***
Саске понятия не имел, чем оправдать свою вчерашнюю вспыльчивость и поспешный уход домой. Это было глупо. Ужасно глупо. Возможно, ещё более глупыми были его сегодняшние односложные ответы на сообщения и полный игнор звонков, но что ему говорить? Ведь Наруто, всегда участливый и заботливый, обязательно спросит: — Что случилось? Или: — Я что-то сделал не так? И это ещё хуже, ведь ни в чем Узумаки виноват и не был. Ну, пришел с Сакурой. Ну, выслушал её. Приобнял. Что с того? Он Наруто никто, и тот не клялся ему в вечной любви, не заваливал обещаниями, а ожидать, что идиот — каким бы внимательным, хитрым, эрудированным и любознательным ни был — сам по глазам что-то поймет, прочитает, заметит, верно истолкует и сделает первый шаг бесполезно и в корне неверно. Все утро Учиха проворочался в постели, позавтракал без аппетита и сел было за домашнюю работу в попытках отвлечься, да учеба всё никак не шла, мысли всё возвращались и возвращались к тому, что тревожит больше всего. Подвешенное состояние его порядком достало. Так и до неврастении недалеко, — но эту мысль умело перебила другая, — Боюсь, уже поздно. Совсем забыл, с кем живу… Неврастения досталась мне в наследство. Значит, он ничего не теряет, ведь так? Просто признаться, стать счастливым или… Потерять ещё около миллиарда нервных клеток в попытке забыть собственный провал, попутно убеждая Наруто, что это проверка — чего, блять, проверка, Саске? Проверка на крепкую мужскую дружбу? — или просто шутка. Более умных оправданий он не придумал, но видел подобное в любимых дорамах Итачи. Там вроде прокатывало, получается, и тут должно… Стоит только… Только… Он резко нахмурился, а после нервно усмехнулся, прокручивая в руке карандаш. Одно дело — фантазировать об этом, другое же — воплотить в жизнь. Да у него даже вслух произнести это сил не находилось! Хорошо, типичная романтика дорам: какой-нибудь праздник и красиво украшенный к нему город, лето, вечерняя прохлада и сумерки, отчаянное признание и… Хотелось бы верить, что взаимность. Вероятность всегда пятьдесят на пятьдесят, — пытался успокоить себя Саске, вспоминая уроки математики, но было страшно. Да, он находился в эйфории, думая об удачных пятидесяти процентах, но следом думал о втором варианте исхода и падал с небес на землю прямо в объятия жуткого уныния. И, честно сказать, до этого он был готов молчать, скидывая ответственность на те пятьдесят процентов, в которых Наруто хмурится, кривится в отвращении и глядит сердито, а он остается один, и всё становится даже хуже, чем до поступления в университет. Вот бы попасть в те счастливые пятьдесят процентов… Вот бы… — Саске! — он почти подпрыгивает на стуле, разворачиваясь к двери. Карандаш глухо падает на пол, закатываясь под стол. — Что? — раздражённо спрашивает он, хмуро глядя на вошедшего Итачи. — Я, кажется, просил не входить в комнату без разрешения! — строго отчитывает Саске. Итачи тихо смеется. — Ты не отвечал мне, вот я и зашёл, глупый младший брат. — Чего тебе? — Ну, я подумал, — Итачи хитро заулыбался. На этот праздник у него были свои планы: ему было необходимо наконец-таки увидеть возлюбленного брата. Потому он зарезервировал родителям столик в их любимом ресторане, убедил, что на празднике они справятся и сами, а Саске поставил ультиматум: или я с тобой, или ходи-оборачивайся по фестивалю в поисках любимой семьи. Саске, конечно же, не мог не согласиться. Ни к чему ему были дополнительные волнения в виде «внезапной» встречи с роднёй. — Что ты захочешь наконец забрать свою юкату, — Мне написали, что они уже готовы, но если ты не хочешь… — притворно вздохнув, Итачи нарочито медленно принялся закрывать дверь. — Чёрт с тобой! Я одеваюсь. — Брат торжествующе хмыкнул, скрываясь за дверью.***
Первая половина дня прошла суматошно и как на иголках. Помимо подготовки костюма, Саске мысленно готовился сам. Эти месяцы молчания, ревности и смущений измотали его сильнее, чем годы отцовского недовольства. И он сильно сомневался, что сможет избавиться от этой влюбленности так же легко, как с эмоциями в случае с отцом. Поэтому стоило один раз облажаться и пережить потерю. Какие бы страдания эта потеря ни принесла. В конце концов, ещё полгода и второй курс. А значит, разделение потока на отдельные группы. Каждый займётся своим направлением, изредка встречаясь на общих предметах. Он сомневался, что сможет перенести редкие встречи в аудиториях и коридорах университета, особенно если те будут сопровождаться ещё и презрительно-насмешливыми взглядами, но