Жизнь, сгоревшая в Огне

Прошло ещё несколько долгих, наполненных болью дней, и, в конце концов, Блай всё-таки сорвался. Он редко позволял себе проявлять эмоции, но иногда они вырывались из него, как пар из кипящего чайника. Видимо, излишняя сдержанность в какой-то момент приводила к взрыву. Едва придя в себя от очередного избиения, Эль Драко услышал знакомый ненавистный голос, визгливо и возмущённо выкрикивающий: – ...Это не воин, это бард! Я не понимаю, почему он молчит! Ты можешь мне объяснить? Почему за две с лишним недели он даже ни разу не закричал? Он что, боли не чувствует?! – Смею вас заверить, ещё как чувствует, – услышал Диего флегматичный ответ палача. – Да не волнуйтесь, шеф, я на нём ещё и половины своего инструментария не перепробовал! – Так пробуй, – немного остыв, приказал советник. – Я хочу видеть, как он будет умолять о пощаде! – Будет, – уверенно пообещал палач. – А вот если бы вы позволили мне... – Я уже сказал! – снова повысил голос Блай. – Ты плохо понял? Палач что-то обиженно проворчал, но спорить не посмел. Так вот что больше всего злит и выводит из себя этого садиста – то, что узник не боится его и не кричит, когда должен бы кричать. Похоже, что ответы на вопросы для Блая – дело второстепенное, просто дополнительный повод для пыток и отвратительных психологических экспериментов. – Уведите его, – махнул рукой советник. – И помойте, что ли, от него уже несёт, как от помойной ямы! Охранники брезгливо подхватили Диего под руки и поволокли прочь из пыточной. Однако передышка была недолгой. Или Эль Драко так показалось. После нескольких вылитых на него вёдер воды он чувствовал себя немного лучше, и когда лязгнула дверь камеры, поднялся с топчана и повернулся к ней лицом. Появившийся на пороге Блай окинул его цепким взглядом, хмыкнул и кивнул охране. Те снова подхватили узника под локти и потащили по коридору. Почему-то мимо второго этажа. На первый? Странно. Что там? Вряд ли что-то хорошее... Его втолкнули в какое-то помещение, похожее на мастерскую. Возле стола стоял незнакомый, насмерть перепуганный лохматый парень вряд ли намного младше его самого, похоже, переселенец. А на столе – странное устройство, прежде Диего такого никогда не видел. Барда подтолкнули к столу, левую руку больно завернули за спину, а правую, по знаку советника, палач сунул в широкое отверстие в устройстве. А потом Блай повернулся к трясущемуся парню и с улыбочкой скомандовал: – А теперь включай. Что включай? Эту штуку? И что будет? О небо... Парень на мгновение оцепенел и неверяще прошептал: – Что?.. – Включай, я сказал, – повторил советник, любуясь выражением его лица. И тут с парнем случилась истерика. Захлёбываясь рыданиями, он начал бормотать: – Я не могу... не могу! Ему же руку отрежет... Так вот оно что! Диего внутренне сжался от ужаса. Первым инстинктивным побуждением было выдернуть руку обратно, но палач, словно почувствовав, вцепился в запястье. Вот же урод толстомордый, где Блай его только откопал... Эль Драко стиснул зубы и заставил себя стоять прямо, насколько позволяло избитое тело и заломленная за спину рука. Блай только и ждёт, что он начнёт дёргаться и вырываться, так пусть утрётся. Но до сих пор его хотя бы не калечили. Раз советник решил перейти эту грань, значит, уже понял, что ничего не добьётся, и нужно не только причинить боль, но и напугать до смерти. Но чем же этот незнакомый парень ему не угодил, за что он с ним так? Внезапно в сердце вспыхнула слабая надежда: может быть, действительно просто пугает? И меня, и его? – Если вам нравится калечить заключённых, то для этого есть палачи, при чём тут я... и зачем в моей мастерской... – продолжал тем временем бессвязно бормотать парень. Всё с той же крокодильей улыбочкой Блай достал пистолет, приставил к его голове и повторил: – Включай. Диего посмотрел на зарёванного переселенца, который