Иного пола

Утром Шан Цинхуа врывается на завтрак к Шэнь Юаню, садится за стол напротив него, хвастается животом, говорит довольно: — Она толкается, представляешь? Толкается. Бинхэ, руку дай. Шэнь Юань улыбается, потому что у Бинхэ такое полное уязвимой нежности лицо, что становится тепло и радостно. Цингэ смотрит с интересом, но пока сам руки не тянет — за руку его перехватывает Шан Цинхуа, сидит абсолютно довольная с их руками на своем животе, говорит спокойно: — Итак, вы трое уже три месяца вокруг друг друга ходите, но пока только Лю Цингэ ночует в кровати Шэнь Цинцю, а Ло Бинхэ преобразует свое желание оказаться там же в избиение бедных демонов. — Матушка Цинхуа, подавление восстаний — очень важно, — мягко говорит Бинхэ. — Вы светитесь, матушка. — Я счастлива, — честно говорит Шан Цинхуа и уточняет: — Братец Огурец, что ты такое вкусное ешь?.. — Я приготовил и на вас, матушка, — отвечает радостно Бинхэ. — Какой заботливый у меня сын, — довольно говорит Шан Цинхуа и подмигивает Шэнь Юаню. Тот прячет усмешку в чашке с кофе. Бинхэ пока только заботится о нем и Цингэ, иногда пытаясь касаться — больше в поддержке, чем романтически, но даже от прикосновения к спине Шэнь Юаня порой перетряхивает. — Мы начали тренироваться вместе, — говорит Цингэ, пока Бинхэ передает Шан Цинхуа тарелки с едой. — Это довольно… поучительно. — Погоди, — хмурится Шэнь Юань. — Так все эти синяки… — Мы учимся взаимодействовать, — твердо говорит Цингэ. Бинхэ согласно с ним кивает. Шэнь Юань вздыхает, потому что… он только-только понял, что больше Бинхэ не боится. Он делает крошечные шажки за раз, но идет вперед. Шан Цинхуа выдает еще что-то веселое и смешливое, честное и очень счастливое, а потом исчезает, неугомонная. А вечером, Цингэ говорит: — Пора бы спать. — Да, — соглашается Бинхэ. — Учитель, у вас тут… Он касается плеча Шэнь Юаня, снимая что-то, попутно большим пальцем касается шеи, смотрит глубоко и порочно, говорит своим потрясающим голосом: — Ниточка. Цингэ вздыхает, но не пытается отогнать или отругать, складывает руки на груди, сглатывает, и Шэнь Юань смотрит на него, понимая, что… кажется, это «снимание ниточки» заворожило не только его. — Учитель, — тихо говорит Бинхэ, — я бы хотел просить дозволения… И тут же открывается темный портал, из которого почти вываливается бледный до синевы Мобэй, смотрит на всех троих, говорит: — Моя Цинхуа… в плену. И вот это уже серьезно. Тут не до моральных терзаний. — Где она? — спрашивает Шэнь Юань. — Ты же чувствуешь ее через вашу дочь?.. — Через дочь… нет, — мотает головой Мобэй. — Моя Цинхуа… когда Ло Бинхэ вышел из Бездны, она мне руку взрезала и пила мою кровь. Она спросила об этом до того, как я посмел предложить. Она… в Священном Мавзолее. — А вот это уже плохо, — говорит Шэнь Юань. — Бинхэ, нужны твои демоны. Цингэ?.. — Я иду к главе Юэ, — кивает Цингэ. Они мобилизуют силы достаточно быстро, а защиту Священного Мавзолея ломают дружно заклинатели и демоны. Обе стороны довольно ошарашены этим сотрудничеством, но кто-то пускает слух, что там — похищенная матушка Ло Бинхэ, которая стала женой Мобэй-цзюню. Демоны этим успокаиваются. Заклинатели к любым слухам о Шан Цинхуа относятся спокойно, потому что… это Шан Цинхуа. Но внутрь Мавзолея успевают прорваться только Шэнь Юань, Цингэ, Бинхэ и Мобэй. — Я знаю Шан Цинхуа, а со мной — Бог Войны, Ледяной Король и Бинхэ, мы победим! — сообщает сам себе Шэнь Юань. И они идут… побеждать. Шан Цинхуа находится в компании какой-то белой змеи и наполовину мертвого мужика. Она довольно щебечет: — Нет, вы не подумайте, ужасающий мой, я не говорю, что душа, вспомнив свой путь, не может вспомнить свои былые чувства, но… Я Бинхэ любила больше, чем вас. Су Сиянь отдала жизнь, чтобы его родить. К вам у нее, конечно, тоже были чувства, но они не успели стать больше, чем влюбленность. Для любви нужны годы и знание друг друга, а не мимолетные встречи. — Су Сиянь, вы меня тоже поймите, — просит мужик, — я был довольно растерян, когда узнал, что моя мертвая женщина вернулась с того света, да еще и до того, как умерла!.. — Напоминаю, — говорит спокойно Шан Цинхуа, — я больше не Су Сиянь. Моя душа жила не только в этом мире, и память об этом позволяет моей душе относиться ко всему… иначе, чем Су Сиянь. — Моя Цинхуа, — зовет Мобэй, шагая к ней. — Мой Король, — сияет Шан Цинхуа. — Я тут отца Бинхэ встретила. Прости за твое волнение. Она пытается медленно встать, хватается за спину, и — видимо — отец Бинхэ поддерживает ее аккуратно, говорит: — Су Сиянь, осторожней. — Я