Сила решает все

— Ты самый настоящий простофиля. Я давным-давно тебя предупреждала, что ты за всю жизнь не превзойдешь сидящего рядом с тобой. Ни в самосовершенствовании, ни в ночной охоте, ни даже в стрельбе по воздушным змеям — тебе не угнаться за ним! И тут уж ничего не попишешь: кто ж виноват, что твоя матушка оказалась хуже других матерей? Хуже, так хуже. Но матушка переживает за несправедливость по отношению к тебе, сотни раз говорит не слоняться с ним без дела — а ты по-прежнему заступаешься за него. И как только я породила такого сына?!       Слова матушки били набатом в голове Цзян Чэна все то время, что они находились в «воспитательном лагере» ордена Цишань Вэнь. Из-за них мысли были в беспорядке, а изречения в книге, что выдал им накануне Вэнь Чжао, расплывались в одно черное непонятное полотно.       Да, он был хуже Вэй Усяня во всем: начиная с тренировок и самосовершенствования и заканчивая общением с другими людьми. В то время когда Вэй Ин успел перезнакомиться с большинством адептов из других кланов, и даже Вэнь Нином, что смотрел на его брата как на настоящего наставника, Цзян Чэну хватало общения только с одним человеком. С другими людьми он разговаривал только по существу и с должным почтением, не стремясь наладить отношения.        «Кто ж виноват, что твоя матушка оказалась хуже других матерей?» — нет, это совершенно не так. Мадам Юй была превосходной заклинательницей и прекрасным лидером. Да, она не умела быть нежной и выказывать внимание так, как делала это любая другая женщина, но Цзян Чэн чувствовал ее любовь. В долгих тайных разговорах вечерами, когда юноша стал старше; в жарких спорах матушки с отцом, когда она буквально умоляла Цзян Фэньмяня обратить внимание на родного сына. Разве можно представить такую гордую женщину, как Мадам Юй, умоляющей? А она это делала. И Цзян Чэн ценил это. Он поклялся сделать все, чтобы увидеть на губах матушки хотя бы намек на улыбку. Стремился к невозможному.        Что нельзя было сказать о его отце. Цзян Фэньмянь — Ваньинь уже не мог по-другому обращаться к этому человеку даже в мыслях — всегда смотрел только на Вэй Усяня. Всегда твердил, что он лучше понимает политику и взгляды клана. Лучше всего понимает, что на душе у главы ордена Цзян — наверняка именно это и подразумевалось в его словах. Фэньмянь с самого детства относился к Цзян Чэну как к какому-то случайному адепту, приговаривая, что не должен выделять своего наследника перед всеми. Но при этом почему-то всегда выделял Вэй Ина…       Его названный братец…       Цзян Чэн упражнялся с деревянным мечом, что им выдали в лагере, разминая затекшие мышцы и пытаясь отвлечься от дурных мыслей. Вот уж о ком он точно не хочет думать, так это об Вэй Ине, потому что тот и так занял почти все место в его жизни. И дело даже не в том, что смысл существования Цзян Чэна преобразился в постоянное соперничество и попытки выйти из тени гениального первого ученика ордена Цзян, нет… Дело в том, что без этого шумного сумасбродного человечка наследник больше не видит жизни. Каждое утро его будит громкий задорный голос, каждый день, где бы они ни находились, Цзян Чэн соглашается на очередное приключение на их пятые точки, и каждый день заканчивается шутливыми толчками, пожеланиями спокойной ночи, а иногда и совместным лежанием в одной кровати. В такие моменты они любили размышлять о будущем. — А-Чэн, когда ты станешь главой ордена, знаешь, где буду я? — У черта на куличках, флиртуя с очередной красавицей? — с усмешкой поддразнил юноша, сжимая в объятиях шебутной комочек беспокойства. Они уже давно привыкли спать в обнимку, а потому данное положение не смущало. — Ха-ха-ха, мой братец так хорошо меня знает! — воскликнул Вэй Усянь и повернулся боком к Цзян Чэну, схватил за щеки и сжал их, звонко смеясь. — Но нет. Когда ты будешь главой ордена, я буду рядом с тобой. Твоим верным подчиненным, и никогда не