Citadel

      Гаррус стоял напротив сенсорной доски и изучал информацию по делу. Жертв Билли было уже девять, включая Неро Гатти, их фотографии находились на доске. Нажав на одну, открывалось окошко, где можно было почитать о проведенном расследовании. Каждый раз расследование заходило в тупик, следов Билли не оставлял, и ничего общего у жертв не было.       От количества всех этих сведений, которые Гаррус пытался запомнить в короткие сроки, голова взрывалась. Потерев лоб, он немного отвлекся и огляделся. Картина была до безумия знакомой, он видел ее на протяжении нескольких лет, еще в те времена, когда он не встретил Шепард и не путешествовал на «Нормандии». Работники СБЦ ходили по офису с датападами или стаканами с кофе, сидели за рабочими столами и болтали друг с другом. Множество голосов сливалось в негромкий гул, изредка разрываемый звонками. Хейнер сидел неподалеку за своим столом и смотрел в экран ноутбука, пару раз он куда-то уходил, но что-то важное вряд ли узнавал, иначе, наверное, сообщил бы, или записал на доске.       Когда Гаррус закончил знакомиться с делами жертв, он перечитал текст сообщений от Билли Шепард, который тоже сейчас находился на доске. Потом посмотрел на сгенерированное изображение преступника, отступил на пару шагов и окинул взглядом всю доску целиком, не сосредотачиваясь на чем-то конкретном.        – Появились какие-нибудь новости? – спросил Гаррус Хейнера, пересилив свою неприязнь. – Вскрытие, следы ДНК?        – Три удара в почку, – неохотно сообщил Хейнер, не отрываясь от экрана. – Следов ДНК никаких не найдено, как обычно.       Гаррус снова посмотрел на доску. Потом потянулся к инструметрону – хотелось связаться с Шепард и узнать, все ли у нее хорошо. Аллейт сильна, Гаррус сам видел, и Шепард тоже не так просто победить. Но вдруг что-нибудь пойдет не так.       Вздохнув, он сложил руки на груди и снова уставился на фотографии жертв, а потом в десятый раз перечитал сообщение.        – А тебе не кажется, что кое-кто тут выбивается из общей картины? – спросил Гаррус и, ничего не услышав в ответ, продолжил, – все убитые – люди и саларианцы. Было бы понятно, если бы это были только люди, это раса Билли, но почему еще саларианцы…       Гаррус повернулся. Хейнер игнорировал его, сосредоточенно глядя в экран.        – Малакс, ты меня слышишь?        – Ты что-то сказал?       Лжец. Все он слышал, только специально игнорировал его.        – Несоответствие, – сказал Гаррус, не скрывая раздражения в субгармониках. – Жертвы – люди и саларианцы. Посмотри на эти фотографии. Все убитые относительно слабы физически, нет ни защищенных турианцев, ни азари с их биотикой. Из слабых рас есть еще волусы, но их скафандр трудно пробить ножом, и ханары, но вряд ли Билли знает, что ожидать от их щупалец, да и не получится на них вырезать имя. Билли не рискует и тщательно выбирает жертв. Но посмотри вот на него, – Гаррус расширил фотографию крупного широкоплечего мужчины в форме Альянса. – Капитан Винсент Равский. Не похож на того, кого можно одолеть обычным ножом. В момент убийства был в форме Альянса, то есть Билли прекрасно видел, кого убивал.        – Думаешь, только ты это понял? Равского мы проверяли тщательно. На Цитадели он совсем недавно и даже не успел здесь завести себе врагов, ты это сам узнаешь, если внимательней прочтешь дело, которое висит прямо перед тобой. А врагов за пределами Цитадели у него бесчисленное множество – он же военный. Проверить все невозможно.       Мандибулы гневно дрогнули. Этот человек в отсутствии Шепард перестал вести себя вежливо и дружелюбно.       Гаррус отвернулся.        – У вас появилось письмо Билли, – сказал он, – информации более-менее хватает, чтобы составить приблизительный психологический портрет. Уже что-то.        – Так попробуй. Ты же детектив, – проговорил Хейнер с ехидством в голосе, явно передразнивая Гарруса, – бывший, правда. Не растерял ли ты навыки?       Он прикрыл крышку ноутбука и с преувеличенным вниманием уставился на Гарруса.        – Да пожалуйста, – буркнул он и снова перечитал письмо, которое уже и так наизусть выучил. – Билли пишет, что отец поощрял в нем агрессию и насилие, так что у меня есть сомнения в том, что семья была благополучной…       Хейнер фыркнул, сдерживая смешок.        – Серьезно? Серийный убийца – и вдруг из неблагополучной семьи? Какая неожиданность.        – Может, дальше сам продолжишь? – сухо спросил Гаррус.       Хейнер в сдающемся жесте поднял ладони, а затем откинулся на спинку стула, предвкушая продолжение.        – Насчет уровня интеллекта сложно что-то сказать, но он контролирует процесс убийства так хорошо, что его еще не нашли, – произнес Гаррус, одновременно делая короткие заметки на доске возле изображения Билли. – Как вариант – он вывел для себя идеальную формулу – место, время, порядок действий, и всегда соблюдает ее. Заранее подыскивает место, где нет видеонаблюдения и где нечасто ходят, но где должна быть дверь в тоннели Хранителей. Жертвы не привязаны к какому-то образу, но соответствуют определенным критериям, и когда Билли встречается кто-то подходящий, он убивает быстро, чтобы исключить случайных свидетелей. Потом пишет свой "автограф" и уходит. Тела оставляет, не пытается избавиться, будто все напоказ делает. Будто пытается сказать "я неуловим, я лучше вас всех, вы мне ничего не сделаете". В письме он сообщает, что расправляется со всеми, кто наносит ему обиды, но вы не нашли никакой связи между жертвами, так что, либо вы плохо работаете, либо связи действительно нет. В этом случае может быть, что в какой-то момент обычное стремление наказать обидчиков переросло во что-то большее, Билли стало этого недостаточно, и тогда он перешел на незнакомцев. Убивая их, он как бы самоутверждается. Возможно, у него низкая самооценка, которая нуждается в подпитке, а в момент убийства он чувствует контроль над жертвой, испытывает удовольствие от подчинения ее себе.       Гаррус открыл карту, где точками были отмечены места преступлений и приблизительное время.        – На работе с нормированным графиком не работает – убийства совершены в разное время, в разные дни недели. И он должен был потратить много времени на поиски и изучение подходящего места, у преступлений большой разброс по карте.       Гаррус помолчал, раздумывая над текстом письма.        – Что касается адаптации к социуму – скорее всего, он более-менее адаптирован и относится к тому типу убийц, которых не подозревают в чем-то плохом. Он такое длинное письмо Шепард насочинял – и поблагодарил, и поугрожал, и объяснил свое поведение, и переборщил со знаками восклицания, так что логично предположить, что он кажется окружающим открытым, разговорчивым и эмоциональным. Или, как вариант – просто странноватым.        – Ну, ты не особо помог, большую часть мы и так знали, – произнес Хейнер, закрыл ноутбук и встал. – Знаешь, трое детективов – уже перебор. Ты больше не имеешь отношения к СБЦ, и ты не Спектр, твое вмешательство в расследование может доставить проблемы. Тебе лучше уйти, а мы с Аллейт присмотрим за Джейн.        – Я уйду отсюда только вместе с Шепард.        – А ты зовешь ее по фамилии? – вдруг хмыкнул Хейнер. – Понятно.       Не дав недоуменному Гаррусу время для ответа, он ушел. Что ему стало понятно? Что такого, что Гаррус зовет Шепард по фамилии? Она сама так предпочитает… Вроде бы. Все ее именно так и зовут… Но ведь Гаррус не «все». А может, есть какой-то человеческий обычай, предписывающий называть партнера как-то по-другому? Вроде нет, Гаррус много статей прочитал на тему отношений инопланетян с людьми, и ничего подобного ему не встречалось. Встречались лишь упоминания о том, что люди могут называть друг друга ласковыми прозвищами, например, представителями фауны или небесными светилами, но вроде как это было вовсе не обязательно. Да и нелепо.       Тряхнув головой, Гаррус сосредоточил внимание на доске. Ему об убийце надо думать, а не о всяких глупостях.       Открыв записи о капитане Альянса, Гаррус еще раз внимательно перечитал дело. Расследование действительно зашло в тупик, у Равского на Цитадели не было врагов. Прилетел недавно, из семьи – только жена, прибыла вместе с ним. Детей нет. Подозреваемый только один – сослуживец, которого Равский недавно выгнал из своей команды, но у того было крепкое алиби, во время убийства он сидел в спорт-баре и смотрел матч по би-болу. Команда, за которую подозреваемый болел, проиграла, и он устроил драку, после которой просидел в камере несколько часов.       Нахмурившись, Гаррус провел рукой по гребню, а потом отправился в комнату отдыха к автомату с декстро-напитками, чтобы немного отвлечься от поглощения новой информации и позволить ей спокойно улечься в голове. Но, к своему разочарованию, он увидел там Хейнера, развалившегося на диване с кружкой кофе. Первой мыслью было уйти, чтобы не видеть его белозубую рожу и не задыхаться от назойливого запаха парфюма с древесными нотками.       Гаррус заставил себя сделать шаг вперед, потому что было бы странно, если бы он развернулся и вышел после того, как Хейнер заметил его. Гаррус поставил стаканчик в автомат и выбрал тарэ – напиток на высушенном и обжаренном корне палавенского растения, который содержал в себе кофеин. Только люди употребляли свой аналог горячим, тогда как турианцы пили тарэ охлажденным.        – Раз уж мы вынуждены работать вместе, я нашел твое дело в базе данных СБЦ и прочитал его, – сообщил Хейнер, пока тарэ лился из автомата.        – И что же ты узнал? – равнодушно произнес Гаррус, забирая свой стакан.        – Один из самых молодых детективов. Большой процент раскрываемости, большое количество выговоров за дисциплину. Как тебя, вообще, повысили с таким поведением? Отец помог?       Гаррус сжал бумажный стакан, и тут же заставил себя расслабиться, чтобы содержимое не вылилось. Он сделал глоток, успокаиваясь, но даже не почувствовал вкуса напитка.        – В отличие от людей, которые продвигают своих бездарных друзей и родственников на должности, не соответствующие им, турианцы так не делают. За провал будет отвечать тот, кто продвинул. Отец никак не способствовал моему продвижению.        – Да, наверное, я погорячился, – признал Хейнер, и Гаррус недоверчиво посмотрел на него. – Кастис Вакариан всегда строго следовал правилам. Он бы не стал повышать такого проблемного и ненадежного сына.       Гаррус плотно прижал мандибулы.        – Ты ушел из СБЦ, а потом вернулся, словно ничего и не было, – невозмутимо продолжил Хейнер. – Избил какого-то подозреваемого и снова сбежал. Для тебя СБЦ – это какая-то мелкая контора? Делаешь, что хочешь, бросаешь и возвращаешься, когда вздумается.        – Куда я возвращаюсь и что бросаю – только мое дело, посторонних это не касается.        – Причины этого меня не интересуют. Просто не хочу, чтобы Джейн связывалась с сомнительными типами, на которых нельзя положиться.       И без того постепенно разгорающийся гнев полыхнул сильнее, но Гаррус тут подавил его, не давая выплеснуться наружу.        – Ее дела тебя тоже никак не касаются, – с обманчивым холодом произнес он.        – Ошибаешься. Она моя подруга, мы знакомы больше десяти лет.        – Да хоть с самого рождения, это не дает тебе права вмешиваться в ее жизнь.        – Если это позволит избежать ей ошибки, я вмешаюсь, – с вызовом произнес Хейнер. – Хотя, может, я и зря волнуюсь – отношения для нее не больше, чем развлечение, способ отвлечься от военного быта. Но они ей быстро надоедают. Она не будет с тобой долго, она всегда уходит. По-другому Джейн не умеет.        – В этот раз все не так, – хмуро сказал Гаррус.       Хейнер усмехнулся с легкой издевкой.        – Ты так уверенно говоришь, видимо, она тебе очень небезразлична. Давай представим, что на этот раз все действительно по-другому, и Джейн пытается измениться. Как долго вы, представители совершенно разных рас, продержитесь вместе? Как вы сможете понять друг друга с настолько разным воспитанием? Твой дом на Палавене, а она не сможет там нормально жить, потому что радиация убьет ее. Вы никогда не сможете есть одну пищу. Вы даже сексом не сможете заниматься без таблеток. А ты подумал, что будет, если у Джейн вдруг включится материнский инстинкт и ей захочется семью и детей? Ей ведь так нравятся новые впечатления. С тобой, турианцем, она именно потому, что ты – интересный и экзотичный, ведь с людьми она уже все испытала. Но однажды, когда ей надоест мириться с неудобствами и сдирать кожу о твои пластины, она уйдет.       Слышать этого Гаррус не хотел, он всегда избегал об этом думать, но Хейнер высказал эти страхи вслух, и каждое слово болезненно било в цель, вытаскивая на поверхность все глубоко закопанные сомнения.       Гаррус не считал отношения с Шепард легким развлечением, но и не думал о том, куда они приведут их в будущем, не думал, насколько они жизнеспособны. И совершенно не знал, что по этому поводу думает сама Шепард.        – Духи, ты так много всего сейчас наговорил, будто специально пытаешься настроить меня против нее, – произнес он, не выдавая своего замешательства и злости.       Больше не желая выслушивать все это, он направился к выходу. Его самообладание уже было на грани, и если он сейчас не уйдет, то вряд ли сможет удержать себя в руках. И вряд ли захочет.        – Я просто предупреждаю тебя, – ничего не выражающим тоном произнес Хейнер.       Гаррус действительно хотел уйти, но ноги остановились сами собой. Язык, казалось, тоже заработал отдельно от мозга:        – А может, сам претендуешь на нее?       Хейнер отставил стакан на столик рядом, а потом открыл рот, чтобы ответить. Гаррус не дал ему это сделать.        – Эти прикосновения, комплименты, галантное поведение, предложения пойти замуж или на свидание. Шепард сказала мне, что это ваша общая шутка, но в это как-то не особо верится. Десять лет с вашего разрыва прошло, неужели ты все еще на что-то надеешься? – с ледяной усмешкой спросил Гаррус и по сжавшимся губам Хейнера понял, что попал в точку. – Ты называешь ее своей подругой, хочешь проводить с ней больше времени, но все еще не можешь понять, что это не взаимно? Когда все считали, что Шепард умерла во время крушения «Нормандии», она даже не сказала тебе, что на самом деле жива, и более того – игнорировала твои сообщения. Уж не потому ли, что устала от твоего назойливого поведения? Осознай уже, что если бы вы могли возобновить отношения, то уж за десять лет это бы произошло.       Хейнер слушал это с каменным лицом и потемневшими от ненависти глазами. Возможно, не все сказанное Гаррусом было правдой, и некоторые факты он намеренно извратил, чтобы поставить этого зарвавшегося человека на место, но видеть изменившееся выражение его лица было приятно.        – Я не все о вас знаю, но, насколько я понял, это ведь ты виноват в вашем разрыве? – предположил Гаррус.        – А Джейн тебе не сказала? Если нет, то не нужно делать поспешных выводов.       Хейнер неспешно поднялся с дивана, безжалостно смял свой опустевший бумажный стакан и швырнул в мусорное ведро.        – Знаешь, тебе действительно стоит уйти. Вражды между Аллейт и Джейн более чем достаточно, нас с тобой только не хватает, – сказал он. – Твое присутствие помешает.        – Ты не в том положении, чтобы отказываться от лишней помощи. Понятия не имею, чем вы тут в СБЦ занимаетесь и по какой ошибке тебя сделали детективом, но я хотя бы раскрывал свои дела, и не позволял серийным убийцам свободно разгуливать по Цитадели, – с вызовом произнес Гаррус.        – Лучше никакая помощь, чем твоя, ты принесешь нам неприятности. И в этот раз твоего отца здесь нет, чтобы отмазать тебя от наказания. Или в этот раз рассчитываешь на заступничество Джейн? – спросил Хейнер с едкой насмешкой, от которой Гаррус сжал руку в кулак, с трудом сопротивляясь желанию врезать ему и стереть эту ухмылку.       От полыхнувшей ярости даже подходящий ответ не сразу придумался, но Хейнер и не собирался дожидаться его. Он стремительным шагом прошел к выходу, и то ли случайно, то ли намеренно врезался в Гарруса плечом.              Шепард уставилась на доску, на которой кто-то уже успел добавить заметки возле изображения Билли. Судя по турианским символам, это был Гаррус. Более-менее получилось их прочитать, и даже перевести несколько знакомых слов, но этого было недостаточно, чтобы понять смысл написанного. Вздохнув, Шепард навела камеру инструметрона, но частично перевод все равно остался непонятным, некоторые буквы не получилось распознать. Почерк у Гарруса оказался не самым аккуратным.       Сзади подошла Аллейт и увеличила фотографию мужчины в форме Альянса.        – Вот он, – произнесла она. – Мы подозревали, что с ним что-то не так, но все равно найти ничего не смогли.       Шепард всмотрелась в лицо мужчины, но никаких знакомых черт найти не смогла. Она никогда его раньше не встречала.        – Где там Хейнера с Гаррусом носит? – сердито спросила Аллейт, сложив руки на груди и оглядевшись.        – Посмотрю в комнате отдыха, – сказала Шепард.       А заодно и кружку кофе прихватит.       Но, открыв двери, она замерла на пороге. Вцепившиеся друг в друга Гаррус с Хейнером тоже замерли и ошарашенно посмотрели на нее.        – Что во фразе «ведите себя хорошо» вам было не понятно? – процедила Шепард, одарив этих двоих убийственным взглядом.        – Это не то, о чем ты подумала, – оправившись от удивления, произнес Хейнер, и Гаррус тут же отпустил его.        – И о чем же я, по-твоему, подумала?       Шепард быстро осмотрела место происшествия. На Хейнере не было следов избиения, на Гаррусе их почти никогда не бывает видно. Только на полу блестела лужица коричневого цвета.        – У меня тарэ выплеснулся, – сказал Гаррус, проследив за ее взглядом. – И мы…       Он шевельнул мандибулами, так и не закончив.        – Мы собирались вытереть лужу, – произнес Хейнер.        – Видимо, друг другом, – язвительно уточнила Шепард.        – Нет, просто случайно столкнулись.       Взгляд у Хейнера был поразительно честный, но Шепард ни капли ему не поверила.        – Тогда чего встали? Почему эта лужа все еще на полу, черт возьми? Вон там салфетки, берите и прибирайтесь. Даю вам ровно одну минуту, на полу чтоб ни пятнышка не осталось! А потом – бегом к доске.       Раздраженно закатив глаза, Шепард вышла, думая, как повезло ей вовремя зайти в эту комнату. Два идиота, так и знала, что нельзя оставлять их вдвоем.               – Ноги длинные, как у стриптизерши, а характер страшный, как у атомной бомбы, – хмыкнул Хейнер, провожая взглядом высокую фигуру Шепард.       Гаррус проигнорировал это то ли оскорбление, то ли сомнительный комплимент. Взяв с тумбы возле одноразовых стаканчиков рулон бумажных полотенец, он принялся вытирать полупрозрачную коричневую лужу. Рядом присел Хейнер.        – Извини, психанул, – неохотно сказал он. – Случайно толкнул.       Вырвав из рулона пару полотенец, Гаррус сунул их в руки Хейнеру.        – Раз так, прибирайся.        – Слушай, скажу честно – чем больше с тобой говорю, тем больше ты меня бесишь.        – Поверь, это взаимно, – равнодушно сказал Гаррус.       Хейнер потер бумажным полотенцем капли тарэ, попавшие на дверцу тумбы.        – Так что, уйдешь отсюда? – спросил он.        – А можешь, сам уйдешь? Твоя смена уже закончилась.        – Ни за что, мы наконец-то продвинулись в деле Билли.        – Тогда придется тебе потерпеть мое присутствие.       Хейнер вздохнул.        – В таком случае, видимо, нам стоит заключить временное перемирие? – неохотно предложил он.       Гаррус не сразу ответил, задумавшись, а сможет ли он отказать себе в небольшом удовольствии подкалывать этого типа?        – Ладно, – все же согласился он.        – Вот и отлично, – тоже без особого энтузиазма произнес Хейнер и выкинул в мусорку использованную салфетку.       Как только с приборкой было покончено, они вернулись в офис и застали Шепард в одиночестве возле доски.        – Как ты? – тут же спросил Хейнер. – Не удалось поймать Билли?        – Нет, к сожалению. Но мы с Аллейт многое узнали.        – А где она?        – Откуда я знаю? – пожала Шепард плечами. – Ушла и мне не отчиталась. Предлагаю продолжать без нее.        – Не хочется потом снова все повторять, я поищу ее, – покачал головой Хейнер и отошел.       Шепард не сдвинулась с места, продолжая смотреть куда-то сквозь доску. Гаррус потянулся к ее голове и аккуратно смахнул с темных волос пылинки, которые остались после посещения не самых чистых внутренних помещений Цитадели. Шепард никак не отреагировала, продолжая отрешенно гипнотизировать доску.        – Ты злишься из-за того, что произошло? – спросил Гаррус.       Она покачала головой.        – Нет, но я надеюсь, что подобной глупости больше не увижу.        – Тогда что-то случилось?        – Нет, с чего ты взял?        – Ну… – Гаррус шевельнул мандибулами, – выглядишь немного расстроенной.       Шепард ответила не сразу.        – Я не расстроена. Скорее, разочарована.       Снова сделав паузу, она поскребла шрам на щеке, а потом обернулась, словно желая проверить, нет ли кого еще поблизости, не считая Гарруса.        – Наверное, я просто придумала себе несуществующий образ Цитадели. Она всегда казалась мне оплотом цивилизации, где все примерно равны, как в идеальном обществе, – продолжила она. – Это ведь практически центр галактики. Когда я впервые здесь побывала, мне так и показалось, хотя я видела по большей части только Президиум. Но оказалось, что Цитадель практически не отличается от любого другого крупного города, и за многие тысячи лет развития ни одна раса, даже азари, так и не смогли решить даже самых банальных проблем.        – Ты про вентканальных крыс? – тут же догадался Гаррус.       Он уже видел, в каких условиях живут бездомные дети, ему даже доводилось находить их тела после того, как они заблудились в разветвленной системе вентиляции или застряли в лопастях вентиляторов. Такое не могло не шокировать, тем более, когда это происходило здесь, на самой крупной и продвинутой станции во всей галактике.       Шепард не ответила, и Гаррус провел рукой по гребню.        – Я не знаю, что тебе сказать по этому поводу, – вздохнул он. – На Цитадели есть детские дома, но эта система несовершенна.        – Что, Шепард, тебя так взволновали бездомные детишки? – раздался за спиной ехидный голос Аллейт.       Лицо Шепард тут же окаменело.        – Иди в задницу.       Гаррус удивленно развел мандибулы – Шепард крайне редко позволяла себе такие откровенные грубости, предпочитая более завуалированные оскорбления.        – М-да, – протянул Хейнер, – вот это я понимаю, команда мечты. У нас сложились слегка напряженные отношения, но давайте вести себя профессионально. Аллейт, расскажи, что вы разузнали.       Кинув на Шепард сердитый взгляд, она пересказала то, что узнала от крыс и Тиавис, а потом указала на фотографию Равского.        – Возможно, Неро следил и за другими жертвами Билли, но этого мы не знаем. Зато точно знаем, что Равский не был случайностью, – сказала Аллейт, – и у меня появилось предположение – что, если Билли когда-то тоже был в Альянсе? Что-то же должно их связывать, и это – самое очевидное.        – Если учесть психологический портрет Билли… – задумчиво начал Хейнер.        – Вы составили психологический портрет? – спросила Шепард.        – Да, приблизительный. Гаррус составил. Полагаю, он все написал на доске.       Шепард вздохнула.        – Еще бы я прочитать это могла.       На этот раз вздохнул Гаррус.        – Есть переводчик, – сказал он.        – Я пыталась. Твой почерк – не образец аккуратности.        – Ну извини, каллиграфия не входит в список обязательных для изучения предметов у турианцев, – беззлобно проворчал Гаррус.       Он приблизился к доске, чувствуя на себе пристальный взгляд Хейнера, который словно говорил: «Я прав. Невозможность понять друг друга без переводчика – это еще малая часть ваших проблем». Сжав стилус в руках, Гаррус принялся поправлять буквы, приближая их к печатному виду.        – В общем, Билли мог бы ввести всех в заблуждение, прикидываясь нормальным, – произнес Хейнер. – Проверить этот вариант стоит.       Аллейт потерла лоб.        – Опять поговорим с женой Равского и сослуживцами? – предложила она. – Помню, что она работает в ту же смену, что и я. Значит, летим в Посольства.        – Поговорить с людьми, с которыми вы уже общались – это все, что ты можешь предложить? – спросила Шепард. – У меня другая идея. Я запрошу официальное личное дело Равского у Альянса. Там будет абсолютно вся история его службы со всеми деталями, вплоть до того, какие дисциплинарные взыскания он получал, и если Равский на кого-то подействовал так, что за это захочется убить, уверена, в деле это будет отражено.        – Но доступ к нему выдается лишь в исключительных случаях, – сказал Хейнер.        – Вот и посмотрим, является ли срочная просьба Спектра таким случаем. Терминал Спектров как раз есть в Посольствах, так что я с Гаррусом – туда, а вы отправляйтесь допрашивать жену Равского.        – Раскомандовалась, – фыркнула Аллейт.        – Отличная идея, Джейн, – сказал Хейнер прежде, чем Шепард успела что-то ответить, – идем.        – Мы с Гаррусом полетим отдельно.        – Забыла, что Билли за тобой охотится? Если что-то случится, мы защитим тебя гораздо лучше, чем Гаррус. И у нас есть оружие на крайний случай.       Гаррус, несмотря на такое откровенное сомнение в его способности защитить Шепард, был вынужден согласиться, как бы ни противно ему было присутствие Хейнера.        – Он прав, – сказал Гаррус, а потом поджал мандибулы, – хотя, подозреваю, нам вчетвером в тесном пространстве будет очень неловко.        – Ну ладно, – легко согласилась Шепард и навела камеру на поправленные заметки на доске, – зато сэкономим на проезде.       Гаррус приподнял надбровную пластину и вдруг кое-что заподозрил.        – Шепард, а во сколько тебе обошелся ресторан, где мы были?        – Ничего особенного, я всего лишь продала душу дьяволу, – усмехнулась она и направилась к выходу.       С чего бы дьяволу покупать души, если они сами к нему попадают в ад, а если действительно покупает, то сколько стоят эти самые души? Гаррус недоуменно посмотрел на Хейнера, надеясь, что он расшифрует это человеческое высказывание.       Тот лишь одарил его коротким неприязненным взглядом и ушел. Гаррус остался возле доски с Аллейт, на лице которой явно читалось любопытство.        – Пока мы наедине, объясни мне кое-что, – сказала она. – Такое ощущение, будто вас троих что-то личное связывает. Что происходит?        – Если коротко, то Хейнер был помолвлен с Шепард много лет назад, а теперь с ней встречаюсь я.       И без того большие глаза Аллейт изумленно округлились.        – Это такая дурацкая шутка, надеюсь?        – Если бы, – мрачно проговорил Гаррус, развернулся и поторопился догнать Шепард.       Он отыскал ее на парковке, Шепард уже успела занять пассажирское место рядом с Хейнером. Гаррусу снова пришлось садиться на заднее, как и Аллейт, которая недовольно нахмурилась, когда заметила, где находится Шепард. К счастью, ей хватило выдержки не затевать нелепый спор по поводу доставшихся мест.       Барьер на этот раз Хейнер соизволил деактивировать, и аэрокар поднялся в воздух. Тишина в салоне была такой плотной, что ее, казалось, можно было потрогать.        – Эта ситуация напоминает мне те популярные анекдоты про бар, – с немного натянутой усмешкой произнес Хейнер, стараясь немного разрядить обстановку. – Садятся как-то в аэрокар СБЦшник, Спектр, десантница азари и… как же тебя по-интересному обозвать, Гаррус?       Возникла пауза.        – Пусть будет вигилант, – вместо него ответила Шепард.       Аллейт изучающе глянула на Гарруса, но он проигнорировал ее. Лучше ей не знать об этом.        – А вот это действительно интересно. Итак, садятся как-то в аэрокар СБЦшник, Спектр, десантница азари и вигилант, и ВИ им говорит… – начал Хейнер, а потом задумался, как продолжить, – «Ничего себе, это что за анекдот?»       Снова воцарилась гнетущая тишина. Гаррус ждал продолжения, но его так и не последовало. Смысла в анекдоте он не нашел, как и Аллейт, но успел увидеть, как уголок губ Шепард приподнялся, а потом она отвернулась к окну.       Какое-то неприятное чувство болезненно укололо внутри. Гаррус посмотрел на время, а потом уставился в окно, на многочисленные уровни Цитадели, уходящие вверх и вниз.        – Ну хоть кто-то бы поддержал, я же старался, – проговорил Хейнер.        – Тогда стоило рассказать шутку, которую бы не только земляне поняли, – сказала Аллейт.       Лететь до Президиума предстояло около получаса. Гаррус пожалел, что не поддержал предложение Шепард отправиться в Посольства отдельно.       Надеясь скоротать время, он активировал инструметрон и отыскал в экстранете значение выражения «продать душу дьяволу».        – Гаррус, – позвала Аллейт, а затем спросила, – вигилант?       Только расспросов от тщательно соблюдающей все законы бывшей наставницы не хватало.        – Ну, если придираться к словам, то вигилант означает того, кто наказывает преступников в обход закона. Но на Омеге никакого закона не существует, а это значит, что я ничего не нарушал, и, следовательно, вигилантом не являюсь.        – Отговорки, – недовольно фыркнула Аллейт. – Я надеялась, что смогла вбить в твою горячую голову правильные установки, но, видимо, они тут же испарились, стоило тебе покинуть СБЦ.        – Мне они не всегда казались правильными. Давай закроем эту тему, ты мне больше не наставница, чтобы меня отчитывать.        – Это работа со Спектром на тебя так повлияла?       Гаррус испытал острое желание открыть дверь и выйти из аэрокара хоть куда, хоть в пропасть.       Шепард повернулась к задним сиденьям, и по ее лицу и грозному взгляду стало ясно, что она вот-вот устроит в машине бурю. Гаррус едва уловимо качнул головой, и Шепард нахмурилась.        – Не надо искать виноватых, – сказал он. – Ты же знаешь, я с самого начала был таким. Работа в СБЦ – не для меня.       Аллейт неодобрительно поджала губы и закинула ногу на ногу. К счастью, больше она ничего не сказала.       Но спустя какое-то время заговорил Хейнер.        – Джейн, раз уж мы ничем не заняты, может, расскажешь о своих приключениях после крушения «Нормандии»?        – Расскажу, но когда рядом не будет лишних ушей. Или, правильней сказать, лишних слуховых отверстий?        – Что, опасаешься проболтаться про очередное свое преступление? – ехидно спросила Аллейт. – Можешь не волноваться, я столько на тебя нарыла, что меня сложно будет чем-то удивить.        – Нарыла? – скептически переспросила Шепард. – Так ты называешь те поверхностные сведения о моих действиях во время поисков Сарена?        – Нет, я нашла кое-что более интересное. Например, чем ты занималась после Скиллианского Блица, в семьдесят седьмом.       Гаррус с любопытством взглянул на Аллейт.        – Это засекречено. Нужен очень высокий уровень доступа, а тебе его взять неоткуда, – равнодушно сказала Шепард.        – Поэтому мне осталось лишь стоить догадки. Например, о том, что череда загадочных убийств батарианцев-гражданских – твоих рук дело.        – И на чем же твои догадки основываются?        – На протяжении всего этого года о тебе не было абсолютно никаких упоминаний, как бы я ни искала. Твое существование словно было стерто. Тогда я предположила, что тебя, обладателя кода S, отправили работать под прикрытием, а позже я как раз нашла упоминание, что в этом же году Альянс проводил длительную секретную операцию в батарианском пространстве. Все сроки сходились, разве что она продлилась чуть дольше, почти до событий на Торфане, а ты объявилась раньше. Вполне возможно, что тебя раскрыли, и пришлось сбегать. И что же ты, а может, и другие разведчики, делали на враждебных планетах? Узнавали информацию, как нанести удар батарианцам посильнее, в ответ на Скиллианский Блиц, попутно уничтожая тех, кто имел возможность навредить Альянсу – политиков, военных, бизнесменов и спонсоров военной деятельности, религиозных лидеров. Все убитые активно выступали против людей, кого-то взрывали в аэрокарах и челноках, кого-то – травили, а кого-то – застрелили снайперы. И еще одна интересная деталь – когда ты снова объявилась, твой профессиональный код был повышен с трех до двух.       