Операция "Эйва" или новые злоключения Ло'ака.

Эйва могла наблюдать бесконечно за тремя вещами. Как ежегодно мигрируют тулкуны, ее самые совершенные создания в океане, как на небе родной планеты сменяют друг друга спутники Полифема, и как парочка ее подопечных отрабатывает на стадионе свои очередные провинности. Скорее всего молодые ньюна’ви не оценивали подобный способ наказания с точки зрения развития собственных физических возможностей. Представители нового поколения не догадывались о необходимости в постоянном движении, которая была основой самой жизни для их предков. Законы природы просты, но при этом могут показаться жестокими. Слабость не является двигателем эволюции, а мозг предназначен нивелировать отставание в силе и ловкости. Человечество по-своему извратило эти понятия, заставив разум обойти физиологию, заменив ее технологическими аксессуарами. Что и говорить, но у ньюна’вишного образа жизни, помимо плюсов, были и минусы. И самый главный из них – малоподвижный образ жизни, вынуждающий Эйву вносить коррективы в программы физической подготовки и искусственно ограничивать восприятие ее народом технологического прогресса. На подсвеченной софитами школьной спортивной арене звучало нечто, отдаленно напоминающее смесь из криков стаи пролемуров, брачного зова австрапеда и застрявшего в болоте стурмбиста. Две одинокие, синие (в прямом смысле) фигуры в очередной раз отрабатывали наказание от Куоритча в привычном для бывшего полковника ключе. Если бы этот звук услышал Джейк, то наверняка бы вспомнил свое армейское прошлое, когда он вместе с товарищами на бегу читал зарифмованные речевки под строгим надзором своего злобного капрала. — Чтоб тебя сожрал икран! — Паук какой же ты баран! — Будь проклято твое бухло! — А я втащу тебе в табло! — Са’ра, — сказал запыхавшийся Ло’ак, пересекший финишную прямую пятого штрафного круга, морщась от звуков, исходящих от завершающей свою часть наказания подруги. — Я не знаю, что именно издает твоя глотка, но очень надеюсь, что это не магическое заклинание. Иначе боюсь представить результаты его воплощения. — Когда мне плохо, я пою! — угрюмо пробурчала Са’ра, останавливаясь рядом с ним и шлепаясь пятой точкой на беговую дорожку. — И тогда плохо становится всем! И вообще, не ищи в этой пыточной правильных девушек. Они сегодня все дома! А Паук, гад такой, ответит мне за все мучения! — Да ладно тебе, Са’рыч! — протягивая бутылку с водой девушке, сказал Ло’ак, — Майлзу досталось не меньше! Норм обязал его на протяжении двух недель мыть человеческие туалеты во всей лаборатории! А это то еще «удовольствие»! — Тебе-то откуда это знать, ушастик? — выпив половину емкости, спросила Са’ра, затем она оперлась ладонями о газон и принялась смотреть наверх, на яркий круг Полифема, заполнявший половину неба. — А ты уже забыла, как два года назад, ты, я и Паук решили стать уличными художниками? Граффити на улицах города нам не хватило, видите ли! — Ха! Точно! Вот мы тогда налажали-то! — с усмешкой воскликнула Са’ра, вспоминая злоключения двухлетней давности. Она уже не помнила, кто именно зажег в их умах эту идею, но готова была отдать кончик хвоста на отсечение, что заводилой этого шухера снова был Майлз. Только у этого мелкорослика с дредами был доступ к земному видеоархиву, в котором он и обнаружил документалку, посвященную забытому всеми уличному искусству. Распечатав примеры «шедевров», тот убедил Са’ру с Ло’аком, что улицы НьюНа’ви Сити просто нуждаются в новом облачении от тайных художников неформалов. Ло’ак как обычно с пол оборота подхватывал все идеи своего Бро, не задумываясь о последствиях. Са’ре, как самой адекватной из троицы, пришлось «идти на дело» с парнями, дабы в хаосе океана их юношеского задора оставаться островком сознательности, одергивающим при необходимости этих зарвавшихся шалопаев. Баллончики с краской были позаимствованы в ремонтной мастерской при лаборатории Норма, в которой обслуживалась движущаяся и летающая техника ученых. Полотном для будущих шедевров были выбраны желтые бока школьных флайбусов, что мирно покоились на стоянке возле здания администрации школы. Накануне вечером в комнате Ло’ака состоялся яростный спор, что именно нужно будет запечатлеть на зависть потомкам. Наперебой предлагались образы самых опасных хищников планеты, парящие горы, сюжеты из Великой Битвы и т.