Операция "Эйва" или новые злоключения Ло'ака.

Каждый на’ви использует накопленный дар знаний своих предков. Однако, если не вспоминать их опыт, то и дары эти обесцениваются. Эйва с ее уникальной памятью, способной вспомнить зарождение каждой травинки в лесу, появление самой маленькой рыбки в океане и первый сознательный шаг любого из детенышей змееволка, осознавала, что ее синехвостым созданиям необходимо периодически напоминать о прошлом. Ибо юная память ньюна’ви, захламленная цифровыми достижениями Небесных Людей, все реже и реже обращалась к опыту предков. Песенные нити пылились в коробках со старыми вещами, а в человеческой сети информация подавалась очень уж однобоко. Чтобы это исправить, она каждый год вставляла в учебные планы старшеклассников непременный визит в Музей «Великой Битвы», расположенный в Городе-Плацдарме, посвященный тому самому сражению, после которого жизненный уклад на Пандоре устремился в новое русло истории. Синяки от мячей на теле Ло’ака зажили достаточно быстро. С одной стороны это было во благо, ибо к окончанию дневных занятий он уже с трудом находил удобное положение, дабы пульсирующие болью кружки отметин не мешали слушать учителей. Однако с исчезновением сиреневых пятен пропал и шикарный повод уединяться в своей комнате с Реей, которая каждый вечер наносила на его тело мазь, попутно рассказывая ему о жизни своего клана. Каждая медицинская процедура неизменно заканчивалась долгой серией страстных поцелуев и ласками, но «к сладкому» влюбленные переходить не спешили, ибо в дверь периодически заглядывала голова цербера, именуемая Аонунг. Брат рифовой, казалось, уже смирился с тем, что сердце его сестры выбрало себе мужчину, но ежевечерние звонки матери, напоминавшей каждый раз о его «братском долге», вынуждали парня держать ситуацию под контролем. Са’ра, негласно наблюдая за Нунгом, старательно информировала парочку о предстоящем визите по браслеткому, и те успевали принимать благочестивый вид пред «внезапным» появлением инспектора. Аонунг вовсе не был дураком и, видя опухшие от поцелуев губы сестры, пылающие от смущения щеки и ее горящие глаза, сознательно делал вид, что все происходит в рамках приличия, а сам подсознательно завидовал Рее, вспоминая вкус губ и податливость тела Нан’ти, по которой сильно тосковал. Так что в пятницу, накануне групповой поездки девятого и десятого классов в музей, Ло’ак разочарованно валялся в своей комнате, осознавая, что его соблазнительная медсестричка сегодня уже не придет. За окном уже давно стемнело, чистые вещи для завтрашней поездки висели на спинке стула возле его письменного стола, а мысли и душа парня находились на один этаж выше. Спасть совершенно не хотелось и, недолго думая, ушастик распахнул свое окно и ухватился за свисающую ветвь. Под теплым свечением Полифема хвостатая тень упорно поползла к своей цели. Путь наверх не занял много времени, и пару минут спустя парень уже тихонечко скребся в окно комнаты Циреи. Темнота за стеклом и запертое окно говорили о том, что девушка либо уже спит, либо ее просто нет в комнате. «Проклятье! Нужно было предварительно созвониться!» — раздраженно подумал Ло’ак и пополз в сторону окна Са’ры, свет в котором ярко освещал лианы, свисающие снаружи. Судя по звукам из чуть приоткрытого окна, подруга была в комнате и занималась… спортом? Уж слишком шумным было ее дыхание. Улыбаясь в предвкушении того, что появился очередной повод подшутить над девушкой, он схватился за оконную кайму и только приготовился выкрикнуть классическое — «БУ!», как от увиденного чуть не рухнул с верхотуры. Пришлось давиться криком и прилагать все усилия, дабы его любопытный нос не был обнаружен. «Спорт», которым занималась Са’ра с Нетейямом, был весьма узконаправленным и, если бы не резиновые аксессуары фирмы «Du’rex», распечатанная пачка которых валялась рядом с кроватью, то Ло’ак через девять месяцев вполне мог стать дядей для внеплановой племянницы или племянника. — Да уж, первенец должен быть первым во всем! — пробормотал смутившийся