***
Несколько лет спустя
Король постоянно изнурял своих детей, тем самым делая их сильнее. Вот как и сейчас, он решил устроить очередную ежедневную тренировку. Все дети с лёгкостью проходили забеги, заплывы, карабканье, как и рукопашные бои по парам. Но Санджи уже успел выделиться. В сравнении с братьями и сестрой, он отставал. Для короля это было катастрофой. Неслыханным позором! После подсчёта всех результатов и анализов Санджи, выяснилось что его не затронула генная мутация. Это стало последней каплей терпения Джаджа. — Ваше высочество, боюсь вас огорчить, но принца Санджи не задела генная мутация, он родился обычным ребенком. — с дрожью в голосе проговорил главный врач, смотря на папку с анализами и подсчётами результатов. — Чёртово ничтожество, — тихо выругался король в ладонь. — Это объясняет то, почему он так отличается от остальных, это даже сыном назвать стыдно, — выплюнул глава Винсмоук. Король долго о чём-то думал, смотря нечитаемым взглядом куда-то в стену, после резко распахнул глаза, словно словил идею. — От этого ничтожества нужно как можно быстрее избавиться… — словно выдохнув эту фразу, нетерпеливо поёрзал на стуле, будто бы предполагая каким способом. Долго думать над этим не пришлось — осталось только это воплотить.***
Вечером этого дня
После рукопашного боя Санджи с Ёнджи, Рэйджу пришла в комнату к блондину, чтобы обработать раны, нанесённые её младшим братом. — Почему ты постоянно приходишь ко мне и помогаешь? — спросил маленький принц шипя от боли, из-за обрабатывание кровоточащих ран. — Просто помолчи, и дай мне обработать твои раны, — снисходительно проговорила принцесса. Блондин дал спокойно обработать свои ранения, Рэйджи. Когда сестра закончила, будущий кок, несмотря на боль, одарил её искренней улыбкой. По пальцам можно было сосчитать подобные улыбки, столь мало он улыбался. Не зная как на это ответить, юная принцесса поспешила удалиться из покоев брата. Она не привыкла отвечать на такие искренние эмоции. Попросту не умела. Рэйджу осторожно шла тихими шажочками, прислушиваясь к окружению. Было бы просто ужасно, заметь её здесь, помогающую брату. Сразу же доложат, а о последствиях даже думать было тошно. Обработанные раны горели огнём, разливаясь теплом по счастливому сердцу мальчика. Санджи счастливо улыбался после прихода сестры, не зная что его семья, уже завтра похоронит его.***
В это же время
Во время того как Рэйджу аккуратно обрабатывала ранки брату, Джадж — глава семейства, вспоминал, что творил Санджи. Он думал об этом с нескрываемой злостью. После в воспоминания добавилось, то, как сын носил еду, ещё тогда, живой королеве, несмотря на его запрет. Готовил еду гадким, отвратительно грязным крысам, от которых хотели избавиться во всём королевстве. От этих воспоминаний, король торопливо скорчил гримасу отвращения. Принц был слишком добродушен и всех подряд угощал своей стряпней, чем постоянно бесил главу семейства, что он столь сильно отличается от других детей. Король ещё глубже задумался как избавится от этой «ошибки»… Долго думать над ответом, ему не пришлось.***
На следующий день
Санджи, смачно почмокивая, перевернулся на правый бок тёплой кровати, всё ещё пребывая в приятных объятиях Морфея. И в это время, даже не подозревая, что гул за окном в такую рань, не очередной надоедливый кошмар, а его собственные похороны. Похоронная идиллия проводилась с самого утра, при полном составе всех докторов и прислуге, что недовольно переговаривалась между собой. «Скорбящая» семья уже давно была на ногах и «трогательно» оплакивали почившего члена семьи. Вся семья стояла в дальнем углу внутреннего двора основного дворца, за огромной толпой из армии Джермы, и наблюдала как все они скорбели и плакали за принцем. Братьев не смутило, почему, и как умер их брат, они даже с этого могли смеяться и говорить каким глупым и слабым он был при жизни. — Наконец это бельмо на глазу больше никогда не появится в моей жизни, — со злобным смехом проговорил Ёнджи. — Он наверное умер самой нелепой, глупой и бессмысленной смертью, — поддакнул