выбора не было. Почему-то он ощущал тревогу больше обычного. Она клокотала где-то в груди, не давая полноценно вздохнуть. Поэтому он убегал первым: реже отвечал на сообщения, кусая локти у телефона, перечитывая одни и те же входящие от Наруто. Предчувствие чего-то неизбежного, болезненного и жуткого пробивало до противных мурашек. Лучше бы он курил. Может, тогда бы и тремор отступил? Какая глупость. Ну, даже если он не признается, они рано или поздно разойдутся. Положим, второй курс он ещё и проходит со мной рука об руку, но дальше… — думать не хотелось. Воображение Саске умело подкидывало всё больше и больше картинок того, как именно всё разрушится. Как его отвергают, втаптывают в грязь одними лишь словами, как рассуждают о том, насколько отвратительно и грязно все то, о чем он осмелился думать. А он — просто возвращается к прежней унылой жизни, едва вздрагивая каждый раз, завидев светлую макушку в толпе. Наруто обязательно должен найти себе кого-то хорошего. Правильного, что ли. Саске зарычал от злости, утыкаясь лицом в подушку. Ужасно, пиздецки ужасно. Он всё ещё не понимал, почему Наруто упорно не обращал внимания на ту же Хинату. Даже тут Узумаки проявил благородство, честно сказав обо всем, что чувствует. Может, его и не ждёт пробирающий ужасом до глубины души отказ? Может быть, Наруто честно и спокойно расскажет Саске о своих чувствах? Мол, ну, бывает, ты мне как друг, давай и дальше общаться, будто ничего не было? Да, возможно, Наруто так и поступит, но мысли эти совсем не утешали. Так было бы даже хуже. Так ещё меньше шансов уйти, абстрагироваться, возненавидеть за ужасное отношение к себе, в конце-то концов. Хотя он сомневался, что вообще сможет возненавидеть Наруто за любую реакцию в свой адрес. Это ведь его чувства всему виной, это он проебался, а потому с Узумаки и взятки гладки. Один лишь он виноват в том, что не смог побороть зарождающиеся в груди трепет и тепло от общения с идиотом. Весь день он ходил сам не свой, не замечая ничего вокруг. Не знал, какая атмосфера была за завтраком, как оказался в собственной комнате, как спустился обратно на кухню, как с Итачи добирались до ателье и как шли обратно… И всё же ждать он больше не мог. Сводило скулы от того, как хотелось прикоснуться. Провести рукой по плечу, огладить пальцами щёки с едва заметными шрамами, зарыться рукой в жёсткие светлые волосы, покрыть поцелуями шею, укусить за ключицу, взять за руку, смотреть, как трепещут ресницы от простых объятий, как сбивается дыхание от поцелуев, слыша его запах и ощущая всем телом лёгкие касания чужих горячих пальцев. Он и сам не знал, откуда в голове такие мысли… Где он понабрался этого разврата, ведь до поры до времени не имел цели обзаводиться романтическим интересом. Упорно обходил стороной романтические комедии и даже порно при дрочке включал через раз. Не нравилось, не возбуждало, не штырило. Теперь же штырило без всяких пошлых намёков и мыслей: это желание касаться казалось таким… таким правильным? Возбуждающим? Всего лишь объятия, всего лишь касания — как попытка быть ближе, узнать лучше, залезть под кожу и сидеть там до самой смерти. И после смерти тоже. Да, рано или поздно он выдаст себя неосторожным, необдуманным касанием. Лучше уж сейчас. Сегодня. Постараться забыться в суете праздника и романтичной атмосфере, хотя бы пару мгновений помечтать о том, как могло бы быть. Но не будет. Конечно же, нет. Такие красивые истории бывают только в глупых дорамах Итачи. Когда он думал об этом, когда представлял, как бы ощущалась эта загорелая кожа на кончиках пальцев, как Наруто мог бы отвечать ему нетерпеливыми касаниями и шумными вздохами, как неутолимо ощущались бы его губы с привкусом ментола и сладости бабл-гам, и как бы он мог размазать это чувство внутри одним лишь словом, растоптав и сердце вдогонку — руки безбожно тряслись. Закрыв на секунду глаза, он услышал лишь звон ложки о столешницу. — Саске? — он открыл глаза и мелко вздрогнул: весь день он практически не замечал ничего вокруг, а сейчас внезапно нашел себя на кухне у раковины, а рядом сидел брат. Что он ему говорил? О чем просил? Саске не помнил. — Ты в порядке? — громко скрипнув стулом, Итачи встал из-за стола. Секунду назад он чувствовал себя самым ужасным человеком на земле. Непонятым, одиноким. Совсем покинутым. Он едва повернул голову вбок, склоняя её к плечу и замечая наполненный тревогой взгляд брата. Что ж, теперь он знал, что не один. Саске не понимал, как выглядел сейчас, но мог предположить, что весьма