Катарсис

Как я и предполагала, вся жесть начинается в готическом зале на голосовании. Абсолютно неожиданно для всех собравшихся, в особенности для Марьяны, герои испытания ставят мне баллы выше, чем Диме, что становится прямо каким-то актом несправедливости, по мнению ведьмы. «Она не прошла испытание», «Я бы поставила 0, будь это возможно», «С каких пор мы оцениваем из жалости», — потоком льётся её негодующая речь. Марьяна приводит довольно странные сравнения с врачами, что мне кажется несопоставимым с данной ситуацией. Другие, хоть и высказываются мягче (и даже поддерживают), всё ещё будто не понимают всю суть произошедшего. Да, я согласна, я должна тщательнее контролировать свои способности, но в моменте, когда чужие эмоции уже овладели тобой, — что называется, попробуй выбраться из этого болота. Они не понимают. Не понимают… В какой-то момент рассуждения Марьяны и мой вспыльчивый характер достигают точки невозврата. — Кто-то обещал её послать подальше, — напоминаю я Шепсу, стараясь не сорваться. Молодой медиум, поднимая указательный палец вверх (будто говоря «щас всё будет»), принимается отстаивать меня и мою работу, словно адвокат. Марьяну, впрочем, переубедить довольно трудно, но как-то уже пофиг. Добавляют масла в огонь рассуждения по поводу дружбы, кто сильнее, а кто слабее. Всё это кажется каким-то абсурдом. Чем-то мериться, выяснять, спорить, не понимая самой сути: каждый — лучший в чём-то своём. Одна фраза Марьяны, однако, заставляет меня задуматься… — Я верю в дружбу Димы и Олега, но в дружбу троих я не верю. А правда, кто мы друг другу? Почему мои состояния и ощущения разные рядом с ними двумя? Почему с Димой мне просто легко и комфортно, приятно общаться, но не более? Почему Шепс так заботится обо мне? Почему с Олегом всегда хочется побыть подольше наедине, без кого-то ещё?.. Напряжённый эфир прерывается 5-минутной передышкой. Я отхожу в сторону, подальше ото всех, погрузившись полностью в свои мысли. Моему одиночеству, правда, не суждено продлиться долго. Уже издалека спиной ощущаю его приближение. — Ты чего тут одна? — Да…так, — отвечаю как-то невнятно. — Ты из-за Марьяны? Да забей на неё. — Пф, вот ещё, — усмехаюсь я, — буду я на неё свои нервы тратить. Какое-то время мы стоим в тишине. Кажется, никто не решается заговорить первым. Я чувствую какое-то напряжение, исходящее от моего собеседника. — Лин, я хотел сказать, — начинает Олег. — То, что я увидел в записи… В общем, это просто разрыв сердечка. Я даже не представлял, что это было настолько тяжело, — будто выдохнув, сказал он. Я беру его за руку, сжимая в благодарном жесте. Вскоре к нашей компании присоединяются Дима и Саша, что вынуждает отстраниться друг от друга. И в эту секунду я испытываю лёгкое раздражение, что наш момент прервали (хотя не должна бы). Съёмки возобновляются спустя несколько минут. Даже после перерыва атмосфера остаётся чересчур натянутой и накалённой. Центром разборок и обсуждений становится теперь уже Матвеев, по мнению остальных, слишком быстро сдавшийся на финальном обсуждении. Последний на все замечания реагирует довольно стойко и спокойно, по десятому кругу повторяя свой доводы. Вот уж у кого стоит поучиться выдержке и равновесию. Стараюсь не контачить с некоторыми особами после команды «стоп», направляясь прямиком в свою гримёрку. Какая-то жуткая обида вдруг накатывает после всего произошедшего. «Ты самая слабая здесь» в подтексте читается каждый раз после моих испытаний. «У нас битва сильнейших. А Лина что здесь забыла?» Пытаюсь игнорировать свои чувства, но выходит хреново, откровенно говоря. Ощущаю себя девочкой-подростком, которую конкретно так буллят в школе после уроков. В общем, как-то так сложилось, что последние несколько дней вышли слишком эмоциональными. Глаза начинает щипать от