снова и снова бесконечно повторял своё «не могу». Нет, советник не шутит, совсем не шутит. Да нажимай уже эту проклятую кнопку, парень, мне и без тебя конец, а ты погибнешь ни за что ни про что... Словно в подтверждение его мыслей, Блай внушительно щёлкнул затвором: – Ты не настолько ценный кадр, чтобы тобой дорожить. Не думай, что я тебя не убью. От тебя толку никакого, а так, по крайней мере, будет весело. Так что считаю до трёх. – Шеф, не надо, – неожиданно вмешался палач. – Лучше отдайте его мне. – Заткнись, – велел советник и снова обернулся к лохматому парню: – Итак, считаю до трёх... И тогда тот медленно протянул отчаянно дрожащую руку и нажал... Дальнейшее Эль Драко почти не помнил – ослепляющая боль резанула пальцы, снова и снова, всё выше, от пальцев к кисти... Он закричал, громко, отчаянно, срывая голос... а потом провалился в Лабиринт. Очнулся он в своей камере на топчане, куда его, по-видимому, положили охранники. Горло саднило, правая рука нестерпимо болела. Диего хрипло застонал и с трудом приподнялся. Перед глазами замелькали картины произошедшего: мастерская на первом этаже, лохматый парень, Блай с пистолетом, палач, странное устройство на столе... рука... Он скосил глаза и тут же поспешно свесился с топчана – его вывернуло так, будто желудок собрался выпрыгнуть из горла. Немного отдышавшись, он упал обратно на топчан и невидящим взглядом уставился в потолок. Вот теперь всё действительно кончено. Даже если бы он каким-то чудом и вырвался отсюда, он больше не бард. Теперь он безрукий калека. И ему действительно больше нечего терять. Давящая повязка, которую наложили на обрубок, насквозь пропиталась кровью, но он не собирался никого звать. Ещё никогда в жизни ему так не хотелось умереть, как в эту минуту. Скорей бы... Лязгнула дверь, но Диего даже не пошевелился. Какая разница, кто пришёл и что ещё с ним сделают? Блай уже должен понять, что всё бесполезно. – Сесть можешь? – участливо спросил незнакомый голос. Бард слегка повернул голову. Ну конечно, тюремный врач. Зачем? Или советник ещё не наигрался? – Зачем? – хрипло прошептал он вслух. Так и есть, ещё и голос сорвал. Боги, за что?.. – Надо сменить повязку, – пояснил доктор, раскрывая свой чемоданчик. – Иначе кровью истечёшь. – Ну и что? – с горечью прошептал Эль Драко. – Это же хорошо... – Никогда не торопи смерть, – наставительно сказал доктор. – Мало ли, как всё обернётся. Судьба порой такие фортеля выкидывает... Ладно, лежи, я и так справлюсь. Диего отвёл глаза, не в силах смотреть на безобразный распухший обрубок вместо узкой кисти с изящными пальцами. Никогда больше ему не записать ноты, не перебрать струны любимой гитары... Впрочем, о чём он? Ему осталось жить от силы несколько дней. – Ну вот и всё, – врач собрал в чемоданчик свои инструменты и поднялся. – Советую поспать побольше, станет легче. – Советуете? – не удержался Диего. – Тогда и Блаю посоветуйте подольше меня не беспокоить. – Я с ним поговорю, – вздохнул врач. – Но ты же понимаешь... – Не берите в голову, доктор, – проговорил Эль Драко. – С Блаем разговаривать бесполезно, только неприятностей себе наживёте. И, закрыв глаза, отвернулся к стене. *** Советник в сопровождении палача и охраны наведался к нему уже на следующий день, сразу после снова заходившего врача. – Ну что, маэстро? – осведомился он. – Всё ещё не передумал? Диего молча смотрел мимо него, словно не замечая, и Блаю это очень не понравилось. – Ты оглох? Или у тебя всё ещё шок? Хочешь и второй руки лишиться? Немного подождав ответа, он начал заметно злиться: – Смотри на меня, мальчишка, когда я с тобой разговариваю! Иначе... Палач радостно потёр руки, и Эль Драко замутило, но он всё так же продолжал смотреть в сторону, никак не реагируя. – Думаешь, самое страшное уже позади? – прошипел советник. – Ошибаешься. По его знаку охранники быстро