Жди меня, когда небо окрасится в розовый

Чудес не бывает. Так мне говорили с самого детства родители. Эдакая закалка перед взрослением. Я так и жил до двадцати, с мыслью, что в жизни не бывает ничего сказочного и невероятного; что, если станет плохо, на землю не снизойдет какой-нибудь ангел и не поможет мне. Помочь себе могу только я сам. Ещё одна из фраз, сказанных родителями к ряду других, что твердили одну весьма удручающую истину — жизнь немыслимо жестока и до смерти скучна. Однако в один прекрасный день всё резко переменилось. И я даже не сразу понял, что случилось. Впоследствии всего мною испытанного я очнулся в кровати. Почему-то без будильника. Ощущения после произошедшего — как будто просто сон. Так я, в общем-то, и подумал. Сказочный кошмар или бесформенная мечта? Плевать. Это просто сон. От него мое утро было меланхоличным. Не сказал бы, что в последнее время утро имело хоть какой-то окрас, кроме серого, однако грусть по утрам я давненько не испытывал. Обычно она приходит ко мне в течение дня, а не с его начала. Возможно, так на меня действуют грёзы с участием Мирай. В комнату сквозь маленькую щель портьерных штор нежно проглядывал свет утреннего солнца, умиротворенно мерцая на полу и стене. В нём блестела пыль, что не спеша клубилась в воздухе и наполняла атмосферу неким чувством целостности. Вот оно. Совершенно обыкновенное утро. Я встал с постели, потянулся и пошёл на кухню. — Доброе утро, сынок, — поприветствовала меня мама, нарезающая салат. — Д-доброе… — спросонок ответил я, протирая глаза. А затем, спустя секунд пять-десять, пришёл в себя, словно окатило ушатом холодной воды. — Стоп! Что ты тут делаешь? — А? Как что — мы с твоим отцом приехали погостить пару дней, — объяснила мама. — Забыл, что ли? — А… отец где? — На лыжах в Октарианском лесу. С раннего утра. Вернется скоро. «С каких это пор мой отец занимается спортом? — тут же озадачился я. — Что происходит?». — Давно вы здесь? — Вчера вечером приехали. «Неужто кратковременная амнезия? Да нет, чепуха какая-то. Я же отчетливо помню, что делал вчера вечером, и родителей на тот момент даже в городе не было. Или это приснилось? Ох, не вспомню…». — Понятно, — ответил я, смирившись и поглядев на часы. Десять сорок девять утра. «У меня что, сегодня выходной?». — И долго ли тут пробудете? — Пару дней, сынок. Я же говорила. Потом у нас с твоим отцом командировка в Египте. — В Египте? — удивился я. — Что, неужели там нашли секретную базу инопланетян под пирамидами? — О чем это ты? — Ну, вы же понимаете, что пишете бред сивой кобылы для статей в интернете? Мать обратила на меня такой взгляд, будто смотрит на больного ребёнка. — Рэй, с тобой все хорошо? — вдруг спросила она. — Да, вроде, а что? Она вздохнула, а затем выдала: — Мы уже давно не пишем такое. И даже блог свой перестали вести. — Да? — я даже бровью не пошевельнул. — Удивительно, мы в последние пару лет так редко видимся, что я об этом узнал только сейчас. — По-моему, мы тебе сразу сообщили, как закрыли блог. — Не помню, извини. И что же вы пишете сейчас? — Теперь мы пишем на заказ об общественных проблемах, урбанистике, политике и о всяком в этом духе. Ты сам как-то нам сказал, что писать нечто серьезное и по-настоящему информативное для рядовых читателей в перспективе куда выгодней, чем писать статьи, полные конспирологии, для интернет-задротов. И, могу сказать, ты не промахнулся. Прибыль наша за месяц идёт только вверх. — Опять не помню, — я пальцами левой руки помассировал висок. — Когда же я такое говорил? — Где-то год назад. Ты еще сказал, что тебе стыдно за то, что мы пишем всякую ерунду. Я лишь молча покивал головой, нахмурившись в попытке выудить что-либо из памяти, но так ничего и не вспомнил. «Так-то оно так, но… я совсем не могу вспомнить, что когда-либо говорил подобное им напрямую. Вроде, мне было не до этого. А после их съезда — абсолютно до лампочки. Что вообще, черт возьми, творится?». Я решил проверить дату по телефону. Вторник, 16 января 2018 года. Никакой это не выходной. «Почему я не завёл будильник?!», — забеспокоился внутри. — Эм, пойду, пожалуй, на учёбу, — встал со стула и спешно направился к выходу. — Ты нашёл новый институт? — остановила меня мать