оставлю. — Даже если тебя позовет с собой второй Нефрит? — с долей яда полюбопытствовал Цзян Чэн. Ему не нравилось это внезапно возникшее желание брата подружиться со вторым молодым господином Лань. Юноша старался предотвратить это, но пока плохо получалось. — О чем ты? Разве мы с ним настолько близкие друзья? — Тогда ответь. Если будет выбор между мной и Лань Ванцзи: кого ты предпочтешь? — Что за глупый вопрос? — Усянь даже вылез из-под одеяла, внимательно рассматривая лицо брата. Будто пытался там что-то найти помимо нахмуренных бровей и решительного взгляда. — Конечно, я выберу тебя. — Не забудь свои слова, — с легким пренебрежением выдохнул Цзян Чэн. Уж он-то знал, насколько ветрены бывают речи его собеседника. — Ладно, — задумчиво протянул тот. — А теперь давай спать. — Цзян Чэн, ты тоже решил потренироваться? — из воспоминаний его вывел ласковый голос Вэй Ина. Как говорится, вспомнишь солнышко, вот и лучик. — Да, иначе, когда этот отпрыск Вэней снова поведет нас на Ночную охоту, мы не сможем даже палкой отбиться. Интересно, лишение нас хоть какого-либо оружия в бою — решение Верховного заклинателя или же один придурок просто захотел поиздеваться над нами? — Думаю, второе, — Вэй Усянь закинул на плечо тренировочный меч, а в глазах замелькали озорные огоньки. — А-Чэн, давай сразимся? Я предлагал Лань Чжаню, но тот меня просто проигнорировал. Представляешь?! — То есть сначала ты решил спросить Лань Ванцзи, а уже потом меня, как запасной вариант? — Цзян Чэн гневно прищурился, сжимая в руках оружие. Можно ли это считать за мелкое предательство со стороны брата? Вполне. От этого гнев в душе все сильнее закипал, а темное чувство, тщательно скрываемое, приподняло ядовитую голову. — Да ладно тебе, ты же мой брат. С тобой я просто не смогу биться в полную силу. А Лань Чжаня вроде как не жалко. — А ты считаешь, что я недостаточно силен для тебя? — с каждым словом Цзян Чэн делал шаг вперед. Меч в руке едва ли не потрескивал от напряжения, что исходило от юноши и энергии, витающей вокруг него. — Эй, ты чего Цзян Чэн, — Вэй Ин наконец-то понял, что ляпнул не то и двинулся назад, подальше от брата. Подобные всплески были редкими, но как их остановить, Усянь до сих пор не мог понять. Впрочем, похоже, Цзян Чэн уже все решил за них.        Плавное скольжение вперед, выставленный меч, грозящийся отрубить голову — Вэй Ин еле успел отклониться, направив свое тело вправо. Кажется, он все же нашел себе противника по спаррингу. Не теряя времени, Вэй Усянь занял атакующую стойку и резко, словно ветер, направился к Цзян Чэну.       Перекрестные удары, блок — юноши отпрянули друг от друга, давая время на передышку. Медленно, шаг за шагом они двигались по кругу, изучая, прикидывая, прогнозируя, каким будет следующее движение. Сложность состояла в том, что они знали приемы каждого, как свои собственные, вот только если Вэй Усянь был легким и невесомым, словно весенний ветер, треплющий волосы в погожий денек, то Цзян Цэн был быстр и груб подобно молнии в паршивый день.       Передышка прошла, и снова двое юношей ринулись в бой, скрестив мечи. Удар справа, слева, подсечка и рубящий сверху — Цзян Чэн не стыдился применять уловки, точно так же, как и его соперник. Плавное движение полукругом — и вот уже Вэй Ин за спиной Цзян Чэна, направляет меч под ребра, но не успевает понять, что происходит, как его ноги оказываются связаны кнутом, которым обычно гоняют животных, а сам юноша падает, впрочем, ловко перекатываясь от «лезвия» вражеского орудия. — Цзян Чэн, это нечестно! — Вэй Ин вскакивает, пытается освободиться — только его противник не теряет времени, нападая снова, — и остается только прыгать на своих двоих из стороны в сторону, изображая манекен. — Ты сам говорил, что в бою все средства хороши, — Цзян Чэн оскалился, благодаря от души матушку, что учила помимо владения привычного заклинателю оружия, еще и владением кнута, в надежде передать фамильный артефакт — Цзыдянь. — Ну что, теперь я достаточно силен, чтобы драться со мной в полную силу? — Не знаю, — игриво протянул Вэй Усянь, наблюдая, как темнеют с каждым его словом глаза его брата, а вокруг полыхает странная аура. Вэй Ин мог бы сравнить ее с темной энергией, если бы не был уверен, что подобной дрянью Цзян Чэн не страдал. Да и проверялись они каждые пару месяцев, чтобы не попасть впросак. Однако бешенство А-Чэна — это хороший отвлекающий маневр, поэтому… — Лань Чжаню не пришлось бы использовать второе оружие. — Ах ты!       