Ниджи. Рэйджу была обеспокоена, тем, почему и как умер её младший брат, но узнала она об этом, только на следующий день, после его смерти. Девушка не осмелилась куда-то уходить с похоронной церемонии. Она боялась лишних расспросов в её сторону о том куда она собралась и, что она будет делать, по этому ей только и оставалось стоять рядом с братьями и следить за похоронной процессией. Единственный кого не хватало на похоронах так это отца Санджи. В это время он сидел в комнате третьего принца вместе с парой слуг и ждал когда же он проснётся. Долго ждать не пришлось, ведь даже не смотря на закрытые окна, всё равно был слышен шум снаружи. Санджи очнулся, и спросонья совершенно не понял, что его отец тут делает. Когда же принц окончательно проснулся, к нему не спеша начинает подходить отец, неся в руке маленький шлем с небольшим отверстием для глаз. Когда до блондина наконец-то дошло что сейчас произойдёт, уже было слишком поздно что-либо делать. Попытавшись сбежать, Санджи стал было быстро вставать с кровати, но ему, конечно же, не позволили этого сделать слуги, которых он с начала и не заметил. Теперь полностью был обездвиженным, Санджи со страхом в глазах смотрел на подходящего к нему отца. — Так будет лучше для всех, — с леденящим в сердце холодом, произнёс Джадж. После этого, слуги особо не затягивая, куда-то его повели. Взгляд испуганных глаз, лихорадочно метался по сторонам и к своему ужасу, Санджи осознал. Его вели в тюремный подвал. Блондин пытался вырваться из их цепкой хватки, но все попытки были тщетны — взрослые слуги намного сильнее какого-то мальчишки. — Отпустите меня сейчас же! Да что же вы, чёрт возьми, делаете?! — кричал он слугам навзрыд. Воспаленные нервы уже к херам сдавали, будущий кок старался безысходно угрожать прислуге, но те накрыли руками его рот, чтоб его никто не смог услышать и заподозрить неладное. Донёсши принца в нужное место, ему на голову надели шлем в котором было видно только наполненные слезами голубые берега. С красными, от солёных слёз, глазами, и с просто животной злобой во взгляде, он проводил прочь слуг до самой лестницы, не понимая зачем и за что его сюда посадили.***
Тюремная камера была холодной. Слишком холодной, по сравнению с прошлой комнатной. Блондина била сильная дрожь, и непонятно из-за чего, злости или холода. Скорее из-за всего. Воспоминания о том, как какая-то прислуга, его, словно тряпичную куклу кинула в эту холодную камеру, злили Санджи до дрожи, до скрипа зубов. Его безысходное положение бесило настолько, что густой воздух вокруг него, можно было словно резать ножом. Санджи не против бы порезать ножом иную «вещь». Похоронная процессия всё продолжалась, не смотря на «отсутствие» главного героя сего мероприятия. Через время, люда стало значительно меньше, толпа особенно впечатлительных гостей, собравшихся вокруг могилы почившего, постепенно рассасывалась. Только лишь у короля было просто отличное расположение духа, что упёрто отказывались замечать подданные. После того, как людей вокруг не стало, семья почившего решила тоже не задерживаться и принялась расходится по комнатам. Рейджу шла в свои покои, но резко остановилась после грохота в подвале семьи. Она прислушалась — непонятный, но такой знакомый голос, о чём-то зло шипел, от чего тот, становился ещё более неуловимым, для смысла сказанного. Девушка покосилась на лестницу, интерес был слишком великим, чтобы не проверить, что происходит внизу. Осторожно и неуверенно спускаясь, она всё с большим желанием хотела опровергнуть свои страхи о том, что её младший брат погиб. Спустившись в подвал, она стала чётче различать звуки и ей все лучше был слышен плачь так похожий на плач младшего брата.***