скверно и, возможно, даже жалко. — Я… — Просипел он словно чужим голосом. — Просто… Не могу. — Больше слов не нашлось. С того самого разговора в кафе они практически не поднимали тему его влюбленности. Тем не менее наедине с ним Итачи легко мог задать какой-нибудь шутливый вопрос в стиле: Как там твой герой-любовник? Саске фыркал и обзывал брата придурком, но оба понимали, что то просто шутки. — Эй, — Итачи придвинулся ближе и прижал Саске к себе, а тот наконец ощутил маломальскую опору под ногами. Так странно: теперь, спустя пару месяцев, Итачи ощущался почти самым близким. Ну, если не считать идиота, что наглым образом пробрался в самое сердце. — Что случилось? — Просто решил, что скажу, — тихо признался Саске куда-то в плечо, Итачи медленно повёл его в сторону стола и, усадив на стул, отошел налить воды. Поставив перед Саске стакан, он молча уставился на брата, побуждая продолжить, — скажу сегодня, — обреченно повторил он. — Ты не обязан, помнишь? — успокаивающе отозвался Итачи. Черты его лица смягчились, слабая улыбка выражала сочувствие. Впервые Саске хотел бы взбрыкнуть, что не нуждается в жалости, но она не ощущалась: лишь безмолвная поддержка, что была ему так нужна. — Да, но я… — он глубоко вдохнул и шумно выдохнул, опуская глаза в пол, — я вроде больше так не могу. — Ты уверен? — беспокойно возразил тот. — Нет… Конечно, нет, Итачи! — внезапно вспыхнул он, — кто вообще может быть уверен в таких вещах? — Ладно-ладно, — подняв руки в примирительном жесте, Итачи облегчённо засмеялся. — Кто вообще задаёт такие тупые вопросы паникующему человеку? — Не то чтобы я сильно разбираюсь в тонкостях человеческой психологии, — тут Итачи, конечно, соврал. Может, он и на самом деле так не считал, но Саске не раз убеждался, как хорошо работает чуйка Итачи. И благодаря своей интуиции он спокойно компенсировал отсутствие знаний и опыта в этой сфере. Даже сейчас этими глупыми вопросами он ослабил тревогу Саске, направляя внимание в другое русло. — Лжец, — ощетинился Саске. — Но это правда! Я просто… — Мне не нужна твоя жалость, идеальнейший-на-свете-Учиха, — фраза звучала грозно, но Итачи и так все понял: упреки в идеальности из разряда обвинений за эти пару месяцев переросли в разряд общей шутки. А с тем, что Саске шутит, уже можно было работать. — Послушай, — он опустился перед Саске на колени, сжав чужие руки в своих, — я поддержку тебя при любом раскладе. Так что признаешься ты сегодня или позже, или вообще будешь молчать — все это неважно. Если ты тоже ему нравишься, то здорово. Если нет — да и пошел он! Он даже не знает, от чего отказывается, ясно? — победно оскалился Итачи, глядя на то, как внимательно его слушает Саске. Но тот моментально скривился: — Боже, ты опять пересмотрел своих дурацких дорам. Ты бы заработал миллионы, реши как-то собирать их в общий цитатник! — Цыц, — притворно нахмурился тот. — Я веду к тому, что его ответ, наверное, не так уж важен… — Что ты… Тупица! Мне важен его ответ! Ты просто… Агхрр… — сложившись почти пополам, он беспомощно застонал в конструкцию из четырёх рук. — Я не о том, ты совсем меня не слушаешь! Просто хочу сказать, что в любом случае тебя поддержу! — Дак скажи нормально! Если бы кто-то умел доносить свои мысли… — — Дааа, — саркастично отозвался Итачи, не позволяя договорить. Он собрал всю свою эмпатию в кучу, чтобы молниеносно оценивать скачущее настроение брата, — если бы кто-то умел доносить свои мысли… — Похоже, это семейное, — не желая продолжать спор, ухмыльнулся Саске. — Похоже на то. — Но ты все равно придурок, нии-чан, — посмеялся он. — Рад слышать, — Итачи радостно улыбнулся. — А теперь сделай мне чай, раз уж согласился. — Я не соглашался! — Он возмущенно глянул на столешницу гарнитура и обнаружил, что там его ждет пачка чая и кюсу, — Спасибо, конечно, за помощь, господин психолог… — Вот и вырази своё спасибо чаем, — перебил его Итачи, нахально ухмыляясь. — Ну и скотина же ты! — Он скинул руки Итачи с колен и с шумом поднялся из-за стола, — ты просто воспользовался мной! — О, оставь подобные фразочки кому-нибудь другому! — рассмеялся тот. Саске замялся, продолжая возиться с чаем. — Пошёл ты! Не каркай! — Да пожалуйста. Я тебе восьмёрку на лбу набью перед выходом. — Сгинь, нечисть! — продолжая заваривать чай, распылялся он. Тем не менее, было приятно ненадолго забыться в разговоре и колкостях. Дышать стало легче. Но стоило Саске вспомнить о времени, тяжесть принятого решения вновь свалилась на плечи. *** Наруто успел отправить с десяток