Шолох. Теневой враг. Ч.2

Нет ничего в мире прекраснее бескрайнего моря. Оно было такое большое, такое синее и такое манящее, как мираж. От небольшого ветра на нем вздымались редкие волны, заходившее за горизонт солнце невероятно красиво отражалось в воде, а закатное небо, цвета разбавленной красно-оранжевой краски, дополняло столь фантастический вид, который я оценила бы, не будучи перевешенной за борт парома и в довольно жалком состоянии. С возвращением, это все еще я, ваша давняя и, быть может, поднадоевшая знакомая Тинави из Дома Страждущих. И эта история начинается с путешествия на далекий остров Шерхенмиста и того факта, что я съела, судя по всему, испорченных моллюсков (чтоб я еще хоть раз в жизни попробовала этих пепловых тварей). Прах, и ведь все это видел Полынь сочувствующе похлопывая меня по спине. Стыдоба-то какая! Я, Полынь из Дома Внемлющих, самый лучший ловчий в ведомстве и крайне интересный человек, а также Анте Давьер, загадочный для многих предприниматель, который, на минуточку, являлся самим Богом-хранителем, потерявшим свою магию (но он все еще был очень крут, зуб даю), несколько часов назад отплыли на туристическом пароме в Шерхенмисту, на поиски таинственного и наглого воришки Мокки Бакоа (про себя я его окрестила «Пеплова Рыбья Кость», но это так, для справки). И, судя по состоянию Анте, который был напряжен так, будто испытывал нечеловеческое желание на кого-нибудь наброситься, да манеры приличного человека не позволяли, Пеплову Рыбью Кость следовало поймать в самые кратчайшие сроки. — Тебе уже лучше? — спросил Полынь, когда я выпрямилась, избавившись, наконец, от всех моллюсков в своем желудке. Мне было стыдно посмотреть напарнику в глаза, хотя его забота отозвалась теплом в моей душе. — Да, спасибо, — я все еще чувствовала легкий дискомфорт, однако тошнота постепенно проходила. Ловчий вдруг начал рыться в своей небольшой сумке, перекинутой через плечо (содержимое в ней так задребезжало, что я заинтересованно подалась вперед, дабы узреть хоть что-нибудь), и явил на свет прозрачную бутылочку с зеленоватой жидкостью. — Можешь принять вот это. Прах, глаза меня не обманывали? Полынь точно сунул мне под нос лекарственную настойку, с которой не расставался, наверно, даже в душевой? И вот теперь-то я подняла взгляд на напарника — о, да, его лицо было на редкость серьезным. У меня даже почти слезы на глаза навернулись от столь трогательного жеста. — Что это на тебя нашло? — хохотнула я, пытаясь от смущения перевести все в шутку. — Мне это вряд ли сейчас поможет. «А вот у тебя как бы ломка не случилась от потери драгоценной настойки» — подумала я невсерьез. Мужчина пожал плечами и тут же выхлебал всю эту бутылочку в один прием. — Тинави, господин Внемлющий, — к нам подошел Анте Давьер, любезно отлучившийся, чтобы сказать пару ласковых корабельному повару, и, окинув оценивающим взглядом, сдержанно добавил, — У меня к вам есть разговор, так что пройдемте в мою каюту. Мы с Полынью, переглянувшись, поспешили за Богом-хранителем, уже шагавшим к небольшой лестнице на нижнюю палубу. С тех пор, как мы отплыли из Лесного королевства, ни Анте, ни ловчий, ни даже я не поднимали тему расследования. Я могла лишь предположить, что каждый просто переживал о чем-то своем: Теннет, вероятно, места себе не находил по причине того, что снова лишился магии, и едва сдерживал гнев, терзаемый мыслью, что кто-то посмел отнять у него его собственность; Полынь большую часть сознательной жизни провел в Шерхенмисте, обучаясь на теневика, и вряд ли увез оттуда хоть какие-то хорошие воспоминания. Ну, а я… Конечно, не прошло и часа, как ко мне незаметно, словно кошка в из темного угла, подкралась тоска по Шолоху, по Иноземному ведомству с его вечной суетой, по Кадии с Даху и нашим ночевкам, похожим на тусовки в клубе, заканчивавшиеся пьяной дракой и примирением, по Лису и его милашности и даже по бойкой Андрис. Но, прахов прах, гораздо чаще мои мысли перетекали, как патока с ложки на любимую одежду, на Внемлющего. Нет, ну, а почему он, пеплов гад, все время стоял рядом со мной и каким-то волшебным образом одним своим присутствием (плетения он при мне точно не делал) ускорял мое сердечко, крал из легких воздух, а в сознании распахивал форточку настежь, чтобы оттуда улетучилось абсолютно все, и сам запрыгивал в него, буквально не помещаясь внутри. Да, я призналась себе, что Полынь мне нравился, и даже очень, однако я все еще не могла понять, какие чувства он испытывал ко мне. По предыдущему, провальному по всем фронтам, опыту Полыни с Андрис я крепко-накрепко усвоила, что ловчий был не на «ты» с романтическими отношениями, так что я могла неправильно его понять. Надо было действовать либо