Похищение господина Катарджиу

Бухарест, май 1937 года. - Комиссар Миклован у аппарата! - Чем заняты, Миклован? - раздался в трубке бодряческий бас префекта полиции Маринеску. - Ну как же, господин префект - аферой с "лотереей-аллегри", - отозвался комиссар. - Аферисты подождут. Вы срочно нужны мне здесь, в кабинете. Дело не терпит отлагательств! - безапеляционно брякнул Маринеску и положил трубку. "Не иначе как мадам Лупеску потеряла собаку", подумал комиссар, тяжело вздохнул, аккуратно сложил документы лотерейных жуликов обратно в папку и направился на ковёр. Он почти угадал. - Но не пойму, мадам, почему именно он? Комиссар сейчас по уши завален работой. Мы бы просто передали это дело менее занятому сотруднику - и..., - басил в кабинете префект. - Ещё раз повторяю, господин Маринеску - мне его рекомендовали как лучший кадр в нашей уголовной полиции. В нашей семье на второй сорт не соглашаются! - нагло перечило ему глубокое, властное и вместе с тем чувственное контральто. "Ох, намылят мою шею с двух сторон", - подумал при этих звуках комиссар Миклован, поднимаясь по лестнице и открывая роковую дубовую дверь. Кроме привычной и родной всякому служащему префектуры монументальной фигуры префекта полиции, в кабинете находились две дамы. Первая - типичная засушенная старая дева-немка в сером жакете - была явной гувернанткой или няней. Из нетипичного в ней была только однозначная печать отчаяния на лице. Зато вторая... Дорогое пальто - правда, шёлковой подкладкой наружу, - выглядывающий из-под него приталенный ансамбль модного в этом сезоне в Париже цвета морской волны и искусная завивка пышных каштановых волос выдавали в ней даму из общества. И нотацию префекту читала, конечно же, она. - Мадам, позвольте мне представить вам комиссара Тудора Миклована, - с облегчением выдохнул Маринеску, когда искомый лучший сыщик Румынии вошёл в кабинет. - Так это вы, комиссар... Моё имя Элизабета Катарджиу. Если, конечно, эта фамилия вам что-нибудь говорит, - цельнометаллическим тоном заявила обладательница контральто. Но в голосе её чувствовалось, что под этим металлом - безбрежное море паники. Ещё бы не говорила! Катарджиу были одной из самых уважаемых румынских фамилий, давшей отечеству как минимум двух премьер-министров, которые принесли Микловану в школьные годы не одну тройку по истории - он их всегда путал. — Мадам Катарджиу, я вижу, вы очень взволнованы, — сказал он. — Как вы догадались? — Мадам, на вас пальто наизнанку. А на голове, пардон, кашпо. — О боже... — госпожа Катарджиу раздражённо взмахнула пушистыми ресницами и сняла с головы подставку для цветочного горшка в стиле шик-модерн, резким взмахом руки бросив его на пол. - Я действительно очень взволнована, господин комиссар. У меня пропал единственный сын. Он совсем юн, только недавно пошёл в школу. Его похитили! - Понимаю ваши чувства, мадам, - включил Миклован галантность на полную. - Признаться, я сам воспитываю точно такого же мальчика, чуть поста... - "Точно такого же"!... - неожиданно вспылила мадам Катарджиу. - Это гениальный мальчик! Будущий учёный! Эйнштейн! Петраке Поенару! Тысячи научных открытий! Представляете, какой выкуп за такого ребёнка запросили бы в Америке?! А у нас... я... - Мадам начала всхлипывать, и префект с комиссаром наперебой протянули ей свои носовые платки, столкнувшись кулаками у потерпевшей под носом. - Пардон! Мадам, давайте всё-таки расскажем всё по порядку. Как и когда вы обнаружили, что ваш сын исчез? - Полчаса назад... Фройляйн Марта должна была проследить, чтобы Георге переоделся, и отвезти на очередные занятия. Но в детской уже никого не было! А на столе... В-в-вот эти бредовые каракули! - воскликнула темпераментная госпожа Катарджиу и судорожно достала из ридикюля сложенную вчетверо бумажку, чуть ли не шлепком положив её на стол перед полицейскими. Миклован развернул её и прочитал едва влезающий текст: ПАЛАЖИТЕ ШЕСТ КАТЛЕТ АДНУ КРИНКУ МАЛАКА И 1 ВИЛК НА БЕЛ. ПЛ. В П.