***
У Антона давно не было такого обычного вечера. Наверное, пару лет так точно. Шастун решил устроить марафон по просмотру «Гарри Поттера». В детстве ему, вроде как, нравилось наблюдать за приключениями Мальчика, Который Выжил. «Вроде как», потому что Антон разучился различать, что ему нравится, а что — нет. Теперь учился заново. Заставка кинокомпании прошла, и комната погрузилась почти в полную темноту. Шастун довольно захрустел самодельным попкорном. В голове почему-то резко всплыло воспоминание: вот так когда-то он сидел с какой-то из своих бывших. Смотрел такие глупые фильмы, не особо следя за сюжетом, а просто наслаждаясь отсутствием одиночества. Антона передёрнуло. Кусочек попкорна попал не в то горло и он закашлялся, застучав себе по груди. Решил посмотреть фильм, называется… Входная дверь скрипнула и открылась. Шастун застыл на месте, от страха перестав кашлять. Он мог подумать, что это была хозяйка квартиры. Но она была в отпуске. Это могла быть одна страшно назойливая соседка из квартиры напротив, но дверь Антон после прихода с работы запер на три замка. Грабители. Но один из трёх замков стоял только изнутри, а входная дверь, судя по звуку, закрылась так же бережно и невредимо, как и открылась. Антон решил не ставить фильм на паузу, а просто пойти в сторону коридора, предусмотрительно захватив с собой утюг, что валялся рядом с журнальным столиком, так как он забыл прибраться перед уходом на работу (опаздывал, как-никак). Плед сполз с голых колен и бесформенной кучей, через которую Шастун перешагнул, оказался на полу. Шастун держал утюг на вытянутой руке, готовый в любой момент ударить предполагаемого противника. Почему-то именно такое слово приходило в голову. В ушах застучала кровь. В голове неожиданно стало слишком пусто и звонко. Шастун закрыл глаза и прислушался к себе. «Я чувствую тебя. Не прячься.» Он не знал, кому посылал эти мысли. Но Антон был уверен — дойдут. Шорох слишком резко затих. Шастун открыл глаза и обернулся. В углу, между стеной, отделяющей кухню от гостиной и окном, мелькнули два горящих каре-рыжих глаза. Антону утюг так и не понадобился — в тот момент, когда он только подумал занести руку с утюгом на неизвестного, каре-оранжевые глаза словно сделались двумя огненными углями. Горячая волна обожгла рёбра и стянула грудь раскалённым обручем. Голова, по ощущениям Антона, треснула напополам. Последнее, что он увидел, перед тем, как отключиться — как алые глаза перестали гореть, и снова вернули свой прежний карий цвет, отражавший блики далёкого уличного фонаря. Такая знакомая картина.***
Первое, что Антон осознал при пробуждении — чужие голоса. Их было много. Слишком много рядом с человеком, который последние несколько лет существовал дома один. Шастун не спешил открывать глаза. Его пугало то, что он может увидеть. Ярким отпечатком под веками горели глаза-угли. Они вызывали у Антона самый настоящий, животный страх. Такого раньше не было. Никогда такого не было. — Я чувствую, что ты не спишь, — прошептал нежный женский голос. Антон тут же, словно по чьему-то приказу, открыл глаза. В первые пару секунд его сковал страх. Карие глаза. Похожие на те, что сияли из угла его квартиры. Но чем больше Шастун в них глядел, тем быстрее успокаивалось его тревожное сознание. Это не те же самые глаза. Здесь не было горящих алых радужек, только едва видный блеск зелени в глубине. Эти глаза приносили покой. — Ты такой испуганный, клюся, — девушка нежно приложила маленькую ладошку ему ко лбу. — Не горит. Только мысли мечутся. Шастун отвёл взгляд от незнакомки и заозирался. Он лежал на широком диване посреди гостиной. Она была светлой и просторной, на стенах висело много фотографий, напротив дивана потрескивал самый настоящий камин, а где-то позади шелестела тюль. — Ты в безопасности, — незнакомка чуть надавила на лоб Антона, и мерзкая, пульсирующая боль начала спадать. Шастун увидел в еë глазах всполох изумрудной искры и попытался привстать на локтях, чтобы рассмотреть поближе. Тело забило крупной дрожью. — Где я? Что со мной? Глупые вопросы, но они правда беспокоили Антона сейчас. Это