Ло’ак, чувствуя, как кровь смущения приливает к щекам, — Для меня секс только после свадьбы тоже звучит как «Ссылка доступна только зарегистрированным пользователям.» Оставался последний способ добраться до желанной цели. Вернее, их было два. Окно Аонунга, через которое, впрочем, он не полез бы, даже если на кону стояла его единственная возможность лишиться девственности. А вот воспользоваться спальней Тсу’тея вполне можно было, так как парень знал, что дядя по природе сова (Ло’ак до сих пор не мог понять этот термин, несмотря на то, что отец показывал ему на коме изображение ночных птиц) и ложился спать не раньше полуночи. К тому же, он практически никогда не закрывал террасную дверь, выходящую на уютный балкончик. Темная фигура стремительно передвинулась к террасной кайме пола, отделанного пластокафелем и, убедившись, что на балконе никого, Ло’ак осторожно перескочил через никелированные перила. На цыпочках он подкрался к открытому дверному проему. Его расчеты оправдались, и он нырнул в темноту пустой спальни хозяина квартиры. Огромная кровать была не застелена, а напротив нее на стене висело эхо былых времен - огромный череп леоноптерикса, пугающий черными провалами глазных отверстий. Прокравшись к двери в коридор, влюбленный лазутчик приоткрыл дверь и убедился, что коридор пуст. Со стороны кухни раздавались голоса Тсу’тея и Аонунга, что было для Ло’ака отличным шансом. Он, не теряя времени, пробрался по коридору, стараясь издавать как можно меньше шума. Ощущая бегущие по спине мурашки из-за щепетильности своих действий, он остановился у двери в комнату Реи. Ло’ак ненадолго закрыл глаза и почувствовал, как собственное сердце бешено колотится о ребра. Глубоко вздохнув, он открыл дверь и прошмыгнул в комнату. Слабый свет лунного серебра проникал через стекло запертого окна, освещая комнату. Рея спала, тихо дыша, ее волосы были разбросаны по подушке. В глубине души Ло’ак почувствовал себя слегка виноватым, что влез в ее спальню без разрешения, но одновременно он не мог оторвать взгляда от нее. Осторожно, любуясь завораживающими чертами, он подошел ближе и присел на край ее кровати. Его сердце млело от восхищения и страсти, пока парень глядел на спящую девушку. Он погладил ее волосы, наслаждаясь тем, как мягкие пряди скользят между его пальцев. В этот момент Рея пошевелилась на кровати, и её голубые глаза медленно раскрылись. Увидев Ло’ака, она немного напряглась, но тот поспешил успокоить её, положив палец на свои губы и шепнув «Тссс». Голос парня звучал мягко и укрощено, как голос кошки, ласкающей своих котят. Рея улыбнулась и посмотрела в его глаза, увидев в них ту же самую страсть, которую чувствовала и сама по отношению к нему. — Ло’ак, с тобой все в порядке? Спина болит? — прошептала она, пытаясь до конца избавиться от сонливости. — Что ты здесь делаешь? Он глотнул тяжело, заставляя свой голос звучать более уверенно, чем он себя чувствовал. — Я не мог заснуть, Рея. И мне очень захотелось тебя увидеть! Я так привык к тому, что каждый вечер ты мазала мне спинку, и теперь чувствую себя заброшенным. Слишком много тебя… в мыслях… в сердце… во мне… внутри… но только не рядом. Ты ведь приютишь брошенного котенка? Цирея, растаявшая от такого признания, отодвинулась вбок и взглядом пригласила парня лечь рядом. Ло’ак, не мешкая, растянулся на мягком матрасе, вдыхая шлейф аромата Циреи, которая тут же прижалась к нему и положила голову на мускулистую грудь. — Я полежу с тобой, пока ты снова не уснешь, хорошо? — спросил он рифовую, осыпая легкими поцелуями кудрявую макушку. Его ладонь легла на бедро девушки и принялась нежно его поглаживать. Пальчики самой Реи в то время повторяли рисунок пресса на его животе, вынуждая содержимое шорт наливаться кровью. Несмотря на шум из соседней комнаты, он прекрасно осознавал, что повторить достижение брата в данный момент для него не является целью. Ему просто стало так хорошо и спокойно в данный момент, что в голове листиком, подхваченным ветром, парила единственная мысль «Возможно, вот это