Шепард выслушивала это с застывшим выражением лица.        – Смешно, – усмехнулась она. – Ты настолько ненавидишь меня, что готова выдумать любой бред. Ничего, что в том году мне было всего лишь двадцать три? Даже если бы Альянс проводил что-то подобное, меня бы ни за что туда не отправили, а вот на какое-нибудь освоение новой отдаленной колонии – вполне. Это, между прочим, длительный процесс, пропасть надолго из цивилизованного мира легче легкого.        – Разведчик-снайпер высокого ранга на освоении нового дикого мира? Пустая трата ресурсов. Очередная ложь. Я не удивлена, что именно тебе из всех людей дали статус Спектра – ты превосходно умеешь лгать, притворяться и изворачиваться, как все другие Спектры, и точно так же, как они, любыми способами достигаешь своих целей.        – Ой, прекрати, – ухмыльнулась Шепард. – Ты так следишь за мной, стараешься узнать получше, столько комплиментов мне сделала, что я сейчас покраснею от смущения. Я понимаю, что ты ко мне неравнодушна, но хватит, умоляю, я не смогу оказать тебе столько же внимания. Мое сердце уже занято. Вон тем костяным здоровяком, который рядом с тобой сидит.       Аллейт метнула на Гарруса сердитый взгляд.        – А ты, Гаррус, в своем уме? – спросила она. – Чем ты думал, когда решил присоединиться к террористам и закрутить роман с этим человеком? Или ты последние мозги после СБЦ растерял?       Гаррус плотно прижал мандибулы к щекам.        – Да, мне ракета в голову прилетела и остатки мозгов вышибла, – саркастично сказал он, – видишь, какие следы остались?       Лететь предстояло еще целых долбаных полчаса.              К Посольствам прилетели в полном составе, и, к счастью, в качестве причиненного друг другу ущерба ограничились только потрепанными нервами. Хейнер с Аллейт сразу же ушли на допрос, Шепард с Гаррусом отправились к кабинету, где находился терминал Спектров.       Гаррус остался у выхода, и долго ждать не пришлось, Шепард вернулась уже через несколько минут.        – Спустимся пока к парку? – предложила она, и он кивнул.       Они отправились обратно по коридору, начищенная глянцевая плитка на полу которого мерцала в холодном свете ламп. По периметру коридора стояли вооруженные турианцы в черно-синей броне, сканирующие внимательным взглядом всех, кто проходил мимо, но стоило спуститься вниз по лестнице, и охранников стало заметно меньше.        – Как долго нам теперь ждать? – спросил Гаррус.        – Надеюсь, что недолго, я потребовала прислать досье срочно. Мне должно прийти оповещение на инструметрон.       Они прошли через оживленный приемный зал к лифту. Гаррус огляделся, стараясь увидеть кого-нибудь, кто бы выбивался из толпы, кто бы наблюдал за Шепард, но ничего необычного не заметил. Вряд ли Билли будет действовать в таком месте, но лучше быть готовым ко всему.       Шепард нажала на кнопку нужного этажа.        – Знаешь, я всю дорогу к Президиуму мечтала, как выкидываю Аллейт из аэрокара, – вдруг сказала она, и Гаррус понимающе усмехнулся. – Ты упоминал, что она была твоей наставницей. Как ты ее терпел?        – Да она неплохая, на самом деле. Просто грубоватая немного, всегда высказывает то, что думает, и иногда бывает излишне эмоциональной. Но наставница из нее отличная.        – С трудом в это верится.       Гаррус пожал плечами.        – Я в то время только ушел из флота и пытался понять, как мне теперь жить и что делать. Аллейт мне помогла адаптироваться.       Раздался выстрел, брызнули стекла. Гаррус пригнулся, сменил позицию и выглянул. Грабитель – человеческий мужчина в дешевой броне – снова выстрелил, и Гаррус снова присел, осколки стеклянной витрины под ногами захрустели. Пули пролетели далеко, человек совсем не умел целиться и явно стрелял в панике.        – Гаррус, этот твой! – крикнула Аллейт где-то в стороне, и бросилась за еще двумя грабителями.       Засияли синие вспышки.       Гаррус перепрыгнул укрытие и рванул за убегающим человеком через захваченный ювелирный магазин. Краем глаза он отметил лежащих, прикрывающих головы посетителей, которые так не вовремя здесь оказались. Вроде с ними все было в порядке, не считая сильного испуга, но недалеко от выхода лежал застреленный саларианец, количество крови на полу говорило о том, что он уже мертв. Наверняка попытался сбежать во время захвата.       В груди полыхнула ярость. Чуть не врезавшись в стену, Гаррус завернул в коридор. Преследуемый грабитель попытался закрыть за собой дверь в служебное помещение, но Гаррус успел протиснуться, после чего сбил человека с ног. Тот барахтался и вырывался, пока Гаррус пытался надеть на него наручники. Проклятье, как же сложно было это делать, когда преступник изо всех сил сопротивляется.       Кажется, в этот момент нужно было что-то сказать, за что он арестован или что-то вроде того, и зачитать права, но сейчас Гаррус думал только о том, как бы самому не пристрелить этого преступника.       Человек пыхтел, все еще не желая принимать поражение, и лягался, удерживать его было сложно.        – Ты пойман, успокойся уже, – прошипел Гаррус, и тут же получил по колену.       Удар не нанес вреда, но лишил равновесия. Грабитель тут же попытался вскочить и сбежать, но Гаррус с силой толкнул его и прижал к стене.        – Отпусти, – с усилием прохрипел человек, – не могу… дышать.       Из-за его банды пострадал как минимум один саларианец. К жизни его уже не вернуть, и больше всего сейчас хотелось придушить преступника, чтобы он больше никогда не смог никому причинить вред.        – Гаррус, хватит! – раздался сердитый голос Аллейт.       Он заставил себя ослабить хватку, и человек закашлялся. Затем оглянулся, понял, что от двоих ему точно не сбежать, и обреченно ссутулился. Где-то вдалеке вопили сирены.       Грабителя вывели в зал, который уже торопливо покидали испуганные посетители, саларианец продолжал лежать неподвижно. Аллейт бросилась к нему и попыталась нащупать пульс. Она огорченно прикрыла глаза, потом встала и направилась в сторону, где мерцало синее сияние биотики.       Гаррус видел много убитых, он видел их постоянно, но это были военные или преступники. Видеть убитых мирных жителей было гораздо тяжелее. Если бы они только прилетели сюда быстрее…       Спустя какое-то время магазин оказался заполнен офицерами СБЦ, Гаррус мрачным взглядом следил, как преступников усаживают в челнок, как тело саларианца складывают на носилки и прикрывают.        – Это что там было такое, Гаррус? – спросила Аллейт, когда они вернулись к аэрокару.       Он замер возле дверцы.        – Что именно?        – Ты планировал задушить того человека?        – Нет. Он сопротивлялся, я пытался удержать.       Аллейт тяжело вздохнула.        – Он уже был пойман. Не было нужды причинять ему еще больший вред.       Гаррус гневно шевельнул мандибулами, но Аллейт не дала ему высказаться, продолжив:        – Только на днях прошло разбирательство из-за того, что ты убил гражданского.        – Это была самозащита, тот человек чуть не пристрелил меня.        – Я знаю, в нашей работе такое случается. Но если это будет происходить слишком часто, тебя отсюда вышвырнут в лучшем случае. В худшем – посадят. А ведь ты еще даже не прошел испытательный срок.       Гаррус провел ладонью по лицу, вспомнив, как ему изрядно потрепали нервы этим разбирательством. Убитый им мужчина годами издевался над своей дочерью, запирая ее в комнате, избивая и недокармливая под предлогом воспитания, а когда Гаррус попытался забрать ребенка, мужчина словно обезумел. У девочки теперь на всю жизнь останутся проблемы с психикой и физическим здоровьем, и Гаррус ни капли не жалел о том, что сделал. Тот мужчина заслужил свою участь.        Но во время этого разбирательства Гаррусу серьезно опасался, что его действительно могут посадить, если не докажут, что использование оружия было единственным верным вариантом в той ситуации.       С тех пор он начал думать, что в армии было легче, чем в СБЦ, несмотря на большую угрозу для жизни и постоянное напряжение. В СБЦ же, казалось, все твои поступки, каждую мелочь разглядывают под микроскопом, шаг в сторону – и сразу жесткий выговор. Здесь было совершенно по-другому, хотя еще не так давно Гаррус считал, что эти виды деятельности похожи.       Лицо Аллейт немного смягчилось. Она обошла аэрокар и приблизилась к нему.        – Я заметила, что ты склонен к насилию. Может, в турианском флоте такое нормально, но не в СБЦ.        – Какая разница, это преступники. Они заслуживают наказания.       Аллейт вздохнула.        – Не от твоего лица. Гаррус, здесь другие правила. Мы ловим правонарушителей. Всего лишь ловим, а не наказываем. Для наказаний существует суд, – сказала она. – Я понимаю, что после армии перестроиться тяжело, я и сама когда-то через это проходила. Но тебе нужно уяснить, что теперь ты живешь на мирной станции, и ее жители – не твои враги, даже если они нарушают закон. Это не война, где противников нужно истреблять, понимаешь?       Гаррус действительно пытался понять. Пытался осознать, что ему больше не нужно быть постоянно настороже, не нужно изучать интерьеры Цитадели, отмечая, где для него выгодные позиции, а где хорошие места для засады, не нужно обращать внимание на то, сколько людей его в данный момент окружают, и оценивать от каждого уровень угрозы. Он мог более-менее расслабиться разве что в своей квартире, но только после того, как перепроверял входную дверь, закрыта ли.       Гаррус действительно хотел поверить Аллейт, и все равно чувствовал подвох.        – Посмотри вокруг, – сказала она. – Это обычная станция с мирными жителями.       Он поднял голову и увидел вдалеке этих самых мирных жителей. Еще недавно вокруг магазина было пусто, все разбежались, перепугавшись выстрелов, но теперь прохожие потихоньку скапливались вокруг и заинтересованно таращились на происходящие. Тот грабитель тоже был таким же обычным жителем станции, даже пистолет в руках нормально держать не мог.        – Ты уже можешь позволить себе выйти из боевого режима, – с легкой улыбкой сказала Аллейт.       Все внутри противилось ее словам, инстинкты кричали, что любой, кто взял в руки пистолет и причинил какой-либо вред, должен быть устранен.       Но Гаррус все же прислушался к ней.        – Я постараюсь, – сказал он.        – А я тебе помогу. Ты должен знать, что в любой момент можешь поговорить со мной, если тебя что-то будет тревожить. Положись на меня.               – Временами, правда, бесила своими нравоучениями, – добавил Гаррус. – Но если бы не она, я бы, возможно, не прошел испытательный срок в СБЦ.       Вместе с Шепард он вышел из здания Посольств под голубое голографическое небо, по которому неспешно плыли облака. Стал слышен отдаленный шум фонтанов и пролетающих аэрокаров.        – Может, мне поговорить с ней? – предложил Гаррус. – Кажется, она запуталась и пытается найти виновных в смерти ее жены.       Он не хотел слушать, как Аллейт постоянно нападает на Шепард.        – Мне без разницы, делай, что считаешь нужным.        – Тогда, если у меня получится, не могла бы ты больше не провоцировать ее?        – Кажется, ее провоцирует один только мой вид, – сказала Шепард. – Но ладно, постараюсь сдерживаться.       Они спустились по белоснежной дорожке к полукруглому балкону и остановились под зеленеющим деревом с раскидистой кроной, чьи ветви были так близко, что если бы Гаррус вытянул руку, смог бы коснуться листьев. Шепард облокотилась об ограждение и глянула вниз, в бирюзовые воды бассейна. Гаррус сначала оценил окружение, но не заметил ничего опасного, помимо водоема, и только потом немного расслабился и посмотрел на Шепард, невольно залюбовавшись ею. Облегающее темное платье подчеркивало все изгибы ее тела, ее тонкую талию и длинную шею.       Хейнер сказал, что отношения для нее – всего лишь развлечение, потом ей надоест.        – Ты так внимательно смотришь в воду, – произнес Гаррус, чтобы отвлечься от этих мыслей. – Рыбу что ли нашла?        – Мы уже выясняли, что здесь не водится рыба, – закатила она глаза. – Мне просто хочется прыгнуть туда и поплавать.       Он подошел ближе к краю и заглянул вниз, на покрытую рябью поверхность воды. Мелкие волны, переливающиеся в ярком искусственном свете голографического неба, вызывали легкую настороженность, но никак не желание окунуться туда.        – Если захочешь сделать это, дождись, пока меня рядом не будет, – сказал Гаррус, и Шепард вопросительно посмотрела на него. – Не хочу смотреть, как ты будешь в отчаянии барахтаться, спасая свою жизнь, и быть не в состоянии вытащить тебя оттуда.       Шепард не сдержала смешка.        – Это называется «плавать», Гаррус.        – Для меня это одно и то же.       