le vestibule

      Уанслер торопливо хватает с пола мой жакет и картонный пакет с туфлями, который я до сих пор таскал с собой, в спешке позабыв выбросить. Второй рукой он обхватывает мое запястье.       — Ну же, не томи.       Я мельком замечаю его раскрасневшееся лицо и, наскоро расплатившись за заказ, даю юноше увести себя из заведения.       Мы шли по роскошным коридорам, чужая рука крепко сжимала мою. Я с трепетом наблюдал, куда меня завлекал за собой Уанси.       Мой Уанси.       Теперь я был уверен в этом. И как бы по-собственнически это не звучало, но Уанс опроверг мои опасения на этот счет.       Уверенной походкой юноша продолжал меня вести за собой, сменяя коридоры один за другим. А я млел, расплывался в глуповатой улыбке, разглядывая его затылок. Его худую шею, слегка закрытую рыжими тяжеловатыми волосами, длиной по скулу. Его худощавые, но широкие в кости, плечи, его одежду, которая была ему впору, от чего только лучше подчеркивала его стройный стан.       Наконец-то он остановился перед насыщенно-вишневой дверью театральной уборной. Мы проследовали внутрь. Пол был выложен шашечной черно-белой плиткой, а стены были покрыты красной матовой краской или обоями, я не особо вглядывался в текстуру, но в самих кабинках были выполнены в черном цвете глянцевой плитки. Туалет был также, как и сам театр выполнен в стиле необарокко. Зеркало и наличники были украшены причудливой гипсовой лепниной. Правда заметно было по современным материалам относительно свежие следы ремонта. Но тем не менее им удалось сохранить элементы винтажа девятнадцатого века.       Как ни странно, но это место было очень антуражным и симпатичным мне. Самым, на мой взгляд, подходящим, чтобы отдаться тут Уанси.       Приглушенный свет. Просторная кабинка. Все что нужно было нам в этот момент.       Уанслер без предупреждения впечатал меня в стенку кабинки, роняя на плитку пакет с туфлями и жакет. Поцелуй, но теперь уже с его подачи. В своей манере: чувственно и агрессивно. Я не уступаю ему в эмоциях. Обвожу руками чужую талию, изучая каждый ее изгиб, медленно сползая руками к его выступающим тазовым костям. Юноша отпускает короткий бесшумный вздох. После, он немного отрывается от действия и горячо произносит прямо в мои губы:       — Меня одолевало чувство даже выше, чем просто тоска. Понимаешь о чем я?       Я чувствовал в этот момент тоже самое, ведь всегда находил тело Уанса привлекательным и порой тайком заглядывался, когда он переодевался или принимал душ в общей общажной душевой. А теперь каждая часть тела за счет сильной худобы выделялась так отчетливо. Даже не верилось, что я обрел свободный доступ к его телу. Всего в нескольких сантиметрах от меня... Слюноотделение дало о себе знать, и сдерживаться я не мог. Да и не хотел. Кусаю его за шею, оставляя небольшие, но выразительные засосы. Параллельно расстегиваю пуговицы на его жилетке и запускаю руку под майку, проводя по ребрам и слегка впалой груди, задевая сосок. Мне хотелось вылизать каждую часть его тела, словно псу поймавшему свою добычу.       Очень тяжело было сдерживать свою возбуждение, от чего я оттягиваю его воротник майки с длинными рукавами, чтобы получить доступ к плечам. Уанси берет меня за запястья и немного отстраняет от своего тела.       — Подожди, сейчас я помогу.       Его улыбнула моя настойчивость, от чего он немного усмехнулся и снял с себя жилетку и майку и кинул их туда же, куда пару минут назад отправил мои вещи.       Я взглянул в сторону картонного хруста. На секунду задумавшись, поднимаю с земли пакет и робко протягиваю Уансу под сопровождение его недоумевания на лице.       — Я хочу, чтобы ты примерил их. Хочу посмотреть на твои ноги в них...       Юноша раскрыл пакет и коротко рассмеялся.       Я потупил взгляд в пол от стыда. Стало страшно от своего спонтанного поступка, ведь ранее за собой не замечал, чтобы у меня были подобные фетиши. Я даже не до конца понял, зачем я это сделал, зачем это сказал... Видимо, остатки алкоголя в крови сыграли свою роль в этой вольности с моей стороны.       Но парень даже не попытался как-то это прокомментировать, молча разделся ниже пояса, усевшись в развалку на пол, взял в руки туфли.       — Хочешь, можешь сделать это сам.       "Конечно хочу! Вот только зачем ты разделся полностью?.." — почти вырвалось в слух.       Мне стало еще более неловко. Я старался не заострять взгляд ему между ног, но было сложно, ведь Уанс так широко их расставил. Откинув голову вверх к стене кабины, он продолжал пожирать меня своими нагло сверкающими аквамаринами из-под полуопущенных век, при этом сохраняя максимально невозмутимый вид.       Я осторожно встал на колени, взял с его рук туфли и поставил их на пол рядом с собой. Минута паузы. Сделав глубокий вздох, мысленно настроил себя: "Так, Гридлер, соберись. Держи себя в руках." Решительно беру его за лодыжку и закидываю себе на плечо. Вторую ставлю ступней себе на колено. Подымаю с пола одну лодочку и собираюсь ее уже надеть ему на ногу.       Серьезное выражение Уанси сменилось лукавой ухмылкой. Он быстро заводит пятку свободной от моих рук ноги за плечо и резко тянет мой корпус на себя. Я не удерживаюсь и падаю ему на грудь.       — Уанс!       Я слышу в ответ саркастичный смешок. Во мне вспыхнуло недовольство. Тут же поднимаю лицо с его груди и случайно касаюсь его носа. Он не дает мне и слова, тут же накрывает мои губы своими. Снова глубокий и проникновенный французский... И все-таки... Как же он чертовски прекрасно целуется. Моя злость в миг улетучивается. Я отстраняюсь и, наконец-то, наскоро обуваю его, пока Уанси снова что-то не выкинул.       Юноша вытянул вверх одну ногу и вальяжно расположил ее на моем плече, слегка задевая носком туфли пряди моих каштановых волос, наполняя комнату новой порцией заливистого смеха.       — Это похоже на игру. Я могу называть тебя папочкой?       — Прекрати.       Я скидываю его ногу с плеча и подымаюсь с колен.       Мое лицо горело, я готов был смыться в этом чертовом толчке от стыда. Но отвести взгляда от его тела я не мог. Ведь Уанси сейчас абсолютно без всего, лишь в одних лодочках на высоченной шпильке, таких красивых, но таких вульгарных... А он только и делал, что сидел на полу, сжав слегка ноги в коленях, беззлобно посмеивался надо мной.       — Это туфли твоей жены? Странно, что они мне подошли.       — Она выше меня.       — Ничего себе... Ты и сам-то Гулливер тот еще.       — Она же модель...       Я сглотнул слюну. Алые Valentino чертовски сексуально смотрелись на его тощих ногах. Они были небриты и местами в шрамах и гематомах, еще и тату на внешней стороне стопы. Это все меня так заводило. Кажется, у меня встает.       Уанс поднялся с пола следом за мной. Слегка шаркнув о кафель шпилькой, удерживая равновесие от нового непривычного ощущения высоты развел слегка в стороны руки. Выпрямившись во весь рост, он смущенно хихикнул.       Пауза. Зрительный контакт. Я был зачарован его сверкающими аквамаринами, а он, казалось, утопал в бездне моих кроваво-красных... Мы снова соединяем губы в поцелуе. Но теперь, казалось, только поцелуев мне было недостаточно. Я хотел насладиться его телом сполна. Подхватываю его за ноги и усаживаю на достаточно широкий выступ в стенке. Теперь я целовал уже его ключицы и грудь, оставляя болезненно-яркие отметины. После чего кусаю соски и лижу его тело все ниже и ниже к лобку. Уанс сходил от этого с ума. Он цокал, вздыхал, врезался ногтями мне в плечи, что отдавалось даже через рубашку.       