Плохой. Хороший. Испорченный

Дома снова скандал. Я тихонечко прошмыгиваю в свою спальню, пока в меня снова не полетела тарелка, как в прошлый раз, когда слишком невовремя зашла в кухню. Теперь у меня шрам над бровью, зато родители хотя бы два месяца прожили без ссор, а может, делали это тайно. Но им следовало развестись, еще когда мама поймала папу на измене, а не пытаться спасти свой разваливающийся брак. Наша семья все равно никогда не будет идеальной. Стараясь не создавать лишнего шума, осторожно прикрываю за собой дверь в комнату, но совершенно забываю о том, какой беспорядок устроила в спальне, пока собиралась в клуб, и цепляюсь ногой за лямку валяющегося на полу рюкзака, после чего с грохотом валюсь на пол, к чести своей, не издав ни писка. Но в кухне резко воцаряется тишина. Спустя пару минут в комнату вбегает мама, которая тут же начинает причитать о беспорядке, пока зашедший следом папа спокойно помогает мне сесть. У меня содрана коленка и сбиты ладони, и я уже представляю, какой эффект произведу, когда появлюсь завтра в новой школе. Они и так наверняка обо мне наслышаны, городок у нас не очень большой. Но я лелею хрупкую надежду, что слухи дошли до них не в полном объеме, и я смогу с умеренным успехом проучиться последний школьный год. — Горе луковое, — бормочет мама, глядя, как я пытаюсь стереть кровь влажными салфетками. Папа в этот момент усаживается рядом со мной и меланхолично прикуривает. Мама тут же переключается на него. — А ты что сидишь?! Ты какой пример дочери подаешь?! Скандал снова набирает обороты, и где-то в глубине души я проникаюсь сочувствием к папе, хоть его поступок по-прежнему считаю непростительным. Но в последнее время мне все чаще кажется, что я только сейчас увидела брак родителей таким, каков он на самом деле, а до этого почти семнадцать лет провела в плену иллюзий. Я только сейчас осознала слова уже давно покойной двоюродной бабушки, которая говорила мне, еще малышке, что они с отцом совсем не пара. Мама — интеллигентка в шестом поколении, умница, красавица с высшим образованием, и он — автомеханик, в прошлом автогонщик, выросший, как трава в поле, потому что его родители выходили из запоя, только чтобы заработать еще на алкоголь… Им бы никогда и не быть вместе, если бы мама не перебрала на выпускном и не оказалась застигнута в объятьях своего непутевого одноклассника, а ее отец бы не поднял шум, что папа обесчестил его дочь. Поженились, ужились, родили ребенка, но счастливы, очевидно, не были, просто не хотели, чтобы от этого страдала я. Мама всегда переживала, что люди подумают, а папа боялся, что станет таким, как его родители. Но теперь я выросла, и им бы отпустить друг друга, а они продолжают жить, словно по инерции, по привычке, чего мне не понять… — Она от тебя берет только все самое худшее, — продолжает мама, и мне хочется закрыть уши руками, потому что голова все еще болит, несмотря на то что по дороге домой выпила сразу две таблетки обезболивающего. Не помогает. Папа вдруг усмехается, и мы с ним переглядываемся. В одном мама права — я почти что папина копия, ведь моя мать-интеллигентка никогда бы не позволила себе ни сигареты, ни алкоголь, ни ночные загулы, а уж смена школы из-за проблем с поведением ей наверняка снилась только в самых страшных кошмарах. А еще я матерюсь, учусь посредственно, и если обижают, то не сразу в слезы, а сдачи дам… Это-то и сыграло со мной злую шутку. В одном только мы с мамой похожи — я, как и она, вдруг оказалась в объятьях своего одноклассника, с которым мы разные, как небо и земля. Разве что сделала это не на выпускном, а в начале года, а еще понятия не имела, что нам предстоит учиться вместе. По крайней мере, до следующего дня… В свой первый день в новой школе я безнадежно опаздываю, поэтому и едва не проношусь мимо проходной, уперев взгляд себе под ноги. Из-за этого я даже и не замечаю, как на полной скорости врезаюсь в препятствие, и тут же отшатываюсь назад, когда узнаю в нем Артема. Он тоже выглядит удивленным, но слишком быстро скрывает это за самодовольной ухмылкой. — Спешишь куда-то? — интересуется с притворной вежливостью, окидывая меня внимательным взглядом. Настолько, что мне начинает казаться: я чувствую, как он пытается отыскать засос у меня под рубашкой. Я хмурюсь. — Я на урок