Vale et me ama

Проснулась я от того, что меня волокли за ногу с постели. В панике распахнула глаза. — Ты чë делаешь?! — Вставай, Грейнджер, ты обещала яичницу. Я голодный. Мандец. *** — Ложка подойдëт? — Наверное. Давай попробуем. Я положила на стол чайную ложку и сосредоточилась на образе ключа. Направила на неё палочку. Малфой напряжëнно барабанил пальцами по столешнице. Получилось. — Вроде бы, такой. — Да, похож. — Ну, перед выходом повторим. Чары продержатся часов шесть. Драко покрутил в руке поддельный ключ. — Переживаешь? — Нет. — Я тоже. — Не к добру. Он потëр глаза и устало вздохнул. Так, стоп. Потëр глаза. Левой рукой. — Драко. — Мм? — Рука. — Нога. — Драко, ты дебил? Левая рука. Ты её поднял! Он посмотрел на меня. Потом вытянул перед собой левую ладонь и перевёл на неё взгляд. — Точно. — Точно??? Дай посмотреть, что там на спине. — Да отстань. — Ну дай! Он застонал, запрокинув голову, но повернулся боком к спинке стула. Я задрала его кофту. — Плечо чистое. Только лопатка чëрная. Что произошло? — Не знаю. — Ты знаешь, Малфой! Знаешь, и не говоришь мне! — Ну и что? Ты хочешь это узнать чисто из научного интереса. Но если я расскажу — всё может пойти по пизде. — Не боишься, что я всё испорчу исключительно по незнанию? — Боюсь. Но твоя неосведомлëнность будет ни при чëм. Просто подожди, ладно? Я расскажу тебе позже, — и уже тише добавил, — Если выживу, конечно. — Малфой! — Всё, тихо. *** — Цицерон не был волшебником! — Грейнджер, ну откуда тебе знать? Тем более, с чего бы магам интересоваться каким-то магловским оратором? В поместье целый стеллаж выделен под его труды. — Просто маги хватают всё, что заняло в истории почëтное место, и приписывают это себе. — Неправда. Шекспира они в свои ряды не вписали. — Цицерон был политическим деятелем. Зачем, скажи на милость, волшебнику так активно участвовать в жизни маглов? — Тогда не было чёткого разделения двух миров. Маги скрывали свои способности и жили как обычные люди. — Предположим. — И предполагать нечего, так и есть. Я закатила глаза. — Ты читал? — Книги Цицерона? Да. — А я — нет. — Зря. Я, честно говоря, удивляюсь, как можно было довести мир до войны, когда все ошибки человечества уже написаны чëрным по белому. — Нам только волю дай на граблях станцевать. Хотя… Всегда есть те, кто рвëтся к власти. Это самый страшный порок человечества. И, естественно, есть те, кто сражается против новой идеологии. Как сейчас. — Если мы хотим пользоваться миром, приходится сражаться. — Цицерон? — Да. Некоторые цитаты я наизусть запомнил. — Он чертовски мудр. — Но, при этом, тот ещё пижон. — Почему? — Своими политическими достижениями он хвастаться не стеснялся. Везде, где мог, писал, какой он молодец. — Как будто ты бы не писал, какой ты молодец. — А кому это интересно? Будем реалистами, я большого вклада в войну не внëс. Пока все боролись, пытался выжить. — Скромняшка какой. — Скромность тут ни при чём. — Я не согласна. Ты сделал для победы куда больше, чем думаешь. — Достигнутый мир лучше и надëжнее ожидаемой победы. — Это ты к чему? Будешь теперь цитаты вбрасывать? — Хочу блеснуть умом. Он растянул губы в довольной улыбке. — Давай ещё что-нибудь интересное. — Нууу… Знаешь, как Цицерон завершал свои письма? Я мотнула головой. Вообще-то, знала, но пусть уж похвастается. — Vale et me ama. Прощай и люби меня. Слово «vale» писать было принято. А Цицерон, за прекрасным самомнением, добавил пару слов от себя. — Онегин