и есть настоящее счастье?» Прошло наверное минут тридцать, когда Ло’ак услышал равномерное дыхание уснувшей подруги. Объективности ради, нужно было возвращаться назад. Но тепло щеки девушки, что согревало его грудь, и ее ножка, во сне перекинутая через его бедра, буквально молили рациональную часть его мозга задержаться. Решив еще немного времени полежать в этой сонной ауре любовных ощущений, он и сам не заметил, как крепко уснул… Эйва с умилением смотрела на картину спящих детей, наслаждаясь гармонией молодости и пылающих чувств. Даже во сне ее создания старались как можно ближе прижаться друг к другу, как будто опасались потерять свою пару даже на миг. Было что-то невероятно трогательное в том, что даже дыхание обоих синхронизировались, а колено девушки ненароком прижало все еще вздыбленную плоть своим весом. Глядя на спящих детей, Эйва осознавала, что в руках именно таких парочек лежит будущее ее планеты. Ведь ее мир непрерывно меняется, так как без изменения нет и развития. И ньюна’ви, подобно этим влюбленным душам, должны будут возглавить этот процесс. Она верила в них, а они, безусловно, верили в свою богиню. — Ло’ак, а тебя не посещают в последнее время мысли сексуального характера? — спросила друга Са’ра, умиленно разглядывая спящую парочку, конечности которых переплелись крепче прядей на косе самого Ло’ака. — До кого бы доебаться?! — спросонья, на автомате, огрызнулся вопросом на вопрос тот, разлепляя глаза и пытаясь понять, почему его нос утыкается в чью-то нежную шею. Смешок со стороны обладательницы этой соблазнительной шейки свидетельствовал о том, что Цирея проснулась. Ло’ак сладко зевнул, оглядел окружающую обстановку, улыбнулся в понимании того, в чьей постели он встретил рассвет и, не удержавшись, лизнул бирюзовую кожу за нежным ушком. — Вот, Рея, знай. Твоя подруга раньше была маленькая и вредная, а теперь она большая и… такая же. — Вот нахал! А если бы Цирею пришла будить не я, а Аонунг?! Ты мне должен быть благодарен, что я не ору на весь дом о поруганной чести подруги! — Моя честь не пострадала, Са’ра! — ответила Цирея, с неохотой выпутываясь из крепких объятий своего парня. — Разве что только во сне, что сегодня мне снился. Но я теперь ясно осознаю причину этих сновидений. — Во-первых, Са’рочка, я хороший! — сказал поднявшийся с кровати вслед рифовой принцессой парень, направляясь к окну, — А во-вторых… Хватит и того, что «во-первых»! — А я сто раз всем вокруг говорила, что не ангел… — пробурчала Са’ра, направляясь к выходу из спальни подруги, — Сначала не верят, потом жалуются! Через полчаса сбор на крыше! На вокзал полетим!

***

До прибытия магнитопоезда оставалось еще тридцать минут, а платформа уже была наполнена голубокожей, хвостатой молодежью. Гул одновременно галдящих голосов девятого и десятого классов напомнил Ло’аку «птичий базар» из икранов в горах Аллилуйя, когда они с отцом, братом и дядей Тсу’теем были там месяц назад, приручая будущий «транспорт» для бизнеса Нетейяма. Приземлившись, он помог Рее спрыгнуть со своего банши и, мысленно отправив своего крылатого брата домой, пошел на встречу одноклассникам. По пути их догнали Са’ра и Аонунг, которые прилетели на икране девушки, и четверка отметила свое прибытие в планшете Рии Ангелиновой, которая вместе с Куоритчем отвечала за экскурсию старшеклассников в музей. Подойдя к Кири, которая беспокойно озиралась по сторонам, Ло’ак огляделся в поисках человеческой тушки своего Бро. — А что, Паук с нами не едет? — задал он вопрос сестре. — Я не знаю, где он, — ответила та, нервно постукивая хвостом по решетке ограждения платформы, — Он вчера вечером позвонил и сказал, что готовит какой-то сюрприз! Зная нашего Обезьяна, такие заявления заставляют нервничать еще сильнее. Все ваши сюрпризы с самого детства не сулили мне ничего хорошего. Поезд придет уже через десять минут, где его танатор носит? — Меня потеряли? — раздался высокий, задорный голос позади, и компания синхронно оглянулась. Перед ними стоял, на первый взгляд казалось, незнакомый