Домино

— Понедельник, одиннадцать утра, а мы где? А мы в травмпункте… Кирилл, может по пути в церковь заглянем? Ну… свечку там поставим, я тебя в водичке святой утоплю… То есть искупаю… Я останавливаюсь и с подозрением смотрю на девушку, которая по инерции делает ещё пару шагов вперёд, но почти сразу замечает, что что-то не так. Я смотрю на неё сверху вниз, потому что роста в Соньке примерно столько же сколько в мусорном ведре, но ведёт она себя так, как будто в кармане у неё запасная жизнь. — Даже не думай об этом, Соня Аркадьевна! Никто тебя не просил идти со мной… — А я что ради тебя сюда пришла? Ты задницу этого молодого хирурга видел? Это же… Ооо… Ты специально попадаешь в неприятности, чтобы тоже на неё попялиться??? Хитрые глаза Соньки полны восхищения, но, видимо, моя кислая мина быстро приводит её в чувства. — Ты такая странная, знаешь? Я здоровой рукой хватаю эту пигалицу за запястье и тащу к выходу. — Кирилл, ну ты чего? Я же это… Пошутила. Задница же правда отпадная, признай? С Соней мы познакомились на первом курсе универа. Бойкая и незакомплексованная, она выловила меня в коридоре и прижав к стене — зрелище, конечно, было забавным, так как доставала она мне едва до груди — заявила, что мы идём на свидание. И тогда мне показалось, что это выход. Красивая и милая девчонка рядом, она всячески выказывала мне свою симпатию. Но через пару таких вот свиданий я понял, что совесть не позволяет играть чужими чувствами. И одновременно с тем, понимал, что обиженная девушка может почувствовать себя использованной, может рассказать обо мне всему универу. Но воспитание брало своё. Я может и был геем, но не был пидарасом. Признание далось нелегко, так как кроме мамы, обо мне не знал никто, да и не узнал бы. В тот период я и сам не до конца принимал и осознавал свою ориентацию. — Да как так? — большие глаза Сони наполнились слезами. — Ты же такой спокойный, джентльмен, да от тебя настоящим мужиком за версту несёт! Да я в мечтах от тебя по десять детей каждый год рожаю, Кирилл! Мы сидели в парке ночью, свет одинокого фонаря высвечивал побледневшее лицо девушки, которая дрожащими пальцами пыталась стереть слёзы, но тем самым больше размазывала разводы от туши по щекам. — Ты правда красивая, веселая, умная и очень обаятельная, но это не меняет того, кто я есть. Сонь, дело же не в тебе… — Конечно, не во мне, — она вскочила с лавки. — А в отсутствии у меня члена! — Эй, — я не знал имел ли право, но я встал и притянул девушку к себе, — ты не реви, глупая. Я обещаю, что не буду уводить у тебя парней… — Я не смотрел на его задницу. Ты вызвала такси? — Зачем такси? Сейчас Павлуша подъедет. Нужно ещё в аптеку заскочить, рецепт у меня в сумке. Она принялась рыться в своей сумке, которая по размеру была довольно миниатюрной, но я бы не удивился, если бы однажды она вытащила из неё адронный коллайдер. Магия, блядь, вне Хогвартса! А отошёл чуть подальше и достал пачку сигарет. Одной рукой было немного неудобно, но всевидящая Соня Аркадьевна быстренько достала зажигалку, сделала первую тягу и вернула сигарету мне в рот. Последние дни мая радовали уже почти летней погодой, но пары и сессию никто не отменял. — А разве Пашка не на занятиях? — У них пары отменили, сам понимаешь, уже всем похер, да и он ездил друга из аэропорта забирать. И вообще, он ухаживает за мной или как? Пашка Синицын был старшекурсником. И, как ни странно, именно ко мне он подошёл, когда решил пригласить Соню на свидание. Ему было интересно, что нас связывает. И я быстро дал ему понять, что к Соне отношусь как к сестре. Вот с тех пор Паша и пытается добиться расположения своей принцессы. — Может я такси все-таки вызову? — Не беси, Кирилл, — фыркнула «сестрёнка». А тем временем огромный чёрный зверь, за рулём которого сидел Павлуша, въехал на стоянку. В том, что милый и обходительный Пашка водит такую агрессивную машину, было что-то комичное, но Сонька находила это интересным. С её точки зрения, это говорило о том, что под всей этой оболочкой ботаника и задрота, находится настоящий ураган. — Привет, мой ковбой, — Соня, которая ещё десять минут назад без стеснения пялилась на задницу молодого врача, повисла на своём парне, подарив ему поцелуй, от чего тот сразу зарделся. — Привет, Кирилл, снова боевые травмы? — парень усмехнулся. — Может это тебя Соня избивает, а я чего-то не знаю? Шутник тут же получил такой нехилый тычок под рёбра. — Да, но теперь этого русского Макгрегора в юбке терпеть тебе. — О, господи, всё поехали, нам ещё в аптеку! Заедем в ту, что на Ленина. — Ладно, садитесь, только там на заднем сидении Макс уснул. Перелёт — все дела. Любопытная Сонька тут же открыла пассажирскую дверь, просунула голову и заглянула назад. — Ого, какой суровый дядя! Ладно, давай, довезешь нас до аптеки, вечером всё равно в «Мандарине» увидимся. Кир, докуривай и погнали. Сонька уселась на переднее сидение, а мне, видимо, суждено было делить место с суровым дядей. Бычок полетел в урну, а я поспешил к Паше, который держал для меня дверь. Макс оказался вовсе не дядей, а молодым парнем примерно нашего возраста. Он спал, откинувшись головой на сидение. Красивый профиль, бледная кожа, скулы… Я встряхнул головой и отвернулся к окну, когда понял, что немного залип на незнакомого парня. Сонька что-то рассказывала Паше, когда я решился ещё раз посмотреть на парня. Несмотря на теплую погоду, тот был в толстовке, которая немного сбилась и обнажала ключицу. Чёрт. Видимо, ему было немного жарко и на его висках выступила испарина, хотя в машине работал кондиционер. Чёрные пушистые ресницы подрагивали, но парень не просыпался. Чёрт. От него пахло свежестью и лесом, а ещё немного табачным дымом. Чёрт. Я посмотрел в окно, мы почти подъезжали. — Паш, останови здесь, я дойду. — Что случилось? — Сонька обеспокоено оглянулась. — Мы почти доехали. — Немного укачало. Паша остановился у обочины и я сразу вылетел из машины. Задел руку, которая и без того ныла, но это было неважно. Чёрт. — Эй, ну ты чего? Это из-за обезбола? — Не знаю, может давление? Спать хочу. Я не хотел смотреть в глаза Соне, потому что казалось она сразу всё поймёт. — Да, немного душно. Хочешь ещё немного посидим и в аптеку, потом домой, м? Я только кивнул. — Паш, вы поезжайте, всё нормально, вечером увидимся. Соня отошла к своему парню, а я поднял голову и встретился взглядом с серым прищуренным взглядом. Макс, не меняя положения, смотрел прямо на меня через открытую дверь. Его брови были сдвинуты к переносице. Что-то было в его хмуром взгляде… — Давай, горе моё луковое, поднимайся.