***
Остаток рабочего дня прошёл как обычно — смотр отчётов, «вечерняя пятиминутка», которую Антон презирал всей душой, а ещё проверка стажёров: не умерли ли эти восемнадцатилетние лбы в свой первый рабочий день, бегая по отделам, собирая документы и сортируя почты (во влажных мечтах Шастуна они все неожиданно самовозгорались и с дичайшими криками бегали между серых ширм, поставленных для обособления пародий на «кабинет»). К великому счастью (или сожалению) Антона, все остались живы, и он с чистой совестью выключил компьютер, закрыл свой кабинет на ключ (у него у единственного в отделе была комната с дверью) и направился в сторону лифта. Вытерпев минутную толкучку в кабине, он спустился на подземную парковку и нажал кнопку на брелке. Шевроле Тахо мигнула огромными фарами, и Шастун, открыв дверь, устало опустился на сидение. «Сегодня в десять?» — Пообещал, бл… Яркий белый блик светоотражателей резанул глаза, и Антон поспешил выехать с парковки. Мотор привычно фырчал, колёса скользили по дороге, за окном и в зеркалах заднего вида мелькали вечерние огни Москва-Сити. В салоне тихо играло радио. По станции крутили что-то популярное и электронное. Шастун очень хотел прикрыть глаза, но перебарывал себя и упрямо сверлил дорогу глазами. Ночь в Москве чувствовалась как глоток свободы, ведь после долгого горячего майского солнца прохладный ветер от воды оживлял, давал второе дыхание. Туристы и местные заполонили улицы, шумели, смеялись, радовались. В это же время Антон на лифте поднимался на двадцать третий этаж. Квартира встречала его привычной пустотой и тишиной. Шастун сбросил сумку, лямка которой больно врезалась в плечо, сел на галошницу и застонал. Рубашка неприятно прилипала к телу, ноги болели от мозолей, натёртых новыми туфлями, а поясница несчадно ныла. Антон неаккуратно стянул туфли, отдавив их пяткой, попытался через голову снять рубашку, но потерпел поражение — он забыл расстегнуть пуговицы на рукавах, из-за чего теперь стоял посреди коридора полуголым и, как дурак, нетерпеливо выдавливал пуговицы в петельки. Наконец, покончив со злосчастной рубашкой, Антон закинул её в корзину для белья, быстро стащил с себя штаны и включил душ. Горячие клубы пара поднимались к потолку, зеркало покрывалось крупной испариной. Шастун, не двигаясь, стоял под прямым потоком и пытался избавиться от навязчивых мыслей в голове. «Смысла нет. В этой жизни или в любой другой. Для чего я вообще всё это делаю? Бессмыслица какая-то. Самая настоящая…» «Почему нельзя просто… Прекратить боль? Прекратить всё это?..» «На кухне лежит нож. В самом верхнем ящике слева есть аптечка, там антидепрессанты, если выпить достаточно…» Антон перекрыл воду, вытерся, пошёл в спальню. Шкаф-купе приятно хлопнул вбок, и Шастун оценивающе оглядел содержимое сверху вниз. Офисные рубашки и штаны, шорты, футболки, жилетки, пиджаки… Шастун выкидывал все вещи из шкафа прямо на кровать. Похоже, он неожиданно для себя превратился в тех самых девушек из анекдотов, которым вечно «нечего надеть». Кое-как вытащив из этого айсберга тряпок красную футболку (вроде не воняющую и не совсем мятую) и брюки карго, Антон быстро натянул их и открыл верхний ящик комода. На работе им запрещали надевать какие-либо украшения, поэтому Шастун любил компенсировать эти ограничения, обвешиваясь кольцами и браслетами в обычной жизни. Уже в коридоре, натягивая истоптанные конверсы, он обернулся на оставленную на кровати груду одежды. «Потом уберу», — махнул Антон рукой и вышел из квартиры.***