не его дом, и он даже близко не пах домом или квартирой кого-либо из его знакомых в прямом и переносном смысле слова: обычно его друзья и коллеги не слишком заботятся об уходе за своим жилищем, и Антон уже привык задерживать дыхание в гостях. Здесь же пахло самым настоящим домом: запах свежей выпечки перемешивался со сладким ароматом чего-то цветущего. — Меня зовут Катя, — девушка улыбнулась и убрала руку со лба. Глаза тут же вернули свой естественный цвет. «Прямо как вчера», — мысль пронзила сознание Антона так быстро, что он не успел заметить, как подобрал к себе ноги и обвил колени руками. Катя покачала головой: — Тебе здесь правда ничего не угрожает, поверь мне, — она сделала паузу и посмотрела в окно, словно собиралась с мыслями. — Дима, мой муж, скоро придёт, он тебе всё расскажет. Пока ты можешь поужинать с нами. И показала куда-то позади себя. Шастун проследил взглядом за её рукой и увидел в открытом проходе маленькую девочку, как две капли воды похожую на Катю, и малыша в ходунках. Они застыли, не переступая порога комнаты и опасливо поглядывая на новоприбывшего гостя. Антон слегка им улыбнулся и махнул рукой. Дети тут же засмущались и поспешили скрыться за дверью, погремев, похоже, по направлению к кухне. — Дима попросил приготовить тебе что-то… Обыденное, — Катя встала с края дивана, на котором ютилась всë это время и пошла в сторону проëма.— Я надеюсь, ты любишь тыкву. — Ага, — прохрипел Антон. Он пару раз кашлянул, пытаясь избавиться от неприятного, саднящего ощущения в груди, но стало не намного легче. Махнув рукой, Шастун поплёлся за Катей на кухню, прокручивая в голове её слова. «Приготовить что-то обыденное». И всë-таки, насчёт местоположения — не дай Бог он попал в семью каннибалов. Антон сразу вспомнил смущённых детей. Неужели они кровожадные монстры?.. На кухне было очень тепло и вкусно пахло пряно-сладким. На плите мелодично булькала кастрюля, чайник пускал красивую, ровную струю пара. Дети сновали вокруг стола, елозя столовыми приборами по краю. — Савина, садись уже, — Катя кивнула ей, и девочка, кинув на Антона хитрый взгляд, села. Мальчик продолжал опасно крутиться рядом с углом стола и что-то весело лепетал. — Тео, ну вот что ты там забыл, — Катя закатила глаза, подошла к ходункам и достала оттуда малыша, пересадив его в детский стульчик. — Антон, ты тоже не стой в проходе, а то вправду настоящий клюся. Отчего-то у Шастуна заалели уши, и он послушно опустился на стул напротив Савины. Та улыбнулась и пододвинула свою миску ближе. Антон не растерялся и тоже коснулся стоящей перед ним посуды. Она была ручной работы, аккуратно покрашена в зелёный цвет, и по краям, как снаружи, так и изнутри, украшена непонятными для Антона рисунками. — Хлеб да соль, дорогие, — Катя улыбнулась и начала разливать что-то из кастрюли по мискам. Это «что-то» было оранжевым и пахло тыквой. — Крем-суп из тыквы. Меня моя подруга из Большого города научила готовить, очень интересное изобретение от неволшебников… Она одернула себя, поджала губы и молча разлила по половнику супа в миски. Антон завис ненадолго. «Волшебники»? Подождите, без шуток? Эта девушка всерьёз упомянула это слово не в контексте шутки? — Что-то я заговорилась, — Катя неловко поправила выбившуюся из причёски тёмную прядь и подняла на Антона глаза, отчего-то полные вины. — Не серчай, Антон, но… Мне Дима пока что запретил выдавать тебе какую-либо информацию. Сказал, что сам объяснит, вместе со Стасом. Но ты можешь доверять мне, правда. Она опасливо протянула к нему ладонь и задержала её над рукой Шастуна, не решаясь опустить. Он неожиданно для себя сам поднял руку и коснулся еë запястья, мягко погладив его большим пальцем. — Не извиняйся, — Антон покачал головой. — Он прав, твой муж в смысле — я сейчас не соображаю ничего, по голове словно проехались асфальтоукладчиком. А когда поем, может, смогу воспринимать слово… «волшебник», верно?.. — А ты не… — Катя хотела было что-то сказать, но где-то в глубине квартиры брякнул замок и хлопнула входная дверь. — Ох, хорошо, что Дима уже пришёл. Он всё расскажет. Она в спешке достала ещё две