ньюна’ви, очень сильно выделяющийся среди прочих. Вернее, брови и пятипалые ладони выдавали в нем рекома или аватара, а жестко сплетенные волосы цвета соломы и так сильно знакомые черты измененного лица не оставляли сомнений в личности, представшей перед ними. — ПАУК?! — радостно взвизгнула Кири и бросилась в распахнутые объятия нового тела своего парня. Тот подхватил девушку и, подняв сильными руками под мышки, покружил, счастливо смеясь. — Ну вот! Наконец-то настал тот день, когда я могу посмотреть на тебя сверху вниз! — улыбаясь, ответил он и, прекратив вращение, поставил Кири на ноги. — Я так долго ждал этого момента! Но детка, дай же и остальным насладиться зрелищем моего нового тела! — Ты просто крут, Бро! — сказал подошедший Ло’ак и крепко обнял своего друга детства. — А что за хрень у тебя с волосами? — Я попросил Норма покрасить их в цвет своих собственных волос, дабы оставаться единственным и неповторимым! — с гордостью ответил Паук, обнимая подошедшую поздравить его Са’ру. — Осторожно!!! — громко произнесла та, улыбаясь, — Двери прошлого закрываются! Следующая остановка… Счастливая жизнь! Я так за тебя рада, Майлз! А еще больше рада за Кири. Шум приближающегося поезда не позволил компании продолжить радостное обсуждение, и, стоило только дверям пассажирского состава распахнуться, как громкий крик тренера «ПО ВАГОНАМ!» вынудил учеников быстренько заполнить нутро двух пустых пассажирских капсул. Жеванный голос диспетчера скомандовал отправление, и приподнявшийся над монорельсом состав начал набирать скорость. Спустя пять минут взбудораженные пассажиры разглядывали мелькающие мимо окон разнообразие джунглей. У рассаженных по парам в уютные анатомические кресла друзей не было возможности скучковаться и продолжить обсуждение нового облика Паука. Следящий за дисциплиной реком, стоя у дверей тамбура, бросал гневные, замораживающие взгляды при любой попытке учеников встать с места, и грозил нарушителям спокойствия кулаком. Паук о чем-то шептался с Кири, которая восхищенно ощупывала каждый дюйм нового облика своего парня, видимо, подсознательно опасаясь, что ей это только снится. Са’ра уныло кивала на слова увлеченно рассказывающего особенности подводной, арбалетной охоты Аонунга. Ло’ак держал Цирею за руку и любовался профилем девушки, уткнувшейся курносым носиком в пластиковое стекло и изумленно разглядывающей мелькающие пейзажи за окном. Спустя тридцать минут в пути эмоции молодых пассажиров окончательно поутихли, и наступившую тишину внутри вагона нарушал только легкий свист ветра, обтекающий тело скоростного состава. Тягостное наступление привычной для любой долгой поездки скуки нарушил звучный голос из середины вагона. Ан’гат, певческий талан которой считался лучшим в школе, включила на своем небольшом персокоме мелодию и затянула популярную среди старшеклассников песню, которую практически все ученики знали наизусть. Гудели магниты, летели вагоны, и школьники пели: вперед! Шутили ньюна’ви, скучали икраны, дремал разночинный народ. Я думал о многом, я думал о разном, смотря на Пандору в окне. Мы едем в вагоне по самой прекрасной, по самой прекрасной земле. Мы едем в вагоне по самой прекрасной, по самой прекрасной земле. Улыбки непроизвольно наползли на лица школьников, ибо шикарный голос Ан’гат буквально проникал своим юным задором в самые потаенные глубины молодых душ. К пению девушки сначала присоединился один, потом второй, затем третий голоса. Припев исполняли уже все пассажиры вагона, и стройный молодецкий хор мощно выдал. Да-да-да… Дорога, дорога, ты знаешь так много о жизни моей молодой. Дорога, дорога, осталось немного, я скоро приеду домой. Дорога, дорога, ты знаешь так много о жизни такой молодой. Дорога, дорога, осталось немного, Мы скоро вернемся домой! Домой. Домой! Домой. Двери тамбура открылись и в проеме появилась маска Рии Ангелиновой, которая следила за порядком во втором вагоне. Из-под маски виднелось удивленное, но улыбающееся лицо учительницы, а благодаря открытой двери к песне присоединились