Порвать тебя на части

И снова здравствуй, Санта-Моника. Здравствуй, пляж. Здравствуй, грёбаный песок, который везде застревает. Особенно в ботинках. Но, чего ни сделаешь ради друзей — поэтому, приходится терпеть и скрипеть твёрдым абразивом между пальцев ног. Виктор принял волевое решение снять туфли, и это принесло ему огромное облегчение. Отказать ВиВи было сложно — она обладала невероятным обаянием, против которого не выстоял бы не один мужчина. И это касалось даже мертвецов. Тореадор согласился снова помочь сородичу по клану, ведь дело касалось нарушения Маскарада. Кто-то из вампиров сливал информацию о Мире Тьмы, а один человек взялся написать сценарий по этой всей истории. Это было плохо. Это ставило под удар всех — вампиров, оборотней, призраков и прочих существ, что так отчаянно пытались скрываться от людских глаз. Виктор узнал, кто именно облажался — вампира звали Джулиус. Слабокровный из Санта-Моники. Сам лично Тореадор с ним не общался, но пару раз видел, как тот тусовался рядом с остальными изгоями — Е, Лили, Розой и Коппером. Симпатичный малый, с ирокезом и тоннелями в ушах. И то, что он заикался, придавало ему пару дополнительных очков обаятельности в глазах Виктора. Как жаль, что придётся его убить. Может, можно будет обойтись лишь наказанием? Суровым и унизительным наказанием. Грязные мысли сразу заполнили голову Тореадора, и он ухмыльнулся. Зверь внутри оскалился. На пляже никого не было, кроме одного-единственного вампира. Того самого, который и был нужен. Все остальные слабокровные уже покинули это место, оставив своего товарища позади. — Ты — Джулиус? — с ходу спросил Виктор, бросая ботинки на землю. — Н-н-нет… — слабокровный сделал несколько шагов назад, пытаясь спрятаться от своей участи. — Врёшь, Джулиус. Кроме тебя здесь никого нет. Тебе пиздец, ты знаешь об этом? Знаешь, что бывает с теми вампирами, которые слишком много болтают? Хм? Виктор схватил юношу за шею. Тот непроизвольно попытался вдохнуть с открытым ртом, обнажив зубы. Второй рукой Тореадор схватил его за клык и попытался вырвать. — П-п-пожалуйста, не надо. Я н-не-не знал, ч-ч-что я такое! Я н-не зн-знал!.. П-п-пожалуйста, я сделаю, что угодно! Виктор зашипел и впечатал Джулиуса спиной в металлическую проволоку забора. — Да тебя убить мало за такое, сучёныш! Каждый грёбаный день мы соблюдаем Маскарад, чтобы люди не знали про нас. А такие, как ты, безмозглые птенцы, ставят под угрозу существование всех — не только вампиров. — Но… — Ебало завали. Если тебя не прикончу я, то это обязательно сделают охотники на вампиров. Да, Джулиус, есть и такие в этом большом и страшном мире. Что предпочитаешь — чтобы тебя распяли и оставили под палящим солнцем, пока от тебя не останется только кучка пепла? Или чтобы над тобой месяцами проводили эксперименты? День за днём, ночь за ночью, пока твоё выносливое вампирское тело не выдержит и не сломается, и даже твоя мёртвая нервная система просто сдастся под напором бесконечной боли и ты, наконец-то, сдохнешь? М? Что выбираешь? — Виктор с каждым словом всё сильнее сжимал горло Джулиуса, а в конце даже добавил вторую руку. — П-пожалуйста, — прохрипел юноша, — Я знаю, ч-что ты х-х-хороший человек. П-послушай своё сердце! — Я уже давно не человек. А моё звериное сердце говорит мне, что я должен высушить тебя до дна и потом разорвать на куски. Знаешь, как вкусно ты пахнешь из-за страха? Виктор отпустил горло Джулиуса и всем телом вжал того в забор. Левой рукой он взял юношу за ирокез и потянул вниз, заставляя слабокровного