— Какого черта кадеты делают в городе?
Леви замечает Эри и Микасу, когда осматривает большую толпу гражданских. Он хмурится, на мгновение позволив себе предположить, что ему кажется, однако нахождение рядом с девушками других кадетов вызывает сильное удивление.
— Что? — Петра поворачивается к капитану лицом и делает небольшой шаг в его сторону. Волосы мешают, неприятно щекочут щеки, поэтому девушка быстро собирает их в хвост. — Кадеты в городе?
Прямо за спиной раздается такой грохот, что уши закладывает. Не успев ничего ответить, Леви громко предупреждает о том, что нужно прыгать и делает это тогда, когда титан, замахнувшись, ударяет всей своей рукой по крыше несколько раз. Не совсем удачно зацепившись, Леви хватается за выступающую часть одного из окон и кашляет, быстро осматривая пространство вокруг себя.
— Петра!
От такого сильного удара пыль поднимается в воздух, часть крыши ломается, и большие куски камней падают на землю. Зацепившись за более прочную часть здания, Леви сильно жмурится, чтобы ничего не попало ему в глаза, и когда поворачивает голову, чтобы посмотреть вниз, сразу слышит громкий женский крик.
Какого-то мужчину убило.
— Дерьмо.
Упавшая на колени женщина, почти что вопит, трясущимися руками трогая бездыханное тело рядом. Леви смотрит на труп, сильно стискивая зубы и хмурясь, пока непонятный ком в горле мешает ему нормально сглотнуть. Он уже собирается крикнуть женщине, чтобы она уходила, как та сама поднимается на ноги, забирает мужскую шляпу и покидает опасное место, быстро перебирая ногами в сторону ворот.
Петры нигде не видно. Надеясь, что она просто спрыгнула с другой стороны, Леви шикает и обнажает клинки, больше не желая терять ни секунды. Он взмывает в воздух, достаточно быстро ориентируется и замахивается, заводя руки назад так сильно, что лопатки ноют. То, что титан отвлекается на пролетающих мимо солдат с УПМ идет Леви на руку. Так он упадет в другую сторону, ничего не разрушив и никому не навредив. Вонзая лезвия в кожу титана, мужчина, уже готовый к тому, что кровь вот-вот брызнет, жмурится, однако маленькая капля все же попадает в глаз. Сразу же потерев его большим пальцем, Аккерман быстро осматривается, оценивая обстановку.
Петра все еще где-то не в поле его зрения.
Аккуратно обойдя несколько проломов в крыше, Леви заглядывает в самый крайний и тут же напрягается, опускаясь на корточки. Маленькие камушки впиваются в кожу его ладоней, но мужчина продолжает смотреть вниз, обращая внимание только на чужое тело.
— Петра!
Девушка, соскользнувшая после удара, сейчас лежит на полу здания. Она не шевелится, прижатая к полу небольшим, но тяжелым куском сломанной крыши, и Аккерман внимательно осматривает ее так, будто это поможет ему понять, насколько сильно она ранена.
Леви не может сидеть здесь и тратить время на то, чтобы достать ее оттуда, а потом еще и нести, но оставлять девушку здесь он тоже не собирается. Вдруг она жива? Вдруг просто потеряла сознание?
Или…
В ушах начинает звенеть, Леви ловит себя на мысли, что ему надо принять решение как можно быстрее. Не может здесь быть никаких «вдруг», мужчина нужен своим подчиненным, которые прямо сейчас сражаются с титанами, рискуя своими жизнями. Но Петра…
— Капитан!
Опять этот выбор.
Леви снова оказался перед выбором. Перед этим ужасным, отвратительным, лишенным всякой морали, выбором. Ему нужно сделать вывод о том, о чем он будет сожалеть меньше, когда будет вспоминать об этой ситуации в будущем и принять решение.
— Капитан! Восточная часть города зачищена, почти все титаны находятся достаточно далеко от места, в котором сейчас происходит эвакуация гражданских. Южная ч—
Быстро поднявшись на ноги, Леви взмахивает рукой, заставляя замолчать.