Мне хотелось его максимально расслабить. И я отлично знал, как.       Закидываю его ноги на плечи и опускаюсь на колени.       Никогда раньше мне не доводилось делать минет. Потому пришлось пробовать по ощущениям. Начиная с основания и плавно двигаясь к "главному блюду", смакуя каждую выступающую венку на напряженном от возбуждения органе.       — Какого это, когда тебе сосет модель?       Неожиданный вопрос от парня вынудил меня отстраниться и ощутить сильное удивление. Я поднял взгляд на Уанси, в котором так и читался мой немой вопрос: "Ты что реально это спросил?" Тот лишь бесстыдно улыбнулся, словно лис. Но я не растерялся и ответил ему в той же манере, надеясь его так же озадачить этим вопросом.       — А какого это, когда тебе сосет прима?       — Так интересно?       Он растягивал каждую букву, чтобы показать загадочность, лицо его было просто само коварство. Даже абсолютно голый с раздвинутыми ногами в женских туфлях он оставался королем ситуации, заставляя меня краснеть словно девчонку. Мне ничего более не оставалось, как застенчиво кивнуть.       — Напреги воображение. Она — балерина, гибкая... Представь, какого было с ней в постели. Какие пируэты она выписывала на мне...       Он так сладко рассказывает это, что мне аж самому захотелось побывать на ее месте. Сидеть на его тонком стане... На его...       Сглотнув слюну, возвращаюсь к начатому. Он был так напряжен, так горяч, что временами даже обжигал мои щеки.       Я еще не вобрал в рот, даже не приблизился к головке, но Уанс изнывал от сдавленного учащенного дыхания. Он поклал ладонь на мою голову и, слегка зарывшись пальцами, сжал волосы.       Я продолжал, то подниматься, то опускаться вниз, намеренно медлил проводя языком. Уанс сильно извивался, подаваясь вперед, чтобы как-то ускорить процесс. Меня это приятно улыбнуло, ведь теперь смог перенять на себя ведущую роль.       Но и мучать долго его я не хотел. Плавно проскользнув по уже и без того влажной головке, я вобрал ее в рот. Медленно обвел языком всю ее поверхность и стал опускаться губами ниже, погружая орган в глубину своего горла. Но стоило мне дойти губами до его середины, я почувствовал, как руки Уанса с силой сжали мои волосы в пальцах и резко опустили голову так низко, что я коснулся губами основания.       Уанси излился. Член пульсировал от оргазма, заполняя мой рот солоновато-горькой спермой, которую я сразу же сглатывал, не давая ей вытечь.       Я отстраняюсь. Мне нравилось это чувство. Чувство ликования от того, что получилось доставить Уанси удовольствие. Стереть на время эту наигранную зловредную ухмылочку, заменив ее серьезным, но таким возбуждающим лицом. Покрасневшим, с каплями выступившего пота на лбу. Губы поджались в некотором напряжении. Его лицо было слишком вызывающим, но от того не менее милым.       Теперь и мне хотелось наполнить моего Уанси. Подобно ему, я несколько грубовато вдавливаю его плечи в холодный черный кафель. Ноги перекидываю с плеч на локти. Взяв одну ногу рукой, я целую ее всю начиная с носка туфли до самого паха.       Настороженность Уанса не прошла мимо меня. Его лицо меняется с серьезного на слегка взволнованное. Он наблюдал за каждым моим действием. Кажется, не только у меня сегодня первый раз с человеком своего пола.       Ни смазки, ни контрацептивов у нас с собой, естественно, не было, ибо кто знал, что это случится именно сегодня. Потому я прибегаю к помощи своей же слюны.       