꧁꧂
Гроза была действительно сильной, но все это время Хуа и Сичэнь просидели внутри теплого домика, попивая горячий чай, — мужчина рассказывал ей о своем детстве, — это одна из тех тем, которую труднее всего было начать обсуждать. Они подходили к этому со всей трепетностью и серьезностью, — так Хуа и узнала о матери Сичэня, о его отце и о том, как ему приходилось растить маленького Ванцзи самому. В свою очередь, Лин Хуа поведала ему историю своей семьи. Иногда контролировать свои эмоции девушка не могла, и ей приходилось прерываться, чтобы остановить поток слез. Сичэнь в то же мгновение оказывался рядом, утешительно поглаживая ее по спине. К тому моменту, как они закончили, закончился и дождь. Когда Хуа, будучи еще маленькой девочкой, оказывалась на улице после грозы, обязательно бегала по мокрой траве, веря, что так она очищается от всех негативных эмоций. Как только это воспоминание пронеслось в ее голове, она решила, что это идеальной момент для повторения этой маленькой шалости. — Пошли, — воскликнула Хуа, хватая Сичэня за руку, — пошли, А-Хуань, давай выйдем и побегаем по мокрой траве. Нас никто не увидит, так мы сможем избавиться от всего негативного и темного… Я не имела в виду Вэй Ина, конечно же, — быстро добавила девушка. Сичэнь, все еще не до конца понимая, что именно от него хотят, все равно встал и послушно последовал за невестой, едва за ней успевая. — И не обувайся! — Дождь, скорее всего, был ледяным, А-Хуа, — начало Сичэнь. — Да ладно тебе! Ты сидишь в ледяном источнике по несколько часов! — Я, но не ты, — все так же снисходительно улыбаясь, попытался обуздать девушку глава, заранее зная о своем провале. — Все будет хорошо, — пропела Хуа. Сдавшись, Сичэнь отбросил сапоги в сторону, подогнул штаны до щиколоток и отправился к полю. Хуа уже стояла среди синего «моря» и кружилась вокруг себя, то и дело останавливаясь, собирая по одному цветку. Когда Лань Хуань подошел к ней, в руке был уже целый букет. Ее пальцы быстро двигались, собирая из цветов единое плетение. Сичэнь едва ли успевал следить за ее движениями. Увидев, что мужчина подошел, Хуа вышла к тропинке и подала руку Сичэню, который сразу ее взял. Когда прохладная влажная трава коснулась босых ног, по всему телу пробежались мурашки, — было не холодно, но внутри и правда стало будто спокойнее и легче. — Смотри, тебе пойдет, — сказав это, Хуа подняла венок из собранных цветов, опуская мужчине на голову, — я была права. Длинные волосы — цвета вороньего крыла — лежали красивой волной, а лоб, обрамленный лентой, был слегка нахмурен в недоумении. Такой вид главы вызвал у Лин Хуа приступ легкого смеха: — Что такое? — спросила она. — Когда ты успела сплести венок? Я оставил тебя всего на две минуты, — морщинки на лбу разгладились, и Сичэнь сразу стал выглядеть моложе, — их два?.. Приглушенное «мхм» было вместо ответа, так как прямо сейчас, девушка держала во рту несколько цветков, пока завязывала венок в единую конструкцию. Когда все было готова, она победно подняла его вверх, демонстрируя свою работу. У Сичэня невольно расползлась улыбка от увиденного, и, протянув руки к венку, он спросил: — Позволишь? Девушка ответила согласием, передавая цветы Сичэню, и чуть наклоняя голову вниз. Мужчина был выше, и в этом не было необходимости, но он все равно умилился этому жесту. Венок оказался на заслуженном месте, — и теперь вместе они выглядели гармонично. Невольно большой палец задержался на прохладной щеке. Сичэнь не мог ни провести по ней несколько раз, медленно поглаживая, отчего Хуа, словно котенок, закрыла глаза и прижалась к ладони ближе. — Пора возвращаться, — с долей грусти произнес Сичэнь. Приоткрыв глаза, Хуа кивнула. Им действительно пора возвращаться.꧁꧂