— Эрд, Оруо, — в городе настолько шумно, что мужчине приходится громко кричать, чтобы его хорошо слышали. — Достаньте Петру, — он указывает пальцем на дыру в крыше и чувствует, как неприятно ему проглатывать слюни из-за попавшей в рот пыли. — Отнесите ее к восточной части, там уже должен быть кто-то из фельдшеров. И без замедлений возвращайтесь к выполнению задания.
Оруо уже открывает рот, чтобы возразить, но Эрд пихает его в бок, сильно хмурясь. Леви глазами ищет титанов, не позволяя себе даже на секунду задуматься о правильности отданного приказа, и как только видит цель в десять метрах от себя, сразу направляется к ней.
— Пожалуйста, не толпитесь. Вы все успеете пройти, — Эри кричит, пытаясь привлечь к себе внимание. — Какой кошмар… Где твои родители?
Девушка держит руку мальчика уже около пяти минут. Он громко плачет, ребенок настолько испуган, что даже не в состоянии говорить. Быстро осматриваясь, в надежде увидеть людей, ищущих ребенка, Эри лишь сильнее сжимает детскую ладонь, чувствуя себя хуже некуда. Ей не хочется здесь быть. Ей не хочется смотреть на фигуры движущихся где-то вдалеке титанов. Ей не хочется слышать крики испуга вперемешку с криками ужаса, она вот-вот начнет кричать сама. То, что она действительно хочет — уйти. Оказаться за пределами этого ужаса. Провалиться сквозь землю, вернуться обратно в комнату, все что угодно, лишь бы не находиться здесь.
Мальчик с каждой минутой начинает плакать все громче, и Эри, не зная, как его успокоить, лишь молча поглаживает пальцем тыльную сторону детской ладони. Все вокруг бегают, кадеты смешиваются с людьми, и солдаты военной полиции являются единственными, кто сохраняет спокойствие. По крайней мере, они так выглядят.
— Микаса, — Жан обращается к девушке, и они начинают говорить о чем-то, однако Эри не слышит ни одного слова. Она не видит никого из своих друзей, перед глазами рябит, голова уже начинает болеть от количества шума, и это все настолько давит, что в горле уже застревает крик.
Отпустив руку мальчика, девушка хватает саму себя за волосы и, пытаясь не теряться в собственных мыслях, помогает людям продвигаться вперед. Она смотрит на их испуганные и заплаканные лица, чувствует, как быстро бьется ее сердце, пока в голове творится такой бардак, что лучше вообще ни о чем не думать.
— Эй, — опустив голову, Эри уже хочет обратиться к ребенку, однако замолкает, когда понимает, что его рядом с ней нет. — Где…
— Эри!
Микаса указывает пальцем в сторону убегающего мальчика и сразу же начинает бежать за ним, расталкивая всех на своем пути. Кажется, ребенок настолько сильно напуган, что ему хочется где-то спрятаться. Не теряя ни секунды, Эри тоже выдвигается вслед за ним, и, когда мальчик поворачивает за угол, девушка ускоряется.
Почти ничего не было объяснено. Кадетов просто вытащили из комнат и отправили на место эвакуации, оставляя их с огромным количеством вопросов среди большой группы паникующих гражданских. После быстрого объяснения ситуации офицерами полиции прямо на месте свою главную задачу кадеты поняли, но это никак не улучшило ситуацию.
Уже никто и ничто не улучшит ситуацию.
Внезапно почувствовав слабость в ногах, Эри замедляется и, завернув за угол, выдыхает.
— Не надо вот так вот убегать, — Микаса ловит мальчика за руку и дергает его, сразу же прижимая к себе. — Нам надо возвращаться.
— Микаса, я…
Внезапно дрожь от земли будто перемещается к телу. Эри вздрагивает, на мгновение потеряв равновесие.
«Что это?»
Думать об этом не хочется, да и нет времени. Нахмурившись, Эри ловит себя на мысли, что им лучше как можно скорее вернуться, но почему-то продолжает стоять на месте. Земля снова трясется, вызывая более сильное желание убежать, однако тело отказывается слушаться: его будто чем-то тяжелым придавливает. Ноги словно приклеились, а руки и вовсе онемели.