Кальянное марево уже висело в воздухе, хотя клуб начал работать только час назад. Приглушённый свет и громкая музыка заставляли разум отключаться уже на входе. Молодые девочки-официантки проворно бегали мимо столиков и разносили заказы, пока мужчины, вальяжно расположившись в кожаных креслах, не отрывали от них голодный, вожделеющий взгляд. — Смотри, и девчата, и пиво, так ещё тут есть и возможность «уединения», — Игорь, сидящий по левую руку от Шастуна улыбался, разглядывая меню, которое только что принесли к их столику. — Не клуб, а сказка. Новый Арбат — место исполнения желаний! За столом кто-то громко засмеялся, и остальные подхватили этот смех, довольно загудев. Антон молчал, не разделяя всеобщего настроя, и затуманенным взглядом скользил по меню. Салаты, закуски, десерты — не то, чтобы это сильно Шастуна интересовало. Больше всего его глаза цеплялись за слова «Барная карта». Антон с удовольствием открыл её и прошёлся по строчкам. Авторские коктейли, сеты шотов, бутылки. То, что нужно. Чтобы забыться окончательно. — Здравствуйте, готовы заказать что-нибудь? К столу подошла девушка, и Шастун мельком бросил на неё взгляд. Да, если бы Антон сейчас был не так сильно заинтересован в своём планируемом алко-трипе, он бы с удовольствием оценил, насколько она красивая. В больших карих глазах отражались блики светодиодных лент, пшеничного цвета волосы были убраны в милую кичку на затылке, а на бейдже аккуратными прописными буквами было указано имя девушки: Ирина. — Да, — Джабраилов лучезарно улыбнулся и обвёл рукой стол. — Только один минус — нас много, так что вы с нами надолго. По компании снова прокатилась волна хохота. Ирина тоже улыбнулась и тут же бросила взгляд на Шастуна. Тот же самозабвенно продолжал предаваться изучению винной картотеки. — Итак, пожалуй, мы закажем… Вдруг Антона словно потянула неведомая сила и он поднял взгляд на Ирину. Голос Игоря потонул где-то среди шума музыки и вдохов-выдохов людей. Она словно сияла теплым светом. Её волосы из пепельных вдруг стали отливать настоящим золотом. А где-то под уродливой униформой официантки мерцало ровным стуком алое сердце. Шастун заозирался вокруг себя — видит ли это кто-то ещё? Но нет — Игорь увлечённо перечислял блюда для заказа, а Настя Ивлеева, их главный SMM-щик, заливисто смеялась над очередной его шуткой. Антон снова повернулся к Ирине. Она всё ещё писала заказ в маленький блокнотик, иногда перелистывая странички. Свечение не гасло, только окрасилось в другие оттенки красного, стало многограннее, интереснее. Антона тянуло к ней с немыслимой ранее силой, хотелось встать и подойти к ней, коснуться, ощутить этот свет… Всё разрушилось в тот момент, когда она сказала: «Отлично, буквально пять-десять минут» и исчезла из его поля зрения, напоследок махнув белыми кудрями. — Залип, да? — Джабраилов криво улыбнулся и потрепал Антона по плечу. — Она и в правду ничё такая… — Она… — Антон не успел договорить, как Игорь тут же решил прервать его «гениальным» панчем. — Ну что, солдат сексуальных войск, она сегодня может стать твоей! Давай, подними свой зад, подойди, возьми за руку и уверенно скажи… — Джабраилов прокашлялся. — «Ты славная баба, я славный мужик!» Ивлеева хрюкнула от переизбытка эмоций и сбила со стола оливковое масло. Антон нахмурился и посмотрел прямо. На пилонах крутились девчонки с автозагаром и в купальниках на слишком тонких лямках. Где-то рядом с барной стойкой Ирина вбивала заказ в сенсорный терминал. — Хорошо, — не своим голосом сказал Антон и поднялся с продавленного кожаного кресла. Игорь оценил этот шаг и весело засвистел в спину. Другие коллеги подхватили настроение, громко подбадривая Антона. Шастун на негнущихся ногах подошёл к Ирине. Та, словно почувствовав его присутствие, подняла глаза и улыбнулась. Где-то в глубине радужки, кажется, полыхнула искра. — Привет, — робко поздоровался Антон, махнув рукой. — Привет, — Ирина провела картой вдоль терминала, и он издал