осторожно, засев в осаде, либо смело, выкинув здравый смысл в темный омут и прыгнув туда же. Но что из этого было лучшим вариантом, я в душе не представляла, поэтому решила действовать в своем стиле — не делать ничего и плыть по течению, пока не произойдет то, что принудит меня к действию. Когда-нибудь этот метод точно погубит меня. Если Кадия не решится сделать это раньше. Мы с Полынью шли по палубе, а окружающие недоуменно оборачивались на нас, так как им в нос бил невероятно мощный запах мятной настойки. Раньше напарник пил ее, пытавшись таким образом скрыть запах магии Ходящих, так как эти крутые устрашающие ребята были вне закона, но с недавних пор в этом отпала необходимость, и я предпринимала много попыток заставить Внемлющего бросить настойку и не истощать лекарский запас без реальной необходимости. Но он каждый раз притворялся глухим — навек привык к этой гадости. Но сейчас я была даже благодарна напарнику, потому что запах этой штуки чудесным образом исцелял меня. Когда мы оказались в просторной, богато обставленной, каюте Анте (я аж задохнулась от зависти и негодования, ведь нам с Полынью достались какие-то каморки), мужчина прикрыл дверь и вкрадчиво посмотрел на ловчего. — Я надеюсь, вы успели выполнить мое поручение? — по голосу Бога-хранителя ясно, как день, можно было понять, что отрицательный ответ расценится, как государственная измена, не меньше. — Да, — безэмоциональным профессиональным тоном ответил Полынь, при этом без всякого стыда рассевшись на просторной кровати Анте (смело, напарник, очень смело) и поманив меня рукой, — Садись, Тинави, тебе нужно отдохнуть. Я мельком взглянула на Теннета, который поджал губы, а затем на ловчего, который предлагал сесть рядом с собой на кровати, когда в каюте был еще диван и парочка кресел. Помня о предупреждении Давьера насчет романов, я мотнула головой и направилась к ближайшему креслу, но Полынь, будь он неладен, сцапал меня за руку и таки подле себя. — Никакой Тилвас Талвани не регистрировался за последние недели в ведомстве как приезжий турист, — продолжил Внемлющий, будто ничего не произошло, — Почему он вас так интересует? Я заметила, как Бог-хранитель сжал кулаки, а в его глазах заплясал яростный огонь. — Вы сказали мне, что та вещь, которую нашла Тинави в моем кабинете и которую вы показывали мне ночью, может быть артефактом. И Мелисандр Кес поведал о некоем Мокки Бакоа, воре из Шерхенмисты, оставлявшем на месте преступления рыбью кость, который отправился в Шолох со своим спутником-артефактором. И я вспомнил — за день до обнаружения пропажи мне нанес неожиданный визит известный аристократ Тилвас Талвани. Он предложил поговорить о семейных делах и уговорил меня прогуляться по Верхнему Закатному Кварталу. Еще он обмолвился, что изучал артефакторику. — Вы хотите сказать, что пособник Мокки Бакоа, укравшего вашу магию, — человек из высшего круга, которого вы еще и знаете к тому же? — поднял брови Полынь. — А дело становится все любопытнее и любопытнее. — Анте, вы в порядке? — вопрос вырвался прежде, чем я успела прикусить свой прахов язык. Конечно, он был не в порядке. Его провели, как несмышленого ребенка, а ведь Теннет был гораздо старше всех нас вместе взятых и имел горький опыт за плечами, но все равно ненароком попался на удочку. Внезапно Давьер нанес сокрушительный удар кулаком ни в чем не повинной деревянной стене. Я от испуга дернулась так резко, что чуть не свалилась с кровати, однако Полынь удержал меня за плечи, придвинув к себе. И снова здравствуйте, покрасневшие щеки и сдерживаемая, неуместная в данной ситуации, улыбка на лице. — Вам лучше уйти, — тяжело дыша, проговорил Бог-хранитель, даже не глядя в нашу сторону. Внемлющий молча помог мне подняться, и мы без всяких возражений покинули каюту Анте. Хоть Теннет и вел себя иногда настолько невыносимо и высокомерно, что многие хотели бы придушить его и не посмотрели бы на то, что он был Богом-хранителем времени, но все же Анте Давьер стал, по крайней мере, для меня человеком, окружение без которого я не могла себе представить. Порой, с ним было трудно, как с любимой домашней кошкой, возомнившей себя хозяйкой, а человека, которому великодушно позволила с собой жить, — слугой. Но постепенно мы все к нему привыкли. Только теперь, после минутной слабости Анте, я в полной мере осознала, насколько больно и горько было ему сейчас. Конечно, разумом он понимал, что магию нужно было вернуть, лишь бы ей не воспользовались в ужасных целях. Но чувства Бога-хранителя были куда более личными, над чем я уже задумывалась ранее. «Жди нас, Мокки Бакоа, ты еще пожалеешь о том, что сделал — я самолично сломаю тебе каждую пеплову косточку в теле» — с мрачной решимостью думала я.