Жалеть

                                  Тринадцатый корпус последнюю неделю ходил словно на ушах, уж сильно были вымотаны на собраниях надзиратели. Глядя на зачастую невозмутимого, но ныне пуще прежнего злого Хаджиме, любой мог осознать — очевидно, с тринадцатой камерой проблемы. И проблемы большие.       — Это невыносимо, какого хрена они опять мне докучают? — Хаджиме бьёт кулаком стену, когда Джуго устало падает на диван в зоне отдыха, от чего фуражка слетает на пол, — Джуго, в следующий раз ты к ним пойдёшь! — как тут же чёрноволосый возмущается:       — Эй-эй, Хаджиме! Да они пуще прежнего разорутся, если я туда пойду! — Сугороку старший не желает слышать, и даёт болезненную оплеуху по затылку, — Эй, горилла, прекращай! — и тут же Мацуки получает вторую, больно ноя и прикрывая голову от тяжёлой руки Хаджиме.       — Хер с тобой, не хочешь к тринадцатой камере, вали в третий корпус за фазаньим отчётом, — распоряжается главный надзиратель корпуса, подхватывая с пола фуражку и нацепляя её на голову Джуго, — И фуражку не роняй, — а после уходит на встречу с «ансамблем игры на нервах старшего Сугороку».       Джуго потягивается и зевает, почему то его клонило в сон после собраний надзирателей. Он думал, что это из-за нудных речей главной надзирательницы Нанбы, но точно сказать не мог.       Еле словив вновь спавшую с головы фуражку и нацепив её обратно, Джуго тоже последовал на выход — из корпуса вовсе. Как хорошо, что есть лифт. Ныне, физически подготовленным, Мацуки, конечно, был. Но лень иногда не хотела его отпускать, особенно в момент сонливости.       К несчастью, путь к лифту лежит именно через тринадцатую камеру. Обломавшись спокойному перемещению, Джуго уверенно пошел мимо орущего на провинившихся заключённых Хаджиме:       — Ублюдки, опять вы за своё?! — Сугороку треснул парней по головам, после чего один из них завизжал:       — Хаджиме-е-е, мы больше не будем!! Честно-честно! — Нико состряпал смазливую морду в перемешку со слезами от пульсирующей боли в месте удара, на получил лишь дополнительную порцию пиздюль.       Завидев спокойно себе идущего надзирателя Мацуки, встрепенулся уже Уно:       — Эй, Хаджиме, накостыляй ему! — резко заговорил парень, через решетку указывая на Джуго.       Искренне недоумевая на счёт причины избиения собственного коллеги, Хаджиме все же накостылял. Только Уно. Под крики боли и мольбы о снисхождении милости Хаджиме, Джуго с довольным видом направился к лифту.       Когда лифт остановился где-то на четвертом этаже, на Мацуки налетел Сугороку младший, с возгласами о том, что рад видеть своего друга:       — О, да, Хитоши, привет, — улыбнулся Джуго, когда блондин отцепился он него, поправляя подол своего нового белого платья, — Ты на какой?       — На третий. Ину-чан послал меня за отчётом Киджи-сана, — Джуго подметил, что «Ину-чаном» Кенширо называют только три человека: Мусаши, Сугороку Хитоши и Хитокоэ Мицуру. Причина первых двух была понятна, последняя же — ясна, как белый день.       Хитоши и Мусаши были очень близки с Йозокурой, и не смотря на формальности и субординацию, он ими дорожил. Мицуру же — был дурачком, считавший всю Нанбу его друзьями, что, возможно, было правдой.       — Такое ощущение, что фазан всем по отчёту торчит, — выкинул шутку Джуго, которую Хитоши оценил, а после — будто бы подтвердил:       — Ахато-сан недавно рассказал мне, что Киджи-сан делает отчёты в последний момент, — блондин хихикнул, когда лифт открылся, — Приехали!       Дружным шагом, Джуго и Хитоши вышли и направились на поиски надзирателя третьего корпуса. Хитоши радостно мотал головой по сторонам, хоть и бывал в этом корпусе за время своей работы раз десять.       — Скажи же, третий корпус такой красивый, — улыбчиво сказал младший Сугороку, ожидая ответа.       Джуго в ответ кивнул, подтверждая слова друга. Даже Мацуки с минимальными ценностями в жизни считал третий корпус красивым. Прямо под стать его заключённым и надзирателям.       Проходя мимо шестой камеры, в которой, в данный момент, находился один только номер восемьдесят два, читающий какой-то журнал, Джуго невольно обратил всё своё внимание именно на него. Пока Хитоши что-то болтал, Мацуки словно пытался увидеть чуть больше, чем ему дозволенно, особенно с такого-то расстояния.       И настолько он предпочел красивого заключённого внимательной слежке за дорогой, что неосознанно врезался в какой-то столб. И сразу у него возник вопрос: кто додумался поставить столб в третьем корпусе?       — Джуго, осторожнее! Ты всё прослушал, — чуть возмутился Сугороку, протягивая руку помощи бедному коллеге:       — Прости, я засмотр..-задумался, — но Хитоши не дурак, а потому услышав первое недосказанное слово, тут же осмотрел зал в поиске объекта внимания. Единственным оказался именно восемьдесят второй. — Хитоши, блин, — Джуго шепотом выругался, когда его поднял блондин, хихикая.       — Ну что опять? — спрашивает Джуго, пихая парня локтем, словно того можно было так легко успокоить.       — Ты не говорил, что тебе нравятся парни, — Хитоши не говорит осуждающе, скорее шутливо, но Мацуки шмыгает носом.       Наконец, найдя Киджи, когда он ошивался возле зеркала, парни его поприветствовали, сразу же начиная расспрашивать об отчётах.       — Ах, ну вот же! Вот же! — специально во второй раз выделяя «вот», видимо, указывая себе в руки, а после всучив бумаги парням, Мицуба словно стал жаловаться: — Покоя с вами всеми нет! Каждому корпусу по отчёту сделать, и даже не по одному! — Киджи драматично приложил руку тыльной стороной ко лбу.       Парни были заняты просмотром отчётов. Увидев это Кижжи взбесился:       — Вы ваще не слушаете!! — и недовольно скрестил руки на груди, когда Хитоши улыбнулся и извинился.       — Киджи-сан, третий корпус такой красивый! — улыбчиво отзывается младший Сугороку, — Джуго тоже нравится!       Чёрноволосый надзиратель кивает, соглашаясь со словами своего друга.       — Кстати, Киджи-сан, как зовут заключённого номер восемьдесят два? — и Джуго резко закрывает рот Хитоши своей рукой.       — Чего-чего? Как его зовут? А для чего же это? — переспросил Мицуба, состроив ехидную мордочку и прищурившись.       — Вон навитса Жуго, — и без перевода сквозь закрытый рукой рот было понятно, что сказал Хитоши. Джуго никогда не был так разочарован.       — Ох, надо же, — удивился Мицуба, — мальчика этого зовут Хани, — фазан хихикнул, готовясь рассказать о своём заключённом все, что было в его деле.       Но Джуго, не желая испытывать позор, схватил Хитоши за руку и побежал на выход из третьего корпуса.       Сам же блондин, вдогонку Киджи, кричал: — Скажите ему, чтобы пришел завтра в тринадцатый корпус! — очевидно, Хитоши сегодня получит. И от Мацуки, и от старшего Сугороку. По крайней мере, он запустил свой план в действие.

***

      — Хани, Хани, дорогой, — Киджи подошёл к шестой камере, в которой в этот раз читал журнал уже Труа, лёжа на животе на полу, Хани же сидел и злился на сокамерника, очевидно, что очкарик забрал журнал прямо из рук старшего.       — Да, надзиратель Киджи, что такое? — Хани обернулся к главному надзирателю корпуса, после чего внимание обратил и Труа.       — Меня попросили передать, чтобы ты зашёл сегодня в тринадцатый корпус, — улыбнулся Киджи, когда Хани вздохнул:       — Наверное, какая-нибудь красивая девица, — воодушевился парень. Но Мицуба возразил:       — Неа, мимо, Сугороку Хитоши и Мацуки Джуго, — тут же разрушив все надежды восемьдесят второго.       Труа засмеялся, словно подстёбывая сокамерника, — Да ладно, Сладенький, тебе точно перепадёт чьё-нибудь бельё, — за что тоже получил нагоняя от старшего.        И Киджи ушёл.