тарелки и разлила в них остатки супа. Из коридора донеслись шаги и обрывки фраз. Но Антон не мог понять ни слова из их диалога — слова были очень похожи на русские, но будто пущенные по звуковой дорожке в обратном направлении. Снова в голове Шастуна зазвенело, опустел разум. Он непроизвольно сжал ложку и резко развернулся на стуле. Ножка с омерзительным скрипом проехалась по деревянным половицам. В проходе стояло двое мужчин. Один из них, похожий на греческого полубога в средних летах, весело улыбался Савине и Тео и снимал с себя нетипичное для мая короткое пальто. Другой же, лысеющий и немного дёрганый, стоял на полшага позади и скромно кивнул Кате. Через секунду он перевёл взгляд на Антона. И Антон всё понял. Эти глаза. Глаза-угли. Антон не знал, что им двигало в тот момент, но он повернул ложку так, чтобы ручка оказался впереди, подскочил с места и в одно мгновение припечатал незнакомца к стене. Ручка ложки упёрлась ему под глаз. Шастун часто задышал, и снова у него горело что-то под рёбрами, но он не обращал внимания. Сделать больно в ответ. Это всё, что занимало мысли Антона сейчас. — Антон, не буя… — Катя подскочила к нему и уже хотела коснуться, как в дело вмешался «полубог». Он дёрнул Шастуна за плечо, прорычал что-то в лицо, и Антон почувствовал, что его неизвестной силой отбросило в другой конец комнаты. Шастун больно впечатался затылком в стену и зашипел от боли. — Что, Пламя в жопе заиграло? — злобно усмехнулся грек. — Увидел сородича и проснулся инстинкт? Мшица поганий… — Дима, не сваримъ парня, — Катя скрестила руки на груди и недовольно посмотрела на мужа. Лысого незнакомца, до этого молча припечатанного к стене, наконец, отпустило, и он осторожно отошёл от Антона подальше, слабо улыбаясь. — Получается, вправду нашёл, — он осел на стул и вытер лоб рукавом. — Нашёл ещё одного… — Ага, — Дима упер руки в бока и поглядел на дрожащего Антона сверху вниз. — Добро пожаловать в колдовской мир, дивий человек. Ты же волшебник, как-никак. Шастун закрыл глаза. Потом снова открыл. Три фигуры всё ещë стояли перед ним, немного расплывчатые, но не в этом проблема. Они были настоящими. «Не сон, походу», — подумал Антон, истерически хихикнул и отключился.***
Кажется, у Антона дежавю. Он уже просыпался в этой гостиной, смотрел на камин и играющие в его глубине яркие огоньки пламени. Слышал разговоры. — Сразу понятно, что огненный, — голос Димы неприятно бил по перепонкам. — Буйный и бесконтрольный рядом с чужим Пламенем, как и все найдёныши. — Таковы особенности устройства стихийных магов, — Антон, хоть и не видел сейчас этого друга Димы, Стаса (они расположились на кухне, предварительно уложив детей спать), но готов был поспорить, что он сейчас пожал плечами и дернул уголками губ. — Ты открывал свою Силу постепенно, всё-таки земной. У воздушных и водных тоже свои приколы… Кароче, что я имею в виду… Терпение, балий, он справится, я уверен… — В прошлый раз ты говорил то же самое, — Дима выдохнул и сделал паузу. — А теперь та девчонка навью обернулась… — Есть определённый процент неудачи… — Бехом невъголоси, — рыкнул он. — Всё было проще некуда — она не совладала с Пламенем. Не след немагам вообще лезть в это дело… — Но у него Дар Сварога! — Стас не сдержался. Стул неприятно скрипнул об половицы. — Просто посмотри на него! Он почувствовал во мне Силу, это грёбаное Пламя, и тут же попытался ответить! Да, неумело, но… — Слишком взрослый, Стас, — прошелестел Дима. — Ему сколько? Двадцать с лишним? Смеёшься? Почему ты тогда раньше его не нашёл? — Потому что просыпаться начало только сейчас, — выплюнул слова Стас, словно Дима — глупый школьник, который не понимал, что два плюс два равно четыре. — Он и так поздний волшебник, так ещё и подавлял в себе силу много лет… Антон сполз с дивана и присел на корточки. «А теперь подробнее.» — …Ходил на нелюбимую работу, разменивался на случайные связи, не жил почти, — Стас вздохнул. — Ещё несколько лет в таком режиме, и мы бы точно потеряли такого огненного… — Кый беспроторица, — грустно сказала Катя. — Бедный, бедный клюся… — Ты ему уже и прозвище глупое придумала, ну