д. и т.п. Однако после того, как Са’ра задала уточняющий вопрос о том, а кто из парней умеет рисовать в принципе, споры моментально утихли. Коллегиально было принято решение просто повторить рисунки с распечаток Паука. Троица спряталась после уроков в школьном туалете (Са’ра до сих пор не могла объяснить сама себе, зачем она-то поперлась в мужскую уборную, когда могла спокойно пересидеть в женской) и, дождавшись вечера, добралась до чистого полотна летающих холстов и принялась за дело. Нельзя сказать, что получилось именно так, как было изображено на фото, но английские буквы были вполне читабельны. Юные художники, оценив свой труд на четверочку с плюсом, в предвкушении завтрашнего триумфа с довольным видом отправилась ночевать к Са’ре, отец которой в ту ночь улетел по делам. На следующее утро Тарсем хладнокровно выслушивал жалобы Дейла, брызгающего слюной и активно машущего руками в сторону ярких, но абсолютно неэтичных надписей на боках его летающих любимцев. Фразы «FUCK IT», «PISSED OFF» и «DICKHEAD», несмотря на то, что были симпатично оттенены разноцветными красками, никак не ассоциировались с детскими пассажирскими перевозками. Директор был вынужден объявить внеплановый выходной во всей школе и отправиться пересматривать записи с камер слежения, которыми был утыкан весь периметр учебного заведения. Определение личностей авангардистов не заняло много времени, и уже после обеда те виновато пялились на собственные ступни в кабинете Тарсема, выслушивая лекцию о недопустимости порчи школьного имущества и необходимости углубленного изучения английского языка, дабы знать, что можно писать на «заборах», а что нет. Помимо того, что тройке художников пришлось собственными руками посредством ацетона лишать этот мир своих «незабываемых» шедевров, Ло’ак с Пауком получили от старшего Салли дополнительное наказание. На протяжении недели после учебы они мыли человеческие туалеты в полицейском участке шерифа, на собственном примере узнавая, какими же мерзкими могут быть Небесные Люди в плане санитарно-гигиенических процедур. — На сегодня все! — раздался командный голос тренера рядом с парочкой, — Валите домой. Через два дня у нас первый групповой матч с Тайрангцами, так что нет смысла гонять вас тут вусмерть! Завтра в 18.00 итоговая тренировка! Не опаздывать! — Да, сэр! — синхронно ответила парочка и, поднявшись с земли, отправилась в район раздевалок. Обмывшись в душе, парочка на своих икранах быстро добралась до крыши родного дома. Ночь, овевая натруженные тела молодых ньюна’ви легким бризом, вот уже пару часов властвовала над НьюНа’ви Сити. На вопрос, сколько время, голос нейросети в ручном коме Ло’ака ответил, что все благопристойные, молодые ньюна’ви уже давно спят. Покормив своих крылатых друзей и пожелав друг другу спокойной ночи, молодежь разбежалась по своим квартирам. В доме семьи Салли царила сонная тишина, нарушаемая лишь голодным бурлением желудка Ло’ака, который тихо прокрался на кухню, дабы перекусить. Открыв хладобокс, он с расстроено разглядывал небогатый набор продуктов, не имея понятия, как и что именно можно было приготовить из доступных ингредиентов. Не то чтобы парню было лень готовить, просто его кулинарные способности заканчивались на этапе нажатия кнопочки мультипечи, в которую он мастерски закладывал мамину стряпню или готовые полуфабрикаты для разогрева. — Что завис, лопоухий? — внезапно раздалось из-за спины, и парень от испуга аж подпрыгнул. Обернувшись, он обнаружил за собой голодный взгляд Са’ры, жадно рассматривающей подсвеченное нутро их семейного хлодобокса. — Настолько большой выбор жрачки, что ты определиться не можешь? — Нельзя же так пугать, змееволком ты укушенная! — возмущенно засопел парень, пытаясь успокоить колотящее сердце. — Ты как тут оказалась? Дома все сожрала и решила нас пустить по миру?! Или снова в трусы Тейама забраться планируешь? — Нетейама я, конечно, люблю, но не так уж и давно! А жрать обожаю с самого детства! — громкий шепот девушки растекался по слабоосвещенной кухне, — У нас дома шаром покати, отец снова забыл продукты купить! А ты как обычно дверь не закрыл! Так что хорош болтать и