Месяц подходил к своему завершению. Сичэнь то и дело интересовался у Хуа о ее самочувствии, спрашивал детали, советовался на счет украшений, — девушка помогала, старалась решить всё, что не успевал Хуань. Конечно, самой главной задачей были выбор платья и его пошив. Сичэнь, несмотря на то, что орден не привык выделяться богатством, решил, что платье его невесты должно быть роскошным, и никаких средств на это жалеть не нужно: лучшая ткань, драгоценные камни и шелковые нити, — все, что захочет Хуа. Не привыкшая к такому, девушка не стала украшать все платье камнями, чтобы не сделать его чересчур вычурным. Самым сложным было собрать все идеи воедино и составить из этого цельный образ, но при этом не переборщить. Хоть Сичэнь и не ограничивал ее в деньгах, тратить огромные суммы ради платья, которое она наденет всего раз в жизни, ей не хотелось. Красивая ткань, дорогого красного и насыщенного цвета собиралась в силуэт ее будущего платья, — низ был расшит золотыми шелковыми нитями, составляющий ансамбль плывущих облаков. Юбка удлинялась сзади, создавая длинный шлейф, который следовал за Хуа по пятам, — ее платье было прекрасным, без драгоценных камней, но оно завораживало своей элегантностью и красотой. То, куда Хуа все же решила добавить драгоценностей, были украшения: длинные серьги, простая подвеска, которая содержала в себе лишь цепочку и кулон, а также традиционная корона. Когда девушка впервые примерила все это, ее охватил страх, — корона не была огромной, но вес был слишком велик. Тяжесть этого божественного украшения заставляла Хуа идти медленно, чтобы её не начало клонить в сторону. Вэй Ин однажды сказал, что если привыкнуть к этому, то ходить будет не так сложно, и со временем в каждом шаге будет чувствоваться уверенность. Именно поэтому за несколько дней до церемонии, Хуа старалась надевать корону каждый день, и прогуливаться в ней с одного угла ханьши до другого. Разницу девушка особо не чувствовала, но тяжесть перестала быть такой пугающей. На празднество были приглашены Главы Великих Орденов, — это еще один выход в свет Сичэня после произошедшего. Хуа пыталась поговорить с ним, после того, как ей пришли известия о гостях, но Хуань выглядел на удивлении спокойным данным обстоятельством. Он отвечал, что это все еще непривычно и волнующе, но уже не так как раньше, и он сможет справиться с этим. До тех пор, пока его жена будет с ним. Было ли это способом отвлечь Хуа от его реальных чувств или он говорил правду, девушка не знала. Но надеялась, что ее муж действительно медленно, но верно, двигался по пути к полному восстановлению. Их особенный день, наконец-то, настал. С самого утра Хуа не находила себе место. Сичэнь был спокоен, а возможно просто хорошо скрывал свое волнение. Девушка же этого сделать не могла, а вся паника открыто читалась на ее лице. Вэй Ин предложил ей выпить пару рюмок вина, но сразу замолчал, когда увидел, какой взгляд послала ему Хуа, — хоть Сичэнь и сказал тогда, что все хорошо, — стыдно было до сих пор. Сейчас она стояла перед зеркалом, пока адепты одевали ее в свадебное платье, расправляли шлейф и собирали волосы. Если бы не сидевший в комнате все это время Вэй Ин, который разговорами и шутками отвлекал ее, паника вышла бы на высший уровень, затмевая собой радость этого дня. Хуа не знала, был бы этот день таким волшебным, вдохновляющим и заставляющим сердце трепетать (не только от паники), если бы им с Сичэнем не дали этот месяц. Она и правда успела узнать его, понять и проникнуться, так же как и он ей. Между ними не было бешеной любви, как была у Лань Чжаня и Вэй Ина, но была влюбленность, которая имела шанс перерасти во что-то подобное. Хуа знала лишь то, что каждое прикосновение, поцелуи и близость с Сичэнем не пугали ее, как было бы в случае внезапной скорой свадьбы. — Ты выглядишь задумчивой, — протянул Вэй Ин, попивая «Улыбку Императора» прямо из горла. — Это плохо? — девушка отвернулась от своего отражения, и опасливо посмотрела на мужчину. — Это лучше, чем на грани паники. Этот день принадлежит тебе и Лань Сичэню — никому больше. Так наслаждайся им всем своим сердцем, раздели эту радость со своим мужем, — он загадочно улыбнулся, — и я говорю не только про саму церемонию, но и про ее продолжение наедине, если ты понимаешь, о чем я. — Если ты продолжишь, я побью тебя, — девушка поспешила отвернуться, чтобы скрыть покрасневшие щеки, но по улыбке Вэй Ина поняла, что тот успел заметить. Послышался заливной смех, и Хуа не сдержалась, закатила глаза. Иногда Вэй Усянь был невыносимым, но в самом хорошем смысле. Его слова имели смысл. Не про брачную ночь, а про то, что сегодняшний день их, — Сичэня и ее.꧁꧂