непрошенных слёз, застывших в уголках. «Давай же, соберись, что ты раскисла». В попытках успокоится начинаю наматывать круги по комнате, машу руками на разгорячённое лицо, торможу у приотрытого окна, вглядываюсь в вечернее небо. Первая дорожка слёз скатывается, размазывая тушь и оставляя после себя чёрный след. Вторая. Третья. Бесшумным потоком. Закрываю рот рукой, чтобы не зарыдать в голос. Со стола беру влажные салфетки, стирая остатки макияжа. Руки по-прежнему дрожат, тело то и дело содрогается от переодических всхлипов. Внезапно подкатившая тихая истерика никак не проходит. С трудом наливаю воду в стакан. Медленно пью. Стеклянный край бьётся о зубы. Вдох-выдох. Стук в дверь. Как вовремя. Делаю шаг вперёд, но тут же падаю, зацепившись за ножку стула (чёртовы каблуки), попутно опрокидывая стакан, так непредусмотрительно поставленный на самый край. Стакан бьётся прямо под моей ладонью, и жгучая боль пронзает руку. — Лина, у тебя всё в порядке? — ручка двери поворачивается и Олег, не дождавшись ответа, стремительно входит. Смотрит на меня ошалело, наблюдая следующую сцену: куча испачканных салфеток, валяющихся теперь повсюду; вода, тонким ручейком стекающая со стола мне прямо на голову; разбитый стакан и моя окровавленная ладонь. И в довершение — я, распластавшаяся на полу и рыдающая от собственного бессилия. Зашибись картина. — Боже, что с тобой? — ещё более ошарашенно спрашивает и кидается на помощь. Медиум ловко подхватывает меня, словно тряпичную куклу, аккуратно сажает на диван. Салфетки со стола летят в мусорку, туда же — осколки стакана. Олег садится рядом, бережно поворачивает мою ладонь и убирает застрявший крупный осколок. Морщусь от боли, и он тихонько дует. Затем смачивает ватный диск и осторожно протирает по краям. Больше не плачу, лишь завороженно наблюдаю за его действиями. Оба смотрим на рану в нерешительности. — Там могли остаться мелкие осколки, надо ехать в больницу, — даёт наставления Шепс. Я энергично качаю головой, выражая протест. — Да, Лина, да. Иначе может быть хуже, — говорит строгим голосом, будто убеждая маленького ребёнка. Нехотя соглашаюсь. Олег помогает переодеть обувь, сам собирает мою сумку и, поддерживая мою руку, ведёт к выходу. По пути в больницу почти не разговариваем, лишь пару раз медиум интересуется моим самочувствием. Он сам разговаривает с администратором за стойкой регистрации, заполняет все бланки, ведёт меня к кабинету (и даже заходит вместе со мной, чему я сильно сопротивлялась, между прочим). Обеспокоенно и сочувствующе наблюдает за всеми процедурами, выслушивает рекомендации врача и обещает непременно приехать завтра с утра на перевязку, а по пути домой заезжает в круглосуточную аптеку, покупая всё необходимое. Мне остаётся только молча и покорно следовать за ним. — Так, ну я всё купил. Вот, держи. — Спасибо. — А, вот ещё. Тоже тебе, — протягивает аскорбинку с апельсиновым вкусом. — Только по одной в день, — добавляет нарочито строгим голосом. Я смеюсь в ответ. Наверно, первый раз за этот день. За окном автомобиля — огни ночного города. Яркая и блестящая Москва. Завораживающее зрелище, но смотрю я вовсе не на них. Мой взгляд сосредоточен на молодом привлекательном медиуме, так внимательно всматривающегося в дорогу. Юра уехал в очередную командировку, и я не знаю, как бы я сегодня справлялась, если бы не Олег. В его компании я чувствую себя маленькой принцессой, защищённой и окутанной заботой. Почти полтора часа дороги проходят как один миг. Машина сворачивает на знакомом повороте и останавливается, фары гаснут. Олег выходит сам и помогает выйти мне. Удивительно, что он вообще помнит дорогу, ведь подвозил меня всего однажды. — Ну что, пойдём провожу тебя. Какой этаж? — Седьмой, — отвечаю немного заторможенно. В сумочке сам находит ключи, открывает