оставшиеся ученики второго вагона. Забытые Эйвой пандорские версты. Люблю я дороги печаль. Я помню цвет джунглей, парящие горы — святая, великая даль. И поезд домчится, осталось немножко, подружек целуйте взасос! Недаром в вагоне собралось так много сиренево-синих полос. Недаром в вагоне собралось так много сиренево-синих полос. Да-да-да… Дорога, дорога, ты знаешь так много о жизни моей молодой. Дорога, дорога, осталось немного, я скоро приеду домой. Дорога, дорога, ты знаешь так много о жизни такой молодой. Дорога, дорога, осталось немного, Мы скоро вернемся домой! Домой. Домой! Домой. Громкие аплодисменты и крики «Браво» зафиналили хоровое исполнение этого хита, и даже Куоритч украдкой смахнул выступившую слезинку, вспомнив времена своей боевой молодости и томительное время в пути между заданиями. До самого Города-Плацдарма Ан’гат, по настойчивым просьбам одноклассников, развлекала всех песнями, исполняя одну заявку за другой. К моменту, когда состав окончательно затормозил на Центральном Вокзале, она уже подохрипла и с благодарностью приняла из рук учительницы бутылочку воды, смачивая натруженное горло. От вокзала до музея было недалеко и, построив школьников по парам, тренер повел синий ручей в направлении центра. Благодаря технологическому прогрессу, особенно использованию масштабной технологии 3D-печати, большая часть Плацдарм-Сити была построена всего за один год. Основными тружениками на стройках были ХексБоты, паукообразные роботы, которые без перерывов и выходных, подобно термитам, выстраивали здание за зданием, мостили улицы и выстраивали коммуникации и прочую инфраструктуру. С притоком новых колонистов с Земли резко возрос спрос на жилье и удобства, что привело к расширению границ города. Согласно договоренностям с племенами, человеческие архитекторы буквально наизнанку выворачивали свой разум, дабы совместить принципы невмешательства в жизнь планеты с воссозданием максимальных благ для ее новых обитателей. Был разработан план «Городских Джунглей», согласно которому жилые боксы ювелирно «вживлялись» в растительную основу могучих деревьев. Вырастая, Дерево-дом естественным образом поднимало на своих ветвях существующие постройки, а человечество на его новых приростках достраивала очередные площадки. Школьники заворожено вращали головами во все стороны, не успевая рассмотреть все элементы происходящей вокруг городской активности. Пока группа шла по мощенным натуральным камнем дорожкам, витиевато изгибающимся среди невысоких деревьев и кустарников городского парка, над их головами проносился разнообразный беспилотный транспорт. Курьеры, флайбусы, доставка, медицинские коптеры и прочая разноцветная летающая техника уверенно скользила по маршрутам, чудесным образом не сталкиваясь и не мешая друг другу. Величественное здание Музея «Великой Битвы» возвышалось над парковой зоной подобно гордому монументу давним героям. Внешние стены выполнены из тёмного, практически черного камня, придающего ему строгий и солидный вид. Большие бронзовые двери с темными стеклами завораживали взгляд, торжественно приглашая посетителей внутрь приоткрытой памяти Пандоры. Дождавшись, когда цепочка школьников образует вокруг входа небольшой затор, Рия открыла дверь и вошла внутрь первой, не сомневаясь, что Куоритч проследит за тем, чтобы снаружи не осталось учеников. Внутри музея было мало посетителей, и все они были из расы Небесных Людей. В качестве экскурсовода к ним подошла невысокая дама в строгом костюме и дыхательной маске и, уточнив состав группы, включила небольшой микрофон и начала экскурсию. Первый зал целиком был посвящен жизненному укладу на’ви, демонстрируя посетителям быт и повседневность коренных племен, обитавших на планете до появления на ней пришельцев. Для братьев Салли этот зал не представлял никакого интереса, так как они могли воочию наблюдать подобный уклад, навещая раз в квартал собственную бабулю. А вот рифовые ловили каждое слово экскурсовода, отмечая различия в быту между лесными и морскими племенами. Аонунга