стащили барда с топчана и поволокли по коридору в уже хорошо знакомую пыточную камеру. – Кладите сюда, – распорядился палач, с сомнением посмотрев на забинтованную культю. Диего бросили на стол и привязали ремнями за здоровую руку и ноги, чтобы не скатился. В углу уже полыхала жаровня, в которой накалялись железные пруты и устрашающего вида щипцы. Блай наклонился над бардом, и тот отвернулся. – Не желаешь отвечать, маэс-с-стро? – прошипел советник и силой повернул его лицом к себе, уставившись в глаза холодным жёстким взглядом, от которого бросало в дрожь. – Куда же делась твоя язвительность? Ну? Снова не дождавшись ответа, он нетерпеливо махнул рукой, подзывая палача: – Приступай! – Такое тело портить, – огорчённо поцокал языком тот, вытягивая из жаровни прут. – Я бы его… Впрочем, его бы я в любом виде! Эль Драко зажмурился и хрипло закричал, когда раскалённое железо с шипением погрузилось в кожу на груди, потом на животе, снова на груди… Блай рядом удовлетворённо усмехнулся: – Я же говорил, что это ещё не конец, маэстро. Всё самое интересное только начинается! В следующий раз его приковали к стене за левую руку и долго водили раскалённым прутом по спине – сверху вниз, потом слева направо, по едва подсохшим ранам от кнута. Он окончательно охрип от крика, а Блай опять стоял рядом и улыбался, время от времени задавая всё тот же вопрос: – Ну что, маэстро? Не передумал? Маэстро... Какой он теперь, к демонам рогатым, маэстро!.. Этот ублюдок одним словом мучает сильнее, чем любым орудием пыток. Когда советник неосмотрительно наклонился, чтобы в полной мере насладиться болью в его глазах, Диего собрал оставшиеся силы и плюнул ему в лицо. Блай отшатнулся, утёрся рукавом и, быстро оглянувшись, схватил первую попавшуюся под руку плеть. Оттолкнув палача, он с размаху ударил барда по лицу, ещё раз, и ещё... Из рассечённой щеки потекла кровь, закапала с подбородка на пол. Следующий удар разорвал губы. Перехватив плеть поудобнее, ослеплённый яростью советник начал бить рукоятью. Эль Драко пытался увернуться, но ни его физическое состояние, ни прикованная рука не позволяли этого сделать. Он задушено застонал, когда хрустнул сломанный нос, и словно издалека услышал торопливый голос палача: – Шеф... шеф, остановитесь, вы убьёте его! Тяжело дыша, Блай брезгливо отбросил окровавленную плеть и отряхнул руки. – Не убью, – прорычал он. – Этот щенок так просто не отделается! В камеру его, позже продолжим. По его знаку охранники отомкнули цепь и поволокли полубесчувственного барда в коридор. На следующий день Диего получил передышку – видимо, советник был чрезвычайно занят. Целый день бард пролежал в своей камере, безучастно уставясь в потолок. К принесённой баланде он даже не притронулся, а воду из кружки просто вылил себе на лицо. Вернее, на кровавую маску, в которую оно превратилось после упражнений Блая с плетью. Глаз с левой стороны заплыл и не открывался, покрытые кровавой коркой нос, щека и губы вздулись так, что даже всякое повидавший тюремщик, разносящий еду, невольно отвёл глаза. Эль Драко представил, как он теперь выглядит – весь покрытый ранами и ожогами, с окровавленным обрубком вместо правой руки и с кровавой маской вместо лица – и подумал, что если бы советник вдруг проявил милосердие и оставил ему жизнь, он сам покончил бы с собой. Потому что так... таким жить он не сможет. Нет больше бесшабашного красавца-барда, и его волшебного голоса тоже нет. Теперь есть только ненависть и боль – и того, и другого в избытке. Раньше он не знал, что такое настоящая ненависть, но Блай оказался хорошим учителем. Небо, как же хочется поскорее умереть! И как же не хочется умирать... *** На очередном допросе Блай снова озверел. Для начала приказав палачу поработать раскалёнными щипцами, он внимательно наблюдал за пыткой, ловя каждый стон барда. Кричать Эль Драко уже не