входную дверь. Снова помогает мне снять обувь, надевая на ноги мягкие тапочки, что вызывает просто массу умиления. — Может быть, чай? — как гостеприимная хозяйка предлагаю я. — Можно. Только чур я делаю, — говорит Олег с лёгкой улыбкой. Пока я пытаюсь переодется в домашнее, Шепс возится на кухне с различными баночками и травками, добавляя в чай всё новые ароматы. Молния никак не поддаётся, а из-за болезненной раны растегнуть замок оказывается ещё сложнее. Кое-как справляюсь с этой задачей, наконец-то сбрасывая с себя узкое платье. С облегчением выдыхаю. В этот момент дверь открывается. Бодрый вопрос Олега «Лин, а у тебя есть лемонгр…» повисает в воздухе. — Ой, — медиум быстро ретируется обратно на кухню. — Прости, — слышу я вдогонку. Наспех натягиваю домашний костюм и, подавляя смущение, возвращаюсь на кухню, где меня уже ждёт ароматный горячий напиток. — Лин, я не хотел. И ничего я не видел. Да. И в общем-то. Извини, — бессвязным потоком выпаливает Олег, и я первый раз вижу его настолько смущённым. — Ладно, забей, — так же быстро проговариваю я. — Классные та…тушки, — начал он и только потом понял, что ляпнул. Я хитро прищуриваюсь в ответ: — Ты же ничего не видел. — Да. Абсолютно, — невинно говорит он. И мы оба смеёмся. Неловкая ситуации теряется в последующей беседе. Олег рассказывает мне случаи про их совместные практики с Сашей, истории из детства, какие-то забавные ситуации. Я, в свою очередь, — о Луне, родителях и своих практиках. И в этих разговорах я узнаю его ещё лучше, он открывает мне себя. На часах 00:04, когда, казалось бы, темы для разговоров исчерпаны. Но тут Олег серьёзным тоном начинает: — Лин, и всё-таки… Что с тобой произошло? Ты не рассказала мне тогда, на парковке, и скрываешь всё снова. — Олег, я взрослая девочка, разберусь как-нибудь, — уклончиво отвечаю я. — Лин, — с некоторым нажимом произносит моё имя и выжидающе смотрит. Я тяжело вздыхаю. — Я устала. Устала от проекта, от этих взглядов, полных недоверия, высокомерия. От того, что меня все считают слабой, недостойной. От этого показушничества, понимаешь? — Не все. — Что? — сначала не понимаю я. — Не все считают тебя слабой, — поясняет он. Я усмехаюсь, опуская взгляд. — Лин, — его рука мягко приподнимает мой подбородок, возвращая зрительный конктант. — Их мнение не влияет на твою суть. Оно не делает тебя слабее или хуже. Неважно, что думают они, главное — что ты думаешь о самой себе. Я смотрю в его ясные глаза практически не моргая. Такие простые истины, сказанные его устами, заставляют переосмыслить многое. Какое-то время оба молчим. — Спасибо тебе, — почти шёпотом говорю я. — Огромное. Ты мне очень помог, правда. И не только сегодня. — Для этого и нужны друзья, — улыбается он, а меня внутри немного перекашивает от слова «друзья». — Конечно, — отвечаю я, всё так же пристально глядя на него. Ещё пару мгновений сидим неподвижно, затем Олег, сославшись на поздний час, начинает собираться, ещё раз напоминает мне о процедурах и просит беречь руку (да и вообще себя). — Я заеду за тобой около восьми, — уже в прихожей говорит он мне. Я вопросительно смотрю в ответ. — Тебе на перевязку, ты забыла? — А, ты об этом. Спасибо, Олеж. В этом нет необходимости. — Лин, мне не сложно. Тем более я обещал доктору доставить тебя в лучшем виде, — торжественно провозглашает Шепс. Я смеюсь. — Меня есть кому подвезти завтра утром, — говорю тише обычного. — Что ж, тогда я за тебя спокоен, — мне показалось или Олег действительно погрустнел? Снова в отношении него не могу сказать точно. Чёртова защита. Он нежно обнимает меня на прощание, и я снова таю в этих объятиях, которые всегда длятся дольше положенного. — Спасибо ещё раз, — говорю, немного отстраняясь. Олег поворачивается неожиданно, и мой поцелуй в щёку приходится в уголок его губ. Бл*ть.