Растягивать его было очень трудно, ведь даже один палец входил в парня, доставляя ему сильный дискомфорт, а второй и вовсе вынудил его сильно сщуриться и шикнуть от боли, глубоко царапнув мою лопатку под рубашкой. Я не решаюсь, стоит ли мне растягивать его и тремя пальцами, но ощутив, как сильно мой орган врезается в молнию брюк, понимаю, что все-таки стоит.       Все еще удерживая его ноги на локтях, я прошу Уанса помочь мне снять низ одежды. Усмехнувшись, он тянет руки к моей ширинке. Но после резко одергивает. Я вопросительно взглянул на него.       — Дай мне свои перчатки.       Без лишних вопросов, я тут же снимаю с рук его ноги,стягиваю свои перчатки и отдаю ему. Мой мозг сам успешно нарисовал эту картину. Уанс... Полностью обнаженный. Лишь только в красных перчатках и туфлях. Я прикусил нижнюю губу и зажмурил глаза.       Тем временем юноша уже раскатал на руках длинные, почти по плечо перчатки и вернулся к молнии брюк. Стянув их вместе с бельем вниз, ранее сжатый орган резко выпятился вперед, что заставляет парня восторженно улыбнуться, словно маленькому мальчику на празднике во время взрыва хлопушки с конфетти.       Совсем бесцеремонно парень хватает рукой мой член и начинает его надрачивать. Прямо в замшевой перчатке. Было несколько необычное ощущение: грубоватое, но приятное. Очень приятное. Ведь это делал Уанси... С такой аккуратностью и трепетом. С такой нежностью... Он серьезно следил взглядом, то за реакцией на моем лице, то за темпом движения руки. Не смотря на то, что я готов был так все и оставить и дать себе эякулировать прямо на свою же перчатку на его жилистой руке. Но я все-таки останавливаю его, уверяя, что меня и так хватит ненадолго.       Юноша со снисхождением прекращает мне дрочить и направляет орган к своему входу.       Начинаю медленно вводить. Черт... Не передать словами, какое же ахуенное чувство я испытывал, когда плавно погружался в него. Мне казалось, что я вот-вот кончу, даже не вставив до конца. Вот-вот потеряю сознание от слишком нереальной для меня эйфории.       Пальцы на ногах Уанслера сжались от боли и удовольствия. Одна туфля с громким стуком падает на плитку.       Теснота стенок не позволила мне войти сразу глубоко. Я делаю новый толчок. И еще один. И еще... И, наконец, погружаюсь во всю длину, касаясь своими бедрами его бедер. Щеки вмиг воспламенились жаром, который окутал и все мое тело. Я ненадолго задерживаюсь в паузе, чтобы расстегнуть себе рубашку и ослабить узел полосатого черно-красного галстука. После начинаю осторожно двигаться, постепенно ускоряя темп. Движения становились уже не такими тугими. Было влажно, очень влажно. И эти хлюпающие звуки. Такие неприличные... Но черт... Как же они заводили меня. И Уанси, по видимому, тоже.       Меня и правда хватило слишком ненадолго. Но мне было не обидно. Ведь я кончил так экспансивно... Так... Ох, я и правда чувствовал головокружение и слабость. И даже не от мучительной мигрени. Напротив, до жути приятную слабость. Мне так хотелось прямо сейчас свалиться в обморок. Быть пойманным крепкими руками Уанса. Еще сильнее обмякнуть в его руках, предоставив ему свое тело на полное распоряжение. Ох, пора возвращаться в реальность.       Осторожно выхожу из его тела и отступаю в сторону, удерживаясь руками у стены, чтобы выпустить Уанси. Он осторожно соскакивает с выступа, звонко цокнув шпилькой о плитку, и отдаляется немного мне за спину. Слышу его короткое "ю-ху". Парня еще немного пошатывает после секса. О, как же я его понимаю!       Отходя от отдышки, словно после километрового кросса, я медленно разворачиваюсь к нему, оперевшись локтем на боковую стенку в полусогнутом состоянии.       