И если бы Эри не повернула голову, то еще долго не замечала бы.
— Микаса…
— Я вижу.
Теперь они замирают втроем.
Титан.
Самый настоящий титан.
Он сидит на другой стороне переулка, находясь не так далеко, как хотелось бы. Сердце бешено колотится, как будто вот-вот выпрыгнет из груди, а тело все еще не слушается. Кажется, что никакие мысли не заставят его двигаться.
— Это… Нам надо уходить.
Эри замечает, как Микаса медленно вытаскивает клинки сильно дрожащими руками. Сейчас Аккерман явно соображает быстрее, чем ее подруга. Ее рот приоткрыт, глаза распахнуты, брови вскинуты, и если бы девушка сейчас что-нибудь говорила, ее голос точно дрожал бы.
Она напугана. Здесь сейчас все напуганы.
Однако все эти показатели страха пропадают с лица Микасы словно по щелчку пальцев, когда титан начинает бежать. Сильный страх накрывает колючим одеялом, и Эри взвизгивает, прикрывая лицо руками. Титан бежит, неестественно размахивая руками, а его широкая улыбка вселяет такой ужас, что появляется ощущение, будто грудную клетку сдавливает до крошечного размера.
— Отведи его обратно!
— Что?
Мальчик почти падает, когда Микаса отталкивает его от себя, но Эри успевает приобнять его за плечи. Все происходит так быстро, что девушка даже не успевает сообразить, единственное, что она осознает — это то, что Микаса настроена серьезно. Аккерман сильно сжимает рукояти клинков, ускоряясь, с каждым новым шагом чувствуя себя все увереннее.
Однако ей не приходится выполнять задуманное.
Титан останавливается и падает, не преодолев и половины расстояния. Его внезапное падение вызывает на лице девушек недоумение.
Закрыв ребенку уши, Эри сама жмурится и отворачивается, чувствуя, как земля под ее ногами трясется в очередной раз. Тело только сейчас начинает двигаться, поэтому, ухватившись за возможность, Эри делает два больших шага назад, таща за собой ребенка. Осознание того, что произошло, приходит к ней только тогда, когда она замечает знакомый силуэт.
— Быстро вернуться обратно к месту эвакуации, — Леви машет рукой с клинком и толкает Микасу, заставляя ее развернуться. — Бегом!
Мужчина замечает ребенка, однако ничего не говорит. Ему некогда задавать вопросы, он займется этим тогда, когда все закончится. Наблюдая за тем, как Эри и Микаса быстрым шагом уходят, мужчина прочищает горло и стоит на месте до тех пор, пока девушки не исчезают за углом.
Поднявшись на здание, Леви сразу меняет лезвия. Он замечает, что бо́льшая часть гражданских уже эвакуирована, и это позволяет ему выдохнуть с облегчением. За последние десять минут количество пробравшихся в город титанов уменьшилась в два раза, новые не прибывают.
Осталось только разобраться с теми, что находятся в центре.
***
Сжав руки в кулаки, Эри покачивается из стороны в сторону и нервно хихикает пару раз, прежде чем переводит взгляд на Микасу. Та лишь молча трет ладони друг о друга, ожидая, когда разговор начнется.
— Вам запрещено разглашать любую информацию, связанную с тем, что произошло сегодня, — Эрвин поджимает губы, облокачиваясь на свой рабочий стол. — Думаю, причина запрета очевидна.
Эри опускает голову и закрывает глаза. Ее сердце все еще быстро бьется, она не может успокоиться. Воспоминания обрывками летают в голове, не давая возможности забыть о пугающем опыте ни на секунду.
Это лицо титана.
Эти крики.
Эта безысходность.
Эри никогда не сможет забыть всего этого. Она даже не уверена, что сможет уснуть сегодня. Наверняка будет лежать и думать несколько часов подряд, а так можно уйти очень далеко, в очень странном направлении. Если будет бессонная ночь, после которой Эри не будет думать ни о чем путном завтра днем, то это будет худшим исходом.