До начала церемонии оставались считанные минуты. Пульсирующий стук сердца эхом отдавался в ушах, и Лин Хуа начинала бояться, как бы оно вот-вот не остановилось. Волнение было еще и потому, что девушка не видела Сичэня, который умел одним своим взглядом вселить в нее уверенность. Сейчас же она стояла перед массивными, но изящными дверьми и отсчитывала секунды до их открытия. За красной шелковой вуалью, Хуа толком ничего не видела, лишь нечеткие силуэты людей, которые то и дело расплывались; восхищенные возгласы, хоть и приглушенные. Хуа старалась держать голову прямо, но глаза смотрели вниз. Словно почувствовав, как на нее пристально смотрят прямо из центра зала, — места, куда она сейчас шла, — взгляд все-таки изменил свое направление — Сичэнь стоял перед ней, — его ободряющая, и с тем восхищенная улыбка заставила сердце девушки успокоиться. Если бы они могли мысленно общаться друг с другом, Хуа могла поклясться, что услышала бы нежные слова поддержки от мужчины. Ее поступь была непринужденной, но уверенной, и страх споткнусь или упасть, внезапно испарился. Ее взгляд с того момента, как наткнулся на Сичэня, не покидал его фигуру, пока она продолжала двигаться ему на встречу. Как только она достигла его, Сичэнь взял её ладонь в свои руки, создавая дополнительную опору. И с этого мгновения, волнение и страх исчезли полностью. — Моя Госпожа, на небесах мы будем птицами, летящими бок о бок, а на земле мы будем двойниками, цветущими веточками на одном дереве, — тихо, но четко произнес Сичэнь, заставляя сердце Хуа встрепенуться. Как и полагается, церемония прошла по древним традициям, состоящая из трех основных обрядов, и все это время Лань Хуань не отходил от Хуа ни на шаг, иногда чуть сжимая её руку, когда страх внезапно начинал проявляться снова. Они совершили три поклона, приклонив колени Земле и Небу, родителям, а затем и друг другу. Первый поклон был самым легким, второй проходил на грани слез и всепоглощающей скорби — мысль о том, что отец не может увидеть ее свадьбу, будущих детей и то, какой она стала, — отдавались в сердце тупой болью. Во время третьего поклона, к Хуа окончательно пришло понимание и осознание происходящего — теперь она Госпожа Лань и жена Главы Великого Ордена. На свадьбу прибыли Главы Орденов и Хуа впервые увидела их так близко. Несмотря на некоторые слухи, Глава Ордена Цзян был очень вежлив и учтив, в его словах не было ни капли раздражительности или грубости, — Сичэнь объяснял это тем, что они всегда были с ним в хороших отношениях и время от времени помогали друг другу. Глава Ордена Цзинь, юный Цзинь Лин, был взрослым не по годам, и это было видно по его глазам и речи. Хоть иногда у него проскальзывали детские привычки, — когда он не находил рядом с собой своего дядю, его глаза сразу начинали взволнованно бегать по залу, а когда к нему подошли двое из Гусу, — Сычжуй и Цзинъи, — вовсе покраснел. Но Хуа все равно он показался очаровательным и смелым мальчиком, достойным продолжателем своего рода, который сможет очистить его от всей грязи. А вот Главу Ордена Цинхэ Не Сичэнь держался стороной, и Хуа понимала почему, — их связывали сложные отношения и после раскрытия настоящей сущности мужчины, между ними многое изменилось. Но даже зная эту историю, Хуа смогла проникнуться к Не Хуайсану симпатией. Тот был очень начитанной и творческой натурой, умел поддержать разговор и был весьма легким на подъём. В душе она боялась этих встреч, остерегалась показаться этим великим людям недостаточно образованной, недостаточно серьезной. Но сердце не переставало радоваться от мысли, что она действительно наслаждалась праздником, вспоминая слова Вэй Ина каждый раз, когда грусть пыталась снова прийти к ней. Он, кстати говоря, тоже веселился от души, не раз затягивая Хуа в танец, из-за чего та не могла остановиться смеяться. Время пролетело так быстро, что девушка не заметила, как на