опаздываю, — отвечаю неохотно, испытывая когнитивный диссонанс от того, что увидела мальчика-мажора в обычной общеобразовательной школе. Еще и с легким уклоном в советскую систему, как утверждала мама. — А ты меня преследуешь? — Дерзко, — усмехается Артем, скрещивая руки на груди. Он и без того высокий, но когда так надменно смотрит на меня сверху вниз, я вдруг чувствую себя еще меньше. — Но вообще-то я дежурный по школе, а ты не предъявила пропуск. Я недоверчиво перевожу взгляд на красную повязку на его предплечье. Он еще и дежурный… Мне кажется, если бы сейчас в холл вывели живого слона, это бы удивило меня меньше. — Забыла, — бормочу, наблюдая, как мимо нас проходят несколько школьников, которые с любопытством поглядывают в нашу сторону. Этого мне не хватало. — А их почему не останавливаешь? Они тоже пропуски не показывают. — Так их я знаю, а вот тебя в первый раз здесь вижу, — фыркает Артем, возвышаясь надо мной. Я хмурюсь. — Может, это ты меня преследуешь? — он вдруг наклоняется ко мне так, чтобы губы были у самого уха. Я вздрагиваю, когда кожу обжигает жаркое дыхание: — Мне очень приятно… Но правила для всех одинаковые. Мне директора позвать? — Я на урок опаздываю, — ворчу, мельком взглянув на часы. Парень только пожимает плечами, продолжая скользить по мне изучающим взглядом. — Ладно. Зови своего директора, — с этими словами я отступаю назад и усаживаюсь на лавочку в холле, усиленно изображая смирение и покорность. Взгляд Артема становится недоверчивым, но он все же разворачивается, чтобы исчезнуть в глубине школы. Выжидаю пару минут и пристраиваюсь за очередной стайкой учеников, вместе с которыми благополучно миную проходную. Но едва успеваю порадоваться своему успеху, как кто-то цепляет меня за локоть и тянет куда-то в сторону. Мне не удается скрыть раздраженный вздох, когда вижу перед собой Артема. В этот момент раздается звонок на урок. — Хитрая? — ухмыляется он, и я закатываю глаза. Что за глупые игры? — Теперь вместе со мной к директору пойдешь. — Слушай, я понимаю, что богатенькому мальчику дали иллюзию власти, пусть и в пределах одной школы, и тебе ну очень хочется покрасоваться перед знакомой девочкой, но… Не впечатляет, — выдыхаю, пока он тащит меня куда-то вперед по коридору, кивнув какому-то парню, чтобы встал на проходной вместо него. На мои слова ноль реакции. — К тому же, я не хочу оказаться в кабинете директора в первый же день в новой школе. У меня с подобным мероприятием связаны не самые приятные воспоминания. Артем вдруг резко останавливается прямо посреди коридора и поворачивается ко мне. Я так и замираю, уставившись на него вопросительно. — Окей, давай договоримся, — говорит он миролюбиво, снова глядя на меня сверху вниз. Но руку с моего локтя не убирает. — Я мог бы закрыть глаза на твое нарушение, но что я получу взамен? — Тебе заплатить? — вырывается со смешком, пока я окидываю взглядом его шмотки, которые наверняка стоят дороже чем вся моя жизнь. Впрочем, может, именно так сколотили состояние его родители. — Ну, у меня только сотка и… бутерброд с сыром… — Боже, теперь мне хочется тебе заплатить. Хоть на обед что-то полезное купишь, — усмехается Артем, но его голос звучит серьезно. Слишком серьезно, поэтому я даже на всякий случай качаю головой. Не нужны мне его деньги, да и эта медвежья услуга, кажется, уже не так уж и нужна. Больше проблем будет. — Вообще-то я говорил о другого рода благодарности… Говоря это, он цепляет пальцами упавшую мне на лицо прядь и мягко заправляет за ухо. Я невольно сглатываю, снова ловя свои личные вьетнамские флешбеки нашей недавней ночи. Поверить не могу, что только вчера проснулась в его квартире. Мне хочется верить, что это было очень и очень давно. В прошлой глупой жизни. — Например, ты могла бы отплатить мне поцелуем, — заканчивает Артем, и я бы отшатнулась в сторону, если бы он не продолжал держать меня за локоть. Поэтому только дергаюсь в его хватке, как трепыхается пойманная в ловушку птица. — А больше ничего не хочешь? — хмыкаю, и он непринужденно пожимает плечами в ответ. Я показываю ему средний палец. — Пошел ты. Уж лучше к директору. — Лучше бы ты пропуск с собой носила, — парирует Артем, наклонившись ко мне совсем близко. В коридоре как назло совсем пусто, и если я прямо сейчас решу его ударить, то