Мы среди калькуттских дождей

      Утро. Свет ласкового зеленоватого солнца заставил Риши зажмуриться. Только вчера воздух казался по-ночному свежим, а сейчас снова пришла духота. Даже ветер был неприятно теплым, как и простыни, согретые золотистыми лучами. Почти неподвижно он сидел на кровати, глядя в какую-то точку на стене, размышляя о неведомых вещах. «Почему здесь так…хорошо? Одновременно хочется и плакать, и танцевать, и любить. Что со мной творится? Нужно уезжать прочь! Далеко! Но… Нет! Это мой дом, я не уеду! Но дюжина совсем не моё… Кто я после этих мыслей? Слабак? Позор своего отца и рода? А может приезд в Калькутту был ошибкой? Что делать дальше…». Из размышлений вывели голоса из коридора: — Госпожа, слишком мало времени! Не успеем к гуляниям… — жалобный мужской голос слуги. — Не забывай, кто ты и перед кем отчитываешься. Моё дело приказать, твоё — выполнить. Чтобы к обеду всё было готово! — второй говорящей была Амала, но Риши понял это не сразу. Уж слишком сильно его ошеломили строгость и приказной тон. — Простите-простите! Светлой вам Пуджи, госпожа! Пусть Маа дарует вам сил жить, любить и править! — А тебе, Ахил, трудолюбия, — девушка отвечала с нескрываемой усмешкой. «Истинная Басу, как их и описывали. То чувственная и страстная, то холодная и строгая. Как понимать тебя, Амала?» — от этих мыслей что-то внутри затрепетало, на губах вспыхнул след от поцелуя. Тоска и радость смешались в горячем юношеском сердце. Погруженный в чувства парень оделся и вышел к лестнице. Перед глазами предстала задумчивая Басу. «Другая, спокойная, погруженная мыслями куда-то далеко» — юноша смотрел на нее, нет, любовался. Что-то было в ней такое, от чего сердце сжималось и отступало все вокруг. — Сегодня Дурга Пуджа, кажется, — обыденно бросил Риши. — Рада, что ты не забыл — О, этот праздник хорошо запомнился мне по-своему… Сегодня встреча дюжины, так ведь? — Верно. Ты пойдешь? — голос Амалы казался безэмоциональным, сухим. Это отозвалось колющей болью в груди Дубея. Неприятно обожгло и осознание того, что отказаться от этой встречи нельзя. А ведь только сейчас ему пришло в голову, что в дюжине его заслуженно обсмеют, назовут трусом или неудачником. Покалывание обиды сменилось тяжестью. — Да, — выдавил юноша и ушел, нервно поправляя воротник костюма. Слуги привели его в купальню и принесли новую одежду. На чистое тело Риши натянул новый комплект. Он уже давно не надевал подобного, а сейчас с детским интересом рассматривал белый расшитый шервани с дуппатой и размышлял: «Дорогое. Помнится, отец заказывал праздничные шервани и сари за месяц до праздника. А сейчас я получаю такую роскошь прямо перед гуляниями. Да, я в неоплатном долгу перед Амалой: ночлег, еда, одежда. Для чего все это? Как понять, что за сети плетет Басу?». Уже на крыльце поместья Дубей встретился с Амалой и несколькими слугами. На девушке красовалось новое праздничное изумрудное сари с аккуратной цветочной вышивкой. Множество украшений блестели на шее и в ушах. «Еще роскошнее, чем была тогда», — промелькнуло в мыслях парня. С трудом он оторвал взгляд от девушки. «Ему идет костюм. Словно настоящий Махарадж...», — оценивающе подумала Амала, только оценивала она не будущую роль Риши, а его самого, от осознания чего уголки губ растянулись в ухмылке. Машина быстро довезла Басу и гостя Калькутты к главной площади, где уже вовсю шли народные гуляния. Солнце иссушило почти все лужицы, оставив на дороге лишь мелкие ямки. Запах специй и цветов, детский смех, поющие голоса, пестреющие вокруг толпы — так и проходила обычно Пуджа. — Почему мы не в Калигхат? Не опоздаем разве? — Не беспокойся, подождут, еще много времени. — А зачем приехали сюда? — Танцевать, веселиться — Танцевать? — изумрудные глаза удивленно расширились. — Да? А когда еще? Праздник же! — Помнится, несколько лет назад ты уже танцевала… «Помню, как вспышка молнии осветила твое лицо. Народ поверил, что это хорошее предзнаменование», — в мыслях добавил Риши. — А ты? Танцевал раньше? — Нет, но стоит попробовать. Пальцы сплелись. Первые робкие шаги навстречу друг другу, повороты, постепенно превращавшиеся в танец. Народ на площади собрался посмотреть на пару. И пусть двигались танцующие не идеально, они к этому и не стремились, наоборот, поддались чувствам, отбросили все ненужное. Сейчас Риши позволял вести себя, двигался вслед за Амалой, кружился, смеялся. Непонятное окрыляющее ощущение счастья заполонило все его существо. Тело было полностью под властью чудесной завлекающей мелодии. Все вокруг пропало, кроме улыбающихся карих глаз, почти безотрывно наблюдающих за своим партнером по танцу. Они по-детски искрились, казалось, их сияние было ярче звезд, ставших свидетелем ночного поцелуя. «Это она засмотрелась на меня или я на нее?» — промелькнула в голове мысль. Лучи солнца, не успевшие скрыться за сизыми тучами, игрались в шелковой ткани сари, заставляли переливаться украшения разными цветами. Когда танец закончился, послышался возбуждённый шёпот толпы. Теперь Дубейпросто не мог не замечать цепких взглядов: «Неужели узнали? А ведь это только начало…». Из мыслей вывел звук падающих капель воды, звонко разбивающихся о дорогу. — Пошли быстрее, кажется, ливень будет… — Так в Калигхат торопишься? — усмехнулась Басу. — Отвыкла от побегов? — вместо ответа юноша ухмыльнулся. — Есть такое, но переживай, я держу себя в форме, ещё и тебя перегоню, — засмеялась девушка. — Тебе бы не меня, Амала, а ливень опередить, — с самой тёплой улыбкой проговорил Риши. Он оказался прав. Ливень застал пару посреди опустевшей улицы. Юноша заботливо растянул расшитую дупатту над Амалой. Та прижалась к Дубею, приобняв его одной рукой, а другой поднимая полы сари. В переулках было намного грязнее, чем на главной площади. Но они быстрым шагом уверенно направлялись в Калигхат, несмотря на хлюпающие под ногами лужицы. Впервые за долгое время Пуджа встречает ливнями.