Облачные Глубины начали спускаться сумерки. Хоть комендантский час и был отменен на время празднования, продолжать церемонию до глубокой ночи не было нужды — многие прибили из далеких земель, — отдых был необходим. А там, где заканчивается основная церемония, начинает то, что одновременно пугало и восторгало Хуа — первая брачная ночь. Она на сто процентов могла сказать, что доверяет Сичэню, — тело, душу и сердце, — но дело было не в этом. Её страх был неопознан, она толком сама не понимала, чего именно боялась, и это начинало раздражать. Девушка не могла найти его эпицентр, из-за этого не могла сделать хоть что-то, чтобы его прекратить. Её собственные чувства начинали выходить из-под контроля. Конечно, Лань Хуань сразу увидел её метания, когда они шли по дороги к их ханьши. — Моя Госпожа, — окликнул он её, — прошу, отбрось все страхи. Здесь только мы. Сердце вмиг наполнилось любовью и счастьем при этих словах, а задумчивое выражение на лице стало заменяться умиротворенным. Иногда она, правда, хотела бы уметь брать свои эмоции под контроль, когда это действительно было необходимо. — Я стараюсь, — прошептала Хуа. Девушка облегчённо выдохнула, пока Хуань пальцами поглаживал горящую щёку возлюбленной. Он начал шептать ласковые слова о том, какая Хуа прекрасная, сильная и потрясающая, из-за чего у нее в животе словно разлеталось тысяча бабочек. Взяв слегка дрожащую ладонь Хуа в свою, Сичэнь подождал, пока девушка поравняется с ним. И только потом они продолжили путь в покои. По приказу Хуаня, в ханьши были открыты окна, так как во время церемонии была гроза, а его жена особенно любила запах травы после дождя. Ему было важен её комфорт, ведь из них двоих, он был спокойнее и увереннее. Хоть кончики пальцев порой и подрагивали. Пока Сичэнь решил взять всё на себя, вести, как было положено мужчине, в голове Лань Хуа — теперь ей пришлось привыкать к этой интерпретации ее имени — царил беспорядок. Несмотря на то, что они с Сичэнем не особо осведомлены в постельных делах, мужчина проявлял большую инициативу и, казалось, готов был брать всё в свои руки. Сейчас Лань Хуань лёгким нажимом водил ими по пояснице и спине, словно успокаивая. Из-за этих нежных движений, у Хуа отключался разум, а все нутро трепетало от предвкушения. Волнение начало уходить на второй план, уступая место желанию. Нежный шёлк платья щекотал кожу и одновременно охлаждал её, хоть в помещении и было свежо. Губы Сичэня прошлись по румяным щекам, — и Хуа блаженно прикрыла глаза, хватаясь за шелковые рукава свадебного наряда, сильнее прижимаясь ближе. Было темно, но девушка отлично видела глаза Сичэня, которые поблескивали в лунном свете. Его скулы были чуть розоватые, и если бы Хуа не стояла так близко к нему, едва ли могла заметить это. Ладони Хуаня переместились, огладили бёдра девушки, а затем ее талию, цепляя пояс ее платья, завязанный сзади. Всё это время они не разрывали зрительный контакт, передвигаясь по комнате интуитивно, на память. Лёгким движением красное ханьфу оказывается на полу, — из-под него показываются обнаженные плечи, открытые ключицы, и обнажённую кожу сразу обдает прохладой. К ее внезапному раздражению, платье все еще было на ней, что совершенно не устраивало Хуа. Голод и желание полностью вытеснили страх, и теперь ее руки дрожали не от него, а от нетерпения. Стоило ей представить, как этот прекрасный мужчина перед ней окажется обнаженным и полностью принадлежащий ей — и никто прежде не видел его в таком виде — улыбка сама собой расползалась на лице. До этого момента мысль о том, чтобы хоть не нарочно и едва дотронуться до налобной ленты, была для нее недопустима, сейчас руки сами потянулись к шелковой ткани, которая завязана на запястье. На лице Сичэня на секунду промелькнуло удивление, но потом его голова слегка наклонилась в бок, выражая заинтересованность. Сейчас на лбу была лента алого цвета, специально для церемоний. А повседневная, та, до которой можно дотрагиваться только предназначенным судьбой, была спрятана под рукавом. Пальцы Сичэня в это же время стали пробираться под одежду, касаясь ленты и