короткий приятный звук. — Не часто ко мне подходят знакомиться здесь в первые пять минут. Шастун отчего-то глупо заулыбался. То ли от того, как мило девушка заправила золотую прядку за ухо, то ли от того, как мило улыбалась ему в ответ. — Приват со мной стоит десять тысяч за час, — Ирина закрепила карточку под бейдж и хотела было уйти в сторону кухни, но Антон быстро перехватил её запястье с сбивчиво проговорил: — Я не за этим вообще-то пришёл, я просто хотел сказать, что ты… Ты словно светишься, будто тебя окружает солнечное биополе какое-то, и волосы словно золото настоящее, а в глазах мелькают искры. Ирина застыла, оглядывая Антона сверху вниз. Но затем словно смягчилась и чуть коснулась пальцами запястья Шастуна там, где бился пульс. — Спасибо за такой светлый комплимент среди всей этой людской грязи, Антон. Она чуть сильнее надавила пальцами на запястье, и Шастуну показалось, словно его заживо сжигали. Табачный дым встал перед ним непроходимой стеной, неоновые блики слились в единый горящий страшный шар, давивший на глаза. Антон прикрыл их, но это не помогло. Уши страшно заложило, грудь будто сдавил горячий железный обруч. Голоса вокруг слиплись в единый поток, зазвучали непривычно, смешиваясь, сталкиваясь с голосами внутри, старше, чем он, древнее этого города и земли. Они, отголоски былого, смело властвовали в голове, говорили с ним на неизвестном, но на неведомо понятном почему-то языке… ВОИМЯ СВАРОhА, ПЕРУНАИ VЕЛЕСА! СIЛА РОДАИДУХ ПРЕДКОВ ВДОХНИ ПЛАМЯ ВОВНУКА ДАЖДЬБОЖЬЕГО АНТОНА***
Антон проснулся дома. Он понял это по ударившему в нос запаху чего-то, бывшего раньше таким родным, а теперь ставшим чужеродным, противным, уродливого по своей сути. Шастун открыл глаза и уставился в глянец натяжного потолка. Солнце ложилось теплыми лучами на кожу, поднимало в душе давно забытую радость. Антон сел в кровати. Часть кучи одежды, которую он обещал себе убрать перед походом в клуб, свалилась на пол. Он почесал затылок и огляделся. Ничего не изменилось. Только солнце заливало комнату ярким светом, отражалось в стёклах соседних новостроек, грело и радовало. Антон попытался сдержать крик, смотря на своё отражение в зеркале ванной. Борода густо разрослась по лицу, давно скрыв настоящий облик. Непослушные русые волосы тугими кудрями почти спадали на плечи. И только глаза, тревожно бегающие по отражению, сохранили прежнюю зелень. «Запишусь в какую-нибудь парикмахерскую», — подумал Антон, залезая в душ.***
— Здравствуйте, можете что-то с этим сделать? — Здравствуйте, садитесь! Не переживай, парень, и не из таких лиан выпутывали. Парикмахер коротко хохочет и включает бритвенный станок…***
— Алиса, включи музыку для пробежки. — Подождите, запрос выполняется…***
— Алло, привет! Слушай, я смогу взять отгул? — Привет, Антон, — женский смех в трубке. — Ты ещё спрашиваешь! У тебя отгулов накопилось как на второй отпуск…***
Шастун впервые за столько лет сидел в парке в понедельник и кормил голубей. Без лишних мыслей, просто сидел на густой траве, раскидывал самые дешёвые семечки и наблюдал за голубиной жизнью сквозь солнцезащитные очки. Оксана, его коллега и хороший товарищ, сегодня заменяла его в офисе. Антон был этому факту рад — он так давно не отдыхал. Слишком давно. Словно после того вечера в клубе всё перевернулось с ног на голову. В сердце кипела кровь, Антон чувствовал это ускоренное движение, усиливал импульс, гнался куда-то, не зная, зачем, не разбирая наполнявшие его чувства, просто проживая этот поток. Сейчас это казалось правильным. Больше нет ощущения опустошения внутри, нет острой колющей в висок тревоги и беспокойства от прожигания жизни. Потому что Шастун больше не прожигал. Он вернулся к себе. Антон отряхнулся и поднялся с земли. Голуби шустро разлетелись в стороны. На травяном пятачке в парке опустилась тишина, её нарушал только шелест дубов и клёнов. Шастун осмотрелся. Полдень. Где-то на окраине парка носились машины, бегали люди и кричали дети. Суета, которая его никак не касалась.***
