Охота ценою жизни I

– Не уходи. Полежи со мной еще... десять минуточек, – сказала Ами, когда Эллис захотела встать с постели.       Девушка наклонилась и поцеловала её. Потом взяла в охапку, оказавшись сверху, и опять погрузила в сласть своего поцелуя. Ами водила руками по её голой спине, ниже и снова возвращалась к талии, стремясь всё время плотнее прижаться. Она ещё не готова отпустить её! Нет, она никогда не будет готова! – Как же я хочу забрать тебя с собой, – нехотя отделилась Эллис от губ и прильнула щекой к её щеке. – Забери. Упакуй в сумку. – Задохнёшься, а мне потом как жить без тебя, – Эллис посмотрела в её глаза: они источали любовь, но были грустными. – Если задержишься хоть на один день, я тебя отлуплю. – Я согласна, – улыбка с явным трудом далась девушке.       Настала пора одеваться. Эллис слезла с Ами на кровать, а с кровати на прохладный пол. В комнате синел утренний сумрак, солнце ещё не показывалось. Она оделась и подняла сумку с пола. – Принцесса, – повернулась к девочке Эллис, та в тот момент натягивала брюки. – Я оставляю тебе фелтрит, – и высыпала на стол кристаллы. – Здесь почти полкилограмма. – Зачем он мне? – движения Ами стали медленными. – В Источнике он мне точно не понадобится. – Просто прими как подарок. Ни о чём не спрашивая. – Очень дорогой подарок. Не возьму я его. – Тебе обязательно надо быть такой… – рассердилась на неё Эллис. – Прости меня, Лис! – голос Ами прозвучал испуганно. Поняв, что отказом сильно обидела её, облачившись в рубашку, она подошла к столу. – Я только хотела сказать, что обойдусь без них, а ты нет. – О себе я смогу позаботиться. Не сомневайся. Так мне будет спокойней ехать и знать, что я тебя обеспечила не только защитой, но и каким-никаким достатком. Убери их куда-нибудь. И не говори о них никому, кроме брата, если пожелаешь. – Хорошо. Но… ты больше не сердишься?       Эллис перевела взгляд с камней на Ами, вздохнула и прижала к себе. – Нет, не сержусь.       Вещи были уложены и всё было готово к отъезду. Шеф заглянул в кухню попрощаться с Макото, которая одна у печи солила слезами завтрак. – Ну-ну, – обнял её за плечи мужчина. – Не стоит проливать слёзы. – Всё повторяется... как тогда... – женщине было тяжко говорить. – Эллис также… с тобой… покидала нас. – Наша девочка повзрослела. Она уже не тот взбалмошный подросток. Эллис вернётся к вам в срок. – Страшно боюсь за неё, очень страшно. – С ней ничего не произойдёт. Я не знаком ни с одним человеком, кто бы мог одолеть её в бою. Она первоклассный боец. Лучше меня и любого. Ты видела, как она метает свои ножи? Не видела? А жаль. Ей нет равных. Превосходная техника. А скорость – сравнима с пулей. Поэтому, – он отклонил её от себя и посмотрел в глаза, – не надо почём зря волноваться. Если вдруг что-то там пойдёт не по плану, мы просто развернем лошадей и приедем назад.       Только сейчас Макото ощутила, что рядом с этим мужчиной хотелось находиться бесконечно долго, чувствуя себя в полной безопасности. Несмотря на немолодой возраст, в бывалом вояке ощущалась сила и властность. Немудрено, что он притягивает к себе людей. – В любом случае… – икнула женщина, – …ты приглядывай за ней как следует. – Я всё время это делаю, – ответил Шеф и поцеловал её в щёку.       Во время этой самой нежности в кухню пришли дети. Акане встал на пороге как вкопанный. У девочек появились улыбки. – Мы вам не помешали? – хитро, но по-доброму, спросила Эллис, толкая в спину брата, загородившего им путь в проходе.       Обстоятельство вогнало Макото в краску и лёгкую растерянность. Шефу было всё равно: он не посчитал ситуацию неловкой. – Здрасти, молодёжь! – сказал он, выпуская из рук даму. – Я зашёл к вашей маме попрощаться. – Эх, – Эллис переместилась ближе, – я уж обрадовалась, что ты предложение делаешь.       Акане с Ами хихикнули. Мать махнула на неё тряпкой. – Говоришь какие-то глупости. Сядь, поешь лучше! – В дороге поедим, – ответила дочь. Ей хотелось поскорее пережить эту тяжелую минуту расставания.       Шеф похватал тряпичные сумки с провизией, которые вчера были приготовлены заботливыми женскими руками, и вышел из кухни, дав возможность Эллис попрощаться с родными. – Не провожайте меня. От долгих прощаний только хуже.       Глаза близких застилали слёзы. Акане обвился руками вокруг шеи сестры и замер. – Эл… – он пытался держать себя в руках, – я обещаю тебе, что буду защищать маму и Ами. Я запомнил все твои уроки и буду тренироваться каждый день, чтобы стать самым настоящим убийцей всех монстров, как ты. Вот увидишь! Я хочу, чтобы ты гордилась мной.       Он говорил, пока его совсем не задушили слёзы. Эллис хотелось разреветься вместе с ним. На душе было погано.       