тоже приписывал «vale» в конце писем. — Кто это? — Это герой поэмы. Точнее, романа в стихах. Тоже, кстати, пижон. — Русская литература? — Да. Пушкин. Евгений Онегин у него персонаж образованный, но очень сложный. Лишний человек, как обозвали критики. То ли родился не в ту эпоху, то ли просто далëк от всего человеческого. Слишком умный, слишком осторожный. — И как он закончил? — Печально. Просрал свой шанс на счастье. Ну вот. Кажется, я снова вогнала Малфоя в депрессию. *** Перед сном мы не трепались. Оба думали о завтрашнем дне. Волнения действительно не было, это и настораживало. Я всё прокручивала в голове план. Если всё пройдëт как надо, мы выберемся оттуда так же, как пришли. Но если оборотное спадëт до того, как мы выйдем… Драко прав, придëтся импровизировать. — Я не совсем поняла. Как нас пропустят с моей палочкой? — Грипхук договорится со своим коллегой. Тот досмотрит палочку, объявит, что она принадлежит именно Беллатрисе, и пропустит нас. — Что, если его коллега пойдëт в отказ? — Не пойдëт. — Чем же ты им пригрозил? — Сказал, что сравняю банк с землëй. А самого Грипхука за уши подвешу у ворот мэнора. — Жестковато… — Зато действенно. Мне нечего было предложить ему. Он и так в долгу за спасение. Я поëрзала и придвинулась поближе к Драко. — Если всё пойдёт не так… — Мы вломимся силой. Заберëм Кубок и свалим. — Драко? — Чего? — Постарайся не погибнуть завтра. Он усмехнулся и потрепал мои волосы на макушке. — Ладно, Грейнджер. Ты тоже постарайся. — Хорошо. Спать не хотелось. Я разглядывала профиль Малфоя, лëжа на боку. Он тоже не спал. Смотрел в потолок, покусывая нижнюю губу. В тусклом свете камина его глаза были оранжевыми, как зимний рассвет. Красиво. И нос тоже ничего. Прямые мне не нравятся. — Драко. — Ну? — Я тебя по имени зову. — Я слышу. Противный засранец. — Почему ты меня по имени не называешь? — Оно слишком длинное. Как его сократить? Миона? Герм? Так меня называли друзья. Ни то, ни другое мне не нравилось, на самом деле. Но каждый раз поправлять их… Надоело. — Можешь звать меня Джин. — Это второе имя? — Да. В честь мамы. — Неплохо. Он завозился под одеялом и развернулся ко мне. — Доброй ночи, Джин. Звучит просто превосходно. Я улыбнулась. — Доброй ночи, Драко. *** Встали мы рано. Солнце только оторвалось от горизонта. Грюм придёт в десять часов утра. У нас полно времени на подготовку. За завтраком я старательно избегала взглядом Драко. Было неловко. Всё потому, что проснулись мы сегодня в крепких объятиях друг друга. Конечно, я не раз укладывала голову ему на плечо во сне. Но сегодня просто вцепилась в блондина руками и ногами. Да и он не лучше. Прижал меня к себе, даже волос моих наелся. Раньше я никогда не лезла ни к кому во сне. В палатке мы с мальчишками спали рядом, но я старательно держала дистанцию. А тут… — Грейнджер, принеси тот мешочек. Ну, с волосами. Я вынырнула из размышлений. Нет, ну он издевается. Называть меня по фамилии после того, как всю ночь со мной обжимался, — просто моветон. — Мы, вроде, договорились. Он вздохнул, поставил на тумбу пузырëк с зельем и развернулся ко мне. — Джин, принеси мешочек. Пожалуйста. Я удовлетворëнно кивнула и пошла в чулан. Вскоре мы сидели за столом, с отвращением глядя на разлитое во флаконы ровно пополам оборотное зелье. Осталось добавить в него волосы. Ключ тоже был готов. — Как думаешь, оно сильно мерзкое на вкус? Выглядит как рвота. И пахнет не лучше. — На вкус оно ещё хуже, чем