен обязательствами и требованиями. Его голова когда-нибудь перестанет гореть от дел?..       — Можешь идти. Парень поднялся с места, почтительно поклонился отцу и спокойно вышел из палаты. Уже в коридоре он сдвинулся с места как ужаленный, чувствуя, что голова затуманена обидой, озадаченностью и страхами. Сотней страхов не справиться. Чёрт побери! Отец знает, что ему тяжело брать на себя ответственность и взваливает её на него! И ладно бы за общие дела, но семья! Ответственность за их будущее, жизнь, за всё то, что касается их сокровенных! Невозможно… Бэкхён сел на заднее сидение машины, хлопнул дверью и согнулся, глубоко дыша. Ему нужно было сообразить, как действовать, с чего начать, что говорить, как выслушивать, как объяснить всё Паку… Он даже с одной омегой разобраться не может, а ему доверили пятерых вместе с детьми.       — Чёрт возьми, отец… Почему вы такие жестокие? Почему все вы толкаете меня на дно?..