— Почему позвали кадетов? Неужели людей так сильно не хватало?
Кто-то из кадетов начинает говорить, пока Микаса и Эри смотрят друг на друга. Они осматривают лица, слабо улыбаются и хмыкают. Этот день точно не будет пылиться на полке воспоминаний в голове, Эри уверена в том, что она будет вспоминать о сегодняшних событиях даже тогда, когда ей это не будет нужно. Ей хочется верить в то, что она сможет стереть все из памяти как страшный сон, что она когда-нибудь преодолеет этот страх, но сейчас ей остается только молча страдать от собственных мыслей.
Сознание играет с ней злую шутку. Когда Эри пытается думать о хорошем или о чем-то нейтральном, все, что крутится в голове — воспоминания о первой встрече с титаном. Ей некуда деться, она заперта в клетке, и никто ей не поможет.
— Мы… — Жан сглатывает, покачивая головой. — Нам нечего сказать об этой ситуации.
Эри пропустила момент, когда главнокомандующий ответил на вопрос о причине отправления кадетов на такое серьезное задание. Шумно выдохнув, девушка склоняет голову набок и усмехается, когда ей в голову приходит одна мысль:
«Ты жива»
В тот самый момент, когда Эри увидела титана,
она будто умерла. Девушка даже сейчас понять не может, почему ее тело тогда совсем не двигалось, почему она не могла взять себя в руки и почему не смогла быть такой же смелой, как Микаса.
После такого выбрать себе цель будет сложнее сложного. Если Эри никогда не сможет преодолеть этот страх, то путь в разведкорпус ей точно закрыт.
Эри уже испытывала похожие эмоции. В тот самый вечер, когда пьяный мужчина завалился в дом и требовал позвать мать, она была напугана также сильно. Однако тогда подчинить себе собственный страх было куда легче. Против титана не применишь приемы, которые помогают при защите от людей. Все, что было в распоряжении — УПМ и навыки владения им. И Эри на самом деле думала, что этого будет достаточно, однако настолько беспомощной она себя еще никогда не ощущала.
И нет ничего более невыносимого, чем осознание этого.
— Ни слова другим. Я надеюсь на ваше благоразумие.
Все разворачиваются, чтобы покинуть кабинет, и Микаса уходит одной из первых, не став никого ждать. Вытирая потные ладони о штаны, Эри делает глубокий вдох, пока сердцебиение возвращается к своему привычному темпу. Девушка уже касается ручки двери, чтобы выйти из комнаты, как вдруг Эрвин окликает ее, заставляя повернуть голову почти сразу.
— Присядешь?
Удивленно вскинув брови, девушка неоднозначно пожимает плечами. Она хочет лечь на кровать и уснуть, даже не собирается идти на ужин.
— Мне нужно задать тебе один вопрос, — Эрвин указывает на стул рядом с собой и кивает. — Мне необходимо знать, что произошло. Я говорю о ситуации, в которую вы с Микасой попали.
«Капитан Леви рассказал»
Незаметно закатив глаза, девушка делает маленький шаг в сторону стула, но уже через секунду уверенным шагом преодолевает расстояние до него. Усевшись, она выдыхает, сразу же устанавливая с главнокомандующим зрительный контакт. Тот в свою очередь садится за рабочий стол. Запрокинув ногу на ногу, Эри подпирает голову рукой и касается ладонью прохладной поверхности стола, медленно моргая.
— Вы…
— Что там случилось?
Только-только успокоившееся сердце вновь начинает колотиться словно желающая обрести свободу птица в клетке. Противный табун мурашек распространяется по всей длине позвоночника, и Эри закусывает нижнюю губу, лишь бы не позволить себе расплакаться.
— Могу я… Не сейчас… — прикрыв рот рукой, девушка дрожащими пальцами гладит щеку. — Извините…
На последнем слове голос начинает предательски дрожать, и первая слеза скатывается к подбородку, оставляя за собой мокрую дорожку. Тяжелый вздох Эрвина дает понять, что он такого не ожидал.