сообщений, получив лишь сухие, невнятные, размытые, видно, обидой ответы. Собственное оранжевое юката, расписанное сине-золотыми журавлями, так некстати морозолило глаза, напоминая и о недавнем разговоре с мамой, которая подарила его пару лет назад, и о предстоящем событии. Он твёрдо решил стоять на своём и воплотить задуманное, но с каждым сухим ответом из нёго самого будто утекали упорство и уверенность. День выдался маетный, беспокойный, будто сама Аматэрасу расчёсывала, трепала, вымачивала и мяла из него льняные нитки на новенькое кимоно. Он сам — по классике — вытрепал себе нервы и прилёг отдохнуть. Из сна его выдернул телефонный звонок. Снова тревожно и суетно. Сакура прощебетала что-то о том, что будет ждать его к шести у дома, чтобы размеренно прогуляться до места встречи. Наруто ей не перечил. Наруто соглашался. У Наруто тугой комок неизвестно чего скрутился в районе груди, не желая отпускать. Не давая полноценно ни вздохнуть, ни выдохнуть. У Наруто по комнате разносился голос Харуно, руки обжигал телефон, а взгляд вперился в переписку. В простой ответ. Прогуляемся до парка вместе? Не хочу. Доберусь сам. Решимости значительно поубавилось, но Наруто знал: проигранный бой — не равно проигранная война, а свежий воздух разгонял тоску и приводил в порядок мысли. Шейле следовало прогуляться. *** Вечерняя прохлада привела его в чувства. Саске спокойно плыл рядом с братом, вышагивая по улицам вечернего Токио. Солнце неторопливо клонилось к горизонту, напоследок раскрашивая небо яркими красками. Летний прохладный ветер нашёптывал что-то приятное, успокаивая нервы, возвращая в реальность. Саске неосознанно то замедлял шаг, силясь оттянуть момент истины, выкрасть ещё немного времени в попытках смириться с принятым решением, то, напротив, ускорялся, не в силах терпеть эту пытку собственного разума. Итачи подстраивался под чужой шаг, периодически поглядывая на брата: менялся не только шаг, но и взгляд, выражение лица. То Саске смотрел прямо, с вызовом вглядываясь в яркое предсумеречное небо, то закрывал глаза, хмуря брови — в эти моменты грудь его вздымалась редко, нервно, он глубоко дышал, вдыхая остывающий, едва влажный воздух и шумно, резко выдыхая, то взгляд его метался из стороны в сторону, с любопытством выхватывая любые детали вечерней предпраздничной суеты. Итачи сбивался с мыслей, стараясь подобрать слова, ощущая при том их неуместность. Как бы то ни было, эту битву Саске вести в одиночку. Приближаясь к месту встречи, Саске всё чаще сбивался с шага. В один момент Итачи взял того за руку, крепко сжимая его ладонь, и быстрыми шагами направился в толпу, сквозь разноцветные, пестрящие вывесками, лавки, всё дальше и дальше — к центру парка. Саске поддавался неохотно, но весь его вид выражал воинственность. Итачи мысленно усмехнулся: действительно, как на войну. — Далеко собрались? — голос Неджи доносился словно сквозь толщу воды, и Саске, совершенно растерянный, повернулся на голос, вскидывая брови в непонимании. Улыбка Неджи быстро померкла, и он безмолвно нахмурил брови. — А, Неджи-кун, — тепло улыбнулся Итачи. — А мы тут бредём и смотрим в неверящее нам бытие, не веруя в него сами. — Понимаю, — ещё более растерянно отозвался тот. — Что-то случилось? — Говорю же, первая любовь. — Саске нервно дёрнул плечами, сбрасывая с себя руку брата. — Идём уже, — пробубнил он, подгоняемый злостью, — быстрее. — Что ты делаешь, Итачи-сан? — недоуменно пробормотал Неджи, глядя в напряженную спину друга. — То же, что и всегда: помогаю решиться.***
Толпы народу совершенно не радовали, лишь нагоняли и без того запредельную тоску и тревогу. Они стояли в центре парка, усердно вглядываясь в прохожих. Только заметив светлую макушку-ежик, Саске поспешно отвернулся. — Вон они, — подал голос Неджи. Саске мысленно цокнул от досады: хотелось оттянуть момент встречи, и чем дальше, тем лучше. Наруто шёл не один, рядом с ним, весело смеясь и переговариваясь, шла Сакура и шатенка. Волосы её были собраны в два симметричных пучка, а сама она, несмотря на беззаботный вид, нервно теребила рукава своего юката темно-красного цвета. Итачи заинтересованно вскинул голову, осматривая Неджи и поворачивая голову по направлению его взгляда. Сакура склонилась к Наруто, и через секунду голубые глаза безошибочно отыскали их в толпе. Узумаки, развеселённый находкой, махал рукой по мере приближения, девушки почти расслабленно шли позади. — Саске, — раздался рядом бодрый голос. Пути назад не было. — Наруто, — спокойно отозвался тот. Он и сам