запрокинуть голову назад. Языком он провёл от кадыка до уха, на секунду остановившись на яремной вене. Виктор прошептал в самое ухо Джулиусу: — И на что ты готов на самом деле, чтобы сохранить себе жизнь? — Я уже с-с-сказал, что на в-всё. — Прямо на всё? — У-угу. — Даже я заставлю тебя встать на колени и взять мой член в свой болтливый рот? М? Если этот язык способен так трепаться, он способен и на многое другое, так ведь, Джулиус? Ради спасения собственной шкуры ты пойдёшь на такое унижение? — Да, — тихо ответил юноша. — Хороший мальчик, — Виктор упёрся бедром в пах младшего вампира и почувствовал, что у того стояк. Это противоречило всем законам природы — ведь клинически Джулиус был мёртв. Но это ещё раз подтверждало всю неестественность и загадочность существования слабокровных. Ещё одна мистическая тайна. — Если я заставлю тебя сосать мой член, будешь ли ты делать это добровольно? — Тореадор засовывает большой палец в рот юноше, — Или мне придётся заставить тебя? Джулиус молча облизывает палец, проводит языком от основания до ногтя и начинает движение шеей, имитируя минет. — Правильный выбор, — Виктор награждает слабокровного, положив руку ему на пах и поглаживает твёрдый пенис через ткань, — А потом я возьму тебя за волосы. Вот так. Тореадор хватает слабокровного за ирокез и заставляет снова запрокинуть голову назад. Джулиус издаёт непроизвольный тихий стон. Виктор крепче сжимает его член, а затем медленно расстёгивает ширинку его джинсов. — И начну трахать в рот. Мой большой член не поместится в твоём маленьком ротике и мне придётся иметь тебя в горло. Я буду совершать быстрые, рваные толчки, заставляя тебя задыхаться. От боли на твоих глазах выступят кровавые слёзы, и они будут течь вниз, окрашивая мой член в красный цвет, и я стану трахать твою глотку твоей же собственной кровью. Но тебе ведь этого и так хочется, так ведь, шлюшка? — М-хм, — промычал Джулиус. Его разум был занят рукой Виктора, который дразнил юношу, проводя пальцами вверх и вниз по ткани трусов и иногда задерживаясь на головке его пениса. Джинсы, вместе с ремнём, уже валялись на песке. — Скажи это. Скажи мне, что ты будешь моей шлюхой, Джулиус. Скажи, что позволишь иметь себя, как мне захочется, и исполнишь все мои желания. Что не только твоё тело, но и твой разум будут принадлежать мне, пока мой член будет растягивать все твои отверстия. И если ты будешь хорошей шлюшкой, возможно, я награжу тебя. — Я б-буду х-хорошей ш-ш-шлюхой. Твоей шлюхой. — Поверю тебе на слово, Джулиус, и даже выплачу тебе небольшой аванс, — Виктор берёт член слабокровного в ладонь и начинает поглаживать. Его пенис холодный, но очень твёрдый. Он сочится смазкой, которая состоит из крови. В воздухе витает тяжёлый железный запах. Младший вампир тихо стонет, но пытается заглушить себя, прикрывшись тыльной стороной ладони. Виктор убирает руку Джулиуса и произносит: — Если ты будешь глушить себя, я сделаю тебе больно. Я хочу слышать. Я хочу слышать, как тебе нравится то, что тебя имеет другой мужчина. Ты ведь хочешь, чтобы я вошёл в твою тугую попку, так ведь, Джулиус? — Д-да… да! — Слабокровный выгибается навстречу ладони Тореадора. Он хватается за забор над своей головой, потому что ноги уже не держат его — настолько сильно удовольствие затуманило его разум. И кто же знал, что мёртвое тело может получать столько удовольствия от простой стимуляции руками? — Развернись, — приказывает Виктор. Джулиус слушается, поворачивается к Тореадору задом и прогибается в пояснице. Старший вампир ласкает его анус