Я не хочу опоздать

— Ты уверена, что они не лгут? — Вряд ли, я хорошо их знаю. В этом конкретном случае они бы скорее лопнули по дороге, чем стали мне врать. Ну и Микки молчал весь день, побил людей в двое больше своей нормы, набухался и впервые в жизни не устроил пьяной хуйни. Как будто трезвый, только 2 бутылки рядом валяются, а одна у него в руках. И всё. Тихий, мирный. Это о чём-то да говорит Лип молча слушал подругу и старался держать себя в руках. Внутри кипел гнев. Кулаки готовы были полетель в стену, качели, ближайший забор, проезжающую мимо машину… Он знал кто стоит за этим пиздецом и он даже не будет подбирать цензурные аналоги. Он хотел избить Милковича. Запинать до потери пульса и пырнуть его ножом раз 40, или 50, или 1000, или столько, сколько потребуется, чтобы Микки превратился в фарш на котлеты. Его сдерживала лишь безмерная любовь его брата, и Липу не нужны были слова и долгие разговоры. Он знал как сильно Йен его любит и он отдаст Микки всю свою душу, весь свой грёбаный мир, а Липа он не простит. И Лип готов на всё ради страданий Мудака Михайло Милковича, но не на потерю связи с Йеном, не ценой их ссоры, не ценой их взаимоотношений. — Я его убью… — прозвучало из уст Липа совершенно спокойно, потом он просто закурил. Но кажется только Мэнди понимала насколько серьёзны его намерения. — Всё наладится, Лип. Я это чувствую. Я знаю насколько тяжело может быть, но это жизнь, без пиздеца ничего не разрулится. — Ты всегда могла меня поддержать, спасибо. Мне пора домой, уже вечереет Они обнялись. Это не было чем-то страстным, чем-то о любви. Это было общением. Мэнди выражала объятиями понимание, поддержку, сочувствие. А Лип объятиями искал опору, вжимался, дышал. Он принимал всё, что Мэнди «говорила» объятиями. Тем временем Микки курил на крыше. Но теперь даже курево не расслабляет его. Он не в драке, он не бежит вором, в крови не плескается адреналин, вокруг не воют сирены, его не бьют. Так почему тогда он так напряжён, почему его сердце бешено колотится, а дыхание не получается перевести, почему он готов драться и подпрыгивать от каждого шороха, почему так шумно в ночной тишине, почему так больно, когда его не бьют??? Затяжка за затяжкой, сигарета за сигаретой. Он не глядя начинает ритуал, слепо ведёт его и так же заканчивает. Только от тепла в лёгких от сигарет и согревания курткой не становится теплее внутри. Эта боль похожая на пытку, этот холод похожий на казнь. А он не может ничего сделать. Он терпит это несколько часов, а кажется, что уже целую вечность… И в голове только одно, образ Йена. Размытый, без деталей и контура. Но всё же образ. «Наверное ещё не время понять что это значит, наверное нужно чего-то ждать» ЧЕГО ЖДАТЬ? Чего? И Микки бы и рад ждать, но чего и когда? Он не дождётся. А тем временем уже заканчивается пачка. И он решает смотреть в небо. Его слабость, о которой никто не знает. И пусть он высмеивает это каждый раз. Это его любимая часть жизни. И он смотрит на луну. Такую большую и яркую. И холод пропадает. Как будто на мгновение исчезает и пустота внутри. -Какая сегодня красивая луна- подумал Йен, глядя в небо -Какая сегодня красивая луна — прошептал Микки, смотря вверх. Микки ушёл обратно. Так больно почему-то было расставаться с луной. И Микки даже не знает почему… — Йен, я пришёл. — послышался полушёпот где-то в районе двери — Как ты? — Я не хотел чтобы ты это видел, но у меня не было выбора… — Йен, я… Я подумал над своими словами и мне кажется что в это уже нужно вмешаться. Мне, врачам… Кому-нибудь. Йен, это серьёзно… Ты можешь не рассчитать и умереть. Я сейчас серьёзно. Умереть, Йен… Не потерять сознание, или получить несколько новых шрамов, а закончить жизнь — Мне нужно в психушку? — Я не знаю — Лип закрыл лицо руками- Я не знаю, я ни в чём не уверен. Я не знаю что делать, я столкнулся с этим впервые… И я понимаю что тебе нужна помощь, но уже точно не моя… По крайней мере она не в приоритете. — Давай обсудим это позже? — Конечно… Как хочешь — Спокойной ночи, Лип — Спокойной ночи, Йен Спокойной ночи Йен, спи, а я просто буду рядом. Как всегда. Я буду смотреть за своим братишкой… Всегда… Я уберегу его от всего. Я обещаю. Кому? Себе? Судьбе? Богу? Вселенной? Не важно. Важно, что Йен будет в безопасности. Сейчас, потом, всегда…