удивился тому, как умиротворённо прозвучал, ведь сердце ни то от обилия шума толпы, ни то от вида конкретного человека, стремилось выскочить из груди и, вырвавшись из телесного плена, броситься наутек. Итачи вглядывался в лицо незнакомца, пытаясь сообразить, в чем же дело: мозг подкинул несколько незамысловатых воспоминаний из детства, но ни за одно зацепиться так и не удалось. Светлые волосы цвета спелой пшеницы, глаза глубокого, насыщенного голубого цвета, подчиняющие себе в молчаливом доверии и — да, Наруто улыбался, тайком поглядывая на Саске, что в свою очередь смотрел на снующих туда-сюда прохожих — и эта улыбка, пусть не вовсе тридцать два, но тёплая, умиротворённая, дарила Итачи чувство лёгкости, давно позабытого детства. Наитие рассеялось вместе с чужим смешком. Наруто неловко потирал затылок, щуря глаза и протягивая ладонь: — Полагаю, Итачи? — Учиха протянул свою в ответ, не желая оставаться в долгу. — Полагаю, Наруто. — Ого, не знал, что я так популярен, — поспешил отшутится Наруто, и Итачи знал, был уверен на все девяносто девять процентов, что Саске сгорал то ли от стыда, то ли от смущения, потому как от чужого взгляда у самого стал гореть затылок. — Идём, — громко предупредил Саске, почти не глядя ни на кого из них, Наруто едва успел двинуться следом, как его толкнули локтем в живот. — Идиот, вообще-то принято представлять новеньких в компании, — сверкнула глазами Сакура. — Тебя не учили? Тентен и так вся на нервах, где твои манеры, кретин? — уже почти спокойно и полушёпотом добавила она. — Привет, Тентен. Я Неджи, — Наруто подметил заинтересованный взгляд и неловко засмеялся, продолжая знакомство: вот, мол, Тентен, они с Сакурой вместе учатся, она планирует стать хирургом, а это — Сакура, Сакура хочет стать травматологом, но, — продолжал он, смеясь, — сейчас она скорее станет причиной для посещения его кабинета. — Он моментально вскинул руки в примирительном жесте, Сакура же зло прищурилась, хмуря брови. — И так ты представляешь меня новым знакомым?! — Сакура-чан, только не по лицу, — Наруто резво отскочил, скрываясь за Тентен, тихо смеясь. — Оно мне ещё пригодится. — Это уж вряд ли, идиот! Твой длинный язык, например, тебе уж точно ни к чему. — Саске незаметно для всех улыбнулся. Это точно. Итачи изучающе смотрел в зелёные глаза напротив, что быстро сменили гнев на милость, и до него постепенно стало доходить: он тоже почти пропащий.***
Дожидаться остальных они не стали и двинулись к лавкам стрит-фуда. Наруто заявил, что планирует найти островок Ичираку, попробовать их новую сезонную якисобу с дыней, остальные были не против, лишь Саске показательно скривился при упоминании сезонного извращения, но послушно двинулся за компанией в поисках чего-то съестного. Они вели спокойную беседу, знакомясь друг с другом поближе. Наруто держался где-то между Итачи и Сакурой, не упуская из вида Саске, что шёл чуть впереди, с напускным интересом разглядывая всё вокруг. От броских вывесок и ярких лампочек в глазах начинало рябить. Спустя полчаса неспешной прогулки вдоль праздничного рынка, они остановились у веранды какого-то заведения, принимаясь за вечерний улов. Наруто с аппетитом наворачивал лапшу, Неджи довольствовался порцией такояки, Тентен захватила Тайяки, Итачи и Сакура сошлись на любви к данго, прихватив ещё и наборчик моти с ягодными начинками, Саске же отстранённо жевал онигири со сливой. Они неосознанно расселись по трое: Саске, Итачи и Неджи напротив Тентен, Сакуры и Наруто. — Так, значит, вы встречаетесь? — голос Итачи звучал спокойно, почти не заинтересовано. Наруто поднял осоловелый взгляд, едва не давясь лапшой. — Фто? — он тяжело сглотнул остатки лапши, продолжая недоверчиво оглядывать парней напротив, — Сакура и я? — Да, Сакура и ты, — улыбнулся Итачи, медленно растягивая слова. Саске пнул брата в голень, но оба ни на секунду не поменялись в лице. — Эээм, — Саске не мог не узнать эту интонацию и жест — взъерошенные волосы говорили всё сами за себя: Наруто всегда боялся ставить других в неловкое положение, даже если абсурдные вопросы люди задавали сами. — Нет… — неуверенно проговорил он. Саске почувствовал острую боль в районе груди. — Нет, конечно нет, — уже более уверенно отозвался Узумаки, фыркая. — Да? — с деланным недоверием отозвался Итачи, — А выглядит так, будто встречаетесь. — Мы просто дружим с детства, Итачи-сан, — тон Сакуры был любезный, но сама она еле сдерживалась, лишь бы не закатить глаза. Как же достали эти вопросы! — Тем более у Наруто есть тот, кто