Макото плакала, но много не говорила. Крепко поцеловала, сказала, что любит и попросила беречь себя. Объятия с Ами были тоже недолгими. Сердце неутешно ныло от боли. Девушка не хотела больше тянуть время, ведь чем дольше прощаешься, тем тяжелее расставаться. Накинув сумку на плечо, она ещё раз окинула взглядом семью и торопливыми шагами покинула кухню.       Отдаляясь от столовой, Эллис ни разу не обернулась, полная решимости вести себя стойко. Хотя знала, что сейчас из окна на неё смотрят несколько пар родных мокрых глаз. А как хотелось повернуться и увидеть её снова. Вернуться назад и поцеловать ещё раз.       Немало тоски было при прощании и с друзьями. Бойцы проводили подруг до автомобиля, обнимали, говорили, что им будет крайне их не хватать, а после отпустили с добрыми напутствиями.       У машины Эллис подбросила ключи, которые полетели в руки Мии. – Порулите пока. Я прикорну на заднем пару часов. – Славная выдалась ночка? – с лукавством прозвучал вопрос от Киры.       Эллис не ответила, только сдержанно улыбнулась. Эта поездка будет самой долгой и удручающей из всех в её жизни.       Шеф с людьми ждали девушек на краю Источника. И четверть часа спустя их большой отряд выехал на рыжую необъятную зону, открытую всем ветрам.        Эллис пыталась вздремнуть. От бессонной ночи глаза её воспалились, но как назло, сон долго не шёл: вспоминались минуты прощания с братом и безрадостный вид Ами. Успокаивало одно – их надёжно оберегают. Понемногу тоскливые мысли стали расплываться, и благодаря покачиванию колес, мозг провалился в сон.       Ами ушла домой, едва Эллис скрылась из вида. Комната стала холодной, пустой и недружелюбной. Девочка почувствовала себя совершенно одинокой. Упала на стул, положила руки на стол, уронила на них голову и плечи её затряслись в рыданиях. События утра лишили её всякого сна и аппетита. Она не присутствовала на завтраке, не появилась на обеде. Отчуждённо лежала на кровати, и, если бы постель не вобрала запах тела Эллис, она бы решила, что их две последние совместные ночи ей только привиделись.       Озабоченная странным поведением дочери, Макото побросала все свои дела, пришла домой её проверить. Тихо скрипнув дверью, женщина заглянула к ней в комнату. Она не среагировала, даже когда та вошла и закрыла дверь. – Ами, дитя моё, – присела на краешек кровати мать. Дочка лежала, повернувшись к стене, – не мучь себя. Время пойдет быстрее, если ты найдёшь себе занятие, – она положила руку ей на голову и начала медленно гладить. Руки и мягкий голос матери, как правило, должны были подействовать успокаивающе, однако это не помогло. Она зарылась лицом в подушку и рыдания возобновились. Умная женщина поняла, что за жгучими слезами юной дочки кроется еще одна причина, тяготившая её. – Сдаётся мне, что ты расстроена не только из-за отъезда. Я права? Может, поделишься со мной? – чуткая Макото вложила в свой голос как можно больше нежности и сочувствия. – Мамочка, прости меня, если сможешь, – пробормотала Ами. – За что ты просишь у меня прощения, радость моя? – насторожилась мать. – Не знаю, как тебе это сказать. – Рассказывай, как есть, – глубоко вдохнула и выдохнула она. – Что бы там ни было, обещаю, упрекать не стану. Ты же мой самый дорогой человечек!       Ами перелегла на спину и на некоторое время затихла, собираясь с духом. Было страшно сознаваться, но, если уж решилась, надо рассказывать всё здесь и сейчас. – Я влюбилась, – с глаз её снова выкатились слезинки.       Брови Макото поднялись вверх, следом натянулась улыбка. Наконец-то её красавице хоть кто-то пришёлся по сердцу. – А что же ты тогда плачешь? – Я влюбилась… в Эллис, мам, – она закрыла глаза ладонями. – Мы обе любим друг друга.       Улыбка испарилась с материнского лица моментально. Всё вокруг замерло, потяжелело. По комнате разносились только всхлипы. И чем дольше длилось напряжённое ожидание, тем тревожнее становилось у Ами на душе. Она убрала руки с лица и нерешительно подняла взгляд на маму, которая смотрела на неё, молча переваривая информацию. – Как это так? – наконец произнесла женщина, встала и подошла к окну. – Вы же мои дети. – Она долго стояла у окна, размышляла, а потом, повернувшись к дочери, которая теперь сидела, свесив с кровати ноги, сказала: – Я не собираюсь упрекать тебя. Как любила вас, так и буду любить. Но мне тяжело принять это. Надеюсь, эта дурь выветрится из ваших голов, пока вы далеко друг от друга.       Отступив от окна, мать приблизилась к девочке. – Хватит плакать, – утёрла она большим пальцем её влажную щёку, – все глаза выплачешь.       И, прежде чем оставить комнату, остановилась у двери и задала последний вопрос: – Насколько далеко зашли ваши отношения с Эллис? – Слишком далеко…