Монах

      Всё дальше дорога уходила от дома. Серафим тихонько сидел на заднем сидении старенького автомобиля, с тоской уткнувшись в окно. Ехать в монастырь сейчас он не хотел: отцу пришлось чуть ли не силой запихнуть парня в машину. Без церемоний отец Николай кинул вещи сына в багажник и отправился выполнять свой долг перед сыном, собой и перед Богом, как он говорил.       Серафим вспоминал свою жизнь дома, понимая, что теперь всё будет по-другому. Может и хорошо. Но будет ли по-другому? Не станет ли ещё хуже? Ведь там все люди похожи на отца.       Отец Николай жил когда-то в другом месте, а затем переехал в этот маленький городок, принял сан, женился, завёл детей. Их у него было четверо.       Старшая — Наталья. Она недавно вышла замуж за знакомого отца. Сама Наташа была бойкая, всегда защищала Серафима, сколько он себя помнил. Только из-за этого девушка всегда получала за двоих.       Как парень недавно узнал, у Наташи дела складывались не очень. Буквально вчера она вернулась домой с огромным синяком на лице и множеством ссадин на теле. Отец тогда ещё не пришёл.       –Наташа?       На пороге дома стояла маленькая фигура сестры. Было очень странно видеть её в такой поздний час, ещё и без мужа.       Серафим подошёл почти вплотную к сестре, её лицо было скрыто за платком, а в доме был выключен свет. Парень схватил первую попавшуюся свечу и зажёг её. Теперь появился маленький свет и благодаря ему можно было что-то увидеть.       Отгораживая огонь от ветра, Серафим поднёс свечу к девушке. Немного приглядевшись, он увидел часть синяка, который украшал добрую половину лица. Наталья ещё сильнее задрала платок. Чуть осипшим, совсем не её голосом спросила:       –Отец дома?       Парень развернул сестру к себе и отдёрнул платок. Под глазом, на щеке красовался фиолетовое пятно. Лицо Серафима перекосило от гнева, он сильнее сжал свечу, от чего та чуть не сломалась на две части.       — Это он сделал?       Девушка опустила голову, её ладони сжали ткань юбки.       Эта мысль пришла к нему слишком быстро, быстрее чем он смог понять. Серафим резко отвернулся от сестры, осветив сени. Его глаза зацепились за новый топор, недавно купленный отцом, чтобы колоть дрова для бани. Однако сейчас парень решил использовать этот инструмент не по назначению, для более благих намерений.       Серафим схватил топор и решительно вышел на улицу. За ним выбежала сестра, её рука легла на плечо молодого человека, останавливая его.       –Сима, не смей!       Серафим грубо скинул руку девушки. В голове засела только одна мысль — убить его, потому что никто не имеет права калечить его сестру.       –Я должен.       До калитки оставалось всего пара метров. Сзади на коленях стояла плачущая сестра, её руки были протянуты к нему. Но гнев заполнил всего его.       Резкое свечение фар заставило парня остановится, к забору подъехал отец на своей машине.       Приехал не только отец, но и муж Наташи. Что с ней стало после того, как её увезли обратно домой, он не знал, надеялся на лучшее.       Колесо попало в яму и на колени упала маленькая иконка — последний дар от его матери.       Ольга — его мать — тихая женщина, которая почти не выходила из их с отцом комнаты или из кухни. Её серые глаза, уже давно потерявшие все краски, навсегда останутся в сердце юноши. А её голос, такой нежный, немного хрипловатый. Она не говорила, она шептала, очень нежно.       В сердце одно, а в разуме другое. Серафим никогда не забудет как из материнских глаз лились слёзы, как она рыдала во время молитв, как отец её избивал. Он никогда не забудет душераздирающие крики, следы от ударов по лицу.       Он никогда не забудет, как пытался её защитить…       Тогда истошный крик матери разнёсся чуть ли не по всему дому. Наташа оторвалась от шитья и одним движением пальца пригрозила сидеть тихо.       Это повторялось всегда, когда отец приходил не в настроении. Единственное правило, благодаря которому почти не доставалось детям, — это сидеть тише воды, ниже травы и ни в коем случае не высовываться из комнаты.       Ещё один крик, ещё одно ругательство отца вывели из себя Серафима, и он, не задумываясь ни на секунду, выбежал из комнаты. Юноша уже не слышал приглушённый голос Наташи, которая умоляла вернуться в комнату, его не волновало, сколько он получит в этот раз, его мысли заполнил только материнский голос.       Серафим уже не помнил, как влетел в кухню, не помнил, как защищал мать, не помнил удара отца, не помнил, как отключился.       