даже некому будет подтвердить, что это была самозащита. — Теперь даже не знаю, что с тобой делать… Я уже выжидаю момент для удара в пах, прямо как отец учил, но в этот момент парень вдруг резко отпускает меня. Это окончательно выбивает из колеи, и я так и остаюсь стоять в позе полной боевой готовности. — Вали уже на свой урок, иначе, правда, опоздаешь, — произносит он, разворачиваясь, чтобы вернуться к проходной. А я от растерянности даже не могу вспомнить, куда мне идти. — Все равно очередь еще не отстояла! Буркнув, что он козел, я все же нахожу в себе силы пойти к лестнице. Первым уроком у меня литература и, если верить сайту школы, кабинет расположен на третьем этаже. Когда захожу туда, все уже сидят на своих местах, но учительница даже не ругается, списав все на то, что я потерялась в новой школе. После этого она быстро записывает мои имя и фамилию, и возвращается к проведению урока, что позволяет хотя бы на сорок минут выдохнуть. Когда раздается звонок, я быстро собираю свои вещи, не обращая внимания на парочку одноклассниц, которые громко перешептываются, явно указывая на меня. Оказывается, что бутерброд с сыром так и остался на столе, поэтому у меня есть всего десять минут чтобы купить себе что-нибудь недорогое на завтрак, пока желудок не свернулся в трубочку… Но когда я захожу в столовую, тут же попадаю в центр всеобщего внимания, и мне уже кажется — причина в том, как смотрели утром на нас с Артемом. Но затем вижу, как ко мне быстрым шагом направляется какая-то девчонка, и успеваю только открыть рот, прежде чем она выливает на меня полный стакан чего-то, смутно напоминающего чай… — Это из-за тебя моего брата чуть не посадили! — рычит она, и в этот момент я понимаю, что спокойно отучиться год в этой школе мне не удастся. Прошлое догнало меня слишком быстро… Пока я думаю, что мне сделать сначала — выжать волосы или сперва выдрать их незнакомке, она уже резко направляется прочь из столовой, оставляя после себя приторный запах цветочных духов и отголоски стука ее каблуков по плитке. Я же остаюсь стоять посреди столовой, пока на меня с интересом таращатся несколько десятков глаз. Мне не остается ничего другого, кроме как тоже последовать к выходу и забежать в первый попавшийся на пути туалет, где я пытаюсь промыть волосы и замыть рубашку, чтобы на ней не осталось пятен. Для этого ее приходится снять, оставшись в одном только бюстгальтере. Вздрагиваю, когда дверь вдруг открывается, ведь я была твердо уверена, что закрыла ее на щеколду. Но вместо смущения в груди вспыхивает гнев, когда я вижу перед собой Артема. Только его здесь не хватало. — Проваливай! — рычу, прикрывшись насквозь вымокшей рубашкой. Я чувствую себя мокрой и жалкой и меньше всего хочу, чтобы он видел меня такой. — Вообще-то ты в мужском туалете, — замечает он беззлобно, что впервые заставляет меня смутиться. Я даже на табличку не взглянула. — Но я не возражаю, если ты составишь мне компанию. Особенно в этой мокрой рубашке. — Пошел ты! — выдыхаю, но голос звучит хрипло и сбивчиво. Я на грани. Быстро надеваю мокрую рубашку и направляюсь к двери, но Артем преграждает мне путь, выставив руку. Я поднимаю на него полный ярости взгляд. — Ты не выйдешь отсюда в таком виде, — произносит он негромко, но отчетливо, после чего вдруг бросает мне белую мужскую рубашку, которую до этого держал в руке. Я в очередной раз теряюсь. — Возьми. Это запасная. Не знаю, что у вас произошло с Сергеевой, но если ты сейчас еще будешь по школе в мокрой рубашке ходить, проблем точно не оберешься. — С чего вдруг такая щедрость? — спрашиваю недоверчиво, но все же поворачиваюсь к нему спиной, чтобы сменить мокрую рубашку на сухую. Я почти уверена, что он все это время смотрит на меня. Догадка подтверждается, когда оборачиваюсь и едва не впечатываюсь носом парню в грудь. Он стоит так близко, что я чувствую запах его духов и сигаретного дыма. — Я же говорил, что не хочу, чтобы на тебя пялились, — фыркает Артем, поймав мой взгляд. Его глаза выглядят слегка потемневшими. — Я хочу быть единственным в этой школе, кто видел тебя в лифчике… да и без него тоже… — с этими словами он опускает взгляд к моей груди, скрытой под тканью бюстгальтера и его рубашки. Но я все равно чувствую себя голой. — Мне кажется, я все-таки заслужил поцелуй…