Санджи весь заплаканный, сидел на холодном от сырости полу тюремной камеры. Его жизнь как принца была окончена. Утираясь слезами, он немного подрагивал от холода, всё думая о своей жалкой никчёмности. Спустя некоторое время, непрерывных размышлений, вихрь эмоций улёгся спокойным океаном от чего рассудок стал хоть немного, но яснее. Вдруг, краем уха он уловил непонятно чьи осторожно ступающие шаги, с каждой секундой всё ближе приближающиеся; лёгкое волнение быстро подступило, отдавая холодным комков тревоги где-то в желудке, заставляя по привычке, ощутимо напрячься в надежде лишь на то, что это не кто-то из его «драгоценной» семьи. — Боже, надеюсь это не отец или братья, — пронеслось тревогой у него в мыслях. Шаги становились всё слышнее. Сжавшись в комочек в ожидании самого худшего, Санджи глянул в угол камеры лихорадочно рассматривая чёрную фигуру. Сердце сжалось словно вялый мячик, который перед этим, не жалея, пинали проказники, казалось, что он потеряет сознание от просто животного страха. Из тёмного угла камеры выпорхнуло нечто, освещаемое маленьким, неярким светом; все органы словно упали к ногам от охватившего всё тело облегчения. Это была его сестра. Любимая сестрёнка стала для него единственным лучиком света в кроваво густой темноте, под названием жизнь. Расслабившись почти каждой мышцей тела, отдаваясь всепоглощающему облегчению, Санджи выдавил, под маской, самую искреннюю улыбку, которая в силу обстоятельств получилась вымученной. Рэйджу ошеломлённо вгляделась в потускневшие глаза, в которых вчера видела мир но сегодня с треском рухнувший. — Рэйджу, как же я рад тебя видеть! — подбежал и радостно выкрикнул Санджи. Девушка в резком движении закрыла брату рот ладошкой, от неожиданной эмоциональности последнего и поставила пальчик перед губками, намекая, что надо быть тише. — Ты что тут делаешь? Что вообще произошло? — проигнорировав почему-то счастливого брата, несмотря на его плачевное положение, начала девушка. — Я-я и сам не понял как это произошло, — сделав короткую запинку в задумчивости теребя край одежды, — Я слышал странный шум во дворце, но только было я окончательно проснулся от него, как меня, по непонятным причинам, притащили сюда… Санджи было неприятно вспоминать, то, что с ним сделали, но если это поможет сестре, он переборет себя, ведь он уже большой мальчик. Глаза Рэйджу ошеломлённо увеличивались с каждым новым словом младшего. Что же задумал отец? — Думаю, будет правильнее рассказать тебе, что произошло, — после некого ступора напрягшись выдохнула девочка. Объяснение затянулись на слишком долгое время, поэтому не теряя больше и лишней минуты Рэйджу удалилась, сославшись на возможно уже ищущих её служанок. На прощание неловко ответив на объятия Санджи. — Я буду тебя ждать, — искренне пообещал блондин, — Поэтому… приходи почаще пожалуйста. — Х-хорошо, я постараюсь, — неловко ответила девушка. Почему же её брат настолько искренний? Рэйджу абсолютно не привыкшая к этому была в неком подобии ступора.***
Прошла уже целая неделя с тех пор, как Санджи заперли в тюрьме. Жизнь во дворце возвращалась на круги своя, все понемногу забывали о смерти юного принца. Джадж продолжал тренировки со своими отпрысками, несказанно радуясь их результатам в повышенной силе и выносливости. Только на сердце у Рэйджу было почему-то неспокойно, с одной стороны всё было как обычно… Но чего-то или кого-то явно не хватало, вводя девушку в весьма тревожное состояние от непонимания своих же эмоций. От нечего делать Санджи выпросил слуг принести ему печь, кухонную атрибутику, которая могла бы ему пригодиться в готовке и конечно же саму книгу с разнообразными рецептами. Милостиво выдав ему всё это, по просьбам «покойного» принца, приносили ему ежедневно прошенные им же продукты. У блондина не всегда получались шедевры, но несмотря на это он всё продолжал готовить…готовить…готовить; упорная готовка не вылезла ему боком, влаживая душу даже в незначительные, лёгкие рецепты — стал готовить в разы лучше, наслаждаясь своими же кулинарными творениями. Сдержав обещания, старшая сестра старалась приходить к нему каждый день, в свободную от тренировок, минутку. Она старалась рассказывать, что происходило в замке и некоторые новости из газет. Но новость о том, что он для всех считался умершим она так и не рассказала, мальчику и так нелегко живётся. Так как готовка будущего кока сильно