пальцами, испачканными в крови-смазке, а потом с наигранной нежностью спрашивает: — Ты хочешь, чтобы я растянул тебя, Джулиус? Или может мне войти сразу, чтобы не томить тебя? Как бы ты этого хотел? — Я б-бы… хотел… Ч-ч-чтобы ты под-под-подготовил меня. — А мне плевать, что ты хочешь, — Виктор хватает слабокровного за шею, и цепляется ногтями тому в шею, — Ты здесь для того, чтобы удовлетворять меня. Ты — мой, Джулиус. И я буду трахать тебя так, как этого захочется мне. С кожи, в которую вонзились острые ногти, капают капли крови. Второй рукой Тореадор крепко сжимает член своего партнёра. Он прижимается бёдрами, спрятанными под тканью джинсы, к обнажённым ягодицам слабокровного. — Я буду иметь тебя долго, пока твоё тело, наконец, не сдастся, — Виктор кусает Джулиуса за мочку уха, его когти рвут футболку и оставляют три кровавых полосы на груди, — Ты будешь умолять о пощаде, но я не остановлюсь, пока не насыщусь этим чувством сполна. Я порву тебя на куски, Джулиус. Виктор рычит. Железный запах крови заводит его всё сильнее и сильнее. Зверь внутри бушует, и Тореадор отдаётся его воле. Он кусает Джулиуса и пьёт его кровь, чем вызывает экстаз у младшего вампира. Силы воли едва хватает, чтобы вовремя остановиться. О последствиях он будет жалеть потом, когда будет тосковать по этому чёртовому слабокровному. А сейчас он просто наслаждается моментом. И сейчас Виктору действительно хочется порвать Джулиуса на куски, сожрать, поглотить собой полностью, без остатка. Медленно, методично разбирать его на составные части, пока от него не останется ничего, кроме пепла. И это не потому, что он хочет уничтожить его, нет, даже совсем наоборот. Ему хочется сохранить в себе этот момент до конца времён. Потому что так хорошо Виктору не было очень давно. Возможно, даже никогда. У Джулиуса дрожат ноги, он весь напряжён. Он — заряженное ружьё, готовое выстрелить в любой момент. Нужно лишь нажать на курок. Но Тореадор специально замедляет движения своей руки, чтобы продлить удовольствие, которое он дарит своему партнёру. – Позволь мне к-кончить, — слабокровный уже не стонет, он откровенно хнычет, потому что его организм не выдерживает этой пытки. — Разве так подобает разговаривать с тем, кто может одним движением руки порвать тебя напополам? — интонация Виктора сладка, но слова его пропитаны горечью. — Позвольте мне кончить, х-хозяин… П-п-пожалуйста. — Вот так. Хороший мальчик. Позволяю. Джулиус кончает, его дрожь Виктор чувствует всем своим телом. Тореадор наблюдает, как густые капли крови падают на землю, стекают по забору и по его ладоням. Слабокровный поворачивается лицом к своему «хозяину», но в глаза не смотрит. Виктор берёт его за шею и засовывает ему пальцы в рот. Кровь течёт по подбородку Джулиуса, пачкает губы. Старший вампир не смог удержать себя — он целует юношу крепко, страстно, режет язык о клыки. Всего на несколько секунд они близки настолько, что даже их кровь образует одно целое. — Я… — Джулиус хочет что-то сказать, но Виктор прерывает его. — Молчи. Просто… Просто проваливай. И чтобы я тебя больше не видел. — С-спасибо… — Джулиус коротко целует Тореадора в губы, но тот уже не отвечает взаимностью. Он просто хочет, чтобы слабокровный ушёл. Потому что Зверь всё ещё голоден. Юноша уходит, не оборачиваясь, а Виктор остаётся наедине со своими мыслями. Он входит в спокойные воды океана и падает туда спиной вниз. Тореадор смотрит на звёзды, бисером рассыпанные по индиговому небу, и слушает шум прибоя. Он закрывает глаза. А перед ними лишь красная пелена.