Х. ИНАЧИ ВАШИМУ РИБЕНКУ БУДИТ ПЛ.!!!!!!!!!!!!! - Преступник явно очень экспансивен. Крупный почерк и уйма восклицательных знаков, - покачал головой комиссар. - Совершенно смехотворные требования! И с явным незнанием румынского языка. Это большевики или цыгане! Преступники, работающие с людьми из общества, так плохо писать не могут! - Мадам явно возмущало, что у неё запросили за ребёнка не чемодан с полусотней тысяч долларов или франков, как в кино, а какие-то плебейские котлеты. - Можете быть спокойны за судьбу вашего сына, мадам. От Миклована ещё никто не уходил! - заверил префект элегантно убитую горем мать. - Мадам, вы ведь принесли нам фотографию Георге? - поинтересовался комиссар и получил искомое. С фото смотрел симпатичный, но явно не по возрасту усталый темноволосый мальчуган, действительно очень похожий на Миклована-младшего. - Мерси, - улыбнулся Тудор Миклован, аккуратно убирая снимок в нагрудный карман. - Фройляйн Марта говорит по-румынски? - Oh, ja... Немношько, - заговорила наконец бонна, которой хозяйка не давала и пять лей вставить в разговор. - Вы непосредственно имеете дело с мальчиком, поэтому прошу вас изложить мне распорядок его дня. - Naturlich, herr Komissar, - по-военному отчеканила немка. - Бег трусов... трусов... nein, бег трусца! Потом der Englische Sprache, потом немношько Musik, потом скетинг-ринг, потом живое писание... nein, живопись... Фройляйн Марта продолжала ещё долго, а Миклован уже почувствовал, что косеет. У работяг железнодорожного депо из Гривицы, где прошло его детство, рабочий день был далеко не такой насыщенный, как у сгинувшего барчука. А уж про пацанов лет девяти из Гривицы и говорить было нечего... - Всё в соответствии с рекомендациями лучших педагогов Европы, - с гордостью добавила Элизабета Катарджиу. - У меня к вам маленькая просьба, господа - по возможности завершить розыск за пять дней. Через пять дней мой муж возвращается с сессии Лиги Наций в Женеве... и вам лучше будет иметь дело со мной, а не с ним. - Тогда без Миклована точно не обойтись! - встал навытяжку Маринеску. - Миклован, старина, дело Катарджиу поручаю вам как особо деликатное! - А лотерея-аллегри? - Лотерею возьмёт на себя Патуля! Мадам Катарджиу, прошу вас заполнить бланк заявления о пропаже... ... - Искренне надеюсь на вас, комиссар, - сказала несчастная великосветская мать и протянула ему рукой в замшевой перчатке визитную карточку. - Наш домашний номер телефона. Пардон, господа, я могу опоздать на массаж. - Мы будем держать вас в курсе дела, мадам Катарджиу! Целую ручки! - провожал её Маринеску, и когда дверь за обеими женщинами закрылась, сказал: - Теперь вы понимаете, Миклован, почему я срочно вызвал именно вас? - Зачем им понадобился шест? - вслух задумался Петреску, вдавливая окурок в пепельницу. - По-моему, это всё-таки "шесть" с ошибками, - ответил помощнику Миклован. - Странные у них какие-то требования. Никаких денег, только продовольствие. - А главное - это молоко, - задумался Петреску. - Вы где видели бандитов, пьющих молоко? Они лучше винишка или цуйки выпьют. - Либо преступник слабоват здоровьем, либо еда всё-таки предназначена для ребёнка, а он сам харчуется где-то ещё, - пояснил комиссар и вдавил в пепельницу свой окурок. - Но почему одна вилка? - Наверное, для похитителя, - предположил Петреску. - Ребёнка он заставляет есть руками. На нашем бухарестском дне, думаю, не откажутся покуражиться над таким благорооооодным чадом, - деланно задрал он нос. Миклован ещё раз взглянул на фотографию юного господина Катарджиу, уставшего так, как будто целый день таскал мешки с кукурузой. У него появились кое-какие смутные догадки, но он решил отложить их на потом. - И что это за Бел. Пл. В П.