Плохой. Хороший. Испорченный

Когда я выхожу из дома в пятницу утром, то первым делом замечаю на дорожке возле подъезда машину Артема. Ее хозяин стоит рядом, держа в руках два стаканчика с кофе, один из которых со своей фирменной обаятельной улыбкой школьного принца протягивает мне. Помедлив, я принимаю его, ощутив под пальцами приятное тепло. Парень молча открывает передо мной пассажирскую дверцу машины. — Ты решил, что раз не удалось взять меня наглостью, так перед парочкой романтических жестов я явно не устою? — спрашиваю с усмешкой, забираясь в теплый салон. Артем обходит машину и садится за руль. — Может, я просто извиняюсь за свое вчерашнее поведение таким образом? — хмыкает одноклассник, поворачивая ключ в замке зажигания. Я с подозрением прищуриваюсь, и он улыбается. — Попробуй кофе. Он из лучшей кофейни в этом городе. Я закатываю глаза, но все же послушно делаю глоток. Кофе на самом деле оказывается вкусным, и Артем, очевидно, понимает это по моему лицу, потому что его улыбка становится только шире. — Там на заднем сидении пакет… Синабоны. Только что из пекарни, — произносит он соблазнительным голосом, и я поджимаю губы, изображая недовольство. Но слишком быстро сдаюсь и оборачиваюсь, чтобы взять с заднего сидения бумажный пакет с еще теплой выпечкой… Вот же дамский угодник! — Скажи честно, ты уроки соблазнения у самого Дьявола брал? — шиплю, вдыхая восхитительный запах. После того, как мама от нас ушла, стало некому кормить меня завтраками, так что в последнее время перебиваюсь печеньем и полежавшими булочками из столовой. Я могла бы приготовить бутерброд, но постоянно просыпаю… Все по той же причине. — Вчера мне целого омара положил, сегодня выпечку с утра притащил… Ты явно рассчитываешь на что-то извращенное, не меньше. Он смеется, поворачивая руль, чтобы выехать на дорогу. — Понравился омар? — интересуется с ехидцей, не отвлекаясь от дороги. Я пожимаю плечами. Не по мне такая экзотика. — Родителям твое представление тоже понравилось. Сказали, что могу не жениться хоть до поздней старости, только бы мне было хорошо… Ну попробуй же синабоны, я их не для того так быстро вез, чтобы они у тебя в руках остывали! Я откусываю небольшой кусочек и едва не закатываю глаза от удовольствия. Мягкое воздушное тесто, сладкая начинка, нежнейший сливочный крем. Он все-таки определенно знает, как покорить сердце девушки. — Ладно, так уж и быть… Раздевайся! — выдыхаю с чувством, спешно дожевывая еще один кусок. Но затем с губ все же срывается предательский смешок: — Я посмотрю. — Мне кажется, с тебя и так достаточно удовольствий на сегодня, — фыркает парень, останавливая машину на светофоре. Он поворачивается ко мне и добавляет: — А если серьезно, то я рад, что тебе все понравилось. Надеюсь, теперь я точно могу рассчитывать, что ты не откажешь мне в свидании завтра вечером? — У меня есть более интересное предложение, — произношу с деланым энтузиазмом, и Артем скептично приподнимает бровь. Я набираю в легкие побольше воздуха и выпаливаю: — Ты должен познакомиться с моим отцом! — Я, конечно, рассчитывал, что кофе и синабоны произведут эффект, но не предполагал, насколько, — усмехается парень, при этом сохранив завидное самообладание. Свет светофора меняется на зеленый, и машина снова трогается с места. — Я думал, мы сходим еще на пару свиданий, узнаем друг друга… С другой стороны, чего тянуть? Я чертовски привлекателен, ты чертовски привлекательна, да и дети наверняка будут охренительные… Свадьбу тогда в июне сыграем, да? Он говорит это полусерьезно-полушутя, но я все равно едва удерживаюсь от того, чтобы закатить глаза. Какой же он все-таки… — Я просто хочу, чтобы ты подыграл мне перед отцом, — поясняю терпеливо, стараясь не смотреть на него. Мне вдруг становится немного неловко. — Я сказала ему, что у меня есть парень, и теперь… Понимаешь, он хочет познакомить меня со своей новой женщиной, а я… Мне нужна поддержка, поэтому… — Успокойся, — негромко и доверительно произносит Артем, прерывая поток моих нелепых оправданий. Я все же решаюсь поднять на него взгляд, но он по-прежнему смотрит на дорогу. — Конечно, я не оставлю тебя в такой момент… Но при одном условии. Я уже успеваю проникнуться к нему подобием благодарности, но одергиваю себя, как только из его уст вылетает последняя фраза. Артем в это время останавливает автомобиль на пришкольной стоянке и поворачивается ко мне, поймав мой вопросительный взгляд. — Ты расскажешь мне, что случилось в прошлой школе и почему тебя уже успели возненавидеть в этой, — произносит он твердым и не терпящим возражений тоном. Я вспыхиваю. — Прям уж возненавидели? — бурчу, скрещивая руки на груди. Подумаешь, повздорила немного с этой истеричкой в столовой… Вместо ответа Артем одаряет меня каким-то сочувственным взглядом, который затем переводит в сторону школы. Я прослеживаю за ним и чувствую, как меня резко начинает трясти, потому что замечаю на центральной стене огромную надпись: «Мартынова — лживая шлюха». Хорошее настроение вмиг испаряется, и я выскакиваю из машины, громко хлопнув дверцей. В голове пульсирует мысль о том, что я должна немедленно найти того, как это сделал, и как минимум приложить лбом об эту чертову стену, замазав надпись его же кровью… Но уже на середине стоянки меня догоняет Артем, который обхватывает за плечи и рывком разворачивает к себе. — Я убью их… Всех убью… — выдыхаю решительно, чувствуя усиливающуюся дрожь. Меня переполняет злость, смешивающаяся с отчаянием и беспомощностью от осознания того, что даже если я найду виновного, это ничего не изменит. От меня не отстанут, скорее наоборот, возненавидят еще больше, а может, сочтут сумасшедшей и поставят на внутришкольный учет… — Я помогу, — произносит вдруг парень, заключая меня в крепкие, почти удушающие объятья. Я инстинктивно дергаюсь, пытаясь вырваться, но слишком быстро осознаю, насколько это все бесполезно. — Ты и я против целого мира… прямо как в старых романтических фильмах. Только расскажи, что тогда произошло? Что было в прошлой школе? Дрожь понемногу утихает, но затем накатывает с новой силой вместе с лавиной из воспоминаний. Я цепляюсь пальцами в его куртку и утыкаюсь носом в плечо, глуша не то рык, не то всхлип, не то вопль… Парень шепчет мне на ухо что-то успокаивающе, но это не оказывает никакого эффекта, когда я думаю о том, что едва не разрушило мне жизнь и до сих пор напоминает о себе вместе с кучей последствий моих поступков и решений. Проходит, наверное, вечность, прежде чем чувства утихают, и я отстраняюсь от Артема. Сердце в груди бьется так сильно, что заглушает мои собственные мысли, наверное, именно поэтому я вдруг решаюсь на такое безрассудство, как раскрытие моего главного секрета. Но, с другой стороны, я ведь не могу хранить его вечно, да и он уже давно стал не только моим. Поэтому набираю в грудь побольше воздуха и произношу короткое: — Хорошо. До ушей доносится звонок на урок, но я понимаю: в школу мы попадем еще не скоро, ведь мне определенно есть, что рассказать…