накорми свою будущую невестку! — Я понятия не имею, как из этого что-то приготовить! — указывая на содержимое хладобокса, прошипел Ло’ак. Тот начал издавать равномерный писк, настаивая на закрытие давно распахнутой дверцы. — Сама готовь! — Я в гостях, слингер ты криворукий! И устала как незнамо кто! По вине твоего перекрашенного дружка, между прочим! — раздалось ответное шипение, — Подбери хвост и сымпровизируй! — Я обычно не импровизирую, а доверяю готовить еду маме. Этот старый проверенный рецепт достался мне от отца. — парировал Ло’ак. — Что за шум, а драки нет? Вы снова поссорились? — раздался сонный голос от входа в кухню, и перед спорщиками предстала Туктирей, облаченная в длинную ночную рубашку до пола, украшенную принтами воительниц в матросках. — Конечно нет, малышка! — улыбнувшись при виде взлохмаченного подростка, ответила Са'ра. — Мы тебя разбудили? — Нет, мне просто пить захотелось! А вы чего еще не спите? — Туктирей подошла к открытому хладобоксу и взяла с боковой полки на дверце запотевшую бутылку с водой. — Мы есть хотим, а я могу только мясо на костре поджарить! — жалобно выдал Ло’ак, потом навел обвиняющий перст на усевшуюся за стол подругу. — А эта злыдня отказывается нам готовить! Хоть ты не дай своему любимому брату умереть с голоду. — Конечно не дам! — Туктирей улыбнулась и, привстав на носочки, чмокнула Ло’ака в щечку. Потом она повязала поверх ночной рубашки мамин фартук, поставила на плиту сковородку и достала из хладобокса огромное яйцо страуса. — Я щас просто лопну от мимимишности! — елейным голосом протянула Са’ра. — Тук-тук, ты уже такая взрослая стала! Скоро начнешь женихов в дом водить! — Да щас! Мы с Тейамом им быстро женилки открутим и вместо хвостов пришпандорим! Она еще маленькая! — возмущенно воскликнул Ло’ак и тут же прикрыл рот рукой, вспомнив, что остальная семья спит. — Смотри, чтобы Аонунг твою женилку по приказу мамочки не открутил! А эта «маленькая», между прочим, жрать тебе готовит! — Знаешь, Са’рочка, возраст женщины, которая всех критикует, называется критическим. — продолжал пикировку ушастик! – А ты готова критиковать все подряд! В зеркало погляди для начала! — Не беси меня, Ло! У меня нервная система в хорошем состоянии, заводится с пол оборота. Туктирей посмеивалась, вслушиваясь в привычную пикировку брата с Са’рой. Эта парочка всегда вызывала у нее некое чувство зависти к их необычно крепкой дружбе и приливы сестринской любви одновременно. Именно Ло’ака с Са’рой родители чаще всего просили присмотреть за ней с самого детства и, объективности ради, парочка никогда не филонила и не пыталась избавиться от мелкого, но весьма энергичного создания. Оба баловали ее при всякой возможности и безропотно соглашались принимать участия даже в самых невероятных затеях девочки. Помешав и посолив пышную массу на сковороде, Туктирей захихикала, отчетливо вспомнив одну из своих затей, в которой ее двенадцатилетний брат вместе с Са’рой изображали принцесс на чаепитии, устроенном девочкой. Для пущей достоверности она заставила Ло’ака нацепить на себя одно из летних платьев Кири, и они втроем цедили выдуманный чай на выдуманном приеме в выдуманном дворце в ее комнате. Нетейам, случайно заглянувший к ним, принялся было хохотать над внешним обликом брата, но уже через пять минут сидел рядом с ним, наряженный в мамино цветастое парео и широкополую женскую шляпку из плетенных сушенных стволов молодого камыша. Яйцо на большой сковороде аппетитно шкворчало и окончательно побелело. Тонкие полоски бекона по краям яичного круга сжимались, делясь излишками жира с белоснежной «соседкой». Девочка металлической лопаткой разделила яичницу пополам и через минуту перед двумя оголодавшими носами стояли две парящие тарелки, вызывающие своими ароматом водопады слюноотделения. Брат с жадностью накинулся на еду, и его слова благодарности разобрать было уже невозможно из-за набитого рта. Са’ра крепко обняла девочку и, чмокнув ее в лоб, искренне поблагодарила повара, клятвенно пообещав, что уберется на кухне после позднего ужина. Тук, пожелав парочке приятного аппетита и заодно спокойной ночи, отправилась на боковую. Спустя тридцать минут лишь легкий аромат жареного бекона витал по опустевшей, сверкающей чистотой кухне.