улучшилась, он делился своей вкусной едой с Рэйджу, ведь было больше не с кем, то, что он оставлял для неё свою стряпню, её страшно удивляло. Но Рэйджу в свою очередь, постоянно отказывалась от неё, упёрто считая, что должен быть более достойный кандидат на пробу, нежели она, но прекрасно понимая не самоё хорошее положения дел у брата, давясь чувством вины — ела всё, что он ей предоставлял. Да и чувство вины — словно навязчивая змея, отравляла Рэйджу всем своим существом, делая из неё неловкую в взаимодействии с любимым братом — не в состоянии хоть как-то помочь, утешить, обнять. Ничего, чтобы хоть как-то уменьшить бремя Санджи, даже если ей очень хотелось. Но даже так, имея хоть каплю эмоций, которые душили своими холодными щупальцами до мерзкого чувства рвоты, Рэйджу, словно загнанное в угол животное, хваталась за эту каплю мёртвой хваткой, убеждена, что в обратном случае — потеряет себя. Потеряет свою человечность, которую так оберегала её мать. В отличии от своих братьев у которых таких капель эмоций не наблюдалось, ей приходилось скрывать свои от всех. Братья не раз проявляли при Рэйджу свою бесчеловечную, жадную и сгнившую натуру, что иногда пугало её до холодных мурашек по плечам. Когда шел подсчёт результатов за тренировку, Рэйджу молилась, что хотя бы на этот раз, её результаты будут замечены и она будет похвалена. Но надежды рушатся в следующую секунду, ведь результаты всех четверых — были одинаково изменены. Троих принцев, заботливо похвалил отец, сказав, продолжать в том же духе. А Рэйджу? А что Рэйджу? Отец проигнорировал тот факт, что её результаты так же выросли, как и у братьев, считая это за должное. Она же старше — значит просто обязана быть сильнее и то, что её результаты такие же как у принцев, — наоборот было в кой-то мере позором. Даже если в один прекрасный день, она и станет сильнее младших — ему будет мало. Ему всегда было мало, но Рэйджу, со стиснутыми в кровь губами, никак не могла с этим смириться. Ему всегда было мало. Затем он снова разбивает её. И делал это слишком много раз, чтобы после можно было восстановиться полностью. С каждой громкой трещиной от сердца откалывается кусочек, ещё один, и ещё… и на их место приходила все поглощающая ненависть, бурля в крови кипятком, а нагноенный, от отвратительного чувства враждебности, мозг, повторял одно и то же. «Избить их, разорвать в клочья и выкинуть, как некому ненужный скот. Причинять им такое унижение, такую боль, чтобы все их самодовольные улыбки навсегда стёрлись с их лиц. Чтобы они узнали, какого ей было. Чтобы доказать всем, что она не просто хуже своих братьев — а те даже взирать на неё не смеют.» Как же она горячо мечтала воплотить свои грёзы, а потом убить и сожрать саму себя, потому что уроборос пожирал себя же. Но жизнь это жизнь, а грёзы — так и остаются грёзами. Рэйджу попросту ничего не изменит. Не сможет. Особенно, хотелось метать и рвать на куски. В такие моменты вспоминалось, то, что она, заодно со своими отвратными братьями, смеялась над издевательствами Санджи — единственным тёплым лучиком надежды в глазах матери. И к сожалению — последним. Вспоминая, то, что ей приходилось «так» поступать, ей хотелось хорошенько приложить себя до полусмерти обо что-то, и испытать всю его боль. Всю боль, что ощущал Санджи.***
Лежа в холодной кровати, Рэйджу смотрела пустыми, и, от этого потускневшими синими глазами прямиком перед собой в потолок. Вместе того, чтобы видеть уже седьмой сон, как остальные нормальные люди, её мысли предпочли быть туго обвязаны веревкой из всё поглощающих мыслей, от которых в «подарок», благосклонно получала пустое желание закончить своё никчёмное существование. Выйдя из, казалось, просто нескончаемого потока мыслей, принцесса выбросила стягивающую её мысли верёвку куда-то в бок. За всеми навязчивыми мыслями, она и не заметила, как быстро пролетело время — стрелка часов уже давно завалила за полночь, хоть и лягла она как только стемнело. Удивившись такой быстрой смене времени, Рэйджу, хоть и запоздало, но всё же решила умыться и