особо рассмешил ночной горшок, в который лесные справляли нужду среди ночи. Рифовым в этом плане было куда проще, шаг в сторону и соленые океанские воды разбавляет теплая струйка. — Неужели твои предки и правда спали в таких хрупких конструкциях? — спросила Цирея шепотом у Ло’ака, указывая на образец узкого плетеного кокона, подвешенного на фрагменте искусственного дерева. — Сам до сих пор в шоке! — ответил парень, разглядывая ненадежную конструкцию представленного ложа. — Я столько раз из обычного гамака вываливался во сне, когда гостил у бабули, что даже рад, что мы не жили на традиционном Дереве-Доме. Они перешли в следующий зал, посвященный колонизации Пандоры людьми. На больших экранах мелькали сцены перенаселенных земных городов, являющиеся мотивационной причиной их появления на планете. Вдоль стен стояли макеты первого транспорта и всевозможной техники, с помощью которых люди с первых дней принялись уничтожать природную сущность Великой Матери. После условно-мирных агрегатов для обработки поверхностей были представлены образцы сугубо военного назначения. Экскурсовод подробно объяснял предназначение каждого аппарата, показывая слайды на своем планшете. Зал оставил после себя гнетущее впечатление, и в самый большой отдел музея, посвященный непосредственно Великой Битве, школьники переходили в состоянии молчаливого уныния. В отличие от прошлого года, к экспозиции, демонстрирующей доблесть народа на’ви, сплотившегося под руководством Торука Макто в борьбе за собственное существование, добавился новый раздел. Экскурсовод, рассказав о том, как сама Эйва вмешалась в события и помогла своему народу в битве, подвела школьников к большой панорамной сцене, воссоздавшей небольшой локальный элемент схватки из того периода, но для нескольких из экскурсантов эта сцена была более чем судьбоносной. Голос экскурсовода гласил: — А сейчас я хочу представить вам новую гордость нашего музея, до мельчайших деталей воссозданный момент финального сражения двух военачальников Великой Битвы. Джейка Салли с Полковником Майлзом Куоритчем. Работники нашего музея пять лет назад обнаружили в джунглях эту локацию и все предметы, представленные на панораме ожесточенной схватки, являются оригинальными и были скрупулезно, до последнего винтика, перенесены в стены музея. Вы можете видеть, как дочь вождя клана Оматикайя, Нейтири, прикрывает собой бессознательного Аватара мужа и поражает стрелой тело полковника, находящегося в личном УМП (Усиленная Мобильная Платформа). На экране представлена последняя запись с камеры машины, запечатлевшей последний миг жизни Майлза Куоритча. Ло’ак был поражен развернувшейся сценой на большом мониторе, где возле помятого вагончика ученых без стекол, детализированная восковая фигура его матери, прикрывая отца, шипела в сторону двуногой механизированной машины, внутри которой восковое тело Куоритча было проткнуто двумя ее стрелами. Отец рассказывал детям об этом эпизоде сражения, но в подробности никогда не вдавался, отделываясь лишь общими деталями. Глядя на запись с камеры, он внезапно осознал, насколько хрупким было в тот миг его будущее и будущее его родной планеты. Лишь затем до разума парня дошла еще более шокирующая мысль, и он повернул голову в сторону тренера. Реком, стоящий чуть поодаль от остальных, застыл в напряжении, не сводя глаз с монитора. Кулаки Куоритча сжались настолько, что синяя кожа на костяшках практически побелела. Сжатые губы превратились в тонкие полоски, а хвост выписывал кренделя в нервном танго. Было видно, что тренер сдерживается из последних сил. Нужно было срочно что-то предпринять! Вдруг от шеренги школьников отделилась светловолосая фигура и подошла к застывшему рекому. В данный момент только он лучше всех в этом зале понимал чувства в душе учителя и, несмотря на личную неприязнь к этому воплощению человеческой инженерной мысли, не мог ему не посочувствовать. Паук встал рядом с Куоритчем и сочувственно положил ладонь ему на плечо. Напряжение разом отпустило тело тренера, стоило ему только