***

День перед игрой прошел довольно буднично, разве что кислая физиономия Паука, лишенного возможности вернуться в аватар на месяц, портила компании настроение, когда они пересекались на переменах и обеде в школьной столовой. Кири пыталась вернуть парню потухшую веселость, убеждая того, что внешность для нее не главное. Майлз, вкусивший всю палитру ощущений от возможности жить на Пандоре полноценной жизнью, с хмурой улыбкой принимал слова утешения, но мысленно уже зачеркивал дни виртуального календаря до окончания наказания. Ощущения от нахождения в теле аватара не отпускали пандорского маугли. Долгие годы ожиданий стоили каждой доли секунды, проведенные в новом облике. Будучи в первозданном обличье человека, Паук с рождения душой всецело ощущал себя на’ви, и это диссонанс мгновенно провалился в небытие, стоило ему только «раствориться» в капсуле и, «воскреснув», открыть большие, желтые глаза аватара. Обостренные чувства, невероятные цвета в окружающей палитре, и, самое главное, многочисленные ароматы пьянили разум и вынуждали душу молодого оператора аватара беззвучно исполнять «Оду к радости». За все свои восемнадцать лет, что он коптил небо Пандоры, парень впервые почувствовал себя единым целым. И теперь собственными руками, а вернее, дурацким человеческим обычаем, он разрушил эту гармонию. Хорошо, что не навсегда. Он поклялся сам себе, что с этого момента больше ни капли спиртного в рот не возьмет, но, касается ли эта клятва только его аватара или же и человеческой формы тоже, пока еще не определился. Предматчевая тренировка прошла в режиме уполовиненной нагрузки на спортсменов, так как тренер не желал видеть на завтрашнем матче измотанные синие тряпочки, о чем и высказался в раздевалке по окончании занятий. — Ну что ж! Можно сказать, что вы не слишком меня разочаровываете и внешне даже смахиваете на команду тех, кому по силам одолеть завтрашнего соперника. План игры и состав вы уже знаете, и я уверен, что каждый из вас будет отдавать всего себя на поле. Запомните - мы выигрываем вместе, и проигрываем мы также, вместе. Завтра важен каждый удар, каждый момент и каждое ваше решение. Не бойтесь ошибиться - бойтесь не попытаться. Я верю в каждого из вас и в нашу команду. Свободны! Цирея долго думала, чем вдохновить и порадовать своего любимого ушастика перед предстоящей игрой. Она даже было подумывала сделать последний шаг — подарить парню свою невинность. Девушка уже не представляла жизни без этого улыбающегося красавчика. Его янтарный взгляд сводил ее с ума, даже когда она спала. Его жгучие поцелуи заставляли терять голову. Она теряла контроль, когда его настойчивый язык проникал сквозь ее пухлые губы. Однако Са’ра, видимо, считав с личика влюбленной принцессы это желание, убедительно попросила ее не спешить с интимом. Мол, заниматься сексом накануне важной игры можно, конечно, но вот как именно отразится этот процесс на завтрашних способностях чемпиона предсказать было невозможно! А вот полноценный, крепкий сон для любого спортсмена перед соревнованиями — лучшее, что можно было пожелать Ло’аку. Так что второй просьбой Са’ры стало проследить, чтобы лучший баттер (отбивающий) команды лег спать не позже 10 вечера. Выбор вариантов «поднятия настроения» у Циреи таял на глазах, и тут неожиданно помог Аонунг. Он предложил сестре устроить праздничный ужин и угостить парня морскими деликатесами ее собственного приготовления. В хладобоксе Тсу’тея все еще лежали гостинцы от их родителей, которые нужно было лишь умело поджарить на гриле. Однако лесные предпочитали мясо сухопутных созданий и желательно с кровью. Парень переживал из-за того, что часть подарка оказалась невостребованной у гостеприимных хозяев. Он уже готов был втихаря их заточить единолично, лишь бы не оправдываться перед матерью. Но метания Циреи навели его на мысль скормить дары океана Ло’аку, что решало обе проблемы одновременно. Он даже помог сестре разжечь небольшой мангал на крыше дома, неподалеку от площадки для икранов, и поднять наверх два складных пляжных