торопливо лечь спать, ведь нужно быть бодрой перед завтрашней утренней тренировкой, проводимой её «любимым» отцом. Прошёл очередной день, ничем не отличающийся от предыдущих. Всё те же тренировки, а следом за ними подсчёты результатов. Всё повторялось день за днём. После тренировки, ей сказали, что она достигла того возраста, когда можно было узнать свой вторичный пол и Рэйджу сдала тест на вторичный пол. Обычно, раскрытие результатов занимает около недели, но благодаря уникальной аппаратуре Джермы, результат удалось узнать, всего лишь, за три часа. Результаты показали, что она была альфой, что несказанно порадовало Рэйджу, но долго ей радоваться не дали, ведь ещё не известно какой именно альфой. Сама принцесса, очень надеялась, что будет такой же как и отец — доминантой альфой; она очень желала, что хотя бы это поможет ей обрести хоть какое-то расположение отца. После этой, частично радостной, новости, Рэйджу вернулась к обыденной рутине, как и перед этим, ничем не отличающейся от остальных дней. Освободившись ближе к вечеру, принцесса, желавши, найти спасения от дня сурка в Санджи, торопливо к нему поспешила. Ей очень хотелось обговорить новостью о вторичном поле с братом, да и просто поговорить, услышать его голос и мнение, всё же, хоть она это и не признает, принцесса за ним сильно соскучилась. Максимально тихо, как её учил на тренировках отец, спускалась по лестнице в подвал, при этом постоянно оборачиваясь. Хоть присутствие слуг она и почувствует, но насчёт братьев или отца, она была ой как не уверена. Наконец-то спустившись, Рэйджу подошла к камере и заметила довольно умилительную картину — Санджи увлечено читал какую-то сказку или кулинарную книгу, по-милому поджав ножки в коленках. Дочитавши предложение, блондин заметил стоящую в углу камеры Рэйджу. Отбросив уже не такую интересную книгу в сторону, Санджи подбежал к сестре, на ходу начиная что-то увлечённо щебетать. — Рэйджу, я только что прочитал такую интересную книжку! В ней рассказывали про красивое море, где обитают всевозможные рыбы, из всех четырёх морей! — радостно пророкотал Санджи, — Это море называется Ол Блю, и когда я выйду в море — обязательно его найду, — закончил принц с пылким огоньком в глазах и плотно сжатыми кулачками. Этот пылкий огонёк в огромных голубых берегах, повлиял и на Рэйджу, заставляя расплыться в теплой, даже в несколько счастливой улыбке. Видя какой её брат счастливый, видя, что его огонёк в глазах упёрто горел, несмотря на творившийся хаос вокруг него, она сама того не заметив — погрузилась в самобичевальные мысли. В его возрасте, внутренний мир Рэйджу давно рухнул, давая большую, больно саднящую трещину, заставляя что-то внутри окончательно раскрошиться на многочисленные, мелкие трещинки, без какой-либо надежды на восстановление. Маленькая Рейджу слишком долго терпела эту боль, теперь больно скулила, пока кровь стекала с лица, оставляя лишь один вариант — схватившись за розовые волосы, забиться в угол, прячась от чужого внимания и желания вымыть себя изнутри. Вымытся от этой нестерпимой боли и обиды, ведь раскрошилось — её собственное сердце. Окончательно разломанное и по настоящему больно бившееся, оно приносило просто нестерпимую боль, которая тугой болезненной пыткой отдавалась в каждом уголке её тела. В её сердце. «Пока ты жив, небеса могут быть где угодно, пока ты жив у тебя всегда будет шанс стать счастливым.» Резко распахнув глаза, Рейджу оказалась перед своим братом — в реальном мире. Быстро моргая, она смотрела на не потухший огонёк в глазах у Санджи, вспоминая, что у неё ведь тоже такой был в его возрасте. Рэйджу с силой сжала кулаки, оставляя ненавязчиво саднящие ранки от ногтей — со всей серьёзностью и упорством в своём решении, посмотрела на ничего не понимавшего, в такой резкой перемене сестры, принца. — Я знаю как вызволить тебя отсюда. Эмоции взяли вверх, принцесса со всей решимостью поняла — она не за что не отступит. Она была просто обязана спасти этот не погасший огонёк — она хотела его спасти и её никто и никогда не остановит.