Юноша снял с себя оставшуюся на ноге лодочку и задумчиво покрутил ее за каблук. С улыбкой я поднял взгляд на него.       — Тебе идет.       После короткого смеха я понял, что зря это сболтнул. Уанслер отбросил ее в сторону и принялся скатывать с себя перчатки. Взгляд резко устремил на меня. Губы снова растянулись в плутовской улыбке.       — А знаешь, Гридли... Я ведь уже не тот миловидный мальчишка, какой разделял с тобой одну комнату. И то, что ты нацепил на меня эти бабские туфли — совсем ничего не значит.       Я слегка помрачнел. Дыхание восстановилось и, отстранившись от стенки, выпрямляюсь во весь рост.       — О чем ты, Грид?..       — Ты помнишь, какая была моя любимая игра в студенчестве?       Меня это озадачило. Парень любил разные игры. И мы всем общежитием часто играли в различные настольные игры. Хоть по нему и не скажешь, но Уанс был азартным человеком. Это я прекрасно знал. Стоило кому-то прийти и сказать, что у него появилась новая игра, то заучку-Уанси мигом отбрасывало от книжек, и тот летел в комнату к соседям осваивать новую забаву. Практически всегда Уанс одерживал победу. Но и поражения, конечно же, были. Вот только они его, в отличие от реакции других одногруппников, не расстраивали, а только сильнее мотивировали играть дальше. Потому мне сложно было выделить какую-то определенную игру среди всех. Но было кое-что, что всплыло очень ярко в моей памяти. Он всегда был сильно возбужден, когда громко произносил...       — Уно...       Улыбка Уанслера растянулась еще шире.       — Ответ верный.       Ситуация принимает совсем иной оборот. Меня резко разворачивают спиной к себе. Я пытаюсь на лету словить стену, но удалось только бак унитаза.       Неожиданно, я осознал, что за все эти годы, что я его знал, Уанси перерос меня на сантиметра три, хотя ранее был ниже меня на десять.       Неожиданно, я осознал, что Уанси, каким слабаком я его знал, теперь стал сильнее: он грубым хватом своих костлявых, с некой синевой усеянных выступающих вен, рук сжимал мои податливые ягодицы.       Неожиданно, я осознал, что голос Уанси стал гораздо грубее моего, когда ощутил его прокуренное дыхание у своего уха и хриплое: " не вырывайся."       Неожиданно, я сильно возбудился от такого Уанси.       Он всегда был щуплее меня. Скромнее, сдержаннее. И куда только подевался тот робкий мальчишка, который краснел от малейшего моего прикосновения?       Парень с силой чуть ли не вдавил меня в бак, когда навис сверху, и принялся оставлять сильные засосы на шее. После чего он выпрямляется и стягивает уже расстегнутые штаны с моего зада. Освобождает мои руки от рубашки, оставляя галстук на шее. Выдерживает паузу.       Я немного волнуюсь. Собираюсь повернуться, но тут же чувствую сильный шлепок по мягкому месту. Вздрагиваю и касаюсь оголенной грудью ледяного бака унитаза. Еще один шлепок, и я снова дёргаюсь, задевая сосками керамику под собой, он чего тело вмиг покрывается разрядом мурашек. Снова шлепок. Теперь его рука углубилась по-меж ягодиц и крепко сжала одну. Я выдыхаю. В один миг мой снова стал каменным. А ведь я только-только...       На секунду рука ослабевает хват и отстраняется от моего зада. Я осторожно разворачиваюсь. Уанс томно глянул на меня сквозь полуопущенные веки. Его язык так соблазнительно играл со своим средним и безымянным пальцем. Слегка пухлые губы обволакивали пальцы, которые он медленно двигал туда-сюда.       