ему нравится, — и, спохватившись, добавила, — в смысле, у Наруто уже есть любимый человек. — И кто же это? — Итачи знал, что это неприлично, но всё же проверить свои догадки стоило: Наруто постоянно косился на Саске, а проходя мимо лавок, пытался разузнать, чем Учихе хочется перекусить. Глупый-глупый младший брат. Итачи с удовольствием отмечал каждую эмоцию на лице Узумаки: благо все было написано у него на лице. Глаза его забегали ещё активнее, руки зашевелились, заламывая пальцы. Наруто раздражённо выстукивал о столешницу мелодию, известную ему одному. Кажется, определившись с тактикой общения, он шумно вздохнул. — Итачи-сан! — мрачно воскликнула Сакура. — Это невежливо. — В её взгляде он видел зарождавшееся раздражение вперемешку со злостью. Знакомый взгляд. Знакомое чувство едва нарастающей паники от взгляда. Да, Сакура не задумываясь приготовилась обороняться во имя ближнего своего. — Итачи, замолчи, — просипел Саске, потирая лицо ладонями якобы от усталости. Неджи чутко следил за развитием диалога, Тентен же упорно отводила взгляд, не желая вмешиваться в почти конфликтный диалог едва знакомых ей людей. — Да-да, но мне просто интересно, — он с задумчивым видом захватил последнюю палочку данго с тарелки, — они ведут себя как женатики. — словно сам себе пояснил он. Сакура в раздражении закатила глаза, Тентен, не пытаясь скрыть улыбку, сдержанно засмеялась, поглядывая на подругу, а Наруто как-то сдулся, расстроенный то ли собственными мыслями, то ли комментариями Итачи. — Может, прогуляемся до сасатакэ? — внезапно вмешалась Тентен, отвлекая от темы и мечтательно вздыхая. — Хочу загадать желание. — Я тоже, — поспешно поднялся Наруто, утирая тыльной стороной ладони рот от лапши и прихватывая данго с тарелки Сакуры. — Наруто! — возразила она, быстро смиряясь с потерей. — Идём... Дай Боже не напороться на километровую очередь, — уже тише возмутилась Сакура, но Итачи расслышал и это, легко улыбнувшись. Внезапно она подняла глаза, оглядывая встающих из-за стола ребят, и встретилась глазами с Итачи, ответив смущенной улыбкой, но быстро опомнилась. — Не такая уж я и сварливая! — твердо возразила она. — Я вообще молчал. — Вот и молчите, Итачи-сан, — величественно вздёрнув подбородок, она быстрыми шагами направилась за Наруто с Тентен. Итачи почувствовал, как что-то теплеет в груди.***
Наруто смог более менее успокоиться, когда зашагал по тропинке к сасатакэ. Казалось, лицо, уши, шея предательски горят, полыхают, всем без исключения рассказывая о его любви. Он вспомнил дыхательную практику, что должна была помочь: вдох. Задержка дыхания. Выдох и снова задержка — всё по четыре счета. Просто собраться с мыслями. Просто найти момент улизнуть в укромное место, которое нашел пару часов назад, заставив Сакуру и Тентен ждать у входа в парк. Просто признаться и… это нихуя не просто… У сасатакэ они выбрали тандзаку, после увлеченно выписывая на них желания. Первой все взялись за красную ленту. Пусть Саске сомневался, каждый год выбирая её вкупе с фиолетовой или синей, но сегодня — держать её в руках было легче. Вторая лента у каждого была разной. Сакура с Тентен, конечно, ну конечно же, выбрали фиолетовую. Итачи с Неджи вытянули по синей ленте, внимательно наблюдая за выбором дам. Наруто, вновь вспыхнув до кончиков ушей, молниеносно вытянул белую, немного комкая её в руках в попытке скрыть свой выбор. Ему вечно казалось, что все в курсе, в чём причина любых его реакций и действий, пусть белый цвет напрямую и не означал любовных желаний. В собственном смятении он пропустил то, как нервно Учиха вытягивал точно такую же тандзаку. Один Итачи, заметивший это, едва усмехнулся. Ну, точно два идиота. Но сердце подпрыгивало в изумлении и в предвкушении: у Саске всё будет хорошо. Не может не быть. И то, как беспокойно, но трепетно Наруто поглядывал на Саске, заставляло Итачи внутренне пищать, словно он зритель своей любимой дорамы, в которой главные герои обязательно будут вместе. Они разошлись по углам шатра, к разным столам, нервно выписывая свои пожелания. И Саске, и Наруто хотелось очутиться в противоположном углу, нагло заглядывая в чужую ленту. Оба, конечно же, не догадывались, что их белые тандзаку были пропитаны надеждой. Одной на двоих с краткой просьбой: Боже, дай мне сил и решимости. — Наруто, — осторожный шёпот отозвался прямо в затылке, посылая мурашки по спине. — Саске? — Наруто обернулся, незаметно прикрывая рукой написанное и встречаясь взглядом с Учихой, что несмело изучал его лицо. В голубых глазах Саске видел тревогу, но и нежность. — Я… — Но предложить ничего не успел. — Я хочу показать тебе одно место, — на выдохе решился Узумаки. — А, — Саске нахмурился, — да, конечно… — Сбежим сейчас? — заговорщически прошептал тот. Настала очередь Саске ёжиться от внезапных мурашек. Приятно-тревожных. Предвкушающих нечто большее. — Да, конечно… — тупо повторил он. Наруто, схватив Саске за запястье, поспешил к выходу из шатра.***