Не проходит и десяти секунд, как Эри начинает неконтролируемо плакать. Не потому, что ей грустно, а для того, чтобы справиться со всеми своими негативными эмоциями, сейчас переполняющими ее настолько, что кроме слез ничего и не остается.
У Эри столько причин плакать, что даже думать об этом не хочется.
Уронив голову на стол, девушка пытается мысленно себя успокоить, но чем усерднее она пытается, тем сильнее слезятся ее глаза.
— Извините… Я просто… Извините.
Помимо всех этих негативных эмоций Эри ощущает еще и неловкость. Ей хочется отвернуться и плакать так, чтобы не было слышно, но какой в этом смысл, если Эрвин уже несколько минут смотрит на ее заплаканное лицо?
— Ничего, — вздохнув и откинувшись на спинку стула, Эрвин отводит взгляд. — Если ты беспокоишься о том, что кто-то узнает, то…
— Нет, — качнув головой, Эри замирает. Она закрывает глаза и чувствует, как ее губы дрожат. — Я просто думала, что могу держать себя в руках.
Продолжая плакать, Эри прикрывает лицо руками. Ее щеки горят, сильная пелена слез перед глазами мешает видеть очертания предметов четко, а грудная клетка будто вот-вот на части разорвется. Эрвин молча наблюдает, потому что не знает, что делать, пока мысленно винит себя в том, что попытался начать диалог. Так проходит около пяти минут, прежде чем мужчина решает, что позволить девушке идти в комнату будет единственным верным вариантом. Когда он говорит о том, что Эри может уйти, если хочет, девушка лишь молча покачивает головой, рассматривая свои руки.
— Мне надо успокоиться, — сильно зажмурившись, Эри позволяет слезами вытечь снова. — Если мои друзья увидят, то…
Заканчивать предложение не нужно, все и без этого понятно.
— Все же извините.
«Отвратительно»
Физически Эри чувствует себя очень слабой и разбитой, но куда хуже ощущается ее моральная подавленность — подавленность, которая никак не покинет ее, подавленность, заставляющая продолжать тихо плакать тогда, когда уже даже мысли успокаиваются.
Проходит полчаса, прежде чем Эри понимает, что она может идти. Лицо у нее не такое красное, кончик носа скоро приобретет свой естественный оттенок, и тело больше не дрожит. Осторожно поднявшись со стула, девушка думает о том, что слиться с толпой кадетов и проскользнуть в свою комнату было бы куда проще, чем идти одной и подозрительно прикрывать рукой свои опухшие глаза, однако у нее теперь нет выбора. Попрощавшись с Эрвином, Эри медленно покидает кабинет и ненадолго остается рядом с ним, прижавшись к стене. Сделав пару глубоких вдохов и собравшись с мыслями, девушка начинает неторопливо идти к выходу из здания, надеясь, что недолгая прогулка от одного корпуса к другому поможет ей успокоиться еще больше.
***
— Ты почему не на ужине?
Эри проходит в комнату, потирая лоб. Лежащая на кровати Микаса наблюдает за тем, как девушка поднимается на верхний ярус и отвечает только тогда, когда в комнате снова становится тихо.
— А ты?
— Я не хочу, — Эри укладывает голову на подушку и укрывается одеялом. — Наоми была здесь, когда ты пришла?
— Я ее не видела, — поджав ноги, Микаса обнимает их и поправляет волосы. — Настроения идти на ужин нет.
Они больше ни о чем не говорят. Перевернувшись на спину, Эри закрывает глаза в надежде заснуть как можно скорее, потому что ей не хочется отвечать на вопросы, когда Наоми вернется с ужина. Даже несмотря на то, что Наоми с Эри не разговаривает, девушка уверена в том, что любопытство ее подруги будет сильнее обиды.
Главнокомандующий Эрвин прав. Нужно держать рот на замке и не давать ответов на вопросы. Тогда все это быстро забудется, и остальные кадеты воспримут произошедшее как нечто нейтральное, раз впечатлениями об этом с ними никто не поделился. И это будет только к лучшему.