кресла с небольшим столиком, организовав влюбленным романтическую обстановку. Как бы ему хотелось сделать то же самое для На’нти, с которой он продолжал общаться по браслетному, однако та была загружена работой в «Веселом Тулкуне» по полной и не могла вырваться даже на выходные. Девушку повысили до заместителя директора аквапарка, и она «хвост рвала», дабы оправдать ожидания начальства. Этим вечером ужин организовывала Са’ра, и семья Салли уже вот-вот должна была расположиться за широким, круглым столом в доме Тсу’тея. Над лакированной поверхностью столешницы, выполненной из тонкого спила одного из ответвлений Дома-Дерева, что потерял в схватке с Небесными Людьми клан Оматикайя, свисал сияющий светильник, выполненный в облике большой Атокирины. Сверкающие светодиодные нити подрагивали, создавая в комнате уютную атмосферу спокойствия и умиротворения. — У меня для тебя есть небольшой сюрприз, Ло! — сказала Цирея парню, первым из семьи появившегося в их гостиной. — Но для этого я должна завязать тебе глаза! — ОПА-ПА! Люблю сюрпризы! — обрадовано оскалился ньюна’ви, удивленно поглядывая на свою девушку, — Особенно от таких красоток! Да еще и с завязанными глазами! Идем в твою спальню? — Фу! Ло’ак! — возмутилась Сара, выставляющая приборы на стол, — Ты способен опошлить даже самые романтические вещи! — Да на мою кралю под каким углом ни смотри, а в голову всё равно одна пошлятина лезет. — парировал ушастик. Цирея, зная, что эта парочка способна до конца вечера втыкать друг в друга словесные пики, подошла к Ло’аку и выполнила единственный и не раз проверенный на практике прием, способный перекрыть его словесное извержение. Приподнялась на носочки и поцеловала парня. Пока опешивший от сладостного коварства рифовой ньюна’ви оценивал послевкусие поцелуя, она наложила небольшую повязку на его глаза и завязала узел на затылке. Хвост парня тут же обвил ее бедро, щекоча внутреннюю поверхность нежной кожи пушистой кисточкой. — Ло’ак! — возмущенно воскликнула Рея, распутывая с ноги озабоченную конечность. — Я тут не причем! Он сам! — гордо высказался парень, слепо выставив вперед руки, удачно попав ладонями на холмики грудей стоявшей перед ним девушки, прикрытых тканью топика желтого цвета. — УПС! Это тоже получилось совершенно случайно! Хохот обоих девушек свидетельствовал о том, что парню никто не поверил. Слегка смущенная Рея вырвалась из шаловливых конечностей, перехватив их за ладони, и потянула своего парня в сторону лестницы на крышу. На входе они пересеклись с остальной семьей Салли, которая пожелала парочке хорошего вечера, с умилением разглядывая картину доверчиво топающего по ступеням за своей любовью парня. Выйдя на освещенную Полифемом поверхность крыши, Цирея благодарно кивнула брату, поддерживающему огонь в мангале, и тот исчез словно тень. Освобожденным от повязки глазам ньюна’ви явилась максимально романтическая картинка. Под густой шапкой зелени одной из веток дерева, в который был встроен их дом, стоял небольшой столик с двумя высокими стаканами с кубиками льда на дне и запотевшим стеклянным кувшином, до краев наполненным светло-бордовым напитком. Повернутые к шикарному, панорамному виду с крыши стояли два полосатых кресла. Огонь, постреливающий углями в мангале, отбрасывал красные всполохи, добавляя к холодному свету ночного светила теплые нотки. — Я устроила нам романтический ужин! — сказала довольная девушка, видя восхищение в глазах парня. — Мне велели не будоражить твою нервную систему перед игрой, вот я и решила угостить тебя деликатесами национальной кухни нашего клана. На столе холодный чай из морских водорослей, а я сейчас быстро приготовлю на огне рифомидии. Ло’ак, счастливо улыбаясь, плюхнулся на широкое кресло и наполнил стаканы холодным напитком. Вкус чая был непривычный, но вид готовящей на мангале Циреи затмевал все мелкие недочеты этого вечера. Мидии шипели и звонко щелкали на раскаленной металлической решетке. Девушка перекладывала приготовившиеся раковины на широкую тарелку и довольно скоро села в