За ней

Леша

Это был сложный месяц. Я намеренно игнорировал Полину, не хотел и дальше продолжать общение, которое казалось мне бессмысленным как дружеское. Дружить я с ней не собирался. Достаточно. Это никак не шло мне на пользу. Я только страдал. А страдать мне совершенно точно не хотелось. Зачем теребить старые раны? Как там говорится? Сложно смотреть на губы, которые не можешь поцеловать? Сложно находиться рядом с человеком, губы которого ты когда-то целовал, а теперь должен делать вид, что ты этого не помнишь. Потому что ей так захотелось. Потому что она решила, что не может быть со мной, ведь я ее ДРУГ. Вот только с друзьями не целуются, а уж тем более — не спят, когда заблагорассудится, да еще и в такие особенные моменты, какой выбрала тогда Поля. Поэтому я делал все для того, чтобы не отвечать на ее звонки и смс, хотя это было очень сложно. Особенно поздно вечером садиться и прослушивать разом все ее голосовые сообщения, только бы услышать столь любимый голос. Это было похоже на зависимость, хотя, наверное, это она и была. В ее истинном виде. Я хотел прекратить все общение, свести максимально к нулю, а по факту каждый вечер, как чертов наркоман, включал ее фото, видео и голосовые, чтобы увидеть, услышать, улыбнуться в ответ. Идиотское чувство: быть влюбленным в свою лучшую подругу, пока она любит всех, кроме тебя. Как отдельный вид пытки. О да, я любил такое. Даже общение с Полиной-учительницей, за это время успевшей стать мне близким человеком, не спасало положения. Днем, пока мы развлекались, гуляя и общаясь, я забывал о своей Поле, но как только оставался один — все возвращалось снова. Чувство невыносимой боли и ужасной разлуки, а еще… Ревность. Я чертовски сильно ее ревновал к Игорю, не понимая, почему мне она предпочла его. Почему снова был кто-то, но не я, хотя именно я всегда был рядом, когда ей было это так необходимо. Это ужасно: любить кого-то, не имея при этом никакой возможности быть рядом с этим человеком. Еще и видеть, как этот человек прямо на твоих глазах предпочитает тебе другого. Поэтому я и молчал, но не вышло. Полина вновь сделала этого: добилась своего, а именно — нашей встречи. После очередного звонка и, наверное, миллиардного сообщения, я все-таки ответил ей. Одевшись, я вдруг взглянул в зеркало, обнаружив у себя на лице оттенки волнения. И почему я волновался? Боялся, что в очередной раз буду отвергнут? Или…? А чего я, собственно, мог такого страшного испытать, чего я еще не испытывал до этого? Ничего. Эмоционально, мне кажется, я прошел через атомную войну. Полина умела такое устраивать. Я не знал, чего ждать от разговора, поэтому не строил надежд ни на что. Это было бы глупо. Я слишком хорошо знал Полину и ее умение мной манипулировать. Она могла написать что угодно, лишь бы я к ней явился. Обычно, она так и делала. Могла написать, что она приболела, и я тут же приходил к ней с лекарствами и вкусняшками, а на деле у нее просто болела голова. Ничего серьезного, а она паниковала. В этом вся Полина, но я все равно продолжал ее любить. Она не была идеальной, впрочем, как и я, и в этим она нравилась мне ещё больше. Я вообще не любил идеальные вещи. Мне казалось это чем-то странным и глупым, по этой причине я никогда не был перфекционистом. Я любил изъяны, в них гораздо больше истории. Это как в вазе с трещиной. Каждая трещина имеет особенную историю появления, в ней хранится воспоминание — порой теплой, порой нет, оно просто есть и, каждый раз дотрагиваясь до этой трещины, ты вспоминаешь какую-то часть своей жизни. Так и с людьми: неидеальность создает свою историю, позволяет видеть прошлое и никогда не забывать. Дверь мне открыл Максим Валентинович, совсем не удивившись столь позднему приходу. Пожав мне руку, пропустил в прихожую. — Рад видеть, — по-отечески похлопал меня по плечу, — но в следующий раз приезжай чуть раньше. Полночь как бы. — Если честно, я думал, что Поля выйдет на улицу, и мы поговорим там. — Думаю, вам многое надо обсудить, и