потирая кожу под ней круговыми движениями. Но никто из них не спешил развязывать их. Лань Хуань приблизился к лицу Хуа, нежно касаясь ее губ своими, с каждой секундой делая поцелуй более настойчивым. Сильные руки, находившиеся на талии, прижали девушку ближе к себе, не давая ей отодвинуться даже на миллиметр. Язык прошелся по нижней губе, словно спрашивая разрешение, и Хуа приоткрыла рот, давая его. Руки мужчины начали перемещаться выше и выше, останавливаясь на шее, а потом накрывая ее горящие щеки. Он направил голову Лань Хуа в бок, сильнее углубляя поцелуй, отчего у девушки начали покалывать кончики пальцев. Они целовались медленно и чувственно, передавая друг другу ту частичку тепла, что долгое время таилась в их сердцах. В какой-то момент, они оторвались друг от друга, разрывая ниточку слюны. Грудь девушки быстро вздымалась от нехватки воздуха, пока Хуань не казался и на долю таким задыхавшимся. — Моя Хуа, хочешь ли ты разделить со мной ложе? — его шепот казался таким громким в абсолютной тишине. — Да, пожалуйста, — так же тихо ответила девушка, в душе радуясь, что ее голос не дрогнул. Через минуту платье уже лежало у ног, пока Хуань аккуратно держал её по руку, чтобы она перешагнула через красную ткань на полу. Лань Хуа казалось, что ее ноги просто не выдержат, и она вот-вот упадёт. Почувствовав это, Хуань крепко обнял её за талию и подвёл к кровати, аккуратно кладя на мягкую постель. Сичэнь почти сразу завладел ее губами снова, вызывая у девушки восторженный вздох, в то время, как ладони коснулись обнажённых боков. Всё тело дрожало, плавилось под этими руками. Нижнее белье все еще было на ней, но Хуа уже чувствовала себя обнаженной, ведь прежде никто не видел её в таком виде. Сичэнь медленно, стараясь не напугать девушку резкими движениями, сначала избавил ее от верхней части кружева, а затем убрал нижнюю. Сейчас она была действительно полностью обнаженной, и чувство неловкости теперь было на пределе, ведь человек, нависающий над ней, таким не был. Хуа чувствовала, как возбуждение выбивает все связанные мысли из головы, а странное чувство внизу живота не дает покоя. Между ног было влажно, и если раньше Хуа не испытывала ничего подобного на себе, — она много читала. Хоть и в тайне ото всех. Ее тело резко реагировало на Сичэня, она уже не контролировала его, — руки не могли найти места и от этого теребили края простыни. Нельзя сказать, что до этого момента, они с Хуанем не прикасались друг к другу, — они много целовались, хоть и делали это еще осторожно; они крепко обнимались и порой доводили друг друга до исступления. Сичэнь любил сжимать Хуа в объятиях перед сном или ранним утром, прижимая ближе к себе; целовал ее, пока у девушки не начинало сбиваться дыхание — они доверяли друг другу в физическом плане, но только после того как получили полное доверие в моральном. — А-Хуань, сними, — полушёпотом пролепетал Хуа, залюбленная ласками возлюбленного. — Как пожелает моя Госпожа, — горячо прошептал Хуань в ушко девушки, сразу же легонько кусая за мочку. Когда он впервые поцеловал ее за ухом, та забылась от резкого прилива тепла к животу. Это было настолько приятно, что Хуа не смогла сдержать стона. Этого звука она сама испугалась, а Сичэнь тогда тихонько засмеялся, успокаивая ласковыми поглаживаниями. Поднявшись на локтях, Лань Хуа поспешила помочь своему мужу с одеждой, но руки отказывались ее слушаться. Сичэнь не мог не наслаждаться тем, как податливое тело плавилось под его касаниями. И всё же он отстранился, чтобы освободить себя от остатков одежды. Перед Хуа открылось стройное и подтянутое тело. Девушка хотел исцеловать Хуаня, но пока она не была в состоянии даже поднять руку. Губы Сичэня спустились по ее груди, задевая затвердевшие соски, будто случайно. Дорожка поцелуев продолжилась вниз, по животу, к бедрам, а затем снова возвращаясь к груди. — Лань Хуань, — попросила она тихо, зарываясь руками в гладкие длинные волосы, находя узелок от ленты. Теперь горячий язык ласкал ореолы сосков, а руки мягко гладили бёдра. Хуа чувствовала себя божеством, которому поклонялись. Сичэнь