увидеть личность сочувствующего. Они не сказали друг другу ни слова, просто стояли рядом, ощущая эмоциональную поддержку одного и благодарные эманации другого. В глазах практически всех вокруг эта сцена была лишь слегка необычной, но Ло’ак практически слышал звук трещины, что прошлась по стене неприятия, выложенной Пауком с момента первой встречи с рекомом отца. Он был безумно рад как за друга, так и за бывшего полковника. Посмотрев в сторону сестры, Ло’ак увидел, как та, не скрываясь, вытирает тыльной стороной текущие слезы, глядя на то, что даже в теле Аватара добрая душа ее возлюбленного ни капли не изменилась. По окончании экскурсии наступило свободное время, ибо до обратного поезда в НьюНа’ви Сити было три часа. Дабы не бегать по всему Плацдарму в поисках подопечных, Рия и Куоритч разрешили ученикам перемещаться только в пределах городского парка и в 17.00 всем собраться у ворот выхода. Учительница напомнила всем о правилах поведения и вернулась в музей, дабы еще раз поблагодарить экскурсовода, с которой была знакома, и выпить с той чашечку кофе в небольшом кафе, предназначенном для людей, избавившись на время от дыхательной маски. Ученики мгновенно рассыпались по большой зеленной территории. Кто-то из парней достал мяч и принялся перекидывать его друг другу на аккуратно подстриженном газоне. Большая группа девчонок, расстелив неведомо откуда взявшийся плед, расположилась в теньке под раскидистыми ветвями огромного дерева возле небольшого фонтана, стоящего на перекресте двух основных прогулочных троп парка. Кто был при деньгах, отправились изучать ассортимент многочисленных торговых автоматов, в которых можно было приобрести не только сувениры, но и прикупить массу вкусняшек «Made in Human», вреда от которых традиционно было больше, чем пользы. К Ло’аку, Цирее и Кири подошли Са’ра с Аонунгом, и они принялись ждать Паука, который куда-то сбежал, обещав через пять минут вернуться. Са’ра повернулась к другу и поинтересовалась: — Ло, мне одной было жутко неловко от последней экспозиции? Глядя на тренера, я даже решила, что он сорвется и покрошит всю эту инсталляцию в капусту. Майлз просто красавчик, что снял его напряжение. — Да уж, — согласно ответил Ло’ак, — Я был в шоке. Предки никогда не рассказывали таких подробностей гибели Куоритча. Тетка, что вела экскурсию, даже не догадывалась, что главный герой этой сцены стоит рядом с ней! А вот и Паук возвращается! — С этой минуты подрабатываю гидом. — радостно произнес запыхавшийся аватар Паука, — Кого тоже послали на х&й — за мной, и не отстаем от группы! — Может ты для начала объяснишь, где тебя Эйва носит и куда мы направляемся? — спросила парня Кири. — Нам же запрещено выходить из парка! — А мы и не будем выходить! — с улыбкой ответил Майлз и потряс небольшим рюкзачком, издающим булькающие звуки, когда парень снял его с плеча, — Есть тут небольшое местечко, скрытое от посторонних глаз! Не смотря на то, что я теперь один из вас, по человеческой традиции предлагаю отметить мой новый облик! Я проставляюсь. Печальный взгляд Циреи, брошенный на Ло’ака, не просто говорил, а кричал о том, что девушка пить совершенно не хочет. Видимо, недельного запоя на каникулах ей хватило по полной. Физиономия Аонунга так же болезненно скривилось. Однако радость на лице Паука, горящие глаза которого просто светились от исполнения главной мечты в его жизни, не позволили ответить отказом, и пара обреченно двинулась за остальными в самый дальний уголок цветущего парка. У самого забора виднелось огромное ивовое дерево, ветви которого свисали до самой земли, образуя скрытый от посторонних глаз купол. Внутри царила приятная прохлада, и ньюна’ви тут же уместили свои пятые точки на пушистый ковер мягкого мха. Цирея тут же, несмотря на громкое покашливание брата, забралась в кольцо из ног Ло’ака, который, счастливо улыбаясь, откинулся спиной на ствол ивы, прижимая поближе стройную талию. Паук достал из рюкзака огромную бутылку с этикеткой «Jack Daniels» и пластиковую емкость, заполненную колой. — И