это явно не десятиминутный разговор, — Максим Валентинович знал больше, чем я думал. — Поэтому оставайся у нас, поговорите спокойно, решите все проблемы. Надеюсь… В его глазах проскользнула нотка такой безбрежной надежды. Мне показалось, что он буквально отражал все мои эмоции. Я тоже надеялся на многое, но мы оба слишком хорошо знали Полину, поэтому прекрасно понимали, что наши представления в конечном счёте будут сильно разниться с реальностью. — Спасибо, — искренне улыбнулся я, — за все. За ваше отношение ко мне, за доверие и за поддержку. Это многое для меня значит. Не став более тянуть, я постучал в комнату к Поле. Открыла она мне быстро. Такая взволнованная, переступала с ноги на ногу и глупо улыбалась. Ее длинные волосы хаотично ниспадали по открытым плечам, короткие пижамные шорты давали фантазии возможность пуститься в пляс, отчего внутри все сразу перевернулось. Да, я скучал. Стоило признать это ещё час назад, когда увидел первое сообщение. Мы расположились на кровати. Полина в подушках, я с краю. Долго молча смотрели друг на друга. Она изучала, а я любовался. Ох уж эти глаза… Всего пара секунд, и меня снова не стало. И как она это делала? Даже ничего еще не сказала, а уже свела меня с ума. Надо бы держать себя в руках, иначе родители Полины станут свидетелями того, как я сорвался и воплотил в реальность все свои самые грязные мечты. Молчание затянулось. Прошло около десяти минут, а мы так и не проронили ни слова, причем никто, словно бы, и не собирался говорить. Я, конечно, мог бы заговорить первым, но это было бы слишком просто. Это я сюда приехал, потому что она хотела говорить, а не наоборот. Вот пусть хотя бы раз в жизни начинает первая. Это не так сложно, как кажется. В принципе, меня и просто любование устраивает. — Как у тебя дела? Спустя еще столько же времени, которое ощущалось, как вечность, Полина-таки проронила вопрос с таким волнением, какое я никогда еще не слышал из ее уст. Вопрос все же был не тем, что я ожидал услышать, но уже лучше, чем тишина. — Неплохо, работаю над интересным проектом на работе, если все получится, то мне хорошо заплатят, и я смогу… — осекся, чуть не упомянув про свои многочисленные долги. — Смогу подумать о возможной покупке подержанного авто, чтобы было удобнее ездить на работу. — Это будет круто… Если у тебя получится, — непривычно было видеть настолько погруженную в себя Полю. И снова замолчала. В чем проблема? — Мы хотели поговорить, — не вытерпел более молчания. Надоело. — Да, — кратко ответила она, кивнув головой. — Я просто не знаю, с чего начинать, что говорить. Я запуталась, Леш. Все так сложно… Ничего непонятно, такие странные ощущения. Еще и эта картина днем… У тебя появилась девушка? Так вот, что ее тревожило так сильно. Приревновала, значит. Внутренний голос ликовал, однако не стоило сразу объявлять победу чувствам, взявшим верх над разумом Полины. — Нет, у меня не появилась девушка. Мы просто дружим. А, как ты выразилась, дневная картина произошла совершенно спонтанно. Я решил угостить Полину, да, твоя тезка. Не округляй ты так глаза, — ухмыльнулся. — Я решил угостить ее моим домашним лимонадом, ну, и случайно, подавая стакан, пролил. Естественно, она пошла отстирываться и отмываться, пока я мыл пол. И ты пришла в это время, знаешь же закон подлости и все дела. — И у вас с ней ничего не было? Склонив голову набок, Полина пронизывающе посмотрела мне в глаза. Аж жутковато стало… Сразу захотелось забыть, если что-то и было. А оно было. Всего лишь раз. Вышло случайно. Оба напились, разговорились, слово за слово, а потом одежда на полу, а мы — друг на друге. Естественно, после этой ситуации мы решили все забыть и свалить вину на алкоголь. Мы ничего не чувствовали к друг другу, да и секс сам по себе чувств не родил. Просто расслабились. Стоило ли об этом говорить Поле? — Было — не было. Разве есть разница? Я не хотел быть грубым, но прозвучало это именно так. — Ну… Чисто теоретически — нет, — замялась она. — Но