осторожна, Тяньлан-цзюнь, — заверяет его Шан Цинхуа. — И…? — Шан Цинхуа, — вздыхает Тяньлан-цзюнь. — Я запомню. И смотрит внимательно на Мобэя, в руки которому почти падает Шан Цинхуа. — Бинхэ, почему ты бледен? — уточняет Шан Цинхуа. — Всё хорошо. Твой отец просто хотел посмотреть на меня. А еще, возможно, он жаждет злодейски объединить три мира, но… Тяньлан-цзюнь, может, не надо?.. Я люблю эти миры такими, какие они есть сейчас. — Почему ты любишь эти миры после всего прожитого, Су… — Тяньлан-цзюнь вздыхает. — Шан Цинхуа. Почему ты любишь эти миры?.. — Потому что как можно их не любить после всего, что я прожила? — удивляется Шан Цинхуа. — У меня есть семья, любовь, друзья. Я прошла много. И там была боль. Страх. Злость. Много вина. Но… — Она улыбается. — Я смогла идти достаточно долго, чтобы найти счастье. Тяньлан-цзюнь смотрит на нее с горечью, спрашивает: — А… а я мог бы пройти?.. — Конечно, — говорит уверенно Шан Цинхуа и сообщает: — Братец Огурец, у тебя там второй муж в обморок сейчас упадет, сколько ты его от Тяньлан-цзюня не загораживай. — Бинхэ сильный, — не соглашается Шэнь Юань, а потом краснеет, потому что да, он стоит между Тяньлан-цзюнем и Бинхэ, а еще: — Он не мой второй муж!.. Я вообще ни с кем еще не сочетался браком!.. — Их упущение, — соглашается Шан Цинхуа. — Вот поставили бы тебя перед фактом, что у тебя два мужа, тогда бы ты, может, решился бы уже хотя бы… Она смотрит на заинтересованно поднявшего брови Тяньлан-цзюня, вздыхает и говорит: — Я с тобой потом поговорю, братец. Бинхэ, обними ты его. Тебе это точно надо, матушка разрешает, а он против не будет. Шэнь Юань и слова вставить не успевает, как Бинхэ обнимает его со спины, дышит грустно за левое ухо, остается только его по рукам погладить, успокаивая. Тяньлан-цзюнь головой качает, говорит: — Что за новый мир наступил, пока я был в заточении? Заклинатель не убивает полукровку, а позволяет ему себя обнимать в утешении. А другая заклинательница вышла замуж за демона и носит его дитя. И Священный Мавзолей, если я правильно почувствовал, сейчас снова пытаются взломать совместно заклинатели и демоны. — Это хороший мир, Тяньлан-цзюнь, — отвечает уверенно Шан Цинхуа. — Даже я бы такой не смогла представить, но вот он — живой, настоящий, и все, кто живут в нем, могут просто жить и идти столько, сколько нужно, чтобы прийти к своему счастью. Мобэй, заберем Тяньлан-цзюня? — Нет, — говорит Мобэй. — Так нельзя, — соглашается Тяньлан-цзюнь. — В одном из прошлых своих рождений ты была моей женой. Но ныне — у тебя другая судьба. — Да я просто помочь хотела, — ворчит Шан Цинхуа. — Я останусь здесь, — говорит Тяньлан-цзюнь. — И буду думать об этом мире. Я пошлю вам весть, когда решу для себя судьбу этого мира. Уходите. Он уверен и тверд в своих словах. И им остается только уйти. Мобэй выносит Шан Цинхуа из Священного Мавзолея на руках, и демоны ликуют, а заклинатели успокаиваются. Бинхэ говорит: — Учитель, я должен отдать приказы, а потом… — Мы подождем тебя здесь, — говорит Цингэ. Он обнимает Шэнь Юаня за пояс, но сам он напряжен, хмур, когда Бинхэ уходит далеко, говорит тихо: — Его отец даже не посмотрел на него толком. А Шан Цинхуа рассказала, что мать хотела дать ему жизнь, несмотря ни на что. Этот мальчик сейчас может сломаться. — Мы не позволим? — уточняет Шэнь Юань. Лю Цингэ редко говорит так много о ком-то, кто ему совсем не важен. Он вообще редко говорит так много. В его понимании — чем короче и понятней, тем лучше, но сейчас просто не получается коротко и понятно. — Нет, — решает Цингэ. В Бамбуковую Хижину они возвращаются порталом. Цингэ смотрит на Бинхэ сердито, мрачно, шагает к нему, становится вплотную, говорит: — В кровати мы спим в штанах. Тебе придется снять это. — Что? — растерянно смотрит на него Бинхэ. И Цингэ почти рвет на нем пояс, пытаясь снять. Шэнь Юань стоит и смотрит, как они раздеваются, потом понимает, что он еще и рот открыл совершенно бескультурно. Закрывает рот. Сглатывает. О нем вспоминают. — Я этого не выдержу, — бормочет он, когда его раздевают в четыре руки. Выдерживает, лежит между двумя полуголыми чертовски горячими мужиками, которые делают вид, что они спят — вот вдруг и разом выключились с ним посередине, да-да. И всё еще не понимает, как он тут оказался. Ладонь Бинхэ, словно сомневаясь, ложится на его живот, а рядом устраивается рука Цингэ. Шэнь Юань вздыхает. И закрывает глаза. Он выдержит. Наверное. В любом случае просыпается он в мешанине из конечностей и понимает, что рассвет они проспали. И это… очень хорошо.