свободное кресло, поставив блюдо с горкой парящих деликатесов на поверхность столика. Эйва не смогла удержаться, дабы не добавить в этот романтический вечер еще немного соответствующего настроения. Копаясь в цифровых архивах Небесных Людей, она наткнулась на коллекцию классических музыкальных записей в компьютере одного из ученых и пришла в полный восторг от некоторых из них. Особенно богине полюбился Фрэнк Синатра, композиции которого она была готова слушать по кругу. Динамики, расположенные рядом с камерами наблюдения, издали небольшой хрип, и над крышей пролился бархатный баритональный тенор, исполняющий любимую песню Эйвы — Strangers in the Night. Ло’ак под руководством повара помог раскрыть все раковины и, подняв тост за умелые, нежные руки девушки, принялся поглощать непривычное лакомство. Парень даже не мог подобрать ассоциации со вкусом этой склизкой гадости, которую Рея уплетала так, будто это был свежепрожаренный, ароматный стейк. Однако ни один мускул не дрогнул на лице дегустатора, ибо из рук своей рифовой богини он готов был сожрать все, что угодно. А эту склизкую массу можно было просто глотать, не жуя. Главное чаще запивать ее чаем, который в сравнении с мидиями уже не казался чем-то противным. Цирея же восторженно наблюдала, как парень поглощает ее угощение, и мысленно благодарила родителей за столь удачную идею с гостинцами. Понимая, что мидии у нее получились не такими вкусными, как у Ронал, она все равно с удовольствием пережевывала привычные с детства дары моря. Тарелка быстро опустела, и девушка перебралась в распахнутые объятия Ло’ака. Парочка под льющуюся музыку неизвестного им исполнителя принялась целоваться, пока входящий вызов на браслеткоме парня голосом тренера не потребовал немедленно отправляться в постель, иначе тот лично явится пожелать «Спокойной ночи» своему лучшему игроку. Зная характер своих подопечных, накануне каждой игры Куоритч предпочитал контролировать каждый их шаг, дабы не получить потом вал сюрпризов, способных порушить его планы.

***

Сине-желтый поток зрителей с шумом протекал через входную арку стадиона НьюНа’ви Сити. На широкую посадочную площадку то и дело приземлялись флайбусы, из нутра которых выплескивались очередные волны то на’ви, то людей. Икраны приземлялись один за другим, постепенно заполняя собой биопарковку в ожидании окончания матча. Периодически между ними то и дело вспыхивали конфликты, но пара синехвостых парковщика быстро наводила порядок. В ожидании матча на водной поверхности поля шло представление, где под грохочущую музыку группа из озорных илу под руководством тренеров демонстрировала забавные трюки. Для родственников членов команды были выделены места в первом ряду, и вся семья Салли в празднично-нервном ожидании уже находились на своих местах, держа в руках атрибуты фанатской поддержки. На шее каждого висел шарф с эмблемой команды школы Грейс Огустин, изображающий пикирующего икрана с битой в клюве, а Рея вместе с Кири и Тук-тук смастерили широкий плакат с надписью «Вперед Чемпион» и ждали начала игры, дабы получить повод размахивать им над головой, надрывая свои связки кричалками. Куоритч нервно вышагивал по раздевалке, покрикивая на нерасторопных членов команды, что имели несчастье попадаться ему на пути. Его главное оружие, на которое была сделана вся ставка, задерживалось. — Са’ра! Где эта ушастая заноза в моей старой заднице? — Не такая уж ваша задница и старая, сэр! А я Ло’аку не нянька! Как вы и велели, накануне все мы спать вовремя разошлись! — Простите, тренер, я опоздал! — пробурчал влетевший в раздевалку Ло’ак и тут же устремился к своему шкафчику. — Парень, ты чего такой бледный? — спросил тренер, беспокойно оглядывая своего лучшего игрока, начавшего напяливать на себя форму. — Только не говори, что ты накануне бухал! Сгною на полосе препятствий! — Что Вы, сэр! Как можно! Просто живот слегка скрутило. Возможно, от нервов перед игрой! — оправдывался парень, мысленно умоляя Великую Мать, чтобы допрос прекратился. Всю прошлую ночь Ло’ак