Хейнер прав, различий слишком много. Конечно же, Гаррус приложит все возможные усилия, чтобы справится с этим, но он не мог с уверенностью сказать, насколько долго Шепард захочется терпеть все неудобства.       Проклятье, он не хотел сомневаться в ее чувствах, но ничего поделать с собой не мог, слова Хейнера разъедали словно яд, ведь сказанное им вполне вписывалось в характер Шепард, которая так стремилась к новым впечатлениям. К тому же, в этих отношениях именно она вынуждена была выносить больше трудностей, Гаррус видел остающиеся на ее коже царапины, ссадины и отметины от его острых зубов.        – О чем задумался? – поинтересовалась Шепард.       Гаррус покачал головой, не желая признаваться, о каких глупостях думает. Вместо этого он решил задать другой, не менее интересующий вопрос:        – То, что Аллейт говорила в аэрокаре… Про задание под прикрытием. Она угадала?        – Ты же знаешь, что многие мои миссии засекречены, и я не могу ничего о них рассказывать.       Вполне ожидаемый ответ, но Гаррус хотя бы попытался.        – Но… – вдруг как-то не очень уверенно проговорила Шепард, снова уставившись на воду, – если бы это было правдой, ты бы меня осудил?        – Если бы это было правдой, то нет. Ты бы всего лишь выполняла приказы, это твоя работа. Турианцы прекрасно знают, что война не выигрывается лишь сражениями лоб в лоб. Для быстрого решения конфликта или предотвращения проблем в будущем иногда приходится использовать не самые честные средства.        – А если бы я, предположим, зная, что именно предстоит мне делать, вызвалась на эту миссию добровольно?        – Наверное, у тебя могли быть причины, почему бы ты могла сделать это.        – И даже если бы я не испытывала раскаяния, если бы действительно убила тех гражданских?       Гаррус прислонился к ограждению спиной, немного помолчав.        – У меня возникает впечатление, будто ты нарываешься на порицание.        – Да просто… Нет, неважно. Забудь.       Шепард настолько редко говорила о своих переживаниях, что Гаррус стоял, затаив дыхание, боясь спугнуть ее. Поэтому сейчас, когда она вдруг резко закрылась, почувствовал жестокое разочарование.        – Уверена, что неважно? – попытался он возобновить разговор, но продолжения так и не получил.       Шепард смотрела на противоположный берег, и ее мысли явно витали где-то далеко. Гаррус, не зная, что сказать, чтобы снова случайно что-то не испортить, наблюдал за входом в Посольства и прохожими.       Во время работы в СБЦ Гаррус никогда не пробовал себя в работе под прикрытием, он понимал, что не смог бы притворяться. Турианцы вообще плохо подходили для подобной работы. Но у него были знакомые, которые внедрялись в самые разные банды, и временами Гаррус даже сталкивался с ними в тот момент, когда они были под прикрытием, или же когда кто-то оказывался под угрозой раскрытия и нужно было его срочно вытащить. Он знал, что это была тяжелая, выматывающая работа в одиночестве среди врагов, где нужно идеально балансировать на грани, где один неверный шаг – и тебя могут либо просто прикончить, либо сначала пытать, и только потом прикончить. Работающие под прикрытием живут в постоянной лжи и напряжении, и никогда не ощущают себя в безопасности.       Активировав инструметрон, Гаррус принялся искать информацию об убитых влиятельных батарианцах в семьдесят седьмом году. После непродолжительных поисков узнал, что они происходили на совершенно разных колониях. Наверное, в операции участвовало несколько человек.        – Что ты там читаешь? – поинтересовалась Шепард, когда молчание слишком сильно затянулось.        – Ищу информацию об убитых батарианцах, – не стал скрывать Гаррус.        – Ох уж эти СБЦшники, не остановитесь, пока не докопаетесь до правды, – усмехнулась Шепард.       Он лишь пожал плечами, и она подошла к нему ближе, заглянув в небольшой голоэкран, где была открыта статья.        – О, Камала. Замечательная планета, должно быть, – сказала Шепард. – Теплый климат, залежи нулевого элемента. И Хейтр – красивый город, очень современный, с большим расовым разнообразием. Я читала об этом, но не была там на самом деле.       Гаррус обратил внимание на убитых в Хейтре. За весь год там были убиты пятеро известных батарианцев. Вполне возможно, что жертв было больше, но в статье они не были упомянуты.        – Если очень интересно, можешь заглянуть в списки погибших, – предложила Шепард.        – Это крупный город, список будет огромным. Что я там смогу найти?        – Не знаю, – пожала она плечами. – Что-нибудь интересное, наверное.       Немного заинтригованный, Гаррус принялся искать этот список, а затем пролистал его, все еще не понимая, что Шепард хочет ему показать. Тут было много батарианцев, но иногда встречались и другие инопланетяне.        – Может, дашь подсказку?        – Будь внимательней.       В какой-то момент взгляд зацепился за фотографию с очень знакомым лицом. На ней у Шепард были короткие волосы, достающие лишь до плеч, и лицо чуть покруглее. Имя было незнакомо Гаррусу.        – Сгорела во время пожара в автомастерской, – прочитал он.        – Да. Большая цена за одну маленькую ошибку.        – Мне нравится ее прическа.       Шепард сдержанно улыбнулась.        – Уверена, ей было бы приятно это услышать.       Гаррус поискал дополнительную информацию, но нашел лишь упоминания, что она была автомехаником в мастерской, принадлежащей крупной банде, которая торговала оружием по всей галактике, и кроме Шепард там сгорели еще несколько батарианцев.        – Подстраховка хоть была?       Губы Шепард превратились в тонкую линию, и она качнула головой.        – Временами. Это враждебная планета, туда пускают только жителей с независимых территорий. Альянсу трудно там действовать.       Офицеры СБЦ всегда работали на станции, и по большей части внедрялись в какую-нибудь местную банду на непродолжительный срок – несколько недель или месяцев, а иногда и вовсе на несколько дней. Они могли позволить себе взять перерыв, чтобы отдохнуть и прийти в себя, и они знали, что в случае проблем их прикроют.       Шепард в окружении врагов была почти целый год, и это приводило Гарруса в ужас.        – Тяжело, наверное, было? – проговорил он.       Она лишь натянуто усмехнулась, повела плечами и снова повернулась к воде.       Инструметрон Шепард вдруг пискнул. Она отошла от ограждения и проверила сообщения.        – Быстро они. Досье Равского уже в терминале Спектров, идем.