Хост-клуб "Эдем"

От прозвучавших угроз, голова вмиг трезвеет и внимание Эверли резко сужается до одного вполне конкретного человека. Его фигура сливается с толпой, а она словно парализованная, так и продолжает сидеть и смотреть ему вслед. Обещание Нейта – превратить еë жизнь в ад – набатом звучит в голове, разгоняя кровь по венам с бешеной скоростью. Она не понимает, что происходит: их отношения не задались с первой встречи и его грубость для неë не в новинку, но чтобы угрожать?! – Ты видела его? Где он? – оказавшийся рядом Карвер вырывает еë из собственных мыслей. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о ком речь. – Ушëл, – отвечает Эверли безжизненным тоном, уставившись на брата отсутствующим взглядом. – О чëм вы говорили? Брат дёргает плечом и сухо отвечает: – Ни о чём. Перебросились парой слов и разошлись. Дерьмовая была идея звать его, – Карвер прислоняется к стойке и облокачивается, задрав голову кверху. Эверли хватается за его слова как за спасительный круг. – Что он сказал? – Эви… – устало тянет Карвер и прикрывает глаза. – Ты же не отстанешь, да? – глядя на брата суровым взглядом, девушка мотает головой в стороны. Несколько секунд он мнётся, нервно стучит пальцами о столешницу, о чëм-то размышляя, но в итоге поджимает губы и тяжело вздыхает: – Ничего нового и удивительного. Сказал, что ты вынудила его прийти, и, что он пропал, потому что так было нужно, в чëм причина, так и не сознался, – говорит Карвер подавленным тоном и добавляет: – Моë личное мнение – кто-то надоумил его оборвать все связи с нами. Не знаю кто, он не ответил, но не удивлюсь, если это какая-нибудь дура с длинными ногами и дырой в башке или секта. – Секта? О чём ты говоришь? – изумлённо глядит на него сестра, оживившись. Она легко поверила бы, что это мог быть кто-то из его окружения, в конце концов, завести новых друзей в университете – нормальная история, но секта?! Его родители наверняка заподозрили бы неладное и давно забили тревогу. – А ты сама подумай, какое ещë объяснение тут может быть. Я слышал про такое: эти ребята втираются в доверие, а затем заставляют порвать все связи с друзьями и родственниками. – Когда я написала ему, чтобы позвать в клуб, он сказал, что это естественное стечение обстоятельств: новая жизнь, новые люди… – Ну-ну, – недоверчиво тянет брат и шаркает кроссовком по полу. – Такие вещи там тоже могут внушать. – Карв, ты же понимаешь, что он не выглядит как член секты. И, судя по его словам, он общается с семьёй, иначе бы ничего не знал о состоянии отца, и не пытался бы как-то помочь. – Ну тогда остаëтся только второй вариант. Других причин я не вижу, – Карвер заканчивает предложение, и из толпы, смеясь и расталкивая всех на своëм пути, выходит знакомая компания, все, кроме Тайлер. – Вот вы где, а мы уже обыскались вас, – кричит Уайотт, который ещё час назад казался Эверли самым тихим и неприметным из всех, и, схватив еë за руку, тянет в сторону танцпола. – Я пожалуй пойду, – оправдывается Эверли, выкручивая руку из его хватки. – Увидимся завтра, я провожу тебя в аэропорт, – обращается уже к брату, целует в щëку и, попрощавшись с ребятами, подхватывает со стойки клатч, и идëт к выходу. Дорога до дома утомляет Эверли ещë сильнее, несмотря на то, что возвращается она на такси, и как только голова касается подушки, мир вокруг перестаëт существовать для неë. Эверли просыпается поздно, с лёгким похмельем и головной болью. Выпив таблетку, принимает душ, смывая с себя остатки вчерашнего дня, и готовит завтрак. Думать о вчерашнем дне не хочется, но мысли то и дело возвращаются к Нейту. Эверли вспоминает строгий взгляд и железный тон, пробирающие до мурашек и отрезвляющие как пощёчина, и ей снова становится не по себе. Просто в голове не укладывается, его как будто подменили, но должно же быть какое-то разумное объяснение его