— Так вот что отгул животворящий делает! — рассмеялась Оксана, когда Антон появился на работе спустя пару дней после прогулки в парке. И правда, что сотворил с Шастуном кратковременный отпуск. Он начисто побрился, короче остриг волосы (хотя и пустил одинокую мужскую слезу, когда барбер отрезал его кудряшки), постриг ногти (как на руках, так и на ногах — по всей квартире Антона летали ошмётки ногтевых пластин), и даже почистил уши. — Настоящая магия вне Хогвартса, — хихикнула Настя и отхлебнула американо. — Антон, ты прям решил кардинально изменить свою жизнь? — Наверное, — пожал Шастун плечами. Он копался в рюкзаке (обнаружил его где-то в глубине шкафа, постирал и взял с собой) в поисках ключей от кабинета и на девчонок не смотрел. — Что-то стрельнуло в ту пятницу в башку, не знаю… Словно наконец паззл сложился. — А до этого чë, типа не складывался? — Настя в недоумении почесала нос. — Не складывался, — Антон открыл кабинет и нырнул внутрь. — До обеда. — До обеда, — синхронно ответили Оксана и Настя. Ивлеева отошла к ширме Джабраилова и начала с ним тихо шептаться, посматривая на дверь кабинета. Суркова закусила губу и вернулась на своё место, бесцельно уставившись в монитор. «Что-то случилось», — резюмировала она, открывая на рабочем столе таблицу с очередной базой данных, которую ей предстояло обработать.***
Оксана зашла в кабинет к Шастуну даже раньше обеда. Точнее, спустя пять минут после окончания не слишком содержательного диалога Насти и Антона. — Честно расскажи, что происходит, — в глазах Оксаны ярко читалась встревоженность. — М-м… — Шастун, застигнутый врасплох за рабочим столом, нерешительно прикрыл крышку ноутбука и склонил голову на бок. — Побрился, начал бегать по утрам, ушёл в отгул, разобрал квартиру, выбросил половину вещей, что раньше там находилась, начал питаться не доставками, а готовить сам, что пока всё ещё плохо получается… — Он кивнул в сторону ланч-бокса, в котором, по-видимому, лежало что-то домашнее, но не до конца съедобное. — И чувствую себя не отвратительно, наконец. — Что тогда случилось? — Оксана опустилась в кресло напротив и сложила руки на колени. Шастун уже привык к её полунамёкам и спокойно переводил их у себя в голове в адекватные предложения. «Пожалуйста, поговори. Я волнуюсь, ведь не знаю, почему ты изменился». Антон прикрыл глаза. Под веками замелькали яркие карие глаза, отливающие красным, шум и суета вокруг него, лежащего на грязном и холодном полу клуба, блики света… Но ничего чёткого. — Понимаешь, я… Не смогу сказать. Всё как в тумане. Честно, — он предупредительно выставил вперёд открытую ладонь и кивнул. — Это… Просто происходит. Что-то зажглось во мне и я… — Мне страшно, что ты перегоришь, — Суркова выдохнула и закрыла лицо руками. — Как будто это твои последние всполохи перед… Выгоранием. Я волнуюсь за тебя и видела такое у нашего директора бывшего, это не кончилось ни чем хорошим!.. — Я справлюсь, — Антон покачал головой. — Пожалуйста, верь мне. Оксана поджала губы и пристально вгляделась в глаза Шастуна. Не увидела там и каплю сомнений или страхов. Опустила голову, покачала из стороны в сторону. Поднялась с места и тихо скрылась за дверью. «Добром это не кончится», — подумала она, уже с остервенением стуча по клавишам. Тем временем Антон открыл крышку ноутбука. На рабочем столе снова зажглась страница из текстового редактора. Заглавными буквами на самой верхней строчке было написано: «Заявление об увольнении».