честное слово, — Антон чувствовал, как Дима закатил глаза. — Ты так всех собираешься жалеть, кого Стас притаскивает? Гориславы не хватило? — Он справится, я верю Стасу, — По груди Антона отчего-то разлилось тепло. — Ты бы видел его, когда он только проснулся. Глазища огромные, брови до неба, весь дрожит… — Так вот откуда прозвище… — Дима коротко усмехнулся. Стул скрипнул по половице ещё раз. — Ладно, посмотрим на этого клюсю. Антон поспешил встать на прямые ноги, но голова так резко закружилась, что он почти упал обратно на диван. — Антон, ну что ж ты скачешь, как заяц-дурак, — Дима оказался рядом неожиданно быстро и подхватил Шастуна под руку, помогая сесть. — Так, ладно… Ты только проснулся? Шастун решил не нарываться на серьёзные разговоры и кивнул. Катя, стоявшая в проходе, чуть улыбнулась. «Знает, всё знает, все мысли считала», — заговорил внутри Антона тревожный голосок. — Нам нужно с тобой поговорить, — Стас появился словно из ниоткуда и присел напротив Шастуна прямо на пол. Дима отошёл от Антона и встал около стенки, рядом с горящим камином. — Итак… Ты знаешь, кто такие волшебники? — Ну… — Антон почувствовал себя нелепо, словно он снова учится в школе, и сейчас стоит у доски, пытаясь тянуть время, зная, что в скором времени учитель догадается, что он ничего не готовил и влепит очередную красную гелевую «два» ему в дневник. — Люди, умеющие колдовать. Типа как в «Гарри Поттере». Заклинания, зелья там… — Совершенно верно, — Стас улыбчиво кивнул и придвинулся чуть ближе. — А ты знаешь, что ты — один из таких? — Теперь знаю, — попытался отшутиться Антон, поднял взгляд и снова застыл. Тяжелый взгляд Димы — словно ведро с холодной водой, одним таким Шастуна однажды окатили. Плавали-знаем. Совершенно не приятно, не прикольно, повторять не хочется. — Только ты, скажем так, не совсем такой волшебник, — Стас прервал театральную паузу, образовавшуюся после шутки Антона. — Ты — маг стихии. Знаешь, как в «Аватаре», — он радостно всплеснул руками. — Можешь управлять там огнём, создавать всякие фаер-болы… — Погодите… Похоже, до Шастуна всё доходить начало только сейчас. Это не шутка. Не затянувшийся иммерсивный спектакль. Это происходит с ним в реальности. — Это же не может быть правдой, — Антон с ногами забрался на диван и обвил руками колени. — Нет-нет-нет, вы же шутите! Магии не существует. — Для большинства, — Стас загадочно улыбнулся и протянул руку в сторону камина. Горящий внутри костерок превратился в рыжую змею, постепенно обвивавшую руку волшебника. Антон вскрикнул и вскочил ногами на спинку дивана. — Нет! Это… Это фокус такой, я видел, там человек использовал специальную жидкость… — Потрогай мою руку, Антон, — Стас протянул горящую ладонь. Шастун замер, но затем опасливо протянул пальцы к руке. Ничто его не опалило, огня словно и не существовало вовсе. Только шершавая ладонь с кольцом. Шастун убрал руку, и в ту же секунду Стас коснулся этой рукой своей кепки. Она ярко загорелась, и Антон почувствовал запах жжёной ткани. Он снова закричал и упал за диван, больно ударившись локтем и задницей о темный паркет. — Теперь веришь? Дима снова слишком быстро оказался рядом. Антон не шевелился, только глядел сквозь дрожащие ресницы на мага, что протягивал ему руку. Шастун робко протянул свою ладонь, и волшебник крепко обхватил его запястье и неожиданно сильно потянул на себя. — Ты сможешь так же, я уверен, — Стас коротко улыбнулся и продолжил сбивать с только что горевшей кепки остатки тлеющей ткани. — А кепка… — Не переживай, Антон, — Стас достал откуда-то из кармана ещё одну кепку и надел её на голову, скрыв свою раннюю лысину. — У меня таких ещё десятки. Шастун натянуто улыбнулся и сжал руками плечи. «Господи, что за дурдом?» — Ну что, — Дима нахмурился, кажется, ещё сильнее и скрестил руки на груди. — Готов к дальнейшему разговору? Антон посмотрел в глаза сначала ему, потом Стасу, а затем — Кате. Почему-то из всех троих она вызывала наибольшее доверие. Она едва кивнула и кротко улыбнулась. «Ты можешь нам доверять».***