мне бы хотелось знать, если все же у вас что-то было. — Допустим, было. Что это изменит? Ну, твое знание об этом? Вопрос застыл в ее глазах. — Не знаю, — тяжело вздохнула Поля. — Просто… Правда? Вообще не понимаю, зачем спрашиваю. Вот нутром понимаю, что ты мне ничем не обязан, что мог и должен был заводить отношения, это нормально. Но почему-то все равно как-то неприятно будет, если я что-то такое узнаю. — Неприятно… — усмехнулся. — На минуточку просто представь, как было мне больно и неприятно, когда я видел тебя с другими? Когда они тебя обнимали, целовали, а слушать о том, чем вы занимались по ночам? Это не просто неприятно, это отвратительно. Меня каждый раз буквально разрывало на части, я хотел просто придушить всех тех, кто хотя бы краем глаза смотрел на тебя как-то не так. Полина вновь замолчала. А меня трясло от злости. Она снова думала только о себе. И на кой черт я сюда пришел? Чтобы что? Чтобы снова ощутить себя тем, на кого ровным счетом наплевать? Смешно. — Мы будем продолжать молчать? Прозвучало слишком грубо. Поерзав на краю кровати, я поправил волосы легким движением руки и сел чуть удобнее, готовый в любую секунду встать и уйти. — Что ты от меня хочешь?! Полина психанула. Села в закрытую позу, сложив руки крест накрест на груди, и уставилась на меня злобно и непонимающе. Не в ее положении упрямиться. — Что я от тебя хочу? — усмешка так и не собиралась сползать с моих губ. Я был сегодня до неприличного циничен. — Я думал, ты позвала меня, чтобы выяснить, что между нами. А ты снова встала в позу и молчишь, делая вид, словно так и должно быть. Не хочешь говорить — не надо. Встал. — Позвони мне, когда наберешься смелости, — развернулся. Сделал шаг, ощутив теплую ладонь на своей. Не хотела отпускать. Значит, что-то чувствовала, но чего же тогда боялась? — Не уходи, — жалобно попросила Поля. — Останься, пожалуйста. Крепко прижалась ко мне со спины. Запрещенный прием… Внутри все сразу сжалось, нельзя позволять себе слабость, иначе она снова будет мной манипулировать. Я мягко отстранился, повернувшись к ней. — Зачем мне оставаться? — взгляд упал на губы Поли, слегка дрожащие от волнения. Господи, и кто ей подарил такие губы? Так и манили. Хотелось забыть обо всем на свете и целовать эти губы вечность, пока в прямом смысле не кончится воздух в легких. — Потому что без тебя мне плохо, — пауза, смочила губы языком. Чертовски сексуально. — А с тобой… Хорошо. Всегда хорошо. Я знаю, что мучила тебя. Очень долго. Не понимала, что ты не просто так со мной такой хороший. Ты со всеми хороший, но со мной был иначе хорошим. Скажи мне, сколько лет… Сколько ты в меня влюблен? — Это неважно, — не хотел заострять внимание на цифрах. Цифры не изменят положения, а вот ее признание могло бы. — Прости меня за эгоизм, — тяжелый вздох. — Я должна была понять это раньше. Ты не заслуживал такого отношения. Наверное, поэтому ты игнорировал меня… Циник во мне проиграл. Сдавшись под взглядом серых омутов, я подался вперед. Одна рука легла на талию Полины, вторая — на затылок. Теперь волновался я. Сотни раз в моей голове крутился этот момент с поцелуем, когда мы будем вот так друг на друга смотреть, а в воздухе летать искры… Но все пошло совсем не так, как я себе представлял. Это было волнительно, но инициативно с моей стороны. Я, как самый настоящий собственник, притянул ее к себе и накрыл манящие губы пылким поцелуем, которого так сильно требовало мое тело. Момент, которого я ждал долгое время и надеялся, что Полина поддержит мой выпад. И она сперва неловко ответила, чем согрела изнутри, но потом перевела мои губы на щеку. Какого хрена? — Я… Я не могу, прости, — затараторила. — Это все… слишком. Я пока не готова. Мне ну… — Ну и дура, — тут уже психанул я, не дав ей договорить. Вышел из комнаты, хлопнув дверью. В гостиной столкнулся с отцом Полины, который по одному моему взгляду понял, что все пошло по пизде. Попрощался с ним и ушел вон. Сколько еще раз мое сердце будет разбито вдребезги?