Вверенный

Перед складом не многолюдно. Два микроавтобуса, две легковушки. Бэкхён курит напротив открытой металлической двери. Кёнсу держит дистанцию, переговариваясь с ребятами около входа. Неожиданно для всех Бён сдвигается с места и стремительно входит внутрь помещения, упираясь взглядом в спину с завязанными сзади руками. Намджун давит своим запахом не хуже самого Бэкхёна. Это подстёгивает альфу внутри. Раздражение само по себе начинает пробиваться через толщу спокойствия. Им сидит на ящике с настолько ровной спиной, что у Бэка появляются фантомные боли в районе плеч. Он не спешит обходить его — останавливается позади чужой спины и упирается взглядом в затылок.       — Насколько хорошо ты знаешь своего брата, Им Намджун? Мужчина зарычал, ничего не ответив.       — Моих братьев убили в перестрелке, у меня остался один и тот названный, — хмыкает Бэк. — Если бы он прислал мне сообщение с просьбой о помощи, я бы собрал армию и приехал, даже если бы это была ловушка. Парень слабо улыбается, подняв взгляд к пробитому потолку склада. Солнце почти остановилось над их головами, грея макушки. Бэкхёну тепло не от этого. Точнее, ему даже не тепло, ему горячо от осознания того, что один из членов семьи находится в его руках.       — Я бы всё предусмотрел и приехал, — шепотом повторил парень. — Это ведь брат, как ему не помочь, верно?.. Сообщение о помощи было отправлено с твоего телефона примерно в двенадцать часов. Бэкхён приподнимает рукав пальто на запястье, чтобы проверить время. Усмехается. Вдыхает с чувством удовлетворения, стремительно заполняющим грудную клетку. Он медленно обходит Намджуна с правой стороны, продолжая:       — Сейчас без трёх минут час дня. Я приехал сюда полчаса назад. Выкурил сигарету, постоял, подождал нападения, но Хёнха не приехал. Намджун смотрит на него из-под бровей. Злой, напряженный, осознавший, что это последние минуты его жизни.       — Твой брат… где? — пар выходит изо рта вместе с проникновенным шёпотом. — Где твой брат, Им Намджун?       — Он не тот, что раньше, — хмыкает мужчина. — Он покарает тебя позже.       — Почему не сейчас?       — Потому что он не идиот, чтобы растрачивать ресурсы для нападения на тебя.       — Значит, ты недостоин спасения? Намджун оскаливается.       — Твоя жизнь не дороже ресурсов? Наёмников, которые у вас служат за копейку и оружия, которое вы покупаете у перекупщиков? Твоя жизнь — Главы семьи — ничего не стоит?       — Он справится и без моей помощи. Я бы на его месте сделал тоже самое!       — Высокие семейные отношения, — Бэкхён хлопает в ладоши, издевательски улыбаясь. — Ему это не поможет. Я всё равно разорву его на куски, как и вашего зятя.       — Не спеши, — хмыкает мужчина. — Не успеешь и сутки прожить, как Хёнха нагрянет. Успеешь доехать до родового дома? Или бросишь вверенного и… Бэкхён перебил его, угрожающие процеживая:       — Я и твоего брата, и его хозяина уничтожу. Я это сделаю, чего бы мне это ни стоило.       — Хёнха повзрослел. Он знал, на что шёл, когда нападал на тебя, — заверяет Намджун, подняв подбородок. — Поверь мне, он может быть таким же жестоким, как и ты. Время всех нас научило жестокости.       — Повзрослел? Ты сказал: «повзрослел»? Бэкхён рассмеялся, запрокинув голову. В сознании промелькнули события, в которых Хёнза пытался на него давить. Это вызвало такую злость, что он не упустил возможности надавить на сокровенное.       — Твой брат заделал ребёнка и не ввёл омегу в семью, — выплёвывает Бэк. — Это ты называешь «повзрослел»? Намджун дёрнулся, скривив губы. Позор. Большой позор семьи. Такие бесчестные поступки невозможно стереть с рода. Бэкхён нагло улыбнулся, отметив должную реакцию. О да, цеплять их было самым лучшим ощущением в мире. Это наслаждение, превосходство от того, что ты знаешь о том, чего не знают даже родные!..       — Как ты думаешь, он успеет вверить кому-нибудь девушку? И кто это будет? Те наркоманы и пьяницы, которые шикуют за его деньги в клубах? — Бэкхён наклонился ближе к мужчине. — Представь что они сделают с ней. В каких условиях родится ребёнок? Ты думаешь, твоему брату-ублюдку есть, кому вверить беременного омегу? Среди друзей твоего повзрослевшего брата не найдётся ни одного человека, способного с достоинством пронести эту ношу на своих плечах.       — Можно подумать, ты справишься, — выплюнул Намджун. — Твоего вверенного Хёнха не только прикончит, но ещё и попользуется. Кёнсу дёрнулся в его сторону, но тут же замер. Возможно. Бэкхён толком не отследил его передвижения, лишь краем глаза заметил, что тот появился в поле зрения, прежде чем пелена встала перед ним. Внутри всё вспыхнуло пламенем, подстёгивая его раз за разом наносить удары по чужому лицу. Он мог стерпеть всё, кроме угроз в сторону семьи. Мог снести любые наказания и тяжести происходящих событий, но он всегда терял себя внутри эмоций, когда слышал в свой адрес пренебрежение и сомнения от других альф.       — Твой брат заделал ребёнка и не ввёл омегу в семью, мерзкий выродок, — зарычал Бэкхён. — Никому не сказал. Прятал, как постыдный секрет! Пользовался ею, никому не сказав. Намджун не успевает сплюнуть кровь и закашливается, пока Бэкхён раз за разом пытается вбить его нос в череп. Он цедит слова, задыхаясь от ярости и желания убить альфу собственными руками.       — Вот из-за таких подонков, как твой брат, несчастные омеги вверяются таким альфам, как я, неспособным ни защитить, ни сделать счастливыми, ни нормально позаботиться о них.       — Господин. Бэкхён заносит руку для очередного удара и резко вскидывает взгляд к Кёнсу. Тот стоит поодаль, смиренно сложив побелевшие от напряжения руки. Опущенный взгляд не поднимается. Плечи подрагивают. Бён глубоко вдыхает морозный запах и понимает, что вокруг никого нет. Парень обессилено опускает уставшую руку и отпускает воротник чужого пальто, позволяя голове откинуться на пол. С трудом поднявшись на ноги, Бэк валится на ящик, на котором до этого сидел Намджун, и опускает взгляд на подрагивающие руки.       — Разорвите его на куски. Хоть разрежь, хоть распили, хоть растяни машинами. Мне нужно видео.       — Как прикажешь, господин. Парень неторопливо подходит ближе, переворачивает мужчину на бок, развязывает руки и тянет за них к выходу из склада. Бэкхён сглатывает слюну и закрывает глаза, сжимая болящие пальцы в кулаки. Костяшки сводит, кожа жжётся. Он чувствует себя уставшим и развороченным, потому что всё, что он сказал, было правдой. Он живёт с этими страхами всю жизнь. Каждый день наблюдал за тем, как братья и отец выходит из дома, и знал, что они могут не вернуться. Знал, что ему придётся встать на чье-то место. Знал, что ему придётся взвалить на себя непомерную ответственность и боялся. Страшно боялся, до истерик, потому что в их семье ответственность была тяжёлым бременем. Так прошло его детство, так прошло его юношество, так проходит его жизнь и сейчас. Но он же когда-то научится?.. Научится же?.. Он выходит наружу после того, как Кёнсу показывает ему видео. Парни снимают тросы с машин и ожидаемо сторонятся его. Не все, только те, кто был внутри склада. Кёнсу стоит рядом с ним спокойно, вероятно, уже принял таблетки.       — Достаточно эпично, чтобы вызвать у Хёнха ярость, — отмечает Кёнсу, вновь пересматривая видео. Бэкхён подходит ближе к машине и осматривает завязанную ногу в ботинке. Чимин отвязывает её дрожащими руками и машет водителю, что можно отъезжать.       — Куда складывать, господин?       — Никуда. Привяжи обратно, пусть так и лежит. Остальным скажи то же самое. Ничего не трогайте.       — Понял, господин. Парень едва может рядом с ним дышать. Бэкхён вздыхает и отходит от него к своему автомобилю, наблюдая за тем, как мужчины пренебрежительно отбрасывают тросы и перебрасываются словами. Чувство удовлетворения не насыщает. Его перекрывает разбитость и усталость от последствий. Ему приходится побыть на улице ещё некоторое время: переговорить с руководителями групп, поблагодарить парней и попросить вернуться на свои места. Это занимает чуть больше десяти минут, после чего Бэк в последний раз окидывает взглядом останки Намджуна и поднимает глаза к ясному небу. Так ярко, что смотреть невозможно. Он закрывает глаза и всё равно жмурится от подступивших чувств.       — Господин?       — Слушаю.       — Каковы наши действия?       — Вызвать ярость у Хёнха, встретиться с ним и прострелить голову.       — Как мы вытащим его из дома?       — Он не усидит, — шепчет Бэкхён, опуская голову. Он в этом уверен, потому что сам не усидел, когда узнал о смерти братьев. Он потерял двоих в один день. Двоих — это невозможно много. Это невообразимо больно и страшно. Как он с этим справился?.. Справился ли?..       — Перешли мне видео.       — Слушаюсь. Парень садится в машину и пристёгивается, после чего за рулём оказывается помощник с телефоном в руках. Бэкхён достаёт из пальто свой телефон и чуть кривится от болезненных ощущений, когда цепляется разбитыми костяшками за плотную ткань верхней одежды. Суставы побаливают, как и сами фаланги пальцев.       — Куда едем?       — В офис. Бэк разблокирует телефон и заходит в мессенджер, скачивая видео. Он на беззвучном пересматривает его несколько раз и блокирует экран телефона, возвращая его обратно в пальто. Приспустившись на сидении, он закрывает глаза и отворачивает голову к окну. Солнце светит им в спину. В салоне холодно. Так и в жизни. … Чанёль берёт в привычку говорить, чем-либо занимаясь. Сначала это было неловко, но с каждым часом ему становится легче это делать. Создаёт видимость того, что в доме есть кто-то ещё и не нужно переживать по поводу жуткой тишины. Он говорит до тех пор, пока не вернётся в дом Бэкхён. Впрочем, на этой неделе он явно не будет приходить домой раньше ночи, так что разговаривать приходится действительно много. Пак даже случайно садит голос и сипит, пока не добирается до воды или теплого чая. Готовка, уборка, стирка, даже за едой, во время чтения (преимущественно вслух) — он старается говорить постоянно. Надеется, что ребёнок запомнит его голос и после кесарева по слуху определит, что он является его папой. Его так впечатлила эта глава в книге по беременности, что теперь он не затыкается. Ему бы хотелось, чтобы Бэкхён был почаще рядом. Другие голоса так же важны, как его собственный. Малыш должен различать их! Ему хочется верить, что он справится и у него будет поддержка. Наверняка Бэкхён что-то придумает, и всё будет хорошо. Будет же?.. … Кёнсу ничего не спрашивает до самих дверей офиса. Бён останавливается в холле, раздумывая над тем, что необходимо сделать в первую очередь. Мысли всё ещё слишком спутаны, он подвержен эмоциям, чтобы адекватно оценить обстановку. Возможно, именно поэтому он идёт в свой кабинет, валится в кресло и достаёт телефон. Отправка видео Хёнха занимает всего пару минут. Кажется, в офисе какие-то неполадки с интернетом. Бэкхён опускает телефон на стол и склоняет над ним голову, опустошенно наблюдая за тем, как значок загрузки завершает оборот. «Сам виноват. Надо было прийти», — следом же пишет. Кёнсу молча приносит ему кофе и направляется к выходу.       — Постой, — тихо говорит Бэк и умолкает. Он хочет сказать: нужно готовиться, будет атака, Хёнха всё увидел и будет в ярости, мы должны защититься. Слова не формируются, никак не срываются с губ, хотя он уже раскрыл рот.       — Есть дела?       — Нет, господин. В восемь вечера встреча с заказчиком, я съезжу. Ребята отвезут к ужину, если прикажешь.       — Сядь. Кёнсу садится перед столом на кресло и умолкает. Бэкхён медленно одним пальцем пододвигает к нему телефон и скрещивает руки перед грудной клеткой, опуская голову на образовавшийся замок. Помощник ничего не говорит долгие минуты. С каждой из них Бэку кажется, что он плывёт как во сне: голова не на месте, будто головная боль, но не она; будто колет в затылок и висок, но не похоже на то. Чувства смазываются безмерной усталостью перед очередным тяжелым испытанием.       — Последний рывок, — бормочет он. — Последний.       — Я предупредил ребят. Они на низком старте.       — Молодец. Он просмотрел?       — Да, господин. Семь минут назад. Бэкхён с шумным вздохом выпрямляется и подтягивает к себе чашку кофе за блюдце. Телефон Кёнсу звонит, и ему приходится извиниться, прежде чем вытащить телефон и принять звонок. Тут же начинает звонить и у Бэкхёна, на экране высвечивается «Чанлэ», но парень не снимает вызов, лишь убирает на делении звука громкость. Теперь он не делает глоток — приходится отставить чашку обратно, зная, что вот-вот оборвутся остатки нервов. Кёнсу поднимает на него резкий взгляд, и Бён уже понимает, что что-то происходит.       — Господин, Хёнха задвигался. Ворота открылись, оттуда выезжают машины. Полноценный кортеж… Пока насчитали пятнадцать машин. Чанлэ пробегает мимо них в коридоре, но тут же видит его и забегает в кабинет.       — Говори, — позволяет Бэк.       — Камеры во внутреннем дворе показывают, что все гаражи опустошены. Машины выезжают. Пятнадцать легковых автомобилей, четыре микроавтобуса. Некоторые выезжают через задние ворота. Они разъехались в разные стороны. Мы предполагаем, что они… Бэкхён резко поднялся с места, чувствуя, как кровь отхлынула от головы.       — Поднимайте всех! — скомандовал он. — Всех, кто есть. Снимайте всех со складов, пусть придут стрелки с района. Предупредите людей отца! Немедленно мобилизуйте всех, кто может держать оружие в руках.       — Куда отправлять: к Паку или родовому дому?       — Разделите их! — приказывает он. — Двигайтесь же! Кёнсу срывается с места, тут же бросаясь в свой кабинет. Чанлэ выскакивает за двери, но тут же сталкивается со своим помощником.       — Господин, машины разделились. Часть едет в родовой дом, вторая направилась в другую часть города.       — Останьтесь здесь, вы нужны мне тут за компьютерами! Скажите Кёнсу, что я уехал. Бэкхён отталкивает парня и выбегает из кабинета, а после — из офиса. Он садится в машину, поворачивает ключ и вдруг осознает, что нужно делать на самом деле. Оставив заведённую машину, он бежит обратно в здание и влетает в кабинет Кёнсу. Тот незамедлительно уставляется на него, прерываясь на полуслове.       — Пака выведите через тоннель. Охрана пусть готовится к нападению. Те люди, которые должны приехать к коттеджу, пусть едут к дому Хёнха. Ты понял, Кёнсу? Мы нападаем на их дом. Сейчас же! Немедленно! Чужие глаза загораются от осознания плана.       — Да! — с готовностью кивает Кёнсу, тут же обращаясь к человеку на другом конце связи. — Езжайте к дому Имов! Сейчас же.       — Чанлэ, семья внутри? Их никто не вывез ещё? — кричит из коридора Бэкхён.       — Нет! — крикнул в ответ парень, тут же показавшись снаружи. — Дети и жена Намджуна внутри. Бэкхён садится за руль. Кёнсу едва успевает закрыть дверь, как машина трогается с места. С ними выезжает ещё несколько автомобилей, двигаясь точно за ним. Переговариваясь по телефону, помощник проверяет оружие в бардачке и мимоходом говорит, что в багажнике в отсеке для запаски есть автоматы и патроны. Превышая допустимую скорость, он пытается доехать до дома раньше, чем начнётся перестрелка.       — Люди отца дома?       — Да. Готовятся.       — Охрана выведет Пака?       — Уже занимаются. Действуют по инструкции. Бэкхён переключает скорость и нажимает на газ, проезжая на желтый. Внутри всё горит, хотя он знал, что так и будет. Он бы и сам так поступил, тогда почему он так злится… От большого склада до родительского дома ехать минут тридцать, если превышать скорость. От дома Имов до родительского столько же времени, но без спешки. Учитывая то, в каком состоянии сейчас Хёнха, он давит на педаль точно так же, как и Бэк. Но если учесть, что от офиса до дома Хёнха ехать минут сорок, а также скорость Бёна, то у него есть все шансы опередить события. «Отец не простит мне, если с семьей что-то случится или кто-то из его людей погибнет», — сумбурно думает парень. — «Я сам себе не прощу…».       — Звони Чанлэ, пусть открывает ворота через пятнадцать минут, — командует Бэк. Кёнсу тут же выполняет приказ. Им нужно проехать ещё несколько кварталов и свернуть налево, поднимаясь вверх в частный сектор. Кёнсу вцепляется в ручку над дверью и достаёт из бардачка пистолеты, которые из-за тряски падают на пол к ногам.       — Время прибытия людей со склада к дому Хёнха десять минут. Часть приедет на мотоциклах, так быстрее. Остальные подъедут минут на десять позже.       — Нам не нужно много людей. Хёнха идиот, оставил семью без присмотра. Охрана на калитке не считается. Одного оставляем в живых, остальных убиваем. Через ворота никто не пройдёт, кроме тебя. Убедительно попросишь выжившего позвонить Хёнха и объяснить ситуацию.       — А если это его не остановит?       — Тогда отступим и едем в родительский дом. Там мы нужнее, — решительно заявление Бэкхён. — Убить семью Намджуна мы ещё успеем, а репутацию и честь потеряем навсегда. На подъезде к дому Кёнсу вкладывает ему в руку заряженный пистолет. Бэкхён видит, что ему навстречу едут мотоциклы и едва успевает несколько раз мигнуть им фарами, оставляя предупреждение. С визгом остановившись прямо перед открывающимися воротами, он с помощником открывает двери и тут же начинает стрелять в выбежавших из кабинки охранников.       — Оставьте одного! — кричит Кёнсу. — Нужен один из них! Парни соскочили с мотоциклов и выстроились вместе с ним в ряд, не пересекая границ ворот. Бэкхён подстреливает одного из мужчин, который с криком валится на землю и вцепляется в ногу.       — В этого не стрелять! Не стрелять в упавшего! Кого было заметно с этого расстояния, они убили. Остальные либо побежали к дому, либо понесли ноги к гаражам. Вероятно, у них тоже есть инструкция, которой необходимо следовать.       — Наблюдающий ещё тут? — вопрошает Бэк. Кёнсу кивает. — Позвони, пусть проследит за тем, куда вывезут семью. Как тут закончим, скажешь Чанлэ, чтобы пробил маршрут.       — Понял. Помощник пересекает ворота и двигается к стонущему мужчине, который пытается отползти ближе к кабинке. Проверив, безопасно ли вокруг, Кёнсу присаживается около него и недолго уговаривает позвонить своему хозяину. Бэкхён нетерпеливо проходится около ворот и достаёт зазвонивший телефон.       — У ворот собралась целая армия, — рявкает Чондэ.       — Парни приедут со склада через несколько минут, — твёрдо произносит Бэкхён. — Перестрелки не будет. На фоне тут же слышатся первые выстрелы, но тут же затихают.       — Остановились? — пытливо вопрошает Бэк.       — Да, — цедит брат.        — Ничего не делайте. Пусть охрана не реагирует. Ситуация под контролем.       — Бэкхён!       — Мне некогда! — рявкает Бэк, сбрасывая. Кёнсу подбегает к нему с телефоном парня и подаёт ему. На экране светится контакт «Младший господин». Парень делает глубокий вдох и прислоняет телефон к уху.       — Угадай, где я, — говорит он вместо приветствия.       — Угадай, где я! — кричит Хёнха. — Подонок! Я уничтожу тебя и всю твою семью, ублюдок!       — Начнёшь прямо сейчас? Или подождёшь, пока это сделаю я с твоими единственными оставшимися родственниками? — с напускным спокойствием хмыкает Бэк, отворачиваясь от ворот. — Я прямо сейчас наблюдаю за тем, как твоя охрана сажает в машину детей и женщину. Они выедут, и мне даже не придётся пересекать границы родового дома.       — Что ты несёшь?! Они не могли этого сделать! Это запрещено! — взревел Хёнха.       — Хочешь проверить? Мне потом прислать тебе видео их смерти? Или устроить прямую трансляцию?       — Чёртов урод! Ты поплатишься за смерть братьев! Выродок, я…       — Пошёл к чёрту от моего дома, пока я не вошёл в твой! — рявкнул Бэк, перебивая.       — Сукин сын, будь ты проклят! Чтоб ты… Бён сбрасывает вызов и подаёт телефон Кёнсу. Парень в ожидании уставляется на него, пока Бэк переводит дыхание. Он достаёт свой телефон и звонит Чонину, который сразу же принимает вызов.       — Они уезжают? — требовательно вопрошает Бэк.       — Пока нет. Какой-то мужик мечется около машины и орёт… Он разбил телефон. Да, вот сейчас они садятся в машины.       — Мои приехали?       — Которые на белых микроавтобусах? Да. Машины отъезжают в стороны и люди расходятся. Они пропускают их.       — Хорошо. Сбрасывай. Вызов тут же завершается. Бэкхён нажимает на контакт старшего сегодняшней смены в коттедже, и тот сразу принимает звонок.       — Докладывай.       — Объект выведен в соседний дом. Нарушения самочувствия избежать не удалось, сейчас его состояние под контролем нашего медика. Группу охраны составляет тридцать человек: десять охраняют тоннель, пятнадцать периметр, трое за воротами дома замаскированы под гражданских, внутри дома два человека не считая объект: я и медик.       — Хорошая работа. Ожидайте дальнейших приказов.       — Слушаюсь, господин. Мужчина тут же отключается. Бэкхён облегчённо выдыхает и опускает руку, устало глядя на Кёнсу.       — Позвони, узнай, как обстановка в коттедже. Помощник кивает и набирает нужный номер. Бён поворачивается к ребятам и благодарит их за помощь. Они оперативно разъезжаются, чтобы не столкнуться с Хёнха. Бэкхён снова садится за руль, но теперь едет по правилам, соблюдая допустимую скорость передвижения по городу.       — Всё в порядке. Они отступили. Бэкхён ничего не говорит. Лишь кивает, чувствуя себя развороченным. Они поразительно быстро добираются до развилки, и парень тормозит, не зная, в какую сторону включить поворотник. Кёнсу благоразумно молчит, предоставляя ему выбор, который оказывается трудно сделать. Сердце тянет к дому. Наверняка родные даже не поняли, что произошло, но ему нужно ехать к омеге. Нужно забрать его, успокоить, а это означает, что придётся бросить всё и остаться с ним на весь день. Невозможно. Позади начинают сигналить другие машины. Бэкхён вздыхает и отнимает лоб от руля, решая сначала съездить домой. Для него все они важны, но… чёрт, почему они разбросаны по карте?.. … Чанёля переводят по тоннелю в коттедж, когда заметно темнеет. Медик усаживает его на диван, расспрашивает о самочувствии, но Ёль лишь отмахивается. Он испугался только в самом начале, а потом, подслушав разговор и немного разобравшись в ситуации, понял, что ему ничего не угрожает. Да, он немного потерялся в эмоциях, но последние пять часов спокойно провёл в чужом доме под присмотром беты.       — До приезда господина Бёна я буду находиться на улице. В случае плохого самочувствия вам следует набрать номер господина или его помощника.       — Со мной всё будет хорошо, — вздохнул Чанёль, погладив живот. Ребёнок тут же толкнулся, и он несдержанно зашипел.       — Вы…       — Нет, всё хорошо, — настойчиво заверил парень. — Пожалуйста, можно я уже пойду к себе?       — Разумеется. Поклонившись, мужчина быстро ретировался из дома, оставляя после себя пустоту. Его накормили в том доме, но после холодного тоннеля и не менее сурового холода на улице хотелось чего-то тёплого. Чанёль медленно встал с места и пошёл на кухню, с облегчением понимая, как хорошо находиться дома.       — Сейчас дождёмся Бэкхёна, посмотрим на него и будем решать, что делать дальше, — вздыхает парень, закутываясь в тёплый кардиган. Он так и остаётся на кухне до возвращащения Бёна. Пак не спешит подниматься с места, услышав стук двери. Он прислушивается к своим ощущениям и глубоко вдыхает, абсолютно ничего не чувствуя. Парень стремительно появляется в комнате и сильно затормаживает около стола, вцепляясь в спинку стула. Чанёль наблюдает за тем, как чужой взгляд обводит его несколько раз и останавливается на лице.       — Справился? Бэкхён озадачено моргнул.       — С чем?       — Тебе лучше знать, — Чан пожал плечами.       — Почти. Осталось немного. Я закончу это, — сумбурно произносит парень.       — Я ничего не готовил, меня покормили. В холодильнике есть коробки с едой, их нужно разогреть. Много времени не займёт. Бён качнул головой, опуская плечи.       — Я не хочу есть. Его живот тут же издал вой. Чанёль усмехнулся, даже не пытаясь скрыть улыбку.       — Снимай пальто, мой руки. Микроволновка решит эту проблему. Тихо вздохнув, парень под его настойчивым взглядом возвращается в коридор. Чанёль поднимается из-за стола и открывает холодильник, с недовольством понимая, что еда находится в нижнем отделе.       — Ты делаешь меня абсолютно неповоротливым, малыш, — цокает парень. — Нет, я точно не нагнусь. Бэкхён появляется как раз вовремя. Чанёль указывает ему на нижний ящик холодильника, где должны храниться овощи, и недовольно надувается. В большом холодильнике заняты все полки выше средней, остальные пусты из-за того, что он банально не может к ним наклониться.       — Это ужасно, — говорит Ёль, открывая микроволновку. — Ты просто не представляешь, как мне тяжело.       — Пятый месяц не девятый. Чанёль оскорблённо охает и отдёргивает руку от панели.       — Грей себе еду сам. Слабо усмехнувшись, Бэкхён справляется с кнопками и застывает взглядом на коробке внутри.       — Прощу прощения, что заставил поволноваться.       — Прощаю.       — Так быстро? — устало спрашивает парень.       — Хочешь, чтобы мы оба мучились? У тебя и без меня хватает мучений.       — Я знал, что так будет. Знал, что он нападёт…       — Не напал же, — перебивает Чанёль, укладывая ладонь на чужое плечо. — Не напал. Охрана жива, я в порядке, ребёнок тоже. Один ты не в порядке, но я надеюсь, что это временное явление.       — Временное, конечно.       — Уверен, ты волновался больше, чем я. Но ты справился. Ты молодец, Бэкхён. Разогретый рис с мясом и бобами в соусе пахнет очень вкусно. Чанёль садится за стол вместе с Бёном, который неохотно ковыряется в пластиковом подносе, едва удерживаясь от того, чтобы попросить разогреть и ему тоже. Он ел несколько часов назад, не наедаться же ему на ночь глядя!       — Ты хорошо придумал с тоннелем, — говорит Чан, — но там очень не хватает какого-нибудь средства передвижения. Знаешь, мне кажется, я дольше шёл, чем находился в самом доме. И там жутко холодно.       — Поставить для тебя электросамокат? — слабо улыбается Бэк.       — Было бы неплохо.       — Ещё лучше было бы вообще не заставлять тебя бегать под землей.       — Бегать? — скривился Чан. — Слишком громко сказано, но я старался идти быстро. Парень поднимает на него взгляд и слабо улыбается. Глаза не кажутся уставшими — будто выцвели. Никаких эмоций, никаких отблесков, никакой яркости. Пустой матовый тёмно-карий. Даже не обжигает.       — Ты молодец, Чанёль, — парень берёт его за руку и немного сжимает. Пак замечает разбитые костяшки пальцев, кое-где красные и посиневшие, но ничего не говорит, накрывая их сверху своей ладошкой.       — Ты тоже. Не забывай об этом. … в офисе многолюдно. Бэкхён здоровается с ребятами, которых не должно быть здесь, но не интересуется их присутствием. Основная масса двух смен находится на складах, поселившись прямо там, на коробках с оружием. Спят, где едят, разбились на смены, контролируют ситуацию, если он не дёргает их из-за чёртовых Имов. Кёнсу уже на своём месте. Наверняка забыл дорогу домой, окончательно поселившись в офисе. Здесь были все условия для того, чтоб проводить ночи после тяжелых рабочих дней, но ведь у всех есть свои дома…       — Ты поставил людей на входе, — говорит Бён вместо приветствия. До оборачивается к нему и кивает, продолжив перекладывать листы в принтере. Бэкхён садится на стул для посетителей и утыкается локтем в стол около монитора.       — Как дела?       — Хёнха не вылезает из дома. Жена и дети Намджуна рядом с ним. Выкурить их оттуда будет проблематично, — буднично докладывает Кёнсу. — Вчерашняя встреча с заказчиком прошла успешно, двойная партия съедет со склада в ближайшие дни. На сегодня встреч и каких-либо дел нет. Разве что разобраться с ЛиНо, омегой Хёнха и новыми инструкциями для охраны коттеджа.       — Мы знаем, где находится омега?       — Да, господин. Девушка живёт в центре города, из охраны всего четыре человека. Некоторые находятся внутри дома. Бэкхён морщится, с неприязнью закрыв глаза. Как можно позволять такое охране?..       — Ты проверял нашу недо-омегу?       — У парня на фоне стресса прорезался естественный запах. Парни вечером вышли из комнаты. Внутрь больше не заходили. От двери не отходили.       — Хорошо, — Бэкхён вздыхает, потирая лицо ладонями. — Сделай кофе, пожалуйста. Сейчас вернусь. Бён поднимается с места и выходит в коридор, проходя в конец к столпившимся охранникам. Поздоровавшись с ними, Бэк коротко обрисовывает им дальнейшие действия и просит открыть дверь. Пара щелчков замка и в нос бьёт запах переспевших яблок. На языке тут же появляется неприятный резкий вкус, вынуждающий поджать губы. Парень подрывается со стула так, словно ни минуты не отдохнул. Наверняка не смыкал глаза, беспокоясь о будущем.       — Сейчас тебе принесут твои таблетки. Как только они подействуют, охрана тебя накормит и допросит. Рекомендую отвечать честно, — выразительно произнёс Бэкхён. Парень кивнул, взглянув на него словно побитая собака. — Не смотри на меня так. Это не я тебя обманул. Джисон у двери уже наготове. Бэк проследил за тем, как парень поставил бутылку воды и блистер на пол около двери, и отвернулся. Пока шёл обратно к Кёнсу, услышал стук закрывшейся двери и вздохнул.       — Допросишь парня?       — Я думал поехать с тобой, господин. Бэкхён кивнул. Да, присутствие помощника не помешает. Парень садится на стул, дожидается свой кофе и прикрывает глаза, надеясь, что у него хватит сил справиться с этой встречей. Всю дорогу до дома омеги, Бэкхён не может перестать думать о том, каким образом ему нейтрализовать Хёнха. Возможно, его стоило бы выманить на эту омегу? Но если он не ввёл её в семью, значит и не собирался этого делать даже после смерти брата. Наверняка девушкой просто попользовались. Кёнсу быстро расправляется с двумя охранниками у двери. Не убил, лишь вывел из сознания, давая им максимум минут семь, чтобы сделать своё дело. Дальше уже действует Бэкхён: пользуется отмычкой и тихо входит в квартиру, тут же встречаясь с альфой. После непродолжительной стычки, Бэкхён сворачивает недотёпе шею и вдыхает отталкивающий запах омеги. Дом пропах резким ароматом сырого картофеля. Бьёт в нос так, что начинают слезиться глаза. Парень мысленно проклинает Хёнха за то, что тот довёл омегу до такого состояния. Он тихо заходит в ближайшую комнату, но она пуста. Кухня и туалет тоже, в гостиной никого нет, остаётся лишь спальня. До кивает на дверь, мол, охранник и омега точно находятся там. Бэкхён недовольно облизывает губы и достаёт из-под пиджака пистолет. Прикрутив глушитель, он выходит в другую комнату, чтобы снять его с предохранителя, после чего возвращается и поднимает оружие на уровень груди. Кёнсу отсчитывает три цифры, после чего нажимает на ручку двери и резко распахивает дверь. Омега находится в комнате одна. Девушка тут же заплакала, заелозив с огромным животом на простынях. Футболка давно была похожа на топик, совсем не прикрывая тело. На лице заживающие ссадины, потерявшие цвет. Внимание привлекли разноцветные плечи и прикованное к изголовью левое запястье. Она тут же накрылась одеялом под подбородок, расправляя запятнанную кровью и непонятным бледно-желтым цветом ткань пододеяльника. Девушка плакала так сильно, что едва могла дышать. Бэкхён с трудом сделал глубокий вдох, приходя в себя от ужасного запаха и с грохотом захлопнул дверь. Зачем он сюда приехал? Убить её или спасти? Какова вероятность того, что убийство и будет спасением после того, что он только что увидел?..       — Затащи охрану в дом, пусть не привлекает внимания. Как зовут омегу?       — Чёрим.       — Иди. Молча кивнув, Кёнсу тут же двинулся исполнять приказ. Бэкхён открутил глушитель, вложив его в карман брюк, пистолет вернул под ремень. Пальцы сжимались в кулаки против воли. Он не знал, как подступиться к омеге так, чтобы это было безопасно для неё и ребёнка. Судя по большому животу, девушка уже была на последних месяцах беременности. И что-то ему подсказывало, что там была двойня. Бэкхён снял с себя пальто и повесил его на предплечье. Он приоткрыл дверь, заглядывая в комнату через небольшую щелку, и тихонько постучался. Для вида, пытаясь хоть немного показать, что не собирается причинять ей вред. Несмотря на то, что он медленно подошёл с противоположной стороны кровати, девушка всё равно заревела ещё больше. Бэкхён даже не стал ничего говорить: что-то ему подсказывало, что никакие слова не смогут помочь в этой ситуации. Медленно он стал отпускать контроль, надеясь, что от постепенного воздействия своего запаха сможет подавить её истерику без большого стресса для организма. Не хватало ещё спровоцировать преждевременные роды. Показав ей отмычку, он медленно протянул её к задёргавшейся руке и как можно быстрее снял с неё наручник.       — Чёрим, мы едем в больницу. Прямо сейчас, — чётко произнёс он, оказывая большее давление. Всё ещё тяжело дыша, она постепенно пришла в себя. Бэкхён чувствовал Кёнсу снаружи, но не спешил, зная, что времени у них не так уж и много. Когда он добился прояснения в чужих глазах, он снова произнёс тоже самое и подал своё пальто девушке. Она не спешила сбрасывать одеяло, но когда это случилось, Бэкхён понял, что она вряд ли сможет встать на ноги — они отекли до такой степени, что на них больно было смотреть. Очевидно, что так на них повлияла задержка жидкости и отсутствие движения. Омега натянула пальто спереди, оставляя спину полностью обнаженной. Шкафа в комнате не было, видимо, и вещей омеги тоже не было. Бэкхён вышел из комнаты и попросил у Кёнсу пальто, которое тот тут же снял, перед этим опустошив карманы.       — Я помогу, — предупредил он, подходя к ней очень близко. Он надавил на девушку чуть сильнее и та дрогнула, будто перестав воспринимать реальность. — Нужно встать. Ты сможешь? С огромным трудом она спустила ноги на пол, но опереться на них так и не смогла. Несмотря на отсутствующую реакцию и ясность в глазах, Бэкхён видел, с какой бешеной скоростью бился пульс у неё на шее. Жилка буквально дрожала от скорости сердцебиения. Он присел перед ней, объяснил, что ему нужно поднять её на руки, и добился кивка.       — Кёнсу, подгони машину прямо к подъезду.       — Выполняю. Пальто Кёнсу едва налезло поверх плотной ткани бёновского, но и это было лучше, чем ничего. Девушка находилась в ужасном состоянии и он продолжал его усугублять из необходимости. Бэкхён надеялся, что они благополучно доберутся до больницы и ей окажут полную медицинскую помощь.       — Мы едем в больницу, — повторил он. — Я понижу давление после того, как посажу тебя в машину. Всё будет хорошо. Поднять её на руки оказалось сложным делом. Бён сам сбросил в весе за последние месяцы, растеряв всю массу, так ещё и двойня. Нет, ну точно двойня. Если с Паком было непонятно, но тут точно в животе сидело два малыша. И определённо крайний срок. Бэкхён быстро спустился со второго этажа, даже не потрудившись прикрыть дверь. Девушка выглядела настолько отсутствующей, что парень забеспокоился о том, что надавил слишком сильно. Она должна была оставаться в сознании, чтобы суметь поговорить с врачами. Хотя, кажется, она ещё долго не сможет прийти в себя, чтобы адекватно объяснить свои ощущения. Кёнсу открыл ему заднюю дверь, Бэкхён опустил омегу на сидение и медленно начал поднимать контроль, позволяя ей прийти в себя. До закрыл дверь, и Бэк с наслаждением вдохнул морозный воздух. Снова и снова он наполнял лёгкие кислородом, пытаясь вырезать из сознания ужасный запах омеги.       — Как же нам доехать-то, — пробормотал он, упираясь ладонью в багажник.       — Будет трудно, — согласился До. — Откроем окна?       — Простудится. Перетерпим.       — Мы едем в больницу, чтобы… что? Бэкхён закрыл глаза и тяжело выдохнул, уговаривая себя расправить плечи.       — Чтобы пожалеть её.       — Понял, господин. Бэкхён сел в машину и закрыл глаза, без проблем вспоминая запах Чанёля. Во рту скопилась слюна, захотелось свежей выпечки. Парень облизал губы и не глядя пристегнулся, надеясь, что они окажутся в больнице как можно скорее. Кёнсу сумел высидеть на водительском сидении двадцать минут. Бэкхён ещё не успел одуреть, а вот помощник заметно побледнел. Его, как и любого другого адекватного альфу, сильно воротило от таких усугублённых негативными эмоциями запахов. Омега явно жила в ужасных условиях и подвергалась чёрт знает чему, из-за чего страх смешался с паникой и вызвал отталкивающий запах. Это должно было отвратить всех обидчиков, но, видимо, охрана и сам Хёнха принимал подавители, чтобы не воспринимать запах. Это только сильнее заставляло организм омеги сходить с ума и вырабатывать отторгающий аромат в больших количествах. Бэкхён сел за руль и провёл остаток пути, мысленно сосредоточившись на Чанёле. Поразительно, но это действительно помогло ему не потерять концентрацию и не впасть в головокружение, как помощнику. До выскочил из машины первый. Бэкхён не спеша зашёл в холл больницы, попросил помочь сопроводить омегу и в следующие десять минут с наблюдал за тем, как девушку сгрузили на кушетку и покатили внутрь здания. Выразившееся облегчение на чужом лицо вызывало такой бум эмоций в Бёне, что он едва устоял на ногах. Он вдруг ощутил острую нужду немедленно увидеться с Чанёлем, которую пришлось подавить. Кёнсу сейчас явно переживает не лучшие минуты, так что Бэкхёна ждало несколько десятков минут объяснений главному врачу отделения. … не то чтобы Чанёль не догадывался, но всё-таки очень неприятно понимать, что такие происшествия случаются. Конечно, Ёлю не десять лет, чтобы вдруг осознать, кто он такой. Папа говорил, что не во всех семьях так, как у них. Говорил, что бывают семьи, где никого не нужно ждать и где все друг друга любят. Говорил, что бывают семьи, в которых к омеге могут плохо относиться несмотря на то, что омега вынашивает детей и обеспечивает семью. Говорил и об омегах, которые способны угнетать слабовольных альф. Но ещё чаще папа говорил, что они должны быть благодарны за то, что отец не влезает в неприятности, не имеет вредных привычек и любит их так, как у него это получается. Без насилия. Без создания дополнительных трудностей.       — Что с ней будет дальше?       — Останется в больнице под наблюдением до родов. После родов пусть делает, что хочет, — тихо говорит Бэкхён, расслабляясь на диване. — Хочет уйти с детьми — пусть уходит с ними. Захочет одна — пусть уходит одна, детей кому-нибудь пристроим. Если не определится — в санаторий на пару месяцев с дополнительным уходом за детьми. Посмотрит, понаблюдает, может, захочет воспитать.       — Сколько ей лет? Бэкхён вздыхает, открывая уставшие глаза.       — Восемнадцать.       — Как же она одна с двумя детьми?.. — охает Чан. — Я с одним не знаю что делать, а там двое! Парень отнимает его ладонь от живота и скрещивает пальцы в замке. Ёль поворачивает к нему голову и эмоции смягчаются, даря покой.       — Мы всё знаем и со всем справимся. Вырастим, выучим, позаботимся и подтолкнём в нужном направлении, если нужно будет.       — Говорить легко, — Чан мягко улыбается, сжимая чужую ладонь чуть сильнее. — Но знай, что я на тебя рассчитываю не только как на главу семьи. Бён улыбается и медленно съезжает по спинке в его сторону, прижимаясь виском к его плечу. Подсев ближе, он тихо спрашивает, можно ли коснуться живота, и получает такой же ответ. Ребёнок пинается почти сразу. Чан усмехается, ощутив, как бёновская ладонь чуть задрожала и прижалась чуть сильнее.       — Все альфы заводят омег на стороне? — тихо интересуется Ёль.       — Если ты намекаешь на меня, то у меня уже давно никого нет.       — Я знаю. Удивительно, но я хорошо это чувствую. Только сегодня заметил этот жуткий аромат чайного дерева от чужой омеги.       — Чужой? — Бэкхён усмехнулся и Чан слабо пихнул его коленом. — Если бы ты его видел, ты бы не задавался вопросом концентрации запаха. Кёнсу чуть не вывернуло наизнанку. Хотел отпустить его домой, но он всё равно остался на работе и просидел напряженный до самого вечера.       — Я думал, его ничто не может вывести из себя. Мягкие поглаживания дарят потрясающий комфорт. Бэкхён периодами останавливает ладошку, чтобы успеть словить касание ребёнка внутри, но малыш проявляет хитрость даже в животе и не поддаётся на уловку.       — Мы плохие люди, Чанёль, — тихо говорит парень. — Мы жестокие. Мы совершаем плохие поступки. Вершим правосудие по своим законам и на своё усмотрение, но мы не терпим плохого отношения к омегам. Так меня научил отец, так я подбираю людей, с которыми работаю, так я нанимаю людей за деньги. У меня в управлении четыреста человек, и за каждого я ручаюсь: никто не тронет омегу против её воли даже пальцем, не оставит в беде, всегда задержится, чтобы провести до дома, оказать помощь. Даже если сам истекает кровью.       — Но такие не все, — отмечает Ёль.       — Конечно нет, — слабо усмехается Бэкхён, удобнее укладывая голову на плече. — Есть те, кто очень плохо относится к вверенным омегам. Есть те, кто отсылают от себя и не исполняют свои обязанности в полной мере. Есть и те, кто продают их или отдают в чужие руки, чтобы избежать трудностей.       — Ты говорил о другом.       — Я говорил о том, как заведено в нашей семье. О том, как меня научил отец. И я видел всё своими глазами, потому что рос рядом с вверенным, — парень ненадолго умолкает, прежде чем продолжить: — Не все способны совершать хорошие дела. Сегодня мне удалось, и я очень рад, что моё сердце окаменело не до конца. Чанёль опускает взгляд на чужую ладошку и медленно протягивает свои пальцы, накрывая ими сверху. Припечатывает. Вынуждает мгновение замереть.       — Мне очень повезло с тобой, Бэкхён.       — Нет. Это мне с тобой повезло. … видео допроса ЛиНо вопросов не вызывает. Скрывается давно. Из-за альфы. Думал, что сможет попросить об услуге кого-то более могущественного, чем правоохранительные органы. Ребята из охраны безопасности достали информацию на всё окружение парня: отца, друзей, немногочисленных родственников, того самого преследующего альфу. У мужчины в медицинской карте чёрным по белому написано, что он ненормальный. Бэкхён закрывает папку и откладывает её на край стола. Он понимает, что удерживать перепуганного омегу здесь бессмысленно. Интуиция говорит подержать парня около себя, но разумом он понимает, что сделает только хуже. Омеги в преступном мире выступали главными героями крайне редко. Такая жизнь оставляла слишком заметный отпечаток на личности и поведении. Бэкхён не мог рисковать его жизнью и не хотел создавать себе проблем. Стоит ли портить омеге и так подпорченную жизнь?.. Он не спеша допивает кофе и отправляется в нужную комнату внизу коридора. Они выделили парню целый угол: там есть стул со столом и кровать. Достаточно для того, чтобы выспаться и поесть, когда парни принесут еду. В ванную может выйти в любой момент, но в сопровождении охраны в допустимых границах. Жаловаться не на что — царские условия. Банчан сегодня сидит в кабинете, Ёнбок дежурит в холле, поэтому охраняет дверь Джисон. При виде него парень делается ещё прямее и немного мнётся, стоит ему оказаться рядом.       — Есть вопросы? — смилостивился Бэк.       — Если позволишь, господин. Бён кивает, едва заметно вдыхая чуть глубже нужного. Джисон нервничает, беспокоится. Это вызывает необходимость присмотреться, а ещё лучше расспросить.       — Этот омега… я думаю, с ним не будет проблем.       — Хочешь обсудить со мной мои решения?       — Никак нет, господин, — парень тут же сдулся.       — Что, понравился омежка? Джисон нахмурился и выпрямился настолько, что едва не возвысился над ним. Бэкхён усмехнулся и шутливо пихнул парня в живот.       — Расслабься, родной. Ничего с ним не случится. Поговорим, обсудим, отпустим. Будешь подбивать клинья за пределами офиса. Если парень хотел лишить лицо эмоций, то у него не получилось. Бэк усмехнулся и покачал головой, нажимая на ручку двери. Омега сидел на кровати, прижав колени к груди. Взгляд тут же обратился к нему, и он напрягся, намереваясь встать, но Бэк махнул рукой и закрыл за собой дверь. В комнате ничем не пахло. Совсем. Будто помещение никто не занимал. Парень прошёл к столу, подтащил стул ближе к постели и сел, закидывая ногу на ногу. Пацан был насторожен. Складывалось впечатление, что он ждёт удобного момента, чтобы вцепиться ему в глотку.       — Ли Минхо, — произносит Бён, скрещивая пальцы в замок. — Хочешь мне что-нибудь сказать?       — Этот парень за дверью супер-странный, — буркнул ЛиНо. Бэкхён усмехнулся.       — Он не причинит тебе вреда. У него в голове не возникнет такой мысли, а я обычно не отдаю такие приказы.       — Обычно?       — Тебя это не касается, — Бэкхён качнул головой, присматриваясь к парню. — Я не могу держать тебя тут вечно, ты меня не интересуешь. Я предлагаю тебе уйти и забыть о том, что ты здесь делал и кому помогал. Ну и охранника за дверью в придачу, если сможет завоевать доверие. Учись, дыши, живи, но подальше от меня и преступных дел.       — Меня скоро отчислят из-за преследующего меня урода, — оскалился Минхо. Бён цокнул языком, наигранно задумчиво обведя комнату взглядом.       — Оплатой твоей недолгой работы на меня будет очистка мира от всякой грязи. Парень притих, пытаясь что-то в нём понять, но наверняка путался из-за сбитых таблетками чувств. Бэкхён знал, что длительный приём блокаторов или подавителей негативно сказывается на здоровье омег: они теряют природные инстинкты, теряются в запахах, не могут правильно определить свои ощущения…       — Вот так просто?       — Конечно, нет. Ты не должен забывать: если ты вдруг что-то вспомнишь о нас, то мы всегда можем прийти и заставить тебя забыть, — Бэк вздохнул. — Было бы желательно, если бы ты не гневил вселенную и забыл о нашем существовании.       — Мне нужны деньги. Я… я могу работать здесь, вам нужны сотрудники…       — Не можешь, — Бэкхён поднялся с места. — Ты будешь свободен, как только альфу нейтрализуют, а пока наслаждайся жизнью.       — Мне не страшно! Я смогу здесь работать! Я справлюсь, — Минхо подскочил с постели.       — Если тебя начнут резать… — Бэк слабо хмыкнул: — Думаю, даже угроз насилия хватит, чтобы ты раскололся моим врагам. Я не держу омег рядом с собой, потому что они самые незащищённые и ненадёжные сотрудники. Я не хочу переживать о том, что с тобой могут сделать, а если я буду переживать, то будут переживать и люди рядом со мной. Уловил общую мысль?       — Я не слабый! Я способен скрываться и не вызову подозрений! Я не помеха! — воскликнул ЛиНо, останавливая его за плечо. Бэкхён мягко улыбнулся. Парень был ещё слишком молод, чтобы понять очевидные вещи. Жизнь слишком сложна, чтобы опираться на глупые предрассудки о слабости омег. Бэк никогда ими не страдал, ведь имел мать, которая выносила такие мучения, что не всякий альфа смог бы пережить. Некоторые омеги росли в семьях, где их мам или пап принижали альфы или сами же омеги. У таких, как Минхо, могло сформироваться неправильное мнение о самих себе: если я омега, то я жалкий, слабый, ни на что не годный, ни к чему не приспособленный. Никому не хочется чувствовать себя таковым, поэтому Минхо превратился в ЛиНо — бету. Беты ведь лучше омег? Они ведь почти что альфы, только без запаха и умения набрасывать контроль.       — Ты сокровище, — шепнул он, приложив ладонь к чужой горячей щеке, — глупый омега. Минхо оторопело моргнул, невольно спустив руку с плеча. Бэкхён вышел в коридор и двинулся вперед. Его мысли занимали новые обязательства. Хотелось бы побыстрее покончить с неадекватным альфой и отпустить парня домой. Вероятно, стоит попросить об этом Чимина. Уж он-то знает, как разбираться с такими кадрами, ещё и накажет ненормального по полной программе. Бён зашёл в кабинет и стиснул челюсти, замечая незваного гостя. Брат стоял спиной к нему, разглядывая полку со статуэтками.       — Чем обязан?       — Не груби брату, Бэкхён. Я пришёл не для того, чтобы ссориться.       — Мне так не кажется, — хмыкнул Бэк, садясь в кресло для посетителей. — Чего угодно нашему дорогому брату?       — Брату угодно поговорить о насущным делах.       — Свои дела я решаю сам.       — Да, я наблюдал за тем, как эти самые дела столпились у наших ворот, — обернувшись, цокнул Ким. Бэкхён поспешил добавить:       — Ты забыл упомянуть, что эти дела магическим образом рассосались в первые же минуты прибытия.       — Лучше бы их вообще не было.       — Не зли меня, Чондэ, — процедил Бэкхён. — Я тебя сюда не звал. Я с тобой не хочу разговаривать. Я даже видеть тебя не хочу. Моё настроение достаточно хорошо передалось, чтобы ты понял, что у этого разговора (о чём бы он ни был) положительного итога не будет.       — Почему ты так зол на меня?       — А ты действительно этого не понимаешь? — парень вздёрнул бровь. — У меня даже язык не повернётся перечислить все твои провинности, потому что так, как поступил ты, братья не поступают.       — Я защищал тебя! Я защищал свою семью. Я защищал всех, кого люблю, в то время как твои действия только и делали, что наносили удары по нашим любимым. Бэкхён сжал подлокотники, что есть сил пытаясь сдержать себя от ярости.       — Говори, зачем пришёл и уходи. Чондэ видел, что ещё капля и он сорвётся. Он знает его очень давно и должен понимать, что любое неверное слово может довести его до белого каления. Столько времени провели под одной крышей, столько разговоров прошли, столько сил потратили, чтобы ужиться друг с другом, но он всё равно даёт ему пощёчину внезапным:       — Я пришёл выдвинуть свою кандидатуру парламентёра между тобой и Хёнха.       — Пошёл на хуй отсюда! — вскричал Бён, подрываясь с места.       — Бэкхён! — возмущённо воскликнул мужчина, подскакивая к нему. Парень вцепился в воротник пальто и с силой потянул его к выходу из кабинета, выталкивая в коридор.       — Либо ты закрываешь свой рот по поводу Имов раз и навсегда, либо ты мне не брат, — процедил Бэкхён, отталкивая от себя Кима.       — Да что ты понимаешь во взрослых играх?! — разъярённо зашипел Чондэ в лицо. — Со своими связями он без труда сожмёт тебя в кулак, идиот!       — Кто ты такой? Я тебя не знаю, — выплюнул Бэк. — Кто ты нахрен такой, чтобы говорить мне это? Я за свою недолгую жизнь успел раздавить столько людей, сколько ты не смог за всё время работы на отца…       — Нашёл чем горд…       — И именно поэтому, — повысил тон Бэкхён, — проваливай отсюда домой! И вспоминай о том, кем ты являешься! Или по крайней мере, за кого ты пытаешься себя выдавать. Потому что я — Бён, а Бёны никогда не идут на мировую. Мы беспощадно добиваем врагов до самого младшего наследника в семье, не оставляя даже малейшего шанса на месть.       — Я этого не забуду, — оскалился Чондэ. Он резко отступил, чтобы развернуться и стремительно покинуть здание. Бэкхён глубоко вдохнул и бросил взгляд на кабинеты: никто не посмел выйти, хотя вокруг было тяжеловато дышать. Кёнсу он заметил, как только полы кимовского пальто перестали колыхаться перед взглядом. Помощник оттолкнулся плечом от стены и двинулся к нему, на ходу снимая с себя верхнюю одежду.       — Будут указания, господин? Бэк запрокинул голову и опустил плечи, чувствуя себя безмерно уставшим.       — Докладывай, как дела в больнице. И сделай кофе. … Бэкхён сегодня возвращается раньше, чем в последние дни. Чанёль проверяет время на телефоне и поворачивается к вошедшему в гостиную парню.       — Начало десятого, а ты дома! — приятно удивляется Ёль. Парень слабо улыбается в ответ на его улыбку. Он со вздохом наклоняется и упирается локтями в спинку дивана рядом. Голова устало опускается, обнажая шею и показывая широкую спину. Так и хочется облегчить чужую усталость, но ничего лучше здорового сна в кровати ещё не придумали. По крайней мере, Чанёлю это помогало лучше всего.       — Хочешь чего-нибудь? — вдруг спрашивает парень, поднимая голову.       — Нет, — Пак с усмешкой качает головой, опуская взгляд на книгу в руках.       — Почему? Разве беременные не хотят чего-то этакого?       — Открой холодильник и поймёшь, почему я ничего не хочу, — улыбается Ёль, даже не пытаясь читать.       — А, парни молодцы, — одобрительно протягивает Бён, выпрямляясь. — Они уже начали с тобой разговаривать? Чанёль возмущённо захлопывает книгу, поворачиваясь к парню.       — Я всё ещё не замечаю, как они оставляют продукты!       — Всё ещё молодцы, — бормочет Бэкхён, уходя на кухню.       — Что?       — Говорю: негодяи, как посмели! Обязательно завтра отругаю. Закатив глаза, Чанёль поднимается с места и идёт следом, чтобы составить Бёну компанию. Он садится за стол и руководит чужими действиями, помогая собрать чайный набор на поднос. Оказывается, Бэк практически не ориентируется на кухне! Услышав это, он выкручивается, обвиняя его в перестановке посуды. Пак выразительно указывает на свой живот, затем на ноги и разводит руками.       — В тебе два метра роста, — хмыкает Бён, переставляя набор с подноса на стол, — ты и без стула способен переставить всё, что тебе захочется.       — Не люблю, когда что-то меняется. Всё должно стоять на своих местах, — качает головой Ёль. — Запомни на будущее: я начинаю испытывать неистовую агрессию, если не нахожу вещи на их местах.       — А можно спросить, кто им присваивает место?       — Тот, кто чаще всего ими пользуется. Бэкхён оскорблённо охает, ударяя себя ладонью по груди. Он тут же меняется в лице, делаясь холодным и равнодушным. И указывает на него вилкой, перед тем, как уйти к холодильнику:       — Торт не получишь. Чанёль смеётся, протягивая к нему руку:       — Погоди! Я не это имел в виду! … бой был серьёзным. Кёнсу проходит вместе с ним вдоль ряда трупов и молча делает пометку в блокноте. Двадцать семь целостных, около пятнадцати разорванных из-за ловушек Онью. Были и раненные, но они сбежали. Со стороны охраны склада лёгкие ранения получили девятнадцать человек, убитых нет, к огромному счастью. Но облегчение Бэкхёна от осознания этой новости не длится долго. На них напали ближе к половине пятого утра. Самое поганое время, когда одна смена умирает от усталости, а вторая только-только начинает просыпаться, чтобы поменяться местами. Об опасности их оповестили снайперы, дальше всё пошло по накатанной: зацепились за растяжку, наделали шума и разбудили всех в округе. К счастью, объездная почти вся была пустая, здесь если кто-то и жил, то только старики, и то «свои». Некоторые даже работали информаторами, периодами докладывали о подозрительных личностях и получали за это материальное вознаграждение и не только.       — Новички, — констатировал Кёнсу.       — Китаец лезет не в своё дело. Никто в здравом уме не стал бы лезть в чужие дела лично. Он мог бы предоставить ему ресурсы, но направлять своих людей… — Бэкхён едва удерживал бурлящую под кожей злость. Крепко сжатые в карманах кулаки уже дрожали от желания раздавить Хёнха и добить весь их род.       — Сегодня воскресенье, Кёнсу, — напоминает Бэк. — Отец дал мне две недели, одна истекла. Мы должны прикончить ублюдка в ближайшие дни, а у меня ещё есть дела дома. Я не могу проигнорировать и это.       — Что прикажешь, господин?       — Нам нужно довести Хёнха до такого состояния, чтобы он не задумываясь напал на нас в лоб.       — Примем удар на себя?       — Хотелось бы, чтобы его приняли мы, а не наша семья, но времени мало и стоит оно очень дорого.       — Уважение Главы трудно заслужить, — шепнул Кёнсу, вкладывая блокнот во внутренний карман пальто. — Прощупаем Хёнха, господин? Бизнес, связи, друзья?       — Нет, Кёнсу, это не сработает. Придётся замарать руки кровью: подумай, что мы можем сделать с родом Намджуна.       — Действовать придётся через жену, без вариантов, — тут же смекнул помощник.       — Да. Женщина наверняка понимает, что происходит. Изучи всё окружение Намджуна, мы не должны оставить ей ни одной возможности спастись. Если нужно — уберите все помехи. У неё не должно быть надежды на других людей. А к Хёнха у неё и так не должно быть доверия после всего, что случилось.       — Понял, господин. Сделаю в кратчайшие сроки. Бэкхён тяжело вздохнул, поднимая взгляд к небу. Только начало светать, а у них уже столько забот...       — Хорошие дела закончились, родной.