Вверенный

Кёнсу подъезжает прямо к дому, останавливаясь напротив входа. Бэкхён молча выходит из машины и захлопывает дверь, замирая перед ступеньками порога. После немых проклятий и очередного срыва в голове внутри всё тянет и болит. Это необычное состояние избитого испытаниями сознания. Оно передаётся и телу: Бэк с трудом держит спину ровной, а плечи расправленными. Но вот руки прячутся за спиной, будто он провинившийся ребёнок, не знающий, что делать с разбитой вазой. Только вот вместо вазы чужие жизни: мама, ЮнДо, Хвиён, Джихё, племянники… Входная дверь кажется гробовой доской. Исключительно его. Ему думается, что проще застрелиться, чем придумать решение для всех проблем и осуществить его за две недели. Две недели, чтобы доказать всем, что ты уже вырос, что ты истинный альфа семьи Бён, что тебя можно объявить наследником, убедить всех, что тебе удалось без трудностей пройти отцовский тест, оправдать ожидания, дать всем надежду, исправить чужие и свои ошибки… Сидеть во главе стола — значит решать все эти проблемы и больше. Намного больше, чем он успел только что перечислить. Сидеть во главе стола — это так же нести ответственность за то, что они смогли и не успели сделать, но были обязаны. Как он посмотрит родным в глаза? Как он посмеет открыть рот, чтобы сказать, что за эти две недели не погубит их и всё исправит?.. Скреплённые за спиной руки сжимаются в кулаки. Бэкхён выпрямляет спину и делает шаг вперед. Один, второй, третий… Четыре ступеньки пролетают, как целая жизнь. Он расправляет руки и несколько раз стучит костяшками пальцев, надеясь, что ему позволят надышаться перед тем, как он перестанет это делать. Мама открывает дверь полностью, выпуская в небольшой коридор холодный воздух. Бэкхёну физически трудно отмечать выпрямленную спину и приподнятую голову. Женщина отходит в сторону, пропуская его внутрь. Бэкхён становится на коврик, стягивает с себя пальто, которое мама вешает рядом с другими вещами.       — Ужин готов, — только и говорит она, будто знала, что он приедет именно сегодня. — Семья в гостиной.       — Пригласи в столовую через пять минут, — твёрдо говорит Бэкхён, надевая тапочки.       — Хорошо. Бэкхён сворачивает вправо и заходит в гостевой туалет, чтобы вымыть руки. Он сильно опоздал, но мать говорит, что ужин готов. Значит, отец оповестил её о своём решении. Знает ли об этом Чондэ? Маловероятно. Отец наверняка знает о разногласиях, но он не из тех людей, которые облегчают задачу. Даже собственному сыну. Бэкхён его отчасти понимает, но ему от этого не легче. К общему количеству проблем и дел не хватает только вражды с названным братом. Парень проходит через коридор в самый конец и попадает на кухню. Здесь потрясающе приятно пахнет, как и дома, но здесь как-то по-особенному. Запахи из детства. Его любимые блюда! Если омеги помогали матери, то они явно догадались о том, что он сегодня прибудет на ужин. В столовой он появляется первым. Это позволяет ему сделать несколько вдохов, прежде чем крепко сжать спинку отцовского стула. Он не садится первым, застыв немного левее стола. Мама открывает створки дверей, делает несколько шагов к своему стулу и укладывает ладони на спинку. Омеги едва выразили удивление, передавая ему радость взглядами, в то время как дети переглядываются между собой и даже заглядывают родителям в глаза. Чонин даже приоткрывает рот, но тут же его захлопывает, ярко улыбнувшись. Кажется, он здесь единственный, кто способен без труда выразить свои истинные эмоции. Его папа — дядя Минсок — кивает ему с мягкой улыбкой и занимает место около матери. Чондэ заходит последним и останавливается на входе. Бэкхён поднимает подбородок и делает глубокий вдох, готовясь говорить, но что-то останавливает его. Он прислушивается к себе и молча смотрит на брата: тот становится около супруги, демонстративно на него не глядя. Возможно, ему стоило бы что-то сказать, но слова не находятся. Взрослые уже всё поняли, включая Бомгю, а с детьми омеги поговорят после ужина. Вместо лишних слов и объяснений, Бэкхён кивает левой стороне стола, затем правой и указывает матери ладонью на стул. Она садится первой, затем садится он и его примеру следуют остальные члены семьи.       — Приятного аппетита, — только и произносит он. У него в голове сотни, тысячи мыслей о том, как обсудить состояние членов семьи с каждым из них. Ему нужно начать разговор, что-то сказать, чтобы ужин не прошёл мрачно и напряженно, но кажется, что никого это не волнует. Дети молча едят, уткнувшись в свои тарелки, а омеги время от времени с надеждой поглядывают на него. Возможно, ему не придётся напрягаться. Возможно, они сами ему всё расскажут… К концу ужина мать довольно кивает на его благодарность. Бэкхён поднимается с места первый, за ним поднимаются все остальные, включая мать. Омеги тихонько отправляют детей в свои комнаты и принимаются убирать со стола. Чондэ выходит из комнаты так и не взглянув на него, из-за чего Джихё обращает на него виноватый взгляд. Бэкхёну остаётся лишь кивнуть.       — Справляйтесь, а после я жду каждого из вас в гостиной. По очереди. Добившись кивков, парень выходит через створки и попадает в самое уютное место в доме. Порою даже личная комната не была ему так мила, как гостиная. Родители всегда требовали, чтобы они собирались вместе, смотрели телевизор, разговаривали, обсуждали насущные проблемы внутри семьи. Иногда это были лёгкие и приятные вечера, а иногда тяжелые, наполненные слезами и извинениями за проявление эмоций. Впрочем, такие моменты тоже были очень важны, именно тогда Бэкхён видел, как смягчается суровое выражение лица отца. Парень обошёл большие диваны и сел в самом углу комнаты в кресло. Эти места считались самыми неудобными из-за угла обзора. До того, как у них появились эти большие диваны, в семье были соревнования за лучшие места для просмотра телевизора. Бэкхён нередко обижался на братьев за то, что они захватывали территорию раньше него, и ему приходилось садиться на кресло. Оттуда был совершенно невозможный обзор телевизора… Сейчас это были самые лучшие места для разговора тет-а-тет. «Сегодня не приеду. Когда ты проснёшься, я уже буду дома. Спокойной вам ночи», — 21:11. «Спокойной ночи, Бэк», — 21:12, Чанёль. Первым в комнату входит ЮнДо — муж старшего брата. Ему сорок пять лет и он держится так же хорошо, как и мама. Бэкхён не считает, что это хороший пример для подражания. Мама… она не выкована из камня, она нетронутая скала, даже отцовская рука не смогла сгладить её характер, а потеря сыновей только усугубила состояние. ЮнДо потерял супруга в сорок лет. Это тот возраст, когда Бэкхён в последний раз видел его улыбку. Бэк не пытается залезть в его душу. Спрашивает о нуждах, просит поделиться переживаниями, и, разумеется, все они сосредоточены на восемнадцатилетнем сыне.       — Он всё время рвётся наружу, — огорчённо качает головой ЮнДо. — Я пытаюсь с ним справляться, прошу учиться, найти себе занятие, ставлю тебя в пример, но всё попусту. Он меня совсем не слушает. Я не хочу потерять сына, Бэкхён, пожалуйста, сделай с этим что-нибудь. Я не переживу ещё одних похорон. Затронув наболевшее, Бэкхён не может игнорировать чужую чувствительность. ЮнДо изо всех сил сдерживает слёзы и ему удаётся это сделать. Он крепко держит его за ладонь, а потом так же крепко обнимает его в ответ.       — Спасибо, что вернулся, — напоследок говорит мужчина. — Тебя очень не хватало. Хвиён заходит вторым, и его тоже тревожит ребёнок. Он выражает беспокойство по поводу того, что не в состоянии заменить Минджо отца. Она потеряла его так же рано, как и сам омега. Минджо сейчас тринадцать лет, она родилась, когда Бэкхёну было четырнадцать, и эти воспоминания слишком яркие, чтобы их игнорировать. Она росла на его глазах, он заботился о ней, играл, присматривал в отсутствие родителей, а теперь она уже такая взрослая. Они обсуждают её дистанционное образование. Хвиён спрашивает разрешение на прохождение онлайн-курсов, чтобы отвлечь ребёнка от напряженной обстановки в доме. Бэкхён старается уложить всё в голове и мягко расспрашивает о том, что тревожит его самого. Отсутствие мужа и ребёнок, больше ничего.       — Можно мне съездить на кладбище? — тихо спрашивает мужчина. — Я спрашивал у госпожи Соны, она категорически отказала, а без разрешения… У Бэкхёна рвётся сердце. Он едва может смотреть в глаза мужьям братьев, а тут вынужден отказывать в такой искренней просьбе. Парень даже не пытается оправдаться: протягивает руки, в которые смиренно вкладывают ладони, и прислоняется к ним лбом.       — Прости, родной. Прости. Объятья с ним случаются жгучими и болезненными из-за чувств. Бэкхёну откровенно тяжело отмечать, что мужья братьев всё ещё скорбят. И ведь так было всегда: он смотрел на них каждый день в течение пяти лет и видел их боль, но только сейчас он почувствовал их чувства. Его глаза открылись и заметили омег, которые держатся за счёт будущего детей. Джихё выглядит намного лучше, но не выставляет это напоказ. Прослеживается сдержанность в выборе цвета платья, а поведение чётко очерчивает круг ожидаемых проблем. Она чувствует себя в доме лишней, потому что Чондэ был неестественно строгим со всеми членами семьи. Она смущённо говорит о том, что он пытался быть похожим на Главу-отца, но как бы она не просила его перестать давить на окружающих, тот будто усиливал контроль. Бэкхён слушает её и отмечает всё в голове. После тяжелых разговоров с прошлыми омегами, этот кажется исповедью, будто она пытается извиниться за то, чего не совершала.       — Остальные омеги оградились от тебя?       — Нет, они всё так же добры ко мне и моим детям. Госпожа Сона немного давит, — шепнула женщина, чуть склонившись к нему, — но всё в порядке. Я всё понимаю и думаю, что теперь всё изменится к лучшему. Я очень рада, что ты сел за стол, Бэкхён. Надеюсь, у тебя всё в порядке. Искренне. Они приветствуют его в доме искренне, словно он отсутствовал не четыре месяца, а целый год. Бэкхён мягко улыбается и кивает, протягивая руку, в которую омега вкладывает ладонь.       — Прости, что не смог приехать на день рождения близнецов.       — Ничего, — качает головой женщина. Она тут же чуть наклоняется к нему и тихо говорит: — Я подарила им подарки от твоего имени: у Тэхвана самолёт, у Лие набор для изготовления украшений. Бэкхён сжимает её ладонь чуть сильнее и накрывает её сверху второй рукой. Женщина ободряюще подмигивает.       — Правда, Тэхвану больше по душе оказались украшения, чем сборка самолёта. А Лие от конструктора в восторге.       — Как только обстановка немного успокоится, поедем в парк, — обещает Бэкхён.       — Как скажешь.       — Я могу что-нибудь для тебя сделать? — интересуется парень. Омега пожимает плечами, задумчиво подняв взгляд выше его головы.       — Не думаю. У меня всё хорошо: дети счастливы и здоровы, ничем не обделены, а это самое главное. Разве что хочется выйти наружу, но это уже когда всё наладится, — понимающе произносит Джихё. — И вот ещё, знаешь, хочется собраться всей семьей, приятный семейный ужин, если ты понимаешь, о чём я.       — Обязательно, — кивает Бэкхён. — Думаю, когда отец вернётся, он состоится. Женщина мягко обнимает его на прощание и целует в лоб, добавив, что очень скучала. Их отношения укрепились и стали по-настоящему семейными во время беременности. Это были трудные времена для омеги и увы, Чондэ практически не было рядом… Чонин заходит следующим. Он всё так же радостно улыбается и набрасывается на него с объятьями, похлопывая по спине. Парень выглядит не очень хорошо и всё так же странно ощущается, словно произошла какая-то ошибка в определении его принадлежности. Ким пододвигает кресло поближе и вместо того, чтобы рассказывать об обстановке в доме, расспрашивает Бэкхёна о его омеге и ситуации за пределами дома. Бэкхён только и может, что молча закатить глаза. Он категорически отказывается отвечать на его вопросы и даже проявляет раздражение, но Чонин всё пропускает мимо ушей. Только перепробовав все способы и пошантажировав его десертом, он принимается чётко объяснять, что происходило дома за его отсутствие, а произошло немного: пара ссор, пара истерик, дети переболели простудой один за другим, мама проявляла настойчивость в отношении Чанёля, пытаясь уговорить Главу семьи перевезти омегу в этот дом, Бомгю несколько раз поймали в попытке сбежать из дома и самочувствие папы Чонина немного ухудшилось. Он уже давно болел, но продолжал бороться с недугами.       — Ты сам выдерживаешь нагрузку? — интересуется Бэк. — У меня уже крыша едет, честно говоря. Парень понимающе кривится.       — Всё нормально. Контролирую, приказываю, меня слушаются, всё хорошо. Иногда случаются ситуации, когда нервничаю, как с отцом, к примеру, но к счастью, всё в порядке. В порядке же? — поспешно уточняет он.       — Да. Он ждёт нужного момента, чтобы вернуться, — тихо говорит Бэкхён. — Есть какие-то пожелания?       — Не пропускай ужины, а так ничего больше. После ухода Чонина Бэкхён десять минут сидит, склонив голову. Он пытается наметить приблизительные задачи, чтобы немного выровнять обстановку в доме и попытаться угодить всем в силу обстоятельств и возможностей. Отец предоставил ему своих людей, но он всё равно не может рисковать, выпуская омег наружу. Некоторые вещи невозможно предугадать, так что придётся долго и упорно продвигаться вперед одними лишь словами, присутствием и касаниями. Парень возвращается в столовую и слабо улыбается, заметив за столом Минсока и маму. Женщина приглашает его присесть и поднимается с места, чтобы приготовить чай и ему. Чтобы не тревожить пожилого омегу, Бэкхён наклоняется к дяде и обнимает его, чувствуя слабое касание рук на спине.       — Вижу, эти разговоры совсем сбили тебя с толку.       — Не сильнее, чем те разговоры, что снаружи, — заверяет Бэк, садясь напротив мужчины. — Как ты себя чувствуешь, дядя Мин?       — Хорошо, — заверяет тот, ласково улыбнувшись. — А как у тебя дела? Дома всё в порядке?       — Дома почти всё в порядке.       — Ты перестал волновать омегу? — уточняет мама, садясь за стол с его чашкой чая.       — Нет, но…       — «Но»? — поднимает бровь женщина. — Не может быть «но», сынок. Должно быть твёрдое «да, я перестал его беспокоить попусту». Не то чтобы угроза его жизни была пустым делом, но мама совсем ничего не знала. Догадывалась, но не знала наверняка. Впрочем, она никогда не была мягкой на язык, отпуская колкости и требования через каждое слово. Бэкхён уже привык к тому, что никогда не прав и всегда не оправдывает надежд…       — Ребёнок начал пинаться, — поделился парень. — Он переживал, но малыш уже начал его беспокоить.       — Следующие месяцы пролетят незаметно, — тихо говорит Минсок. Дядя скоро уходит отдыхать. Он и так задержался, пожелав увидеть его после ужина. В половину двенадцатого во всём доме бодрствовали только Бэк и мама. Женщина так и продолжала сидеть с ним на кухне, видя, что сын сильно задумался.       — Тебе ведь не стало легче, верно?       — Что? — слабо нахмурился Бён, обращая внимание на мать. — Когда?       — После нашего разговора в ту ночь.       — А, это, — парень качает головой. — Нет, не стало. Мы слишком сильно связались, хотя меня практически не было дома.       — Дело не в количестве времени. Дело в том, как вы его проводили вместе.       — Мы молчали, — хмыкает Бэк.       — И этого оказалось достаточно. Бён вздохнул, потирая лицо руками.       — Мам…       — Твой отец был таким же вспыльчивым, как и ты. Бэкхён застонал. Последнее, о чём ему сегодня хотелось говорить, — об отце. Было невыносимо не то что думать о нём, даже вспоминать о том, что он существует.       — Годами он воспитывал в себе стойкость и терпение к любым проблемам. Стальной контроль отца — это долгий и упорный труд. И это не только связь, это доверие к себе, вера в свои силы, возложенная ответственность, желание защищать и знание о том, как это сделать. Тебе не хватает не контроля, сынок, тебе не хватает веры в себя. … Чанёль просыпается ближе к утру. Проблемы со сном всё чаще портят ему ночи. Скоро выработается привычка. Некоторое время он лежит на том же боку, медленно осознавая, что в ближайшее время точно не заснёт. Он с трудом прислушивается к тому, что происходит в доме, потому что в доме стоит жуткая тишина. Пак медленно садится на постели и недолго сидит, окончательно просыпаясь и готовясь двигаться. Побаливающие ноги плохо ходят после продолжительного сна, но выбирать не приходится. Сначала парень сходил в ванную, затем надел кофту поверх пижамной куртки и вышел в коридор. Здесь постоянно горят светильники на стенах, поэтому он без опаски обходит лестницу и заходит на кухню. Стоящий у окна Бён сразу оборачивается и спрашивает, почему он не спит.       — Часто просыпаюсь по ночам. Это мой ритуал, — слабо улыбается парень. — Ты давно вернулся?       — В два часа.       — И не ложился? Получив ожидаемый ответ, Чанёль кивает и идёт к остывшему чайнику. Пока он снова закипает, парень достаёт себе кружку и оборачивается на Бёна. Парень снова чрезмерно задумчив и далёк от реальности. Его совсем не хочется нагружать вопросами. Ёль садится в самом конце стола поближе к нему. Обычно они не занимают эти места, накрывая стол поближе к стойке. Парню хочется быть ближе к Бёну. Он уже перестал задумываться об этом, полностью отдаваясь связи. Бэкхён отмирает со вздохом. Опускает голову и поворачивается к нему, тут же направляясь к столу. Подтянув стул как можно ближе к нему, он садится и немного наклоняется вперед.       — Я стал во главе семьи. Чанёль немного приподнимает брови, но его удивление связано не с тем, то он услышал, а с тем, что он его поставили в известность! Оказывается, очень приятно, когда с тобой делятся крупицами информации.       — Хорошо, — говорит Пак. — Нам будет тяжело?       — Нет, вас это не коснётся… — начал было парень, но Чанёль заставил его замолчать, положив ладонь на его руку.       — Нам троим, я имею в виду, — уточнил Чан. Немного замявшись, Бён ответил:       — Да, будет тяжеловато.       — Как это будет происходить? Я имею в виду, что изменится.       — Отец дал срок в две недели решить мои проблемы, семейные и не вляпаться в новые. Это… достаточно маленькое количество дней, чтобы решить все дела. Отец вернётся на своё место через две недели, так что это ненадолго, но нужно будет потерпеть, — Бэкхён вздыхает, на мгновение задумавшись. — Я обязан появляться дома по вечерам на ужине. Это традиция, которую я не могу обойти.       — Хорошо.       — В остальном всё будет как прежде: мои вечные опоздания, обеды и завтраки по возможности. Я обязательно буду возвращаться домой после ужинов. Возможно, с большой задержкой.       — Я понял, — кивнул Чан, отпуская чужую руку. Бэкхён резко ухватился за неё и сжал в своих ладонях.       — Это никогда не закончится, родной, — вздохнул он. — Это будет продолжаться вечно. Я закрою вопрос со своим личным делом — это даст возможность закрыть семейные вопросы в родительском доме, и уже исходя из этого я должен быть предельно осторожен касательно обстановки вокруг семьи. Есть угрозы, с которыми трудно справиться из-за недостатка информации, но я это решу, — парень кивнул своим же словам. — Обязательно решу, чтобы снова и снова устранять новые угрозы. Замкнутый круг. Круговорот проблем. Чанёль с трудом представлял, через что Бёну приходится проходить каждый день. В моменты, когда парень начинал откровенничать, Паку хотелось всё узнать, разделить с ним его трудности, ведь иногда даже разговора достаточно, чтобы облегчить ношу, но потом… потом отпускало. Бён не просто так скрывает от него свою жизнь. Есть то, с чем Чанёль не сможет справиться несмотря на уже пережитое.       — Значит, вечно?       — Похоже на то. … Бэкхён не занимает место отца в кабинете принципиально. Во-первых, сесть в него можно только после соблюдения традиций передачи главенства в семье. Во-вторых, он слишком зол, чтобы заходить в кабинет, который напоминает ему об отце каждую секунду жизни. В-третьих, несмотря на то, что у него есть некоторые права на временном замещении, он не хочет уподобляться Чондэ и с лёгкостью занимать чужое рабочее место. К тому же, это не только лишь рабочее место, это груз проблем, ответственности и лавина страхов, сминающих его сознание до размера бисера. В-четвёртых, это слишком далеко от его офиса и проблем. Если он здесь осядет, то загоняет Кёнсу до изнеможения.       — Что у нас там? — громко спрашивает он, врываясь в кабинет. Ребята продолжают работать, даже не откликнувшись на его голос. Бэкхён становится около помощника и оглядывает молодых парней. Они наняли их этой ночью: зелёные, никому ненужные выпускники университетов, имеющие некоторые проблемы с законом. Точнее, удачно и с наслаждением нарушающие его. Бэкхёну нужны были именно такие. Три пары многообещающих рук, три головы, способные вытащить Хёнха из любой ямы.       — Прошу прощения, господин, — несколько раздраженно отозвался Кёнсу, смиренно складывая руки впереди. — Эти дети не знают, на кого работают, не стали ничего слушать, сразу взялись за дело.       — Это именно то, чего мы хотели, — спокойно отозвался Бэкхён. — Об остальном позаботишься сам, если вдруг парни возжелают остаться работать дальше. Если нет, оплатишь труд и попросишь забыть дорогу к нашему офису.       — Понял, господин, так и сделаю.       — Чем занимаются?       — Один взламывает телефон, второй пробивает систему охраны на воротах дома Имов, третий пишет программы, которые позволят им хозяйничать внутри системы.       — Примерное время выполнения работы не объявляли?       — Сказали, суток хватит, — Кёнсу едва заметно закатил глаза, — что весьма сомнительно, но поверим на слово нашим новым товарищам. Этот, который пишет программы, начал только утром, потому что его вытащили из какого-то подвала только в семь утра и смогли привести в порядок к недавнему времени. Что ж, он не мог сказать, что не надеялся на этих парней. Стук клавиш и сосредоточенный вид вызывали у него яркие приступы надежды пробиться сквозь защиту Имов. Ему нужно было как можно быстрее прихлопнуть эту семью.       — Хорошо, — вздохнул Бэкхён, на мгновение опустив голову и прислушавшись к себе. — Поставь здесь кого-нибудь и пойдём со мной. Он тут же вышел из комнаты и пошёл вниз по коридору к кабинету помощника. Он слышал, как Кёнсу подозвал парня из охраны безопасности. Чанлэ был тем, кто курировал группу поиска Чанёля в августе. «Или когда это было?..», — задумчиво пронеслось в голове Бёна, пока он включал электрический чайник.       — Есть поручение, господин? — вопросил До, закрыв за собой дверь.       — Тот, что сидел слева, омега, — констатировал Бэкхён. Кёнсу озадачено взглянул на него. — Который взламывает телефон.       — Мы пробили их всех, прежде чем приглашать на дело. Один альфа и два беты.       — Он омега, — спокойно настоял Бэкхён, открывая выдвижной ящик с чашками.       — Господин… — Кёнсу едва слышимо вздохнул. — Я перепроверю, господин.       — Ты ничего не найдёшь. Он же программист, — Бэк насмешливо взглянул на помощника, который закатил глаза, осознав свою ошибку.       — Он подменил свои данные в медицинской базе.       — Есть вероятность, что не только в этой. Как только он завершит своё дело, поговори с пацаном. Просто поговори, — уточнил Бэкхён, внимательно взглянув на помощника. — Будет упираться — немного надавишь, но не более того. Он сто процентов омега под подавителями.       — Что узнавать? Подозреваем работу на два фронта? Бэк качнул головой.       — Слабо верится. Узнай всё, что сможешь: имя, фамилия, родословная, классовая принадлежность, пройдись по биографии, найди родных. Наверняка есть какие-то проблемы, из-за которых он скрывается. Попросишь поделиться, исходя из этого будем решать, как поступить.       — Это займёт время.       — Значит, ускорим процесс обычной проверкой на запах. Скажешь мне, как закончит.       — Будет исполнено. Бён насыпал в чашки кофе без сахара и выставил на небольшой столик. У Кёнсу в кабинете всё было идеально рассчитано. На каждое дело был свой отдельный ящик, даже столик для приготовления кофе был сделан на заказ, чтобы был достаточно вместительным и экономно располагался среди многочисленных коробок, ящиков и полок.       — Есть дела на сегодня?       — Нет, босс. Разве что встреча с Чондэ. Бэкхён тяжело вздохнул.       — Чего хочет?       — Поговорить.       — Нам не о чем с ним разговаривать. Я слишком зол, чтобы выслушивать монолог о пользе разговоров и безопасном решении конфликтов.       — Он настаивал, — пожал плечами помощник. — Думаю, если не приедешь домой, то он приедет сюда.       — Пусть делает, что хочет. Они успевают выпить кофе и обсудить некоторые рабочие моменты, прежде чем телефон Бёна начинает звонить. Парень с недовольством видит имя брата и выключает звук на звонке. Кёнсу тактично выходит из кабинета, закрывая за собой дверь. Чондэ ожидаемо перезванивает через несколько минут. Их разговор длится недолго. У Бэка действительно нет столько нервов, чтобы выслушивать советы и желание Чондэ стать его совестью. Парень так и не понял, почему это у него должна взыграть совесть и почему именно он должен останавливаться, в то время как именно Хёнха чуть не прикончил его первым на трассе.       — Не звони мне больше, ладно? — торопливо произносит Бэк, заведясь на эмоциях. — Просто не звони мне с такими дебильными разговорами. Понял, да? Всё, отключайся, братец. Чондэ реально думал, что ещё можно остановиться, но Бэкхён знал, что это не так. Теперь, когда он сделал свой жестокий ход и лишил Хёнха брата (пусть и не приложив к этому руку напрямую), это невозможно было остановить. Именно с того момента можно считать, что война будет длиться до тех пор, пока один из них не перебьёт семью другого. Всех до единого. Конечно, в какой-то мере Ким мог быть прав, говоря о том, что Бэкхён играет жизнями родственников, но разве Хёнха не играет жизнями его родных? Разве Хёнха не угрожал убить Бёнов? Всех! Что так, что этак, а всё равно они останутся в проигрыше. Либо Бэкхён играет жизнями родных, либо чужой человек, который уж точно не сосредоточен на том, чтобы они выжили.       — Вот нужно ему было всё испоганить перед ужином… чёртов идиот, — прошипел парень, поднимаясь с места. Кёнсу в коридоре не было. Дверь в самую дальнюю комнату была открыта, так что Бэкхён пошёл туда. Один из новеньких парней что-то объяснял Чанлэ и Кёнсу. Он туда не полез, остановившись на входе и упёршись взглядом в предполагаемого омегу. Парень и сам не знал, откуда появилось это чувство, но оно поражало его своей подавленной мягкостью. Будто что-то самому Бэкхёну перекрывало некоторые чувства и ощущения. Он знал, что имея связь с беременным омегой, его инстинкты становятся более чёткими и яркими, наполняя рассудок сильнее, чем в другие периоды. Они заставляли его обращать внимание на те вещи, на которые бы в обычное время он не стал зацикливаться. Подобные ощущения у Бёна часто вызывал Чонин… Внезапно парень перестал печатать и резко поднял на него взгляд. Тёмные глаза, тяжелый взгляд с мешками под глазами, весь угловатый и очень настороженный, даже опасливо напрягшийся. Да, на первый взгляд он определённо точно похож на бету.       — Добро пожаловать в наш дружный коллектив, — протянул Бэкхён, складывая руки в карманы брюк. Медленно он подошёл к столу, пытаясь завладеть чужим вниманием. — Как зовут нашего нового товарища?       — ЛиНо.       — ЛиНо?       — Это прозвище, — буркнул тот, опуская взгляд. Однако, лежащие на клавиатуре пальцы уже не летали так быстро, как прежде. Он будто тщательно подбирал кнопки, упёршись взглядом в монитор. Бэкхён повернул голову к Кёнсу, словил его взгляд и скосил глаза на предполагаемого омегу. Помощник выпрямился и немного отошёл от стола, уступая больше места Чанлэ. Бён сосредоточился на себе и медленно опустил контроль, пытаясь крепко сжать парня своим запахом. В последний раз он это делал чёрт знает когда, а именно — когда у него было свободное время, чтобы развлечься с партнером на ночь. С трудом, но он медленно заставил смирно сидящего парня отреагировать. Он знал, что с точки зрения омеги поступает очень неприлично, но у Бэкхёна была своя правда: его пытались обмануть, а не заметить под носом омегу на подавителях было бы очень постыдным делом. Бён наклонился к парню и заметил, как пот стек по виску.       — Лёгкой работы, — шепнул он, отмечая, как напряглись чужие губы. Наверняка мысленно проклинает его. Бэкхён медленно стал поднимать внутренний контроль, наблюдая за тем, как чужие пальцы стали печатать чуть быстрее. Ребята вокруг всё ещё продолжали работать и разговаривать, так ничего и не заметив, потому что повлиять подобный фокус должен был только на омегу.       — Я уезжаю. Скоро восемь часов, — предупредил Бэк Кёнсу. — Проследи здесь. Я приеду после девяти.       — Как прикажешь, господин. Несмотря на ответ, взгляд Кёнсу был направлен чётко на ЛиНо. Бэкхён бросил на бледного парня взгляд и вышел из кабинета с осознанием того, что пацан определённо омега. Осталось дождаться выполнения работы и попросить объясниться. Только и всего. Если им повезёт, то через пару дней от Хёнха ничего не останется. … Ёль специально проснулся чуть раньше семи, чтобы приготовить Бёну нормальный завтрак. В последнее время он стал замечать, что альфа стаял на глазах. Наверняка всему виной бесконечный стресс и ненормированное питание. К сожалению, всё, что Пак мог сделать, это хорошо накормить его с утра, потому что в обед Бэкхён приезжал не часто, а ужины у них периодами и вовсе не случались. Разумеется, теперь мама будет кормить его дома по вечерам, но этого всё равно недостаточно из-за огромного перерыва между приёмами пищи. Бэкхён был очень уставшим. Всё время. Постоянно. Он собирался с силами только к выходу из дома: выпрямлял спину, расправлял плечи и маскировал своё нежелание куда-либо идти. Чанёль его прекрасно понимал, ведь всю жизнь пытался спрятаться от всего, что причиняло неудобства: что с семьей, что на учёбе, что теперь… Ёль накрыл на стол и услышал характерный для закрытия двери стук. Бэкхён медленно спустился на первый этаж и мягко улыбнулся, заметив, что сегодня его ждёт полноценный приём пищи.       — Я не хочу знать, во сколько ты проснулся, чтобы приготовить всё это.       — Всё нормально. Я всё равно не могу нормально спать, поэтому встал раньше будильника. Чан сел за стол после того, как хозяин дома грузно плюхнулся на свой стул.       — В середине месяца нам нужно будет сходить к врачу. Сможешь вписать это в своё расписание? — вопросил он.       — Я скажу об этом Кёнсу, — кивнул Бэкхён. — Обязательно съездим. Я рассчитываю справиться с самыми важными делами на этой неделе.       — Пусть всё получится.       — Да, — вздохнул парень, — пусть всё получится.       — Твои люди не вернутся сюда?       — Это пока под вопросом. Разумеется, если ситуация потребует, они окажутся здесь несмотря ни на что, но на данный момент я делаю всё, чтобы такой нужды не оказалось.       — Тогда я прогуляюсь на улице. Бён усмехнулся.       — Обязательно нужно избегать охрану, чтобы выходить на прогулку?       — Я уже говорил об этом, — пожал плечами Пак. — И мне супер-неловко, когда они отходят от меня.       — Привыкай, — вдруг попросил Бэкхён. — Они моя третья семья. Все вы большие части моей жизни, поэтому не избегай их. Позволь себе привыкнуть к ним. Чанёль подумал, что это будет трудновато сделать, потому что эти роботы за пределами дома не разговаривают, не реагируют и буквально могут отбегать от него. Ёль конечно всё понимает, но отчего-то ему очень неприятно и пробивает на эмоции.       — Я попробую. После неторопливого завтрака Бён убирает со стола, облегчая ему работу. Он благодарит за заботу и идёт в коридор, чтобы подготовиться к выходу. Чанёль замечает, что телефон лежит на обеденном столе и несёт его парню.       — Который час? — интересуется Бэк, застёгивая ботинки. Пак нажимает на кнопку блокировки, но экран не реагирует.       — У тебя разрядился телефон. Ёль поднимает взгляд как раз в тот момент, когда к двери подходит один из охранников с телефоном в руке. Он протягивает руку к двери, и вдруг по коридору разносятся звуковые сигналы.       — Вот чёрт, — шипит Бэкхён, открывая дверь. По ногам тут же проносится холод. Чанёль переступает с ноги на ногу, уставившись на вооруженного охранника.       — Господин, это Кёнсу, — коротко говорит тот, подавая телефон.       — Спасибо, братец. Охранник тут же отворачивается, так и не взглянув на него! Он что, пустое место, что ли? Не может быть, чтобы его не почувствовали! Даже Кёнсу ощущает его присутствие и может найти в любом месте дома! Обижено поджав губы, Чан кладёт телефон в висящее пальто и снимает его с вешалки.       — То есть, у нас есть полный доступ к телефону?.. А ворота?.. Нет, ничего не делайте. Узнайте, где находится старший брат. У меня есть идея. Чанёль помогает надеть пальто на чужие плечи, пока Бэкхён подставляет то одну, то другую руку, перекладывая телефон из ладоней.       — Телефон разрядился. Приеду примерно через полчаса. Ждите, ничего не делайте. Выясните, где глава семьи, — только парень отнимает телефон от уха, как тут же прикладывает обратно. — Кёнсу! Предупреди ребят, пусть будут на низком старте.       — На обед не ждать? — всё ещё обижено произносит Ёль.       — Не жди, — кивнул Бэкхён, поднимая на него взгляд. — Ты чего?       — Ничего, — качнул головой Чанёль, — езжай на работу. Ты спешишь. Бэкхён вздохнул, опустив плечи, но тут же взял себя в руки, затараторив:       — Я задал вопрос. У меня нет времени, чтобы угадывать причины, по которым ты внезапно расстроился, но я буду об этом думать весь день. Поэтому ради всего святого, Чанёль, скажи мне, что тебя расстроило.       — Пусть хотя бы здороваются! — обижено восклицает Ёль. — Я же с тобой здесь останусь навсегда? Неужели они всю жизнь будут игнорировать и меня, и ребёнка? Я же не пустое место… — бубнит он, опуская взгляд.       — Они не общаются с тобой не потому что ты им не нравишься, а потому… Вообще-то, ты и не должен им нравится, ты моя семья и они обязаны уважать тебя в любом случае.       — Уважать, но не игнорировать же! Бэкхён слабо усмехается и подходит к нему, чтобы приобнять.       — Они следуют инструкции.       — Плохая инструкция, надо переделать, — буркнул Чан, обнимая парня в ответ.       — Хорошо, я разберусь с делами и мы обсудим это ещё раз.       — Удачной работы.       — Спасибо, родной. … Бён влетает в офис, не придерживая дверей. Они закрываются с таким грохотом, что несколько охранников вскакивают со своих мест с оружием наперевес.       — Проверьте доводчик, ребята, — говорит Бэк, стремительно проносясь мимо. Он интуитивно двигается в самый конец коридора и залетает в кабинет. Не считая троих программистов, здесь ещё четыре человека из охраны безопасности и Кёнсу. Все молчат, внимательно наблюдая за чем-то на мониторах. Помощник выходит из-за спины ЛиНо и подходит к нему, докладывая обстановку:       — Телефон готов. Собрали всю информацию, вычислили передвижения Хёнха за последний месяц. Нашли все адреса. Думаю, если мы проверим их, то найдём беременную омегу Хёнха. Бэкхён кивнул, замечая, что ЛиНо бросил на них озадаченный взгляд, который тут же опустил.       — Намджуна нашли?       — Нашли. Он в родовом доме вместе с семьей.       — Нужно выкурить его оттуда. Дай ребятам список его «рабочих» мест, скажи, чтобы напали. Пусть оставят кого-то в живых. Этот человек должен позвонить Намджуну, сказать о нападении.       — Он не выйдет из дома из-за работников, господин, — засомневался До.       — Из-за работников не выйдет, но из-за потери «рабочих» мест выйдет. Если один, к примеру, загорится, он потеряет одну точку, а если загорится весь список? — усмехнулся Бэкхён. Кёнсу согласился:       — Это меняет дело, господин.       — Намджун единственный работающий человек в семье. Сейчас Хёнха ему совсем не помогает, только добавляет проблем нашим существованием. Возможно, китаец что-то и даёт Хёнха, но это явно не ежемесячные взносы, — Бэкхён задумчиво понизил тон: — До сих пор не понимаю, что их связывает…       — Приступать к выполнению приказа?       — Да. Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим. Хёнха не должен дожить до вечера.       — Мы можем поймать и Намджуна тоже, — отметил До.       — Нам не хватит людей взять их одновременно, — качнул головой Бэк. — Новички не будут ждать. Кёнсу повернулся спиной ко всем, но лицом к Бэкхёну. Немного наклонившись, он прошептал:       — Кто важнее: Хёнха или Намджун?       — Хочешь выбрать одного из них?       — Хочешь, чтобы Хёнха страдал от потери близких или умер раньше них?       — И того, и того, — вздохнул Бэк. — Если выкурим Намджуна, то нужно убирать его первым. Хёнха… может подождать. Если не будет Главы семьи, то он, как и я, с лёгкостью способен сесть в лужу. Без поддержки брата он никто.       — Тогда концентрируемся на Намджуне? Бён кивнул, добавляя:       — Но и пытаемся за его счёт вытащить Хёнха из дома.       — Выполняю. Бэкхён никуда не уходил: взял себе стул и сел недалеко от столов, наблюдая за работой ребят. В последующие несколько часов все были предельно напряжены, потому что парням из смены и стрелкам действительно понадобилось совершить пять нападений, чтобы Намджун задвигался. Подключившись к камерам во дворе, они видели, что мужчина неоднократно пытался выехать за пределы калитки. Уже и машины собрались с охраной, но его всё время что-то останавливало: сначала брат, затем жена, потом и дети… Между точками было большое расстояние. Складывалось впечатление, что Намджун разбросал свой небольшой бизнес по всему городу. Его парням пришлось здорово поколесить, чтобы найти нужное место, оценить охрану, продумать заход и осуществить нападение. Каждый такой звонок стоил Намджуну нервов. Тот факт, что парни Бэкхёна работали в масках, ничем себя не выдавая, добавляло экзотики. В городе все старались нападать с открытыми лицами, чтобы точно обозначать кто и за что мстит или нападает, а здесь такая конфиденциальность. Бэкхён настоял на этом, чтобы сразу не выдавать себя. Семья Им знает, что Бэк в любом случае напал бы с открытым лицом, так что такое цирковое представление позволяло Бёну отвести от себя подозрения. Парень надеялся, что этого факта будет достаточно, чтобы Хёнха сорвался помогать брату после просьб о помощи.       — Старший Им выехал, — отрапортовал Чанлэ.       — Командуй, господин, — произнёс Кёнсу, подав ему чашку кофе.       — Для начала нужно вычислить, на какую из точек он поедет. Сколько ещё осталось?       — Две. Обе маленькие, босс, — отозвался Чанлэ, сверившись со списком.       — У нас две группы реагирования, пусть каждая едет туда же. Стрелкам отдайте приказ ехать на ближайшую к его дому. Наверняка он поедет именно туда. Пусть попробуют перехватить в пути. Следующие полчаса были решающими. Бэкхён вслушивался в напряженное молчание, наполнившее кабинет, и надеялся, что сможет разобраться с Хёнха сегодня же. Намджуна взяли спустя час. Пока доехали, пока подстроили аварию, пока добрались до нужного человека. К счастью, все ребята были хорошо экипированы и никто серьёзно не пострадал, хотя сумели схватить пули в бронежилеты. Пока Намджуна везли на склад, Бэкхён отдал приказ написать сообщение его брату с просьбой о помощи.       — Мы выезжаем, господин?       — Да. Нужно поздороваться с товарищем, поговорить по душам, — усмехнулся Бэк, поднимаясь с места. — Проводите ЛиНо в отведённый ему кабинет.       — Зачем? — парень напрягся, тут же расслышав своё имя. — Зачем в кабинет? Я не хочу! Пока Кёнсу оперативно зажимает парня у стенки, выкручивая ему руку, Бэкхён надевает пальто на плечи. Восклицания парня длятся совсем недолго, прерываясь громким хлопком двери. Остальные программисты подняли на него опасливые взгляды, в то время как охранники продолжали работать, ни на что не отвлекаясь. Бэкхён перешёл через коридор и открыл дверь в комнату. Кёнсу стоял у выхода, сложив руки перед собой.       — Ты омега? — вопросил Бён прямо из коридора.       — Нет, — ответил тот, качнув головой.       — Ты омега, — спокойно констатировал Бэк. — Побудь здесь. Вернусь — поговорим, а пока мои люди составят тебе компанию. Чужое лицо перекосило таким ужасом, что парню стало не по себе. Бэкхён не стал дожидаться криков или восклицаний, ему было некогда с этим разбираться, но и упустить парня он не мог. Кёнсу вышел из комнаты вместе с ним, замкнув дверь встроенным замком.       — Джисон здесь? — уточнил Бэк. До кивнул. — Пока мы не вернёмся, пусть с ним посидит. Они быстро преодолели коридор и вышли в холл, встречаясь взглядами с охраной. Кёнсу объяснил Джисону его работу, и тут Бэк заметил, что в офис после перекура входит ещё двое альф — Банчан и Ёнбок.       — Вы тоже, ребята.       — Не возьмём с собой? — обернулся к нему Кёнсу.       — Нет. Сегодня будет слишком тяжелый день, так что пусть останутся тут.       — Как прикажешь, господин. Что делать? — вопросил Банчан.       — Джисон объяснит, — кивнул на парня Бэк, — но самое главное — не создавайте проблем. Всё должно быть тихо и мирно. Не давить, не разговаривать, быть молчаливыми статуями. Думаю, уже от этого у него поедет крыша и он расколется. Кёнсу ожидаемо садится за руль. Бэкхён устало валится на сидение рядом и пристёгивается. Никакого чрезмерного возбуждения от поимки Намджуна он не ощущает. Он лишь думает о том, что, возможно, на следующей неделе сможет спать спокойно.       — Нужно пересмотреть инструкции, — устало произнёс парень, чуть приспускаясь на сидении и утыкаясь локтем в выступ двери. — Чанёль расстроился, что ребята из охраны игнорируют его.       — Ты им глаза прострелишь, если они взглянут на него.       — Но ему-то я не могу это сказать, — пробормотал Бэк. Кёнсу понимающе промычал, тут же умолкнув.       — Я стою, понять не могу, что происходит. Все мысли о Хёнха, о твоём звонке. Только всё было в порядке, оборачиваюсь, а у него глаза на мокром месте. Как это происходит? — нахмурился он. — Никогда его таким не видел.       — Попробуй походить с огромным животом в одиночестве по не менее огромному дому и поймёшь, что такое тотальное одиночество, босс.       — Не говори мне такие слова, Кёнсу! — возмущённо протараторил Бэк, взмахнув рукой. — Не говори!       — Прости, господин. Несколько минут Бэкхён представлял себя на месте Чанёля и понял две вещи: первая — он бы не отказался посидеть дома в одиночестве несколько месяцев, и вторая — вероятнее всего он бы тоже расстроился, если бы его все избегали в прямом смысле слова.       — Омега расстроился, — цокнул Бэк, утыкаясь виском в правую руку.       — Это временно. Родит и перестанет расстраиваться. Я удивлён, что он впервые проявил такие эмоции при тебе.       — Или он пытается маскировать и подавлять в себе все эмоции, чтобы не вызывать у меня чувство стыда и жалости. Бэкхён застонал от мысли, что это действительно может быть так. Он буквально пропустил половину его беременности, хотя они спят под одной крышей! Что, если есть что-то ещё? Возможно, Бэкхён чего-то не заметил из-за постоянного отсутствия? Отпустили ли его те глупые мысли о разделении себя с ребёнком? Да нет, он ведь радовался, когда малыш толкнулся… Голова горела. Бэкхён не понимал, как ему успевать везде. Почему жизнь такая сложная?..       — Нам нужно пересмотреть инструкции, — выдавил Бэк со вздохом.       — Никаких простреленных глаз?       — И обязать здороваться с ним, — согласно выдохнул парень. — И не убегать от него, но не заговаривать! Никто не будет с ним разговаривать по душам. Разговоры остаются за мной. Это моя привилегия!       — Тебя никогда нет рядом, босс, — отметил Кёнсу.       — Ты уволен, — припечатал Бэкхён. Хмыкнув, помощник тихо рассмеялся, и Бён не смог удержаться от смеха. Это был первый раз за долгие месяцы, когда они позволили себе немного ослабить удавку напряжения. Поразительно, как на секунду в груди всё потеплело, а потом захотелось завыть. Бэкхён скривился и закрыл глаза, отворачивая голову от помощника. Что есть сил он сжал губы и зажмурился, чтобы ни одна слеза не посмела выйти за пределы глаз. Он ощущал, что разваливается на части от бесконечных переживаний и гонок со временем, потому что он и правда нигде не успевает. Пытается, что-то делает, даёт крупицы нуждающимся в нём людям, но этого недостаточно. Этого никогда не будет достаточно. Ему повезло, что все омеги в семье понимающие. Знают, что у него опасная работа, которая может вызывать тревожность и один негатив, но они терпят, потому что видят, что он не справляется. Бэкхён не может представить через что нужно пройти, чтобы стать таким, как отец. Почему у отца получается везде успевать и все свои ошибки превращать в необходимость их осуществления?..       — В середине месяца нужно съездить в больницу. Вставь это в расписание, — шепчет Бэк.       — Будет сделано. Остаток пути Бэкхён молча смотрит в окно, рассматривает мельтешащий город. Внутри всё бурлит и тянет от осознания того, что если Хёнха не клюнет на СМС от брата, то война разгорится с большей силой. И он будет причиной этого. Чондэ ведь предупреждал, и отец повесил на него ответственность за семью, так что он обязан будет защитить родных всеми возможными силами. Парень надеется, что у него будет время подготовиться, но понимает, что Хёнха может поступить так же, как и брат: напасть раньше трёх поминальных дней.       — Сколько за нами едет машин?       — Две, господин.       — Парни из групп приехали на микроавтобусах?       — Да, босс. А что?       — Нужно три-четыре машины, — устало произносит Бэкхён.       — Есть какие-то соображения?       — Приготовим Хёнха новый подарок. Пусть полюбуется на брата, чёртов урод.       — Мне позвать Чимина и Чанбина, господин? Эти маньяки будут рады исполнить любой твой извращенный приказ. Бэкхён хмыкнул и потёр веки пальцами. Да, эти парни были способны творить то, что ни один человек даже с незначительными отклонениями в психике не смог бы. Он крутится в криминальном аду не первый год, разве его должно тревожить то, кем он стал?..       — Я жестокий, Кёнсу?       — Тебя заставили таким стать, господин. Разве можно наградить человека пулей в лоб, если он посмел напасть на отца?       — Ты прав. Всех по очереди. Он решит эти проблемы по очереди.