Сон, в котором был ты.

-Вей ин, давай поговорим, прошу. Ты только не засыпай. — Произнес Лань Чжань тихим, охрипшим шепотом. -Убирайся. -Нет. Вэй ин, я тебе не враг! -Только и сказал Ванцзи, устраивая голову своего дорогого, любимого друга у себя на плече. -Убирайся прочь. Убирайся отсюда! -Прошипел старейшина Илин, прикрывая кровоточащую, сквозную рану под ребром, щурясь и извиваясь. Пытаясь освободиться от крепкой хватки, когда-то хорошего ему приятеля. -Хватит Вэй Ин. Прекрати. -кто ты такой чтобы мне указывать? Почему мне указывает посторонний мне человек? Его слова пробивали в мужчине сквозные дыры. Он не мог поверить что рядом сейчас, сидит его когда-то распивающий алкоголь на заборе «облачных глубин», Вэй Ин. Вэй Усянь, лишь иногда смутно таранил его демоническим, отрешенным взглядом. то и дело постоянно прогоняя Лань Ванцзи куда подальше. Но тот сидел, говорил с ним, успокаивал. Менял повязки, сделанные из собственных одеяний. Проводил с ним все свое возможное время, даже ради того, чтобы хотя бы услышать это несчастное «Убирайся!». Он понимал, что времени у них осталось немного, и за ними, скорее всего очень скоро придут. Он понимал, что большего, для одного из самых дорогих ему людей, ничего не мог сделать. Всматривался в каждый миллиметр его лица, грустно и печально надзирая. Как же хотелось его спрятать от всего этого мира, чтобы никто и пальцем не мог его и тронуть, что бы никто и слова не сказал. Он жадно прижимал его к себе, не прекращая говорить. Да-же, если тот не слушал. И верил, что проснётся и окажется в сладком прекрасном сне. Где у них все будет хорошо. Где у Вэй Ина, все будет хорошо. — Ванцзи. Тихо произнес лидер ордена «Гусу Лань» Лань Сичэнь, приложив ладонь к голове брата, аккуратно приглаживал его взъерошенные волосы. -Вэй Усянь погиб на горе Луаньцзан, мне жаль. Весь искалеченный, обессиленный, он направился к горе Луаньцзан. Туда, куда перед смертью доставил своего ненаглядного друга, пойдя против своего же ордена. Друга, которого всем сердцем любил и хотел защищать. И от его любимого, не осталось и кусочка. Пустота накрыла его сердце, а в глазах застыли слёзы. -Вэй Ин!.. -Громко, что есть мощи, крикнул в тишину Лань Чжань. Надеясь, что сейчас знакомый ему голос ответит «я здесь!». Он был бы рад, даже простому «Убирайся.». Понятное дело, что после этого злосчастного «Убирайся» он бы точно больше его не оставил. Но он исчез. Сколько бы Лань Ванцзи его не искал, сколько бы не перерывал всю местность на горе Луаньцзан. Он не нашёл ничего, что могло бы напоминать останки Вэй Усяня. Ни души, ни плоти. Лишь тихие всхлипы в кустах, принадлежащие маленькому мальчику, которого когда-то спас Вэй ин от верной погибели. Он тут же подхватил маленького на руки и понес прочь. Он решил бережно сохранять то, что когда-то пытался сохранить его старейшина Илин. Все эти три года, Лань Чжань платил за свои поступки. Три года он восстанавливал свое покалеченное тело, ни на день не забывая о дорогом друге. Сколько раз он просыпался в холодном поту, когда ему снился Вэй Ин. Мертвый Вэй Ин. А когда в конце концов произошло то, что должно было произойти ещё давно, Лань Чжань впал в настоящую агонию. Они больше не встретились, а последнее слово которое Вэй Усянь сказал Лань Ванцзи, было: «Убирайся.» Захлебывалась в слезах, Лань Чжань опустошил целую бутылку вина, которое так любил Вэй Ин. Он вспомнил лёгкий запах его тела, его до безобразия отвратительные шутки, его улыбки, его смех. То, как когда-то тот сорвал с него ленту и тогда, Лань Чжань уже понимал, что тот обрёк его на вечные страдания. Он вспомнил его нежные губы, которые он как-то поцеловал, тепло его рук и то, как резко его дорогой друг, начал от него отдаляться. Все вещи со стола полетели на пол. Лань Чжань полностью перестал себя контролировать. Руки тряслись, а из горла вырвался нечеловеческий рев. Он сорвался с места, подлетел к сундуку и начал выбрасывать все вещи оттуда. В поисках бамбуковой флейты, на которой когда-то играл его любимый. Вот Лань Ванцзи сидел на полу в полном одиночестве, слезах и бардаке, а в руках его был тот самый тавро клана Вэнь, которым когда-то оставили шрам на теле Вэй Усяня. Не задумываясь, Ванцзи поставил себе метку в том же месте, где поставили и Вэй Ину. Отвратительная, жгучая боль разлетелась по всему телу, но а на душе стало как будто легче. Сквозь слезы, он улыбнулся улыбкой похожей на улыбку Вэй Усяня, как будто снова возвращая его к жизни. Как будто сейчас на том же месте сидела маленькая копия молодого Усяня, которому всегда было все не почём и даже в подобных ситуациях, он всегда улыбался. Слезы с новой силой начали скатываться, а из глотки снова вырвался жесточайший рёв. -Прости, что не защитил. Прости что не спас. Шептал Лань Чжань, смотря куда-то в потолок, куда-то в небо. В комнату тут же ввалился Лань Сичэнь, со скоростью ветра подбежав к брату. -Лань Чжань, боже! Что ты наделал… Лань Ванцзи, маленький мой братец… —Сичэнь тут же прижал своего брата к себе. Аккуратно, не дотрагиваясь до кроваво-красной метки. В глазах встали слезы, от такого печального состояния своего брата. Сердце его разрывалось на кусочки, а душу рвало на части. Он прекрасно понимал, что происходит с его братом, но к его большому сожалению, всем, чем он мог ему помочь — так это просто быть с ним рядом. Лань Чжань, почувствовав чужие объятия, вцепился в Лань Сичэня как пиранья в ногу, зарыдав при этом ещё сильнее. Его трясло, а все тело ныло. Болели шрамы, метка, душа, а так же и сердце. Сердце, которое разбилось на осколки. Из него рвалась вся обида, боль, сожаления и печаль, которая копилась годами. Которую он годами держал в себе. Потеря человека, предназначенного ему судьбой, сломало его окончательно. Добило и растоптало. Спустя пару минут, Лань Ванцзи выключился на плече брата от алкоголя в крови и бессилия.