Х.? - задумался вслух комиссар. - Бел.Пл. звучит как "белая плита", а вот П.Х.? - В голову ему полезли разные нехорошие расшифровки, но их он отмёл. - Может быть, Попешти-Хория? - предположил Петреску. - Там как раз старинное кладбище. Белых плит хватает, и бродяги частенько там ночуют. - Это легко проверить, - Миклован встал из-за рабочего стола и направил стопы к выходу. - Пойду-ка прогуляюсь до моего информатора, где там его обычно в это время черти носят... - Нет, господин комиссар, непохоже это на наших молодцов, - покачал головой Лимбэ, прочитав записку. - Знаю я пару лихих ребят, которые бы на такое дело отважились, только они и вовсе писать не обучены, даже так... - А из румын кто-нибудь? - не отставал сыщик. - Из румын такими делами чистая публика занимается, эти поавантажней бы сработали, открытку там прислали бы или по телефону позвонили... - обломал цыган и эту гипотезу. Миклован задумался. Концы в изначальной версии переставали сходиться с концами. Прислуга, выгнанная или просто обидевшаяся на хозяев, тоже отпадала, - вряд ли бы малограмотные попали на работу в дом Катарджиу. И ещё это идиотское молоко... Когда-то комиссар читал в газетах про наёмного убийцу из Нью-Йорка, который пил молоко, чтобы при такой работе не скурвиться на чём покрепче - правда, кончил он всё равно плохо. Может, всё-таки у похитителя желудочные недомогания? - Те, которые желудком маются, обычно старые волки уже, слонов добывать сами не ходят, молодых гоняют, - и этот вариант разбился об экспертное мнение старого цыгана-карманника. - Так, Лимбэ, я тебе тут коротко набросал словесный портрет парня, пробей его по своим каналам. Если будут докапываться, скажи, что действуешь по поручению мамаши, - протянул Миклован информатору вырванную из блокнота бумажку, а сам почему-то сказал себе, уставясь в украшенный мухами и паутиной потолок корчмы: - Но почему вилка одна? Следствие зашло в тупик... Необузданные догадки снова вернулись к комиссару в голову, теперь тесно связываясь с раскладами, изложенными Лимбэ, в стройную версию. - Ну ладно, Лимбэ, поеду-ка проверю одну идею. Салют! - Покупайте "Универсул!" Открытие всемирной выставки в Париже! Франко теснит республиканцев в Испании! Сталин арестовал собственных генералов! Покупайте "Универсул!" - надрывался на улице газетчик. Через полчаса в особняке Катарджиу на улице Викторией раздался телефонный звонок. - Мадам Катарджиу, это вас? - окликнула хозяйку молоденькая горничная. Нехотя оторвавшись от нового романа Поля Морана, госпожа Элизабета величаво прошествовала к телефону, и недра трубки огласило уже знакомое нам властное контральто: - Алло? - Добрый вечер, мадам. Комиссар полиции Миклован беспокоит, - откликнулась трубка. - У вас есть новости о Георге? - У нас есть несколько зацепок, но чтобы проверить, куда они нас ведут, нужно провести следственный эксперимент. Мадам, как вы смотрите на то, чтобы посторонний ребёнок - из приличной, конечно, семьи... - Что вы задумали, господин комиссар? - Элизабете стало несколько не по себе. -...