внезапным вопросом. — А? — Ты же писал, что тебя исключили за многочисленные прогулы. Еще месяц назад. — Что?! — не удержался я. — Когда? — Нет, дорогой, с тобой явно что-то не то. Дай-ка потрогаю лоб, — мама хотела было подойти ко мне, но я попятился от неё прочь. — Всё со мной в порядке! И меня никто не исключал. — Мне показать переписку? Ты, ведь, даже не поел, сынок! Я для кого салат нарезала? — Я не хочу есть, прости. Мне надо выйти — остудиться, — я впопыхах накинул куртку и шапку, и после опрометью выскочил из квартиры. Снаружи стоял неизменный студень. Но даже он не мог успокоить меня. Я на всякий случай проверил дату по телефону ещё раз — вторник, 16 января 2018 года. Ничего было не ясно. Я глубоко вдохнул и выдохнул, после чего быстрым шагом пошёл в сторону автобусной остановки, чтобы доехать до института и проверить свою численность там как студента. Проходя мимо магазинчика техники, места, где некогда располагалась родная парикмахерская, уже Бог знает в который раз, я увидал невероятно знакомое лицо, промелькнувшее на секунду. Невероятно знакомые волосы и фигура. Я оборотился и ещё раз смерил взглядом прошедшую мимо девушку. Сомнения отпали в момент — это была Мирай Прайс. Слегка подросшая, с уверенной походкой. На размышления, как да почему, не было времени. Я не растерялся, тотчас же крикнул Мирай, она обернулась и непонимающе посмотрела на меня. Это были глубокие и прозрачные, как озеро, глаза. Я любовался ею, все те краткие мгновения, перед тем, как подойти: «Как же Мирай выросла», — с каким-то ностальгическим чувством подумал я, а затем подступился ближе и обратился: — Мирай, где ты пропадала все это время? — Простите, а вы кто? — донеслось до моих ушей, и вмиг весь мир как будто бы остановился. Я почувствовал, как воздух застыл в горле, и как сердце забилось чаще. «Как это — кто я?», — спросил себя сквозь нервный смешок, а после снял шапку и сказал: — Это же я, Рэй! — рукой задрал чёлку, обнажив лоб. — Ты… ты меня не помнишь? — Я не знаю вас. Впервые вижу, простите… Не обознались, часом? Взгляд мой непроизвольно направился на магазинчик техники рядом — его на месте не оказалось. Вместо него там как ни в чем не бывало красовалась вывеска: «Favorable Price Hairdresser's». Удивлению моему не было предела. Мирай уже повернулась и собиралась было уйти восвояси, но я, не придумав чего получше, спонтанно выкрикнул ей в спину: — Сыграй мне на барабанах после занятий! Она сразу остановила шаг, порывисто повернулась и мнительным взором воззрилась на меня. — Кто ты такой? — спросила недоверчивым тоном. — Хех. — «Сработало». — Я — Рэй Хэмфри. — ответил, все еще не веря в происходящее. — Откуда ты меня знаешь? — Сложно объяснить. Если расскажу, ты не поверишь. — Мне плевать, — вдруг резануло мне слух. Я крайне изумился. Когда это Мирай начала так грубо выражаться? — Объясняй. — Оу, эм… Слушай, у меня скоро пары начнутся. Давай после учёбы поговорим? — «О чём ты только думаешь, болван? — гневалось что-то внутри меня. — Ты три года мучился, три года тосковал по ней, а сейчас даешь дëру?». Мирай надулась, прыснув куда-то в сторону ядовитый недовольный взгляд. — Ладно, — согласилась она. — Жду тебя в этой парикмахерской в три часа. Чтобы точно пришёл! — Хо-хорошо! — я просто не мог уразуметь то, как ведёт себя Мирай. Она, не проронив больше ни слова, развернулась и сникла где-то за ближайшим углом. Я был выбит из колеи. Случившееся потрясло меня не на шутку. И вдруг на ум пришел вчерашний «сон». «Это было взаправду. То чёрное нечто. Оно… оно… обмануло меня? Нет, подожди-ка. — на экране сознания начали одна за другой пролетать реплики вчерашнего вечернего диалога. — Точно. Обмануло. Неужели наша встреча с Мирай тоже результат Дневника? Логично, если верить происходящему. Все записи Мирай стёрлись, все её желания никогда не сбывались, следовательно, и нашей встречи никогда не случалось. Почему я узнал это только сейчас?.. Ублюдок! Обманул меня. Чёрт. Получается, что я попал в какую-то другую реальность, где все события, начиная от одиннадцатого января две тысячи четырнадцатого года, идут совсем по-другому сценарию. Смена вектора родителей, их нахождение у меня дома. Из-за того, что я так и остался