Снова мозг рисует разные бесстыдства. Снова я, закусив губу, закатываю голову. Снова тяну руку к своему напряжённому, молящему о разрядке... Прямо как тянулось в тот день, когда я впервые облизнулся от вида обнаженного тела своего товарища по комнате, завидев его усеянные веснушками плечи, во время переодевания в комнате. Только теперь внутренние преграды из фраз: "Нельзя. Это неправильно. Непозволительно. Просто немыслимо." — рушатся на мелкие осколки. Я хватаю себя и собираюсь расслабиться. Но тут же ощущаю влагу двух пальцев, которые не тушуясь резво проникли в меня, и не взирая на скованность моих мышц, раздвинулись во мне. Было больно, даже очень... Я коротко вскрикнул и тут же укусил свой галстук. Уанс был слишком нетерпелив, не позволив мне достаточно привыкнуть к боли, ввел третий и снова развел пальцы. Я снова вскрикиваю. Кажется, я проронил слезу.       Неподготовленные мышцы болели, его пальцы проталкиваются дальше, задевая чувствительную точку, а после резко выходят из меня. И теперь я жаждал восполнить возникшее во мне ощущение пустоты.       — Уанс.. си... Еще раз... Там... Прошу...       Мне слышится беззлобный смех. Мою просьбу игнорируют. Уанслер провел рукой по ягодице и больно ущипнул, от чего я резко дернулся.       — Уанси....       Я протянул это и жалобно, и одновременно с удовольствием от новой, но такой возбуждающей боли.       — Гридли...       Почти прошептав мое имя, парень тут же приставил к моим, все еще саднящимся от боли мышцам, свой уже совсем твердый и влажный. Он не церемонился, настойчиво проталкивал в меня свой орган, я вскрикнув попытался вырваться, ведь боль была очень сильной. Но он схватил меня за бедра и с силой натянул на себя по самое основание.       Я кричу. Уже хрипло от сорванного голоса. Новая боль охватила все мое тело. Внутри все жгло, и я пытался вырваться, но Уанса это только сильнее возбуждало, от чего он вполголоса стонал. Как только я вырывался хоть на немного, он снова резко меня натягивает на себя. Не смотря на то, что это выглядело жестко, этим я поистине наслаждался. Я и правда не думал, что он настолько хорош в этом. Через пару мгновений, когда ощущаю, как его руки снова сжались на бедрах, чтобы снова натянуть меня, я сделал это уже сам. Тут же разворачиваюсь взглянуть на реакцию юноши. Он выпучил глаза. Но тут же улыбнулся и взъерошил мои волосы.       — Какой плохой мальчик.       — Ну разве я такой уж плохой?       Снова двигаюсь назад. Но он вжимает меня в керамику и начинает трахать, все ускоряя и ускоряя темп, проверяя на прочность бак, от которого доносился напряженный скрежет двигающегося унитаза по плитке. Боли я больше не ощущал. Она пропала. Теперь было приятно. Словами не передать, как. Я стонал, извивался под ним. Но толчки только больше и больше набирали темп. Дух захватывало не хуже американских горок. Я продолжал стонать, громко и протяжно. И чем громче стонал я, тем сильнее были стоны и моего Уанси. Я чувствую, что хочу кончить, но стараюсь терпеть. Очень глубокий толчок. Пауза. Уанс прогнулся дугой, от чего я почти лег на бак. Мы кончаем одновременно. Приятное ощущение заполненности изнутри горячей спермой, пульсации члена во мне.       Некоторое время мы замираем в таком положении продолжая дрожать и стонать от оргазма. Кабинка наполнилась терпким запахом близости. Уанслер осторожно достает орган, немного попадая мне на бедра.       Я разворачиваюсь и просто падаю на крышку унитаза, ведь теперь мои ноги и вправду стали ватными. Раздвинув ноги, Уанс прыгает ко мне на колени и кладет руки на мои предплечья. Лбом утыкается в плечо, переводя сбившееся дыхание.       — Клянусь, такого экстаза я не испытывал ни с одной женщиной.       Я обнимаю его и прижимаюсь в ответ. Вполголоса произношу ему на ухо.       — Месье Леруа, согласны ли вы провести со мной канун Рождества за бокалом вина и ненавязчивой музыкой?       — Месье Дюбуа, разве у меня есть хоть одна причина отказать вам?