Уличив подходящий момент, Вэй Ин освободился из плена кнута, кувырнулся аккурат под пронесшимся над ним мечом и сделал очередную подсечку, сбивая Цзян Чэна с ног. Перекатившись, он захватил обе руки Цзян Чэна, отбрасывая их оружие, и замер, тяжело дыша. Его соперник так же восстанавливал дыхание. — Предлагаю ничью, — хрипло, давясь воздухом, которого до этого так не хватало, предложил Вэй Ин, — и спорю, что Лань Чжаню ты задал бы отменную трепку.       После этих слов тело под юношей обмякло, а глаза Цзян Чэна вновь приняли красивый серый цвет, похожий на собирающиеся грозовые тучи, освещенные вспышкой молнии. — Правда? — Конечно же! Как я могу считать кого-то лучше моего брата? — расслабленно воскликнул Вэй Ин, радуясь, что буря прошла. Это хорошо. — Слезь с меня. Ты тяжелый, а я весь пыльный. — Хорошо, как скажешь, принцесса, — Вэй Ин даже помог отряхнуть одеяния и послал воздушный поцелуй. — Вэй Усянь! — закричал на него Ваньинь, но в этот момент к нему подошел один из слуг ордена Вэнь. — Молодой господин Цзян, вас приглашает отобедать глава ордена Цишань Вэнь, — слуга низко поклонился, ожидая ответ.       Юноши синхронно вскинули брови вверх, переглянувшись. Однако, естественно, ответа ни у кого не было. — Что за херня? — возмутился Цзян Чэн. — Он сказал зачем? — Этот никчемный слуга не был посвящен, — кажется, мужчина склонился еще ниже. Если это возможно, конечно, — но отказываться глава ордена не советует. — Ну это и ежу понятно, — Вэй Ин почесал задумчиво нос и повернулся к брату. — Что ему от тебя нужно? Что ты успел натворить, а я не знаю? Признавайся, охмурил своим мрачным видом одну из его дальних родственниц, и теперь она претендует на твою руку и сердце? — Прекрати молоть чушь, — фыркнул Цзян Чэн, обращаясь уже к слуге. — Передайте мою благодарность и согласие разделить с ним трапезу. — Будет исполнено, молодой господин Цзян, — получив нужный ответ, слуга тут же скрылся в хозяйском доме. — И все же это странно. Уверен, что мне не нужно идти с тобой?       Парочка отправилась в свои комнаты, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Оставалось совсем немного времени до обеда, после чего Вэнь Чжао собирался снова штрудировать их по трактатам, написанным очередным представителем клана Вэнь. Иногда попадались поистине ценные и редкие книги по целительству, а также классификации тварей, но иногда литература походила на развлекательную, не несущую необходимой информации. А им предстояло переврать и переписать ее так, чтобы получилось настоящее учебное пособие. Они что, в писатели нанимались? — И как ты это представляешь? «Уважаемый глава ордена Вэнь, я понимаю, что вы приглашали меня одного отобедать с вами, но мой неугомонный братец вам не доверяет, поэтому сейчас прыгает вон в тех кустах, стараясь быть более незаметным. Как видите, у него это не получается, а еще, кажется, он сел на муравейник».       Вэй Ин пару раз хлопая глазками воззрился на брата, после чего оглушительно расхохотался, заваливаясь всем телом на Цзян Чэна. — Ха-ха-ха, ну ты и придумал, конечно! А откуда знаешь, что там будет муравейник? — Я просто знаю тебя. И твое умение попадать в неприятности. — Ну, с этим невозможно не согласиться, — Вэй Ин развел руки в стороны, принимая полное поражение. После чего развалился на кровати, наблюдая за собирающимся Цзян Чэном. Сменная одежда не уступала в роскоши обычному одеянию: расшитое вязью заклинаний ханьфу плотно прилегало к стройному юношескому телу, черный широкий пояс подчеркивал талию, которой не каждая красавица могла похвастаться. А Цзян Чэн мог.       