выглядел немного неуверенным, чтобы продолжать свои действия, и Хуа с лёгкостью в груди поддалась вперёд, соединяя их губы, чтобы развеять это. Громко выдохнув, она отстранилась от покрасневших губ и посмотрела в карие глаза с золотым отливом. В лунном свете оттенок глаз Сичэня выглядел волшебно, как из давних легенд о небожителях. Сичэнь так прекрасно выражал свои чувства к девушке: своими поцелуями, действиями, прикосновениями, и Хуа захотела показать это тоже. Тело все еще подрагивало, но она все же привстала с кровати, немного неловко стала покрывать белую кожу нежными поцелуями, наслаждаясь тяжёлым дыханием Сичэня. Сердце под ее ладонью бешено билось, и теперь Хуа могла чувствовать, что не одна находилась на грани сумасшествия. Кончиками пальцев девушка оглаживала острые ключицы, мускулистые плечи, а затем грудь. Когда губы снова оказались на его шее, Хуа решила чуть прикусить нежную кожу, и из-за неожиданности из Сичэня вырвался внезапный низкий стон, — довольная реакцией, Хуа не сдержала улыбки. Осмелев, девушка снова прижалась губами к шее, поднимаясь вверх к ушку и целуя за ним. Дыхание Лань Хуаня сбилось, он тяжело дышал, пока его руки сжимали ее бедра. В какой-то момент, он не дал ей перейти к новым ласкам, обхватив ее лицо ладонями, и прижимаясь к покрасневшим от поцелуев губам. Хуа снова оказалась лежавшей на кровати, разглядывая перед собой прекрасное, полностью обнаженное, тело. Прямо сейчас она открыто глазела на него, буквально упиваясь красотой: бледное и стройное, оно казалось чем-то неземным, безумно притягательным, идеальным во всех смыслах. На его лице играла улыбка, но теперь она отличалась от повседневной, было в ней что-то лукавое и игривое. Лань Хуань заметил, как глаза Хуа метались, не в силах посмотреть на стоящий член. Имя мужа неожиданно сорвалось с губ девушки, когда его тело снова накрыло ее, прижимая к кровати. Хуа почувствовала, как руки мужчины приподняли ее бедра, фиксируя их за спиной. Одну руку он отнял, проводя ею по влажному стволу и направляя в Хуа. Как только скользкая головка члена прижалась к ее входу, девушка вздрогнула. Сичэнь снова прикоснулся губами к нежной шее, — оставляя легкие поцелуи за ухом, — он облокотился на руки, которые забрались под спину жены, отрывая ее от кровати. Хуа сразу спрятала лицо в его волосах, и вцепился в спину пальцами, оставляя на ней красные полосы. — Х-Хуань… — прошептала она, вжимаясь в крепкое тело. Медленно Сичэнь продолжал входить в нее. — Скажи мне, если будет очень больно… Хуа, которая сейчас не доверяла своему голосу, лишь утвердительно что-то промычала, пытаясь сосредоточиться на ощущениях. Входить было не совсем легко, потому что невольно девушка сильно зажималась, но Сичэнь всячески гладил ее по спине, целовал шею, уголки губ, глаз и скулы, пытаясь успокоить. — Постарайся расслабиться, любимая, — прошептал Хуань, хотя сам был на пределе. Он аккуратно задвигал бёдрами, давая время привыкнуть к новым, и местами болезненным, ощущениям. Боль и правда присутствовала, но ее скорее можно было назвать мимолетной вспышкой — Сичэнь двигался настолько медленно и аккуратно, что Хуа даже не успела вскрикнуть, почти сразу утопая в наслаждении: от поцелуев, прикосновений и ободряющих слов. Через какое-то время появились тянущие ощущение, лишь издалека напоминания настоящую боль. Хуа вполне могла перетерпеть это, ведь уже через мгновение девушке правда было приятно. Особенно когда Сичэнь начал двигаться быстрее, и его бёдра шлёпались о ягодицы. Вздохнув, словно пробежав много километров, мужчина чуть приподнялся, подхватывая одну ногу Хуа под колено и закидывая её на свое плечо. Все чувства будто разом обострились и собрались внизу живота, из-за чего стоны, вырывавшиеся из девушки, стали громче. С усилием, Хуа смогла ответить на очередной глубокий поцелуй, но стоило Сичэню ускориться, — шлепки о кожу стали чаще и громче, — и девушка оторвалась от любимых губ, запрокидывая голову на подушки. Руки в какой-то момент упали со спины Хуаня, цепляясь теперь за простыни или одеяло — она сама не знала, за что именно — волосы