***

      В трудом натянув на себя одежду, мы вызвали такси.       — Возьмем их?       Я опускаю взгляд на несчастные лодочки, которые за сегодня успели многое пережить, от чего слегка вид их стал слегка потрёпан, ровно как и мой.       Мужское тело и женская обувь вызывали в голове диссонанс. Должны были, по крайней мере. Но нет, на его ногах они смотрелись очень элегантно. И понял только одно: ни на моей жене, ни на моделях Valentino, ни на ком ином они не смотрелись так же притягательно, как смотрелись на ногах Уанса.       Молча поднимаю их с пола и закидываю в почти скомканный пакет.       Уанслер снова смеется. Я обожал его смех, особенно когда он был не коварный, а ласковый, как сейчас. Он был такой заразительный, что я в ответ тоже слегка устало посмеиваюсь.       Ожидание на улице тянулось недолго. Уанс закурил, я принял у него сигарету, хоть и давно уже бросил. Мне это сейчас было необходимо как никогда. Мы молча стояли и курили, переваривая все то, что успело произойти за вечер. А снег постепенно усиливался, щекотливо западая за воротник.       Подъехала машина. Я называю адрес забронированного мной ресторана. После понимаю, что он находился в здании огромного бизнес-отеля с панорамным видом на весь Париж. Снова забываюсь и начинаю фантазировать всякое, что сделал бы в нем с Уанси. Но мои размышления прервал его же голос.       — Зимней ночью она гораздо красивее.       Я взглянул в окно, куда устало смотрел юноша. Эйфелева башня. Вся покрытая золотыми огоньками. Зимней ночью она действительно смотрелась еще более феерично. Давно я ее не видел так близко.       — И правда...       Я кладу свою руку в замшевой перчатке на его вновь заледеневшую ладонь. Уанслер разворачивается ко мне.       — Ты все еще носишь ту самую одежду, которую мы вместе заказали.       — А ты уже нет, продал все?       — Нет... Я не смог ее продать.       Парень с грустью опустил взгляд с пол салона.       — Уанс... Давай ты вернешься ко мне... То есть, к нашему бизнесу?       Уанслер еще сильнее мрачнеет в лице. Он вытягивает руку из-под моей и понуро опускает голову еще ниже.       — Нет...       — Но почему?..       — Ты же прекрасно понимаешь, что у меня нет денег, чтобы выкупить свою половину...       "Не уже ли причина в таком пустяке?"       Я резко хватаю его за плечи и разворачиваю к себе.       — Уанс, брось это, я бы ни за что не взял с тебя никаких денег, даже если бы они у тебя были.       — Гридли, я так не могу!       Уанслер перешел на крик. Он грубо срывает мои руки с плеч и отворачивается. Это было ожидаемо, ведь он не из тех, кто пойдет по головам других ради своей выгоды. Скорее, свою голову подставит, чтобы дать пройти по ней человеку, которым он дорожит. От чего судьба сыграла с ним в слишком злую шутку.       Я попробовал иначе, ведь понимал, что подарить этому упрямцу половину не выйдет. Хотя я и вовсе считал эти подписанные бумажки полной чушью. Бизнес всегда был и будет принадлежать нам обоим в равной степени.       — Но ведь ты же автор идеи, даже если ты стал бы моим заклятым врагом, и решил судиться, то в миг бы вернул весь бизнес целиком себе.       Он посмотрел на меня многозначительным взглядом, а после вскинул одну бровь вверх. Я отчётливо прочитал в его глазах: "Ты что совсем меня за идиота держишь?"       — Ладно, ладно, ладно. Давай так, я дам тебе сейчас половину в долг, а ты потом вернешь мне деньгами с продаж? Идет?       Он рассмеялся, так звонко и раскатисто.       — Гридли, ты ведь не отстанешь от меня так просто, верно?       — Ну естественно.       — Грид. Ладно, но только с условием, что я тебе верну долг до последней копейки. Идет?       — Идет.       Мы схлопнули руки и пожали их в знак согласия. А после уже я не сдерживаюсь и смеюсь. Ведь он снова сделал это лицо: кверху вздернутый нос и поджатая верхняя губа, от чего нижняя выставлялась немного вперед. Словно недовольный мальчишка...       Уанси по привычке в ответ на смех злится сильнее и распрепывает мои волосы, а я в ответ его. И так пока совсем не выдыхаемся от смеха и откидывается на сидении, прислоняясь плечом к плечу в ожидании своего места прибытия. Ведь Рождественская ночь только впереди...