— Итак, что я понял из всего того огроменного потока информации, что ты мне сейчас сказал, — Антон сидел на полу, упираясь спиной в диван и закинув чугунную по ощущениям голову на сидение. — Я — по счастливому стечению обстоятельств какой-то потомственный волшебник, обладающий стихией огня. И в этом мире существуют такие же, как и я. Ещё существует Перун, Велес, остальной пантеон, — наморщил нос Шастун, загибая пальцы. — Всякие там… Кикиморы, водяные, русалки-мавки и прочее? — Пока верно, — Стас сидел рядом с ним, плечом к плечу и самозабвенно жевал хлеб. — Что ещё понял? — М-м-м… — Антон задумчиво сверлил потолок взглядом. — Есть четыре вида стихийных магов, они типа самые крутые. А ещё есть магия быта, чары и колдовство, и всё это — разные вещи. — Ага… — И у вас есть своя столица, система образования, правительство и огромная история, про которую ты мне попытался рассказать… — И ты отлично отыграл спящего, — Стас хохотнул и хлопнул его по коленке. Шастун резко выдохнул и опустил голову. — И мне придётся запомнить всё это? — Антон пространно мотнул кистью в пространстве. — «Всë» — что? — Всё это, — с нажимом повторил Шастун, постукивая пальцами по полу. — Историю, обычаи, правила поведения, язык… Как вы до сих пор общаетесь на старославянском? — Сила традиций, — пожал плечами Стас. — Да, конечно, это огромный пласт информации, и ты научишься всему постепенно, шаг за шагом. Москва не сразу строилась. — Ага, — Антон устало потëр глаза. Где-то за окном обсидиановую темноту неба нарушили первые рассветные лучи. — Ты всё ещë можешь уйти, — Стас повернулся к Шастуну лицом и немного печально улыбнулся. — Пока у тебя не появилось обязательств. — Да? — Антон развернулся к Стасу всем телом и даже затаил дыхание. Он как-то не рассматривал такой возможности. Его огорошили новой информацией, усадили в прямом и переносном смысле, подавили этим огромным потоком всего нового, что даже не уложилось пока в его голове окончательно. Высшие боги смешались с низшими божествами, порождениями Хтони, знаниями о магах, ступенях обучения волшебству. Где-то там ещё крутились новые словечки из магического сленга, правила этикета в этом обществе, волшебная мода и последние новости столицы (оказывается, у магов это был Великий Новгород). — Я сотру тебе память об этом дне и о дне, когда ты встретил Иру, — он поправил на голове кепку и посмотрел в окно. — Для тебя события последних нескольких недель покажутся не более, чем очень странным сном. Только скажи, и мы начнём обряд. У Антона в голове всплыл образ той блондинки с кичкой, её улыбки и горящего сердца. Стас рассказал ему, что она — агент, помогающий находить таких пропащих волшебников, как Шастун, среди общества «неволшебников». Ещё Стас рассказывал что-то про магический катализатор, но Шастун не слишком запомнил — в его голове в тот момент будто проносились плохо проявленные фотографии, воспоминания того пятничного вечера. Холодный пол, карие глаза, люди, окружившие его и жалобно смотревшие сверху вниз. Тут же сознание зацепилось за ещё одно воспоминание из прошлого: жалобный взгляд Оксаны, когда он засиживался на работе до поздна и уходил самым последним. Не потому что хотел наработать сверхурочные или на работе был завал. Он просто не хотел возвращаться домой. Точнее, в то место, которое формально считал домом — несколько квадратных метров одежды и мебели, так же формально ему принадлежавшие. Всë повторяется снова. — Нет, — Антон отрицательно качнул головой. — Не хочу туда. В… Прошлую жизнь. — Но? Какие же эти волшебники странные. Могут чуть ли не мысли читать, но всё равно тянут из Шастуна жилы, ну что за садисты. — Но и в эту, новую жизнь, боюсь нырять с головой, — Антон подтянул колени к груди. — Если я не смогу? — Не думай об этом, — Стас поднялся, но Шастун увидел, как радость и воодушевление исчезли из его карих глаз. — Ты ещё даже не начал жить. Ложись спать, утро вечера мудренее. Антон вздохнул и забрался на диван. Стас укрыл его пледом, не пойми откуда взявшимся рядом с камином, и закрыл дверь в гостиную. Шастун опустил голову на подушку и тут же отключился. В этом и проблема. Все эти двадцать пять лет он не жил. И боялся даже начинать.