Он вообще до одури был красив, особенно в бою. От него шла смертоносная и разящая наповал красота. Вот только в быту она разбивалась о хмурое выражение лица и скудное умение общаться. Нет, если бы Цзян Чэн совсем не разговаривал как Лань Чжань, то мог бы с таким же успехом красоваться на втором месте рейтинга самых красивых заклинателей. Но он пытался и тут же неуклюжесть брала верх, делая его, скорее, милым и плюшевым неумехой, которого просто хочется затискать. Ну, так считал сам Вэй Усянь. — Красавец, — просвистел Вэй Ин. — Если бы не знал, то подумал, что ты собираешься на свидание. — Ой, захлопнись. Тебе бы только об отношениях и думать. — Тебе, между прочим, тоже бы не помешало.       На это высказывание Цзян Чэн только махнул рукой. Вэй Усянь опять в своем репертуаре. — Ладно, я пошел. — Обязательно потом все расскажи. — Угу.

***

      Как оказалось, Цзян Чэна уже ждали у его комнаты. Слуга сказал, что ему поручено проводить молодого господина Цзян в назначенное место, и попросил следовать за ним.       Цзян Чэн покорно пошел вслед за мужчиной, теребя края ленты, что плавно спускалась к его плечам. По всему телу прошла предательская дрожь, когда он остановился у дверей в личные трапезные главы ордена Вэнь. Она находилась не так далеко от общих, но все же мало кто даже из прислуживающих проходил по этим коридорам.       Сделав глубокий вдох, распрямившись, гордо расправив плечи и чуть вздернув подбородок, как учила держаться его матушка, наследник ордена Цзян прошел в помещение вслед за слугой. Его уже ждали.       Вэнь Жохань — статный, добротный мужчина, облаченный в дорогие одежды, сидел за низким столиком, на котором уже были расставлены наборы посуды на двух господ и различные блюда, начиная от запеченных фазанов, риса и заканчивая различными супами и салатами. В середине можно было наблюдать пару сосудов с вином, пока еще не распечатанные. — Приветствую главу ордена Вэнь и Верховного заклинателя, — Ваньинь выполнил традиционный поклон и после удовлетворительного кивка со стороны мужчины решился подойти поближе. — Приветствую молодого наследника ордена Цзян, — Вэнь Жохань протянул руку и указал на место напротив него, — Прошу, присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома.       От этого слащавого тона Цзян Чэна передернуло. С чего бы грозному заклинателю, коим являлся Верховный заклинатель, быть милым к одному из приехавших в «воспитательный лагерь»? Считая, что главной идеей всего мероприятия являлось показать могущество ордена Вэнь и то, насколько жалкими могут быть попытки пойти против него.       Иногда Цзян Чэн задумывался, что хотел бы, чтобы Пристань Лотоса имела похожую власть. Они с матушкой придерживались подобного порядка, а их острые края в отношениях с подчиненными или людьми сглаживали мягкий характер Яньли и самого Фэньмяня. Они говорили, что самое главное помогать людям, а уважение и сила придут потом. В ответ на это матушка называла Фэньмяня тряпкой и слабаком, а Цзян Чэн не мог полностью отрицать подобное суждение. Но и согласиться означало, что его любимая Цзецзе не права. Цзян Чэн видел, как относятся к его сестре слуги и обычные люди Юнмэня. Казалось, А-Ли была символом Пристани Лотоса, его душой и эталоном, на который все равнялись. Даже они с матушкой.       