Сичэня растрепались, лента съехала в сторону, поэтому недолго думая, Хуа вовсе сорвала ее и откинула в сторону. Вторая нога лежала на бедре мужчины, пока первая едва держалась на плече, медленно съезжая вниз, на предплечье. Рука, с завязанной на ней белоснежной лентой, лежала рядом с подушкой. Пальцы едва могли ухватиться за ее кончик, поэтому она лишь сжимала ладонь в кулак, впиваясь в нее ногтями. Сичэнь провел своей рукой по предплечью Хуа, двигаясь вверх, пока не переплел их пальцы вместе. Этот жест заставил девушку счастливо улыбнуться, вызывая тем самым улыбку и у Хуаня. Толчки стали хаотичными, иногда срываясь на быстрый темп, а потом, сменяясь медленным, — Хуа почувствовала, как все чувства начинают соединяться в одно. Пальцы на ногах начали поджиматься от всепоглощающего удовольствия, которое только усиливалось, а дыхание остановилось где-то в середине легких. — Х-Хуань, я… люблю тебя, — возможно, эти слова были слишком внезапными и подвластные эмоциями, но это то, что она сейчас чувствовала всем своим нутром, телом, сердцем и головой. Хуань приблизился к ее лицу вплотную, смотря Хуа прямо в глаза. — И я… люблю тебя, А-Хуа, — тяжелый вздох, — моя Госпожа. Слезы начали скапливаться в уголках глаз от этого признания, но она пыталась быстро моргать, чтобы они пропали. Перед самым оргазмом Сичэнь резко прижал Хуа к кровати, затягивая ее в мокрый поцелуй, снова начиная двигать бёдрами в быстром темпе. Ее руки так и были сжаты в замок, пока Сичэнь сжимал её со всех сил. Стоны нескончаемым потоком вырывались из Хуа, которая уже забыла свое собственное имя. Перед глазами стали появляться черные точки, и ее рука вцепилась в спину Хуаня, пока ногти с силой впились в кожу. Она даже не слышала, кричала или шептала имя мужа, как зачарованная; какими были ее стоны — все казалось не таким важным сейчас. Из глаз потекли слезы, от переполнявших ее чувств, а в животе разливалось тепло, пока Сичэнь шептал ей на ухо бессвязные слова. Хуа чувствовала, как его спина подрагивала, а руки, на которые он облокачивался, неумолимо дрожали. Даже в таком состоянии, он не мог позволить себе упасть на девушку, но почувствовав на своей спине руки, прижимавшие его ближе в объятия, мужчина сдался. Аккуратно, он опустился, стараясь давить не слишком сильно и утыкаясь носов в шею Хуа. Сейчас все волнение и страх казались ей такими нелепыми, она чувствовала, что её сердце готово взорваться от любви и счастья. Ведь мужчина, который сейчас лежал в ее объятиях был лучшим человеком, которого она когда-либо знала.꧁꧂
С момента их с Сичэнем свадьбы, уже пролетело почти десять дней. Они протекали так плавно, из одного в другой, и были наполнены абсолютным спокойствием и любовью. Каждое утро начиналось с поцелуев и долгих объятий, а потом Хуань занимался делами ордена, пока Хуа обучала детей или проводила время вне Гусу, прогуливаясь по Цайи вместе с Вэй Ином. Сегодняшнее утро Хуа началось не как обычно и на удивлении слишком поздно для Облачных Глубин. Когда она встала, солнце уже было высоко, а за окном шел снег. Зима наступила быстрее, чем люди ждали ее. Но Хуа это не волновало, она любила все, что связано с холодом, кроме другой стороны кровати, которая сейчас была таковой. Конечно, Сичэнь не разбудил ее, но при этом пошел работать сам. Подойдя к окну, Хуа чуть раздвинула шторы, впуская небольшое количество света в помещение. В теле чувствовалась приятная усталость, но, несмотря на это, девушка была полной сил и готовая начинать новый день. Рядом с кроватью лежала стопка свежей одежды, и девушка, не спеша, направилась к ней. В ее движениях не было резкости или торопливости, она наслаждалась каждой секундой, чему не могла научиться всю свою жизнь. Не успела Хуа выйти из ханьши, как на тропинки по дороге к ней, девушка увидела знакомую фигуру в черно-красном ханьфу. Вэй Ин выглядел не так, как обычно — плечи были напряжены, руки постоянно в движении, словно мужчина не знал, куда их деть, а брови были непривычно нахмурены. Последнее, Хуа увидела лишь подходя ближе к нему. Вэй Усянь, казалось, даже не услышал