как мы должны, по твоему, мнению это пить? — спросила Паука Са’ра, — Из ладошек? — Простите, но о стаканах я как-то не подумал. — задумчиво произнес Майлз, лихорадочно пытаясь решить в голове проблему с посудой. — Придумал! Ло, открывай бутылки, я сейчас. Аватар Паука выскочил из-под кроны и спустя две минуты вернулся с охапкой лошадиных росянок, с которых стекали нити тягучего нектара. Раздав каждому по бутону, он разлил алкоголь в растительные бокалы и добавил сладкой газировки в емкости девушек. Все замерли в ожидании тоста. На лице Паука буквально виднелась внутренняя борьба между природным косноязычием и желанием сказать все и сразу. Са’ра не смогла терпеть мучения друга и, вспомнив любимый тост отца, подняла емкость, призывая к тишине. — В общем так! Врага надо стрелять, а не пугать. Вина надо испить, а не бухать. Друзей нужно любить, а не иметь. Дитя надо родить, а не зачать. За друга умереть, а не болеть. Жену надо любить, а не терпеть. Ночь нужно провести, а не проспать. И жизнь нужно прожить, а не просрать!!! За нашего дорогого Майлза и новую веху в его жизни! Все пригубили свои напитки, и лишь Паук, подняв большой палец в одобрении тоста, осушил свою росянку до донышка. На паренька посыпались вопросы о подробностях процесса перевоплощения, и он, не забывая подливать себе янтарную жидкость, с упоением описывал свои ощущения. Кири обеспокоено поглядывала в сторону пустеющей бутылки и после пятой порции алкоголя, исчезнувшего в новом теле парня, решилась озвучить тревожащие ее подозрения. — Обезьян! А ты не слишком частишь с выпивкой? — Да разве это объемы? — заплетающимся языком ответил тот, — Я с Нормом такую бутыл*ИК*очку на раз осушал! — А ты не думал, что осушал ее ты в человеческом теле? — подключилась к опросу Са’ра. — А сейчас на тебе новая шкурка! — Так теперь мое тело *ИК* на порядок сильнее! — ответил Паук и рухнул на траву, закатывая глаза. — Пиздец! — высказал общее мнение маленькой компании Ло’ак. — Прошу прощения у дам за мой на'вийский. И что будем делать? Если тренер узнает, то нам… — Тренер уже все знает! — раздался громогласный голос, и сквозь ивовые листья протиснулось тело рекома, над браслеткомом которого маячил обеспокоенный образ Норма. — Не кипятись, Спелман! Показатели у него, видите ли, критические! Спасать его нужно! Вот он! В целости и сохранности. Проспиртован не хуже бабочек в твоей коллекции. Ты бы запирал свой винный шкаф от греха подальше! Проекция Норма повернулась к кому-то, кого не было видно остальным, и погрозила кулаком. На фоне слышались жалостливые оправдания Паука, которого, по всей видимости, вынули из капсулы нейросвязи и, судя по разгневанному лицу ученого, теперь нескоро поместят обратно. Куоритч тяжелым взглядом обвел замершую компашку и, молча подняв бессознательный аватар, закинул его к себе на плечо. — Все на выход! — донеслось от выбирающейся из-под кроны спины тренера. — Нам уже пора выдвигаться на станцию. Ло’ак и Са’ра, в понедельник после занятий жду обоих на стадионе. Вы знаете, что вам предстоит. Даже та небольшая порция хмеля, что успела выпить молодежь, мгновенно выветрилась в мрачном предчувствии будущего наказания. — Ну, Майлз… Ну, погоди! — зло прошипела Са’ра и, повернувшись к Ло’аку, предложила, — Переходи на сторону зла, Ло! У нас есть печеньки и плюшки! И мне понадобится помощь в их болезненной раздаче кое-кому! Эйва откровенно, неприкрыто и очень громко хохотала, не боясь быть услышанной. Как бы хорошо она не просчитывала все возможные варианты событий, ушастая неопределенность непременно находила способы поломать все ее точные расчеты. А ведь существовать в предсказуемом мире ей уже давно надоело. Точно знать наперед, что, где и когда произойдет то или иное событие для кого-то, возможно, служит основой спокойного существования. Но для Великой Матери эта угрюмая, выбирающаяся из-под ивы компашка, подобно глотку свежего воздуха, приносила в ее всемогущий пресноватый быт перчинки неизвестности, украшающий повседневное блюдо под названием жизнь.