Однако это не отменяло того факта, что, хоть душевностью Юньмэнь Цзян отличался от остальных орденов, в плане военной мощи и подготовки они сильно проседали. Народ не желал идти в рекруты, считая, что все и так хорошо. В будущем подобное отношение могло привести к их погибели. — Вы очень добры, — Цзян Чэн присел на указанное место, уверенно глядя на собеседника. — Благодарю за оказанную честь. — Прекрасные манеры, — кивнул Вэнь Жохань, пока слуги накладывали еду, — Могу поинтересоваться, кто внес бо́льшую лепту в воспитание столь прелестного юноши? — Мною одинаково занимаются учителя, матушка и… отец, — как бы ни старался, но Цзян Чэн запнулся на последнем слове, стараясь не выдать столь глобальную ошибку. Юноша не собирался говорить о проблемах в клане, а в особенности в его семье. Уж слишком безрассудно это было и глупо.       Вэнь Жохань, заметив некую неловкость в речах собеседника, ухватился будто коршун в заминку и продолжил как ни в чем не бывало, прекрасно зная, что давит сейчас на наследника, выискивая рычаги воздействия. — Предполагаю, Цзянь Фэньмянь отдает предпочтение первому ученику ордена Цзян, не так ли? — взгляд хитрых глаз пронесся вскользь по фигурке собеседника, который уже приступил к трапезе. Поза стала напряженной, руки слегка задрожали, а губы сжались в тонкую линию. Как предсказуемы дети в данное время. — Можно заметить, как он следит за вами и за ним, и кого как хвалит. Неужели достоинства первого ученика переваливают даже значимость собственного сына? — Политика ордена Цзян велит, что каждый адепт равен вне зависимости от его происхождения. Заслуги каждого оцениваются одинаково — заученной пластинкой отвечает Цзян Чэн, не зная, чего же от него хотят. Какой смысл давить на мозоль, о которой знают абсолютно все? — Ох, какое ужасное ведение дел, — оскалился мужчина, — орден Вэнь всегда считал, что важнее всего семья, что бы ни случилось. — Даже если члены этой семьи злоупотребляют своим положением? — Цзян Чэн не собирался этого говорить. Абсолютно не собирался, чтобы не прогневать того, кто владел сейчас ситуацией. Но весь этот разговор заводил его в тупик, потому юноша походил сейчас на защищающегося щенка, скалящего клыки, которых еще и не было. — Вы про Чжао? — не моргнув и глазом поинтересовался Вэнь Жохань. Он знал, что сын треплет нервы наследникам других орденов, и не препятствовал этому. Пока тот шел к намеченной цели — показать, кто тут главный. — Да. Можно еще предположить, почему забрали наше духовное оружие. Однако не дать ничего взамен и использовать других в качестве щита на Ночной охоте… — Как храбро, — искренне восхитился Вэнь Жохань, а Цзян Чэн пожалел, что не прикусил вовремя язык. Его что, Вэй Усянь заразил безрассудством и тупостью? Ну зачем он вообще все это сейчас сказал? — Можете объяснить ваши мысли по поводу духовного оружия? — Таким образом, нам придется обучаться использовать любое другое оружие вне зависимости от того, насколько сильно оно с нами связано. — А отсутствие вообще чего-либо способствует развитию смекалки, неординарному мышлению и приспособлению не предназначенных вещей для битвы. Вы так не считаете? — Хотите сказать, что как только мы все это продемонстрируем, нам вернут мечи? — Мне нравится, насколько вы честны и остры на язык, молодой господин Цзян. — Прошу прощения, если хоть как-то задел вашу честь своими дерзкими разговорами, глава ордена Вэнь. — Воистину задатки Юй Цзыюань и Цзянь Фэньмяня. Вы прелестный самородок, господин Цзян. Которому нужна подходящая огранка. К сожалению, орден Юнмэнь Цзян не поможет развить ваши таланты полностью. — К чему вы клоните? — осторожно спросил Цзян Чэн. Насколько ни прекрасны были блюда на столе, в данный момент кусок в горло не лез. Разговор принял дурной оборот. Как бы свести все на «нет» и вернуться в свои покои? — Я предлагаю продолжить ваше обучение в моем ордене. Наравне с моими наследниками А-Чжао и А-Сюем. — Но… почему? –Цзян Чэн сжал руки в кулаки под столом, а лицо старался сделать как можно более безучастным. Хотя внутренне испытывал всплеск эмоций, совершенно непохожих друг на друга: хотелось сбежать и дослушать дальше одновременно, разинуть рот и впериться взглядом в главу Вэнь, будто тот в один момент