попал бы в ваш дом и провёл бы обычный день в шкуре пропавшего Георге, по всему положенному расписанию? Под присмотром моего агента, разумеется. Чтобы вам было с ним полегче, я даже найду такого, который будет как можно больше похож на вашего сына, - звучал в трубке обманчиво мягкий голос Миклована. - Это потребует времени... - Тяжело было всё-таки мадам Катарджиу согласиться на такое. - Всего один лишний день и даже меньше, в желаемый вами срок вполне можно уложиться, - продолжал уговаривать комиссар. - Это славный мальчуган, я за него могу поручиться. - Вы меня уговорили, - сдалась Элизабета. - Назовите мне свой адрес, я пришлю за ним машину. Но учтите, господин комиссар, если ваш ребёнок что-нибудь разобьёт или ваш агент что-нибудь стащит, мы не преминем потребовать компенсации. - Мадам, вам я с удовольствием всё компенсирую, даже если они оба будут вести себя как ангелы, - заверил её Миклован и, назвав адрес, повесил трубку со словами "Жду". - Петреску, - обратился он к своему помощнику. - Ты когда-нибудь работал няней? - Вижу, Ионуц, тянет тебя к нашей полицейской романтике, - потрепал Тудор сына по голове за ужином. - Теперь у тебя появилась возможность нам помочь в одном деле. Спокойно, мама, - повернулся он к матери, которая уже схватилась было за сердце, видя, что внука во что-то втягивают. - Правда, пап? - Ионуц весь буквально загорелся. - Пропал мальчик. Из одной богатенькой семьи, примерно твоих лет и, кстати, похожий на тебя. Но как и при каких обстоятельствах он исчез - непонятно. Чтобы это проверить, мы проведём следственный эксперимент. Пройдёшь по всем местам, где бывал похищенный - от будильника до "спокойной ночи". О результатах доложишь мне лично, - усмехнулся Миклован, как бы приглашая сына поиграть в полицейских и воров по-настоящему. - Ну вот! Это тебе не сказки слушать! Согласен! - и отец и сын ударили по рукам. Через полчаса Петреску и фройляйн Марта уже увозили Ионуца на машине навстречу приключениям. - Дамы там только с виду такие суровые. Но думаю, тебе понравятся. Смотри не испорти им там настроение, у них и так горе, - напутствовал сына Миклован. - Не испорчу, - кивнул Ионуц. - Салют! - со вздохом попрощался с ним комиссар. Чтобы не думать о том, что ждёт Ионуца буквально с утра, он вызвал в памяти саму мадам Катарджиу - и прежде всего её необычные для такой внешности, бездонно-чёрные глаза, какие бывают обычно у гречанок, цыганок и евреек. На следующий день Тудор Миклован напряжённо выстраивал в кабинете логические цепочки, которые подсказали бы ему, где искать этого засранца Георге. Для начала удалось всё-таки разобраться с П.Х. и БЕЛ.ПЛ. Помогла в этом деле карта Бухареста, на которой довольно крупными буквами было написано "Парк Хэрэстрэу". - Бывают в парке белые плиты? Ещё как, - рассуждал вслух комиссар, припоминая, был ли он в Хэрэстрэу и видел ли там белую плиту. Даже вспомнилась одна подходящая - у входа в новенький Музей крестьянского быта. - Следствие вышло из тупика! Круг сужается. Но почему одна вилка... Всё-таки никак вилка не давала Микловану покоя. Он ловил себя на мысли, что готов отвоевать у Патули обратно заковыристое дело лотереи-аллегри, лишь бы не тупить больше в сей столовый прибор. Но тут под окном раздался клаксон. - Петреску! - обрадованно выкрикнул комиссар. - Я вам посылку привёз, господин комиссар! Вашего мальчика! ... - Недолго же ты продержался, - грустно улыбнулся Ионуцу Тудор. - Я сразу после обеда удрал, - печально признался Миклован-младший. - Ты извини, папа, но рисования, танцы, на арфе играть и прочие изысканные манеры я ещё терпел. А уж верхом скакать мне вообще понравилось! Но когда меня этой гадостью пичкать стали... Мамалыги нет, тыквы нет, сладкого вообще не дают! Брокколи какое-то, рис, рыба эта с костями - фу! А потом ещё высшую математику решать повели! И английский этот я не понимаю вообще! Ты извини, я тебя подвёл, - и Ионуц потупился. - Нет, Ионуц. Ты меня совсем не подвёл, - поразмыслив пару секунд, сказал комиссар. - Наоборот, ты распутал дело.