Добравшись до дерева, они принялись выбирать место для лент — получше да посвободнее. Наруто шутливо толкался, смеясь, Саске отвечал тем же, едва заметно улыбаясь и иногда хмуря брови в притворном недовольстве. — Чего пожелал? — бегло спросил Наруто, когда с завязкой последней ленты было покончено. — Не твое дело, — Саске быстро нашелся с ответом. Точно. Базовые настройки: колкость. Наруто нервно рассмеялся, разворачиваясь в нужную сторону. Решительность таяла на глазах, но отступать было поздно: некуда и не за чем. — Идём, — он всё же предложил Саске руку. Тот медлил. В момент, когда Наруто был готов сдаться, отводя глаза в толпу, то почувствовал сухое тепло чужой ладони. Саске крепко взял его за руку. Возможно, все не так уж и плохо… — подумал он. Они медленно удалялись от эпицентра праздничного безумства, громких разговоров и ярких огней, все дальше и дальше на окраину парка. Наруто судорожно старался продумать свою речь, но в голове было пусто. Знал же, что импровизация дается ему лучше всего, и упорно продолжал напрягать мозги. Без плана было дико, некомфортно. Будто бы, если у Саске и есть чувства, то, услышав неподготовленное признание, он изменит свое решение. Абсурдные мысли бесили. Неимоверно. Он нашел идеальное место: не питал иллюзий, что людей не будет совсем — ведь каждому хочется наблюдать фейерверки, а с холма их видно лучше всего — потому небольшой закуток на холме, скрытый от чужих глаз, подошел бы идеально… Небо было видно прекрасно, а свет от ламп сюда почти не попадал. Саске замедлил шаг, стоило им подойти к месту назначения, а позже стал как вкопанный, нервно глядя на Наруто. Но руку не отпустил. — Что ты…? — насторожено начал он, а Наруто стоял, нервно облизывая губы, вдруг напрочь лишённый дара речи. — Зачем мы сюда пришли? — беспокойно, едва заметно покачиваясь, он сложил обе руки в замок. — Я, — мысли спутались, он тупо замолчал. Кажется, за секунду в голове Саске пронеслись тысячи вариантов происходящего. Но один, в котором Наруто обо всем догадался и решил жёстко обозначить свою позицию, прежде успокаивая Учиху размеренной прогулкой и теплом от переплетённых пальцев, был самым ярким и самым ужасным. От одной только мысли об этом Саске почувствовал, как желудок сжимается в нервном спазме. Наруто нетерпеливо вздохнул, прикрывая глаза. — Да к чёрту, — пробормотал он. Саске не успел осознать сказанное, как почувствовал чужое прерывистое дыхание, а после… Касание губ вышло мягким, неуверенным. Саске поражённо замер, не в силах закрыть глаза и хоть сколько-нибудь ответить. Он просто стоял и смотрел: как светлые волосы треплет ветер, как сильно Наруто жмурит глаза и как беспокойно трепещут белёсые ресницы. Наруто запаниковал. Он резко отстранился, с ужасом глядя в тёмные глаза напротив. Казалось, лицо Саске не выражало никаких эмоций, но внутренне он сгорал. Сгорал от досады, что не смог вовремя среагировать, поддаться навстречу, в полной мере прочувствовать чужие губы своими. — Прости, — раздосадовано выдохнул Наруто, ероша волосы ещё больше. — Я просто… Просто нам было так хорошо вместе, потом я понял, что ты мне нравишься, а ещё ты принял мою руку, и я подумал… — Что? — Я подумал, что я тебе тоже… — Я… Я тебе нравлюсь? — Лицо Саске вытянулось в изумлении, будто он заметил у Наруто третью руку или глаз во лбу. — Да, но, наверное, я всё не так понял… Прости! — Он отчаянно махал руками, словно от этого действия время бы повернулось вспять. А Саске вдруг отпустило. Глядя на сбитого с толку, уязвленного Наруто, он чувствовал, как внутри плескалась не только нежность, но и веселье. Он не смог сдержать смех, нервный, рваный, до одури счастливый. — Это не смешно, ублюдок! — зло воскликнул тот. Саске, все же подавив приступ смеха, стремительно приблизился к Наруто, и, положив ладони на плечи, едва слышно ответил: — Ты мне тоже. Тоже нравишься. Наруто несколько секунд переваривал услышанное, а после, положив ладони на лицо Саске, огладил щеки большими пальцами, втягивая Учиху в нежный поцелуй. Послышался залп салюта, но никто из них этого уже не