просидел на унитазе, то и дело выбегая на кухню, выискивая в аптечке средства от желудка. Видимо, непривычное для лесного ньюна’ви угощение никак не хотело перевариваться в привычном режиме и стремилось поскорее выбраться наружу. Можно было бы разбудить мать, но проблема была столь деликатной, что гордый рекордсмен по хоум-рану прилагал все усилия, дабы не разбудить никого из спящих родственников. Наконец, у него хватило ума спросить совета у нейросети, и Эйва помогла ему найти лекарство от диареи. Заснул он в итоге только под самое утро, и лишь настойчивый будильник смог вырвать обезвоженный, уставший организм из глубокого, беспокойного сна, в котором гигантская мидия пыталась догнать его на пляже и сожрать. Отказавшись от завтрака, он лишь напился воды и отправился на крышу, где его ждал верный икран. Ло’ак по совету брата перед каждой игрой «разогревал» своего духовного брата, делая крюк на пути к стадиону, дабы в парящих горах в пируэтах высшего пилотажа подготовиться к матчу. Его мальчик был как всегда непередаваемо хорош, а вот наезднику пришлось пару раз приземлять друга и нырять в кустики, проклиная всех обитателей океана, что водятся в водах Пандоры и попадают на стол несчастным ньюна’ви. Потому он, если можно так выразиться, задержался… Са’ре тоже показалось, что ее друг как-то подозрительно болезненно смотрится. Она могла бы заподозрить его в том, что он снова провел ночь в комнате Реи, но сама лично несколько раз за ночь проверила ее спальню, каждый раз убеждаясь, что та спит в одиночестве. Однако времени выяснять подробности уже не было. Матч начинался с минуты на минуту, и пора было выходить, а вернее, вылетать на поле. Громкий шум и овации со стороны зрителей приветствовали обе команды. Бригада судей заняла свои места. Свисток. Игра началась. Каждый бросок и удачный удар игроков отдавались эхом восхищения с переполненных трибун. Игра началась довольно нервно, и команды в первые же минуты обменялись хоумранами, выдавая на табло счет 1:1. Джейк, будучи фанатом флайфьюри, сразу же обратил внимание, что Куоритч не выставил на поле его сына. Поделившись этим наблюдением с Тсу’теем, они оба решили, что тренер бережет силы своего лучшего игрока. И вот на центральной базе наконец-то появился икран Ло’ака, на котором уверенно размахивал битой его чемпион. — «ВПЕРЕД, ЛО’АК!!!» — заорали хором сидящие рядом с Джейком девчонки, и первый же бросок соперника парень уверенно отбил, устремляясь к кольцу первой базы. Икран парня едва успел пролететь сквозь металлический обруч, как соперник вернул мяч на базу. Следующим отбивал Лиам и так же первым ударом отправил мяч в сторону океана. Ло’ак, чувствуя предательскую тяжесть в желудке, рванул ко второй базе, но резкий вираж игрока противника, перехватившего мяч, испортил иннинг (раунд), ибо Лиам на своем желтопером не успел пролететь сквозь кольцо, зарабатывая первый аут. Чемпион мгновенно испарился с поля, на лету ныряя в помещение для команды, дабы скрыться в уборной. Куоритч моментально сообразил, что его лучший кадр сегодня не в форме, и решил на ходу поменять стратегию. Радовало тренера только то, что его лучшая «пушка» по имени Са’ра все так же мастерски «расстреливала» бросками противника, не давая тому уж слишком вырываться вперед. Проекционные цифры часов, что виртуально отсчитывали время до окончания матча прямо над головами команд, показывали, что до окончания встречи оставалось три с половиной минуты. Счет рядом с часами 9:12 говорил о том, что команде Куоритча требовалось чудо, чтобы выйти из поединка победителем. Голос комментатора эхом прокатывался над зрителями, озвучивая финальные минуты матча. — Итак, ньюна’ви, дамы и господа, вот мы и приближаемся к финалу этого напряженного матча. Всего три минуты осталось до его окончания. Атмосфера напряженная. Взгляды зрителей направлены на игроков команды школы Огустин, ожидая, удастся ли им перевернуть ситуацию. В команде, у которой на счету всего 9 очков, каждый игрок чувствует давление времени. Все с надеждой ждут