Уже глубокой ночью он ни с того ни с чего встал с кровати, прошёл через кухню, взял разделочный нож, открыл дверь родительской спальни, подкрался к спящему отцу и приготовился к удару.       «Бог меня накажет, он всё видит. Я попаду в ад, если убью отца», — вдруг с содроганием подумал юноша.       В ужасе Серафим отскочил от кровати, как от огня, и стал крестится, тихо произнося единственную молитву, которая пришла ему на ум.       — Господи Боже мой, ты знаешь, что для меня спасительно, помоги мне; и не попусти мне грешить пред тобою и погибнуть во грехах моих, ибо я грешен и немощен… — уже на кухне он спокойно закончил. — Не предай меня врагам моим, яко к тебе прибегох, избави меня, Господи, ибо ты моя крепость и упование мое и тебе слава и благодарение во веки. Аминь.       После этого мальчик вбежал в комнату, схватил псалтырь и встал на колени перед иконами.       Внезапная кочка снова вывела Серафима из воспоминаний. За окном было чистое небо и яркое солнце. Немного вглядываясь в небо юноша заметил два маленьких облачка, очень похожих на его братьев.       Григорий и Сергей — две маленькие невинные души, которые калечил отец, под предлогом того, чтобы они не выросли такими же, как Серафим.       Парень отчётливо помнил день их рождения, как усердно молился рядом с Наташей. Когда малыши родились, старшим позволили войти в комнату. Почему в комнату? Николай не одобрил роддом, и Ольге пришлось искать повитуху перед родами.       Два беленьких младенца, которые уже успели успокоится и мирно сопели у матери на груди. Отец позволил детям поглядеть на новорожденных братьев и спустя две минуты выпроводил всех из комнаты.       Но больше всего в голове засела фраза отца, которую Серафим случайно услышал.       —Вот их я точно воспитаю должным образом. Не зря же Бог послал нам двух сыновей. Я не позволю тебя заниматься ими, ты уже вырастила одного и то порченого, — сказал отец Николай жене.       По правде сказать, отец давно задумал отдать Серафима во служение Богу. Принять такое решение было трудно, но так получилось, что для отца Николая настоятель монастыря стал близким другом, которому можно было доверить заблудшую душу сына.       Почему заблудшую? К ужасу своему, отец выявил у Серафима «противные Богу и природе наклонности» — гомосексуализм. Тут сыграли роль несколько случаев.       Однажды в детстве Серафим прибежал домой после игр с другими детьми на улице и без всякой задней мысли заявил, что любит соседского мальчика Пашу, что обязательно женится на нём и что они даже уже целовались.       Тогда Николай высек маленького Серафима и запретил ему даже думать о подобном. Мальчик, весь в слезах, убежал. Жгучая боль пронзала не только его искалеченное тело, но и маленькое сердце, которое сжималось, разрывалось от горькой обиды и непонимания. За что его наказали так жестоко? Разве ж он украл что-нибудь?       В тот день мать тихо плакала всю ночь, что доставляло Серафиму ещё больше боли. Ведь он знал — это из-за него. Назавтра мать приказала ему долго молится и просить исцеления. А с Пашей видеться и вовсе нельзя было больше.       — Разве я болен?       — Твоё тело — здорово, но твоя душа может стать больной, — объяснила Ольга сыну. Она также поведала Серафиму, что мальчики не могут любить мальчиков:       — Это большой грех. А грешников Бог наказывает, и их души горят в аду.       — Но ведь Бог всех любит. И мальчиков тоже.       — Не говори глупостей. И забудь про все остальные глупости. Ты же не хочешь, чтобы Бог тебя наказал?       Серафим испуганно помотал головой. Конечно же он не хотел. Но так и не нашёл ответы на свои детские вопросы. И с того дня обида навсегда залегла в душе мальчика. Обида и подозрение, что все взрослые сами не знаю ответов или что-то недоговаривают. Даже страшный отец не знает. Что ж, придётся самому докапываться до истины.       Несколько лет назад Серафим в тайне от отца связался с одним юношей. После чего снова был жестоко наказан, а Николай укрепился в своём решении отправить сына в монастырь. Парню пришлось только согласится. А что делать. Отца он боялся больше всего на свете, сестру и мать расстраивать не хотелось. А там, как знать, может, он и правда исправится?       И вот Серафим медленно уплывал в другую жизнь, которая должна была исцелить его. От бурного потока мыслей и утреней истерики разболелась голова, а веки стали ужасно тяжёлыми. Юноша прислонился лбом к холодному стеклу, закрывая глаза, и тяжело вздохнул.