слышал. Они провалились в свой мир: где Наруто с упоением целовал Саске и, зарывшись руками в шёлк чёрных волос, массировал кожу с мягким, бережливым нажимом. Где Саске нетерпеливо отвечал, цепляясь пальцами за шею Наруто, желая передать этим прикосновением больше, чем мог сказать. Он дышал запахом Наруто, щекоча лёгкие терпким цитрусом, и не мог насытиться. Наруто же не мог совладать со своим телом, его вело, он мелко дрожал из-за невозможности полноценно вдохнуть, а руки не могли остановиться — Саске нужно касаться, касаться его разгоряченной кожи, гладить щеки и не к месту прохладные уши — чертовски красивые, блять, уши чертовски красивого Учихи. Вслепую ладонями спуститься вниз по шее, чувствуя, как под пальцами бешено бьётся пульс, невесомыми касаниями ощупать острые ключицы, покатые плечи, пробежаться ладонями по груди, обнять за талию, чтобы после, коснувшись лопаток, прижать ближе. Ещё и ещё. Воздуха не хватало. Они одновременно отстранились, соприкасаясь лбами и тяжело дыша. — Какой же ты ублюдок, — счастливо прошептал Наруто. — Какой же ты идиот, — передразнил его Саске, торжественно ухмыляясь. Но, подняв взгляд с губ на темные, сверкающие в полутьме глаза, Наруто, вопреки словам Учихи, увидел в них нежность. Да, хорошо, что его догадки оказались верны, а теория вероятности, вопреки законам, не права: вероятность в случае Саске была стопроцентной. *** Они сбежали ото всех, всё же досмотрев салюты. Неторопливо прогуливались вдоль парка и улиц города, держась за руки и глупо улыбаясь. Почему-то смотреть в глаза было страшно, до чертиков стыдно, потому и оставалось только и смотреть на мир вокруг и изредка на переплетённые вновь пальцы.[ Нии-чан ]
[22:24] Саске: Сегодня ночую не дома.
[22:24] Нии-чан: Перед родителями будешь объясняться сам.[22:24] Саске: Предатель.
[22:25] Нии-чан: Шучу, глупый младший братик ;)[22:25] Саске: Эти скобочки в твоих сообщениях — жуткий кринж, чтоб ты знал!
[22:26] Нии-чан: Не забывайте предохраняться! [22:26] Нии-чан: Здесь уже не шучу…[22:26] Саске: Пошёл ты!!!
[22:27] Саске: 🖕🏻🖕🏻🖕🏻
[22:29] Нии-чан: «Я ему не нравлюсь», «он меня пошлёт»... [22:29] Нии-чан: Надо было записать твою истерию [22:30] Нии-чан: Так сказать, на память) [22:30] Нии-чан: Разговоров-то было...[22:31] Саске: Пошел ты 2.0!!!
[22:31] Нии-чан: Неа 🥰 [22:33] Нии-чан: Рад знать, что всё хорошо.[22:33] Саске: Спасибо!
[20:44] Саске: Но ты все равно кринж
[20:44] Нии-чан: Не переживай. Это семейное. [20:44] Нии-чан: Доброй ночи 😘[20:44] Саске: Доброй ночи, мистер Кринж...
***
Откладывая телефон, Итачи потёр переносицу, облегченно вздыхая. Прокручивая в голове прошедший вечер, он понял, что не давало ему покоя: знакомство с Наруто. Силясь понять, в чем же дело, он принялся вспоминать своё детство, не зря же вспомнилось именно оно? Ему виделись обрывки воспоминаний, затёртые временем и расплывчатые, и что-то неуловимое шло рука об руку со всеми этими беззаботными днями: детство без Саске, счастливые, довольные жизнью родители, рождение Саске, вновь радость и улыбки на лицах матери и отца, а после... после всё будто оборвалось, стёрлось. И дни стали тусклее, отец серьёзнее, а воспитание — жёстче. Рефлексируя о произошедшем, у него не оставалось сомнений в том, что это было как минимум странно. А после его озарило: безбашенная и яркая женщина с рыжими волосами, светловолосый мужчина с улыбкой, что безоговорочно располагает к себе. Точно. Он едва не подпрыгнул с постели, осознав простой факт: Саске влюблён в Намикадзе. В сына маминой подруги. В человека, с чьим отцом Фугаку разругался много лет назад. Злорадство защекотало горло: Фугаку так упорно бежал от этой семьи, закрываясь в себе, запрещая сожалеть и сомневаться. Но ничто не вечно. И когда-нибудь ему придётся столкнуться со старой незажившей раной и признать свои ошибки. Рано или поздно. Ведь Фугаку упорно скрывал детали конфликта, да и о самом конфликте не говорил, предпочитая играть в молчанку. И посвятил в это Итачи лишь после совершеннолетия, когда тот, преступив порог отцовского кабинета, был непреклонен в своей просьбе объяснить недовольство маминой подругой. Фугаку, скрепя сердце и скрипя зубами, ответил на его вопрос. А знал ли Саске..? Злорадство сменилось тревогой. Саске до сих пор в штыки воспринимал всё, что было связано с сыном маминой подруги, ненавидел, тихо и отчаянно, не желая вдаваться в подробности. Вопрос, который особенно не давал Итачи покоя: Действительно ли Саске знал, в кого был так базрассудно влюблён? Или?..