появления на центральной базе Салли. Однако место отбивающего снова занимает другой игрок команды. Болельщики затаивают дыхание. Бросок. Есть отбитие! Игрок летит над водой словно ветер, набирая скорость и заставляя сердца болельщиков биться быстрее. ДА! Пролет засчитан! Очки добавляются на табло. Счет теперь 10-12. Такое ощущение, что время замедлило свой ход, пока каждый из нас ждет следующего удара. Следующий отбивающий занимает свою позицию. Второй бросок! Удар, и мяч летит в небо, к которому резко устремляется защита соперников. Еще одно кольцо пройдено! Та’рум прибавляет команде очки, и счет уже 11-12. Остается всего две минуты, и все болельщики нервно подскакивают в креслах. Где же наш чемпион? К базе вновь подлетает Лиам. Что ж, надеемся, что Куоритч знает, что делает, придерживая своего лучшего игрока. Удар! ДА-А!!! Трибуны ликуют! Счет на табло равный, 12-12! Что за невероятный поворот! И вот наконец то этот момент настал! Над базой зависает икран нашего ЧЕМПИОНА! Судьба всего матча в его умелых руках. Свист арбитра. Бросок! Невероятно! Ло'ак даже не шелохнулся, пропуская удар в аут. У этого парня стальные нервы и не менее стальные яйц… прошу прощения у зрительской аудитории! Второй свисток арбитра. Бросок. ДА! ДА! ДА! Молниеносным движением биты наш чемпион отправляет мяч в небеса, не оставляя сопернику ни единого шанса на победу! Ло’ак стремительно пролетает через все четыре обруча, принося команде такое важное очко! Счет 13-12, и команда школы Грейс Огустин вырывает первую победу в новом сезоне! Браво, Ло’ак, браво! Навстречу нашему чемпиону вылетела для поздравления вся команда, но он, совершив невероятный кульбит, снова скрывается в командном помещении, залетев туда прямо на своем невероятном икране. Что происходит…? Голос диктора потонул в радостном реве зрительской аудитории, которая не слишком задавалась вопросом, куда так стремительно исчез с поля герой сегодняшнего матча. Сам Ло’ак успел вбежать в уборную буквально в последний миг, в очередной раз надеясь, что это посещение туалета станет последним. Внутри победителя уже не осталось ни грамма того, от чего организм мог избавиться без последствий. Вечером, когда спазмы в животе окончательно стихли, ему пришлось-таки раскрыть семье причину своего необычного поведения на поле. Благо, радость от победы мгновенно перебила беспокойство за его самочувствие, и лишь опечаленная Цирея, мучимая угрызениями совести, старалась загладить свою вину всеми, доступными в правилах приличий, способами. Несмотря на то, что Ло’ак сразу снял все претензии к любимой, ему было невероятно приятно окунуться в плотное облако нежности и заботы, что исходили от его будущей жены. Даже мама, когда он болел в детстве, не дарила ему столько любви, сколько обрушила на его ушастую голову рифовая принцесса. Ради всех этих объятий, нежных поцелуев, поглаживаний и прочих ласк он готов был каждый день давиться мидиями в любом объеме. Несмотря на то, что этим вечером он ни крошки с праздничного стола не отведал, этот ужин все равно стал одним из самых запоминающихся с тех пор, как он встретил эту голубоглазую нимфу и втюрился в нее по полной программе. Эйва, понервничав прошлой ночью за здоровье своего любимчика, довольно мурлыкала про себя песню «My Way» Синатры. Слова и мотив композиции как нельзя лучше подходили к финалу этого насыщенного событиями дня. Ее лопоухий протеже, несмотря на очередные злоключения, вновь вышел из хаотичного сценария собственной жизни победителем. Пусть и вынужденно схуднувшим, чуть бледным, но все же – победителем. Великая Мать в очередной раз убедилась в правоте своего первого ощущения, возникшего восемнадцать лет назад, когда коса новорожденного Ло’ака впервые соединила ее с юной душой лопоухого малыша. Это создание обязательно оставит след в истории Пандоры! И задача Великой Матери проследить, дабы след этот не стал грязным отпечатком в истории ее планеты, а способствовал развитию и благополучию дальнейшего сосуществования ее любимых созданий с Небесными Людьми.