на вид. Малфой приподнял бровь. — А ты откуда знаешь? — Ну… Мы варили оборотное зелье на втором курсе. — Мы? На втором курсе мы его даже в теории не изучали. — Мы — в смысле Я, Гарри и Рон. — Ты сварила оборотное на втором курсе??? Прости уж, но в активное участие твоих дружков я не верю. И зачем? — Тебе не понравится. — Теперь точно говори. Я помялась. Он выжидающе на меня уставился. — Мы пытались выяснить, кто открыл Тайную комнату. Хотели пробраться в гостиную слизерина, вот и заморочились. — Позволь уточнить, кого же вы допрашивали? — Ну, тебя, вообще-то. — Чего??? — Не кричи! Мы решили, что ты — наследник Салазара Слизерина. Хотели убедиться. Драко рассмеялся. — Да это же просто анекдот! И в кого вы перевоплощались? — Гарри и Рон в Крэбба и Гойла. — Подло. А ты? — А я… С ними не пошла. — На тебя не похоже, ты всегда в центре событий. — Если расскажу, ты будешь ржать. — Это возмездие. Ты же шарилась по моим воспоминаниям! Зараза. — Шантаж и провокация, Малфой! Чëрт с тобой. Я должна была превратиться в Миллисенту Булстроуд, но, по ошибке, сняла с её одежды кошачий волос. Сам понимаешь, что произошло. Малфой с самым серьёзным видом закивал. Прикрыл рот ладонью, прыснул и разразился истеричным хохотом. Глядя на него, я не смогла сдержать ответного смешка. — Перестань! Я в лазарете тогда хрен знает сколько провалялась. — Шерстью плевалась, как кошка? — Нет! Я же, блин, не вылизывалась… — Как я это пропустил?! Ради такого зрелища готов пожертвовать миссией! — Нет уж. В другой раз. Он чуть со стула не падал от смеха. — А ты прямо вся в шерсти была? — Да. — А хвост? — Был. — А делся куда? — Отвалился. Малфой, перестань! Ну что ты как маленький? — Это научный интерес. Что если в оборотное добавить… Ну, скажем, рыбью чешую? — Понятия не имею. Вряд ли кто-то на такой опыт решался. Скрипнула входная дверь. Мы затихли и напряглись. Но, услышав знакомые шаркающие шаги, выдохнули. Грюм появился на пороге кухни. — Вы чего орëте? На улице слышно. Сумасшедшие юнцы. — Добрый день, сэр. Он бросил на стул вещевой мешок. — Я шмотьë принёс. Не в джинсах же ты, Грейнджер, будешь Беллатрису отыгрывать? Я кивнула. Подвинула к себе сумку и принялась в ней ковыряться. Малфой уступил стул мракоборцу. — Чаю, сэр? Тот охотно занял предложенное место и отрицательно мотнул головой. — Напьюсь, пока буду вас дожидаться. — Вы будете здесь? — На всякий случай. Если приведëте хвост, понадобится подкрепление. Грейнджер, не возись. Иди, наряжайся. Я вытащила из сумки длинное чëрное платье, похожее на балахон, и мантию с капюшоном. Направилась переодеваться в ванную. Там единственное зеркало. Вернувшись в кухню, уткнулась взглядом в Малфоя. Он был одет в чëрную рубашку и брюки. Одежда болталась на нём. Собственно, как и моя. — Джин, ты на демонтора похожа. — На себя посмотри. Грюм стукнул Малфоя тростью по спине. Тот ойкнул. — Обменялись любезностями? Пора дело делать. Идите. Драко протянул мне один из пузырьков с зельем. — Волос добавил? — Да. — Не перепутал? — Нет. Я сунула в карман мантии ключ. Мы направились к точке аппарации. Дойдя до окраины леса, мы остановились. Драко откупорил свой пузырëк, отсалютировал мне, зажал пальцами нос и выпил залпом. Я повторила за ним. Через несколько секунд мы оба преобразились. — Ну, как? — Хорошо, что мантия длинная. Ботинки явно не в том стиле… Малфой осмотрел меня с ног до головы. — Не будем время терять. Пора. Мы взялись за руки и аппарировали.