вознёсся на небеса. Все это бурной волной затапливало сознание Цзян Чэна, освобождая и темную сторону, что была заворожена предложением верховного заклинателя. Его оценили по достоинству. Его, а не Вэй Усяня. Его заметили, похвалили и предложили наравне с наследниками обучаться в другом ордене. Показать ту мощь и силу, которой не хватало Пристани Лотоса. И которую сможет передать Цзян Чэн, когда станет главой. — Я видел ваш поединок с господином Вэем, — вкрадчиво начал собеседник. — Он, конечно, искусен, но в вас есть потаенная сила, о которой не знаете вы сами. И ваши родители тоже. Я же могу лично с вами заниматься и раскрыть весь ваш потенциал. Мне только нужно ваше согласие. — Я могу отказаться? — Естественно, — слишком расслаблено ответил Вэнь Жохань. На самом деле отказ значил плохие последствия для всего окружения Ваньиня. И сейчас по большей части вставал вопрос о том, сможет ли он защитить родных, пренебрегая предложением главы. — Какой у меня есть срок на размышления? — С чего вы решили, что он вообще у вас есть? — подразнить этого щенка хотелось просто до безумия. Вэнь Жохань и забыл, насколько это может быть весело. Только с одним человеком он мог так легко общаться и издеваться, используя только слова. По иронии тот тоже одевался в фиолетовые одежды и являлся когда-то всего лишь наследником. — Иначе вы потребовали бы ответ сразу, а не играли со мной. — Повторюсь, вы очень храбры. В любом другом случае вас сразу же отправили в пыточные. — Что ж, — у Цзян Чэна перехватило дыхание. Так беззаботно говорить о пытках… мог только этот человек. — Благодарю за оказанную снисходительность. — И правда, я слишком снисходителен. И разрешаю дать ответ до конца вашего обучения здесь. Не желаете выпить со мной вина?       Цзян Чэн собирался отказаться, как вдруг услышал шорох кустов и подозрительно знакомый свист, который определенно должен был быть имитацией птичьего голоса. Серьезно? — Прошу прощения, но вынужден отказаться. Вечером у нас занятия с вашим сыном, не хотелось бы приходить в неподобающем состоянии. По той же причине вынужден откланяться, я должен подготовиться к уроку, если вы не против, — собрав в кулак остатки своей сдержанности и вежливости проговорил Цзян Чэн. Он так устал в словесной войне с главой ордена Вэнь, что мечтал сейчас повалиться на кровать, да так и заснуть. А не вылавливать из кустов одного маньяка, которого ни на минуту нельзя оставить. — Да, конечно. Надеюсь, мы с вами еще встретимся. О, кстати, — Вэнь Жохань налил себе немного вина и отсалютовал Цзян Чэну. — Следующая охота будет проводиться на горе Муси. Я прикажу выдать вам тренировочные мечи. Считайте это подарком и надеждой на понимание друг друга. — Благодарю, глава ордена Вэнь, — традиционный поклон, и вот уже Ваньинь чуть ли не бежит на улицу, пытаясь скрыться от хищного взгляда, от которого бегут мурашки по коже. — Цзян Чэн! — его встречает личное бедствие, ловя в крепкие объятия. — Все хорошо? — Да, просто… Дай мне минуту, — сам Ваньинь ни за что не признается, насколько ему некомфортно было в обществе Вэнь Жоханя и как хорошо сейчас в руках Вэй Ина. Все же, как бы сильно ни выделял его родной отец, сам брат не виноват в таком отношении. Он стал для Цзян Чэна практически всем в его жизни. — Тебя слишком долго не было, и я решил отправиться спасать тебя. — Я что, по-твоему, девица в беде? — буркнул юноша, отстраняясь. — Сам же легко мог попасться. Что за детский свист? — Разве не похоже на птичку? А я так старался! Даже брал несколько уроков у Лань Чжаня, — после шуток лицо Вэй Ина стало серьезным. — А теперь рассказывай, что он от тебя хотел? — Думаю, разузнать о делах клана, — Цзян Чэн закусил губу. Не зная почему, но он не хочет рассказывать о предложении главы. И о том, что какая-то его часть желает ответить согласием. Вместо этого он говорит последние слова Вэнь Жоханя о горе Муси и выдаче оружия.