приближающихся шагов. — А-Ин! — только окликнув мужчину, тот наконец-то поднял голову, всматриваясь в Хуа. Как она успела заметить, тот выглядел так, словно не спал всю ночь. Это состояние сильно встревожило Лань Хуа, ведь обычно Вэй Ина можно было увидеть с улыбкой на лице. Что могло случиться?.. — Что случилось, почему ты так выглядишь? — даже после оклика, Вэй Ин едва ли отреагировал, молча всматриваясь в Хуа. — Цзян Чэн и Цзинь Лин пропали, — бесцветным голосом прошептал заклинатель, — во время ночной охоты началась сильная метель. Фея… Вэй Ин запнулся, вздохнул, а потом продолжил: — Фея, собака А-Лина сорвалась и убежала, а он побежал за ней. Цзян Чэн, конечно же, рванул следом, так как не мог оставить его одного в такую погоду. Метель все усиливалась, а адептам не удалось найти даже их следов, ничего — они будто испарились, — Вэй Ин снова замолчал, сильно прикусывая нижнюю губу, — что если они замерзли? Если я потерял свое семью… снова? Сердце Хуа заболело. Не только за пропавших глав, но и за своего друга. Она на протяжении месяцев слушала радостные новости Вэй Ина о том, как их отношения налаживаются с каждым днем: Цзинь Лин пишет ему письма, просит советов и называет «дядей», в Цзян Чэн зовет на совместные ночные охоты и в Пристань Лотоса, ведь по его словам, для него там всегда есть место. И Вэй Ин светился от счастья, упоминая каждую деталь, рассказывая про свои любимые места в Юньмэне, которые он обещал показать Хуа. Сейчас его глаза потухли. — А-Ин, ты недооцениваешь своего шиди и племянника, ты правда думаешь, что Цзян Чэн позволит случиться подобному? — в глазах Вэй Ина блеснула надежда, — твой брат великий заклинатель, его нельзя победить какой-то метелью. Особенно, когда он отвечает за жизнь А-Лина. Ну, А-Ин, не смей думать о плохом. Все слова, сказанные Хуа, были чистой правдой: чтобы разглядеть в Цзян Чэне не только сильнейшего главу великого клана, но и человека, который всеми своими силами будет оберегать своего ребенка. Девушка была уверена, что с ними все хорошо, и Цзинь Лин отделается лишь длительной лекцией о том, какой необдуманный поступок он совершил. Хотя в душе Хуа все же поселилось волнение. Но она не позволила Вэй Ину увидеть это. — Спасибо, Хуа-Хуа, я и правда веду себя слишком эмоционально, — уголки губ поднялись в едва заметной улыбке, но это уже было хорошим знаком. — Уверена, был бы рядом глава Цзян, ты бы уже получил от него за это, — послышался тихий смех, и Хуа смогла выдохнуть. Вэй Ин приходил в себя, и это было необходимо, так как он один из тех, кто будет помогать в поисках. Так девушка думала, — ты ведь пойдешь искать его с другими адептами? Мужчина кивнул. — Было собрано несколько групп для поисков. Сичэнь-гэ занялся этим вопросом, поэтому ему пришлось уйти раньше обычного. Он хотел рассказать тебе все сам, они с Лань Чжанем сейчас в главной резиденции. Мы выдвигаемся через час. — Я схожу к Хуаню прямо сейчас, но подожди немного, — девушка быстро прошла до ханьши, зашла в помещение, наизусть доставая нужный амулет со своей полки. Вэй Ин подошел ближе к обители, но не решался зайти внутрь. — Вот, — Хуа протянула стопку амулетов мужчине, — они защитят вас, если метель снова застанет вас. Она помогает не замерзнуть и не поддаваться ледяному ветру. — Ты сокровище, Хуа-Хуа, спасибо! — амулеты были спрятаны за ханьфу, после чего Вэй Ин кредо обнял, девушку, покачивая в своих руках, — и за твои слова… спасибо, они подарили мне сил. Улыбка, позорившая его лицо, заставила Хуа улыбнуться в ответ. Она понимала, что природа может убивать быстрее и безжалостнее, чем любая нечисть. — Пойдем до резиденции вместе, я как раз шел к Лань Чжаню, — девушка согласилась. При отсутствии главы ордена, она должна была следить за порядком, и следованием всех правил и это было впервые за все время. Груз ответственности превышал все, что она когда-либо испытывала раньше, но головой понимала — Сичэнь должен быть уверен в ней и спокоен, пока занимается поисками людей и она не смеет подвести его. Ей оставалось только молиться на успех. А в своем мужчине она не сомневалась.