неприязни и грубости! Не может быть, чтобы Нейтан, которого она знала, сказал такое! Голова раскалывается так словно она выпила вчера не три коктейля, а все тридцать. Через боль, обхватив голову руками, Эверли перебирает в памяти моменты из прошлого, когда могла оскорбить его или обидеть, но ничего не находит. Может она только думала, что знает его, или привыкла так думать, а на самом деле… Отчаявшись выискать в памяти хоть что-то, Эверли поднимает взгляд на часы. Времени мало, нужно ехать к Карверу. Быстро позавтракав, девушка едет в отель, чтобы провести с братом его последние часы в Нью-Йорке. Дверь открывается не сразу. Постучавшись, Эверли с целую минуту ждëт, пока Карвер, вяло шаркая по полу, подойдёт к двери. И только он её открывает, в нос Эверли ударяет тяжёлый запах сигарет. – Привет, – говорит брат и пропускает сестру внутрь, так же медлительно закрывая дверь, как и открывал её. В номере повсюду разбросаны вещи, раскрытый чемодан лежит посреди незаправленной постели, на небольшом столике – несколько пустых бутылок из-под колы, пива и полупустая бутылка с водой. – Ты курил? – возмущённо восклицает Эверли, ко всему прочему увидев на прикроватной тумбе заполненную пепельницу. – Карвер, ты что куришь? – Пожалуйста, не ори, у меня и так голова как после бомбëжки, – сморщив лицо, скулит брат и вымученно смотрит на сестру, стоя в одних джинсах. – Есть что-нибудь от головы? – Гильотина сойдёт? – едко спрашивает, выпучив глаза для выразительности. Карвер совсем сникает, и, тяжело вздохнув, Эверли сваливается, достаёт из сумочки картонную упаковку, прихваченную из дома на всякий случай, и протягивает брату. – Родители в курсе, что ты куришь? – уже спокойнее говорит она. – Им и не обязательно это знать, я уже достаточно взрослый, чтобы сам решать такие вопросы. – У тебя что-то стряслось? – Нет. С чего ты взяла? – неохотно отвечает Карвер и, закинув пару таблеток в рот, запивает водой. – Ты ни разу не курил при мне за всë время, что мы виделись, а тут такой смрад стоит, не знаю, как будто ты целую пачку за час скурил. Обычно так курят, когда что-то случается, – говорит Эверли, открывая окно настежь, чтобы проветрить комнату, и добавляет: – И почему сигнализация всë ещë не сработала?! – она поднимает взгляд к потолку и видит датчик дыма, обмотанный мокрой тряпкой, приклеенной скотчем. – И много же ты знаешь о повадках курильщиков, – заметив изумленный взгляд сестры, направленный вверх, Карвер грустно хмыкает, зачем-то уточняет: – За ночь, – и кидает в чемодан пару футболок, подобранных с дивана. – Что? – переспрашивает, не расслышав. Вроде воскресенье, а прямо под окнами в самом разгаре ведётся ремонт дороги. – За ночь скурил, не за час, – только теперь, приглядевшись, Эверли замечает глубокую тень, залëгшую под глазами, и в целом помятый вид брата. – Неважно. Когда ничего не случилось, люди так себя не ведут, – бурчит она, усаживаясь на потëртый диван. Карвер никогда не отличался особым умением держать что-то в секрете, пусть и мелочь, но всегда находилось что-то, что выдавало его сильнее, чем он думал. Так и сейчас. Надо лишь чуть-чуть подтолкнуть его в правильном направлении, чтобы разговорить, он и сам уже дал понять, что его что-то тревожит. В номере повисает гнетущее молчание. Брат проходится по нему, собирая вещи в одну кучу, утирает лицо руками, остановившись посреди комнаты, и переводит взгляд на сестру. Она упорно молчит, закинув ногу на ногу, и изучает ногти на руках, не обращая внимания на Карвера, тем самым как бы намекая, что она не собирается продолжать диалог, пока брат не исповедуется. Когда молчание затягивается и становится слишком напряжённым, Карвер взъерошивает волосы и понуро выдыхает: – Тайлер уехала вчера из клуба с каким-то левым парнем, – несколько секунд Эверли переваривает информацию и задумчиво уточняет: – Не с Полом? – Не, – скривив губы, отвечает брат. – Пол отшил еë посреди танцпола, а после этого – ребята сказали – какой-то тип просто подошëл к ней в толпе, и она ушла с ним. – Она тебе нравится? Я заметила, как ты на неë смотрел. – Давай так: я надеялся, что мне перепадëт, – брат трясëт рукой, упреждающе вытянутой вперёд. – Надеюсь это не слишком грубо прозвучало для тебя. – Прости, но для парня, который ожидал от девушки всего лишь одноразовый секс, ты кажешься слишком нервным, – мямлит Эверли, с осторожностью выбирая слова. С Карвером они всегда были довольно близки, но личную жизнь и тем более постельные темы никогда не обсуждали, так уж сложилось. Может быть будь всё иначе, она бы смело рассказала ему о хост-клубе, но в нынешних условиях говорить об этом слишком неловко. – Она мне понравилась, когда я ей комп чинил, а потом она свалила в Нью-Йорк. Тебе не кажется это странным? Все, кто мне нравится или дорог, рано или поздно оказываются тут. Прямо злой рок какой-то. Ты, Тайлер… – он осекается, когда вспоминает ещë одно имя, которое должно стоять в этом ряду, но так и не решается произнести его вслух, закончив словами: – … ну и сама знаешь кто. – Я никогда не говорил тебе, – задумчиво начинает Карвер спустя какое-то время, усевшись на кровать, – ... как-то к слову не приходилось, но после того как ты уехала, он стал как будто сам не свой: ходил какой-то мрачный, часто в себе. Думаю, тогда всë и начало трещать по швам, но я не спрашивал его ни о чëм, а сам он не говорил, – тяжело вздохнув, продолжает: – До шестнадцати лет у него не было ни одной девчонки. Я долго поражался ему. Пока парни в раздевалке обсуждали с кем, как и где, он отшивал каждую, кто заговаривал с ним, они все как будто не существовали для него, а потом, он как будто разом их всех увидел. Не было ни дня, чтобы я не видел его в компании какой-нибудь симпатичной девчонки. Мы даже иногда ругались из-за этого, потому что мне начало казаться, что наша дружба стала значить для него меньше, чем очередная клетчатая юбка. За несколько месяцев до выпуска всё стало наконец налаживаться. Я тогда так обрадовался, думал: «вот, узнаю старого Нейта». Мы готовились вместе к экзаменам, но из нас двоих он буквально ставил рекорды по количеству часов, проведённых за учебниками, и всё равно не прошёл по баллам в Нью-Йорке. В тот год они такую планку задрали, просто мама не горюй, – невесело хмыкает брат, уставившись в одну точку. – Не знаю, зачем я тебе всë это рассказал, по итогу это уже не имеет никакого значения. Всё равно всё пошло коту под хвост. Эверли с сочувствием смотрит на брата, её губы сжимаются в тонкую полоску. Ей хочется сказать, что она понимает его чувства, а потом вспоминает, что ещё совсем недавно думала то же самое о Нейте, но, как оказалось, крупно ошибалась. Всё это время она сама додумывала за него его мысли, чувства, желания. Монолог завершается. Эверли молчит, не зная, что думать и говорить, неосознанно сжав в руке диванную подушку, лежащую у неё на коленях. Связывать её переезд и разлад между братом и Нейтом глупо. Ей кажется это абсолютно бредовой мыслью: никакой причинно-следственной связи между этим нет и быть не может, а связывать переезд и изменения, произошедшие с Нейтом, и вовсе абсурдно, с какой стороны ни глянь. Здесь должно быть явно что-то другое, но на вопрос: «связаны ли эти события между собой?» может ответить только сам Нейтан. Оставшиеся часы брат проводит за сборами. Эверли отвлекает его рассказами из жизни в Нью-Йорке, чтобы не дать ему вновь утонуть в грустных мыслях о прошлом. Стоя у входа в зону паспортного контроля в аэропорту, Карвер тепло обнимает еë и прощается со словами о том, что был безумно рад увидеть Эверли и предлагает приехать как-нибудь в Сакраменто, чтобы повидаться с родителями, которые как и он, скучают по ней.