мог, сорванные связки отказывались воспроизводить что-либо громче шёпота. Советник по-прежнему задавал вопросы про Амарго и про убежище для беженцев. Неужели всё ещё надеялся на ответ? Беженцы уже давно покинули страну, но оставались хозяева дома, в котором они прятались, друзья, организовавшие побег из лагеря... – Тебе нужно только ответить, – нашёптывал Блай, пока палач раскалёнными щипцами рвал на теле Диего кожу и мышцы, выискивая ещё каким-то чудом нетронутые участки. – Скажи, и всё закончится. Ты же хочешь, чтобы это прекратилось? Только ответь на вопросы... Эль Драко чуть шевельнул распухшими губами, и советник сделал знак палачу остановиться. – Что? Говори, я слушаю. – Ты... ещё не понял... что сдашься первым... – едва слышно выдохнул бард. – Вот как, – медленно проговорил Блай. – Посмотрим. Сейчас для тебя ещё есть путь назад. Я могу сделать так, что его не будет. Совсем. Ты этого хочешь? – Его... и не было, – прошептал Диего. Как объяснить этому чудовищу, что путь назад был отрезан ещё в тот момент, когда он показал два пальца министру изящных искусств, отказавшись переписывать гимн в угоду президенту, и хлопнул дверью его кабинета? Да и надо ли объяснять? – Ошибаешься, – холодно сказал советник. – А когда поймёшь – поздно будет. Ну? – А ближе... подходить... уже боишься... – прошептал Эль Драко, и на разорванных, покрытых запёкшейся кровью губах появилось жуткое подобие усмешки. – Ах ты, ублюдок!.. – рявкнул мгновенно вышедший из себя Блай. Подскочив к барду, он стащил его со стола и поволок к раскалённой жаровне. А там, схватив за шею и с силой наклонив, прижал к ней правой щекой. Жутко зашипело, запахло горелой плотью. Диего захрипел и дёрнулся, но советник уже и сам ослабил хватку и бросил его на пол рядом с жаровней. – Теперь понял, маэстро? Будешь ещё упрямиться? Неожиданно лязгнула дверь, и в проём просунулась чья-то голова: – Господин советник!.. – Ну что там ещё? – недовольно проворчал Блай. – Спуститесь на первый этаж, – голос пришедшего испуганно дрожал. – Это срочно! – Не трогать его, пока я не вернусь, – кивнув палачу на Эль Драко, приказал советник и ушёл, захватив с собой обоих охранников. Пока он отсутствовал, бард пару раз проваливался в забытьё, и палач окатывал его водой из ведра, чтобы привести в сознание. Наконец Блай вернулся, а за ним охранники тащили какого-то парня. Диего уже плохо видел – от жуткого ожога начал заплывать и второй глаз. Но когда парня подтащили поближе, он всё же узнал его – тот самый вроде как переселенец, из мастерской на первом этаже... И трясётся пуще прежнего. Опять провинился, не иначе. – Ну что, маэстро? – спросил советник. – Не передумал? Ещё можно. Бард не ответил, будто и не услышал, что к нему обращаются. Тогда Блай обернулся к палачу: – Он твой. На сутки. О небо, нет… – Если выживет, отведёшь в бокс номер тринадцать. Не в камеру... Неужели Блай действительно сдался? Наконец-то… – Этого, – советник указал на лохматого парня, – не трогать, пусть смотрит. Может, потом, если не договоримся, я тебе его тоже отдам. И вышел из пыточной. Охранники подтащили парня к стене, быстренько приковали цепями и тоже выскочили в коридор. Не захотели смотреть на то, что вытворяет палач-извращенец. Ещё сутки в его грязных лапах... Диего содрогнулся. Сутки, а может быть, меньше... Вряд ли он столько протянет. Прикованный к стене переселенец дрожал так, что звенели цепи. Что же с ним будет, если Блай и вправду отдаст его этому... Палач вздёрнул Эль Драко на ноги, рванул вниз забрызганные кровью штаны и прижал животом к столу. Слабую попытку сопротивления он даже не заметил. Парень у стены в ужасе всхлипнул. Не смотри, придурок, не надо... Закрой глаза, отвернись! Чужая потная ладонь легла на ягодицы, безжалостно раздвигая, внутрь начали протискиваться липкие пальцы. А через мгновение по спине полоснуло новой болью – другой рукой палач принялся водить ножом по ранам и ожогам. Диего снова дёрнулся, но мучитель в ответ нагнул его ещё сильнее, распластав грудью по столу. Когда внутрь начал проталкиваться толстый член, бард подумал, что умрёт на месте. Сознание мутилось, отказываясь верить в происходящее. Его захлестнули отчаяние и стыд, злость и ненависть, ярость и желание прикончить эту мразь за спиной. Но всё, что он мог – это из последних сил сдерживать стоны и с каждым толчком всё сильнее разжигать ярость и ненависть в душе. Неожиданно рядом раздался звон цепей, короткий удивлённый вскрик, и какая-то сила отшвырнула палача в сторону. Эль Драко попытался встать, но не смог – тело почти не повиновалось, каждое движение причиняло такую боль, что начинало меркнуть сознание. Но он всё-таки чуть повернул голову. О небо… Лохматый парень каким-то чудом освободился от цепей и теперь с каменным лицом и совершенно безумными глазами стоял над разорванным пополам телом палача. Не может быть... Неожиданный спаситель с лёгкостью подхватил Диего под мышку и потащил к двери, прихватив по дороге что-то из набора пыточных инструментов. В качестве оружия, наверное. В коридоре он, на секунду прислонив барда к стене, с лёгкостью расправился с двумя охранниками, потом снова подхватил его и поспешил на первый этаж. Забаррикадировавшись в какой-то комнате, он вдруг упал на четвереньки и долго блевал, задыхаясь и кашляя. Потом всё же встал и бросился к какому-то непонятному устройству. Диего сидел на полу и не мог поверить в происходящее. И это – тот же самый человек, который ещё совсем недавно трясся от страха? Что с ним произошло? И потом, он что, всерьёз надеется убежать отсюда? – Как тебя зовут? Слышишь, парень? Как тебя зовут? – внезапно услышал он вопрос своего странного спасителя и прошептал имя. – Полностью, дурила, – нетерпеливо потребовал тот, лихорадочно роясь в одном из железных шкафов. – С фамилией. – Диего дель Кастельмарра, – с трудом сглотнув, хрипло прошептал бард. – Как-как? – Кастельмарра… – А ну, список… промотка… где у них буква «К», они что, в ухо трахнутые, алфавита не знают?.. – вполголоса ругался парень, судорожно водя пальцем по каким-то белым цилиндрам размером с мизинец. – О! Четыреста двенадцать! Один из цилиндров выдвинулся со своего места и выпал в подставленную ладонь. – Четыреста семьдесят пять! – воодушевлённо произнёс спаситель ещё через несколько секунд, и второй цилиндр выпал мимо, упал на пол и подкатился к сидящему на полу Эль Драко. Парень проворно схватил его и сунул в карман вместе с первым. Потом подхватил барда под мышки и принялся поднимать его на ноги, жалобно приговаривая: – Вставай! Ну, давай, помоги мне… Какой же ты тяжёлый... Ну ещё немного, давай же!.. Пошли! – Куда? – прохрипел Диего, стараясь удержаться в вертикальном положении и не слишком наваливаться на своего невысокого спасителя. – Сюда, – переселенец затащил его в какую-то кабину и показал на светящуюся карту: – Ты же местный, ты географию знаешь? Куда нам отсюда податься, чтобы нас не достали? Где нам помогут? Эль Драко с трудом поднял руку и указал на одну из точек: – Зелёные горы… Иди туда. Там повстанцы. Помогут. А меня добей. Пожалуйста. Парень изменился в лице и молча покачал головой, потом быстро пробежал пальцами по кнопкам и прислонил его к стене: – Я сейчас, – дрожащим голосом выговорил он, старательно отводя глаза. – Одну минуточку ещё, дело одно есть… Выскочив обратно в комнату, он что-то там расколотил, наверное, то самое странное устройство – чтобы предотвратить погоню. Потом заскочил обратно в кабину, что-то загудело и защёлкало… Снаружи раздался грохот – охранники выбили дверь в комнату, и сейф, которым парень её подпёр, упал на пол. И это было последнее, что Диего запомнил перед тем, как в голове окончательно помутилось и он провалился в Лабиринт.