одинок в свои шестнадцать, стал больше наблюдать за ними и в итоге наговорил им того, что в прошлой реальности скрывал. Так. Есть довольно большая вероятность того, что я не перенесся в другую действительность, а просто попал в иную временную линию, при этом сохранив память о прошлой. Погодите-ка… Память из прошлой временной линии сохранилась, но память новой линии, в соответствии с новым устройством мира, не была получена. Прямо как во «Вратах Штейна»… Хм. Выходит, что я со знаниями своей прошлой жизни никак не вписываюсь в настоящее здесь и сейчас. Ладно, допустим, у родителей кое-что поменялось. Это еще к лучшему. Однако… есть же что-то и плохое, чему не было места в старой временной линии, но есть в этой. Кто знает, что сталось со мной и моим окружением за эти три — нет, четыре года? Если меня и вправду исключили из института за прогулы, значит, в этом мире я не обнаружил в учебных сборах ни толики некоего интереса — а уж тем более и радости — и счёл, что высшим образованием спокойно можно пожертвовать ради мелочного, сомнительного и бесперспективного удовольствия; я скатился на самое дно социума и предпочёл полностью отдаться своей сущности гика и отаку, вступив в ряды NEET. М-да уж. Сомнительное решение, Рэй. Самое страшное во всем этом — это то, что я не могу вернуться обратно. Поменяв судьбу Мирай, я кардинально изменил и свою. И так хочется знать всё, что изменилось. Так, по крайней мере, будет легче воспринимать появление новых нестыковок с прошлой временной линией…». — Хэй, Рэй! Чего задумался? — от глубоких размышлений меня отвлёк бодрый мужской голос. Басистый, он принадлежал моему отцу, идущему в обнимку с лыжами в одной руке, и держащему палки — в другой. — Привет, пап, — как-то отчуждённо сказал я. — Просто… гуляю. — О, замечательно. Я, вот, тоже с прогулки иду. Я медленно кивнул. — Ну… Поговорим дома еще, — и он ушёл. Встреча оказалась скоротечной. Я запрокинул голову назад и уставился на чистую голубизну небосвода. Ни единого облачка. На душе спокойнее не становилось. Нужно было узнавать о новом мире. И чем быстрее я к этому приступлю, тем лучше. «Так. Первым делом, первым делом… — я начал быстро оглядываться, чтобы придумать, как действовать дальше. Мой взгляд, совершив несколько оборотов вокруг, по итогу зацепился за парикмахерскую. — Постригусь, — решился я и уверенно направился внутрь». Атмосфера была хороша. Необычайно хороша. Это место вызвало у меня именно то самое чувство, которое ощущаешь по возвращении в старый дом спустя много-много лет — чувство ностальгии, конечно же. Я ощутил запах шампуня, какой-то пудры и общую влажность, успокаивающую нервы, — и отдал себе отчёт в том, что несказанно рад снова здесь находиться. В своё время парикмахерская была моей отдушиной… Стоя в дверном проёме, я увидел ту, ради которой зашёл сюда. Она прибирала волосы на полу за прошедшим клиентом. — Миссис Прайс! — радостно воскликнул я. Как же давно её не видел… — О, Рэй! — приветливо отозвалась она, складывая совок и метлу. — Здравствуй. Давненько ты не появлялся тут. — Я так скучал! — «Хоть она меня знает». — Что? Серьёзно? — Да. А что, не похоже? — Похоже-похоже. Ты же пришёл за стрижкой, да? — Угу, — я торопливо уселся на кресле, и Маргарет укрыла меня пеньюаром, а следом взяла в руки ножницы. — Как обычно? — спросила она, чуть видно улыбнувшись. — Да, — не раздумывая, на автомате ответил я. «Стоп. А как это — как обычно?», — тут же пронеслось у меня в голове. — По-погодите! — воспрянул. — Что? — Не могли бы вы уточнить, как обычно я стригусь? — Ха-ха-ха! — вдруг рассмеялась миссис Прайс. — Ты так давно не приходил ко мне, что уже забыл, как стригся в последний раз? Ну ты смешной! — Я серьезно. Пожалуйста, объясните. — Ладно-ладно, ха-ха. Укоротить на дюйм-полтора, сохранив форму изначальной прически. Я уставился на себя в зеркало. «Дюйм-полтора? Так это же… до уровня подбородка. В прошлой временной линии я не стригся около года перед тем, как попасть в эту. Именно поэтому эта прическа не вызвала у меня утром никаких подозрений об изменениях вокруг. Но… тогда это была однократная акция. Я бы все равно рано или поздно постригся, как раньше. Только, видимо, в этом мире моя стрижка «как раньше» воспринимается всеми как длинная, потому что стригусь так регулярно. Вопрос: с каких пор я отрастил волосы?». — Рэй! — звонкий, но зрелый голос Маргарет вырвал меня из очередных раздумий. — Ты чего это задумался? — Да так… в общем, постригите меня средне, пожалуйста. — Средне? Это как… как два с половиной года назад? — А два с половиной года назад я в последний раз пришёл к вам и сказал «как обычно», не отрастив волосы, верно? — Да. — Значит, будет так. — И почему же ты решил вернуть, как раньше? — Мне надоели длинные волосы. — И это было правдой. — Хорошо. Сейчас все сделаем, — Маргарет положила ножницы на место и схватила машинку. «Сейчас вопрос стоит по-другому: почему я решил отрастить?». — Слушайте, а я ведь даже уже и не помню, почему захотел зарасти, — как бы между прочим сказал я. «Вдруг прокатит?». — Вроде, ты тогда упомянул какого-то персонажа, то ли из аниме, то ли из игры, сказав, что хочешь выглядеть, как он. Показал фото и… я постригла. Примерно так как-то. — Потрясающая у вас, однако, память, миссис Прайс, — подметил я. «Господи, Рэй из этого мира, кем ты стал без Мирай?.. — в голове же стыдился себя. — Мне даже страшно было бы говорить с тобой, что же ты запустил себя так?». — Да что ты! — парировала Маргарет, начав проводить машинкой мне по голове. — Брось, просто вспомнилось случайно. Такое иногда бывает. Я не ответил. Вообще, почему-то больше мы почти не разговаривали. Перекинулись ещё парой-тройкой неважных вопросов, и миссис Прайс завершила стрижку. — Спасибо! — сказал я. — Одним «спасибо» не отделаешься, дорогой. С тебя двадцать долларов, — ответила она. Я просиял с мыслью: «Хоть что-то осталось прежним», спокойно оплатил услугу и вышел из парикмахерской. «Хотя, наверное, надо было сформулировать мысль как «Хоть это вернулось в прежнее состояние», — тут же озадачился я. — Но уже поздно, момент упущен и запорот. Ну и ладно. Главное, что Маргарет жива и продолжает работать парикмахером». Я взглянул на часы по телефону. Время обеда. «Что бы ещё проверить?..», — и тут пришла идея — «Точно! Надо позвонить Гарри и Адаму. Может, у них что нового?». Я полез в контакты и, среди груды различных интересных и не очень людей, набрёл на номер Гарри. Попробовал позвонить, но трубку никто не брал ни на десятый, ни на пятнадцатый гудок. Позже попробовал набрать Адама, но там мне сразу сказали: «Номер абонента не отвечает, позвоните позже». «Что за чертовщина?», — подумал я и залез в «Фэйсбук». Проверил страницу Гарри — последний раз был в сети ещё в четырнадцатом году. Сердце враз забилось яростнее. Почему-то в друзьях Адама не оказалось, но стоило мне найти его страницу, как все стало ясно — он меня заблокировал. И, судя по всему, номер мой тоже. Тогда я отважился на последний шаг. Позвонил его родителям. К счастью, здесь меня уже приняли. — Здравствуйте, Адам сейчас дома? — нестерпимо спрашиваю я. — Да, а кто беспокоит? — отвечает мне низкий мужской голос, бархатный такой, хозяином которого был отец Адама. — Рэймонд Хэмфри. Пожалуйста, позовите Адама к телефону. Мне нужно кое-что у него узнать. Это срочно. В трубку на некоторое время заползла тишина. Секунд десять-пятнадцать я ждал ответа. — Хорошо, сейчас позову, — наконец изрек отец Адама. По прошествии ещё некоторого времени, я услышал на линии знакомый тембр. — Чего тебе? — он был недоволен. Даже зол. Раздражён и агрессивен. — Воу, дружище, полегче… — Никакой я тебе не «дружище», ты, ублюдок! — огрызнулся Адам, и мне стало по-настоящему страшно. — Что, что такое? — В смысле «что такое»? На кой хрен ты мне позвонил? — Я просто хотел узнать, что у тебя нового, может, позвать в кафе куда. Как там твоя карьера киберспортсмена? И снова нагрянула тишина. В этот раз она угрожала мне. Зажимала в угол и тяжело дышала, не давая сделать и выдоха. Руки мои дрожали, а слух терпеливо ждал ответа. — Нет никакой карьеры киберспортсмена, — ответил Адам сожалеющим тоном, а следом воротил агрессию. — И никуда с тобой я не пойду. Не хочу даже видеть лицо убийцы. Ты меня понял? Снова то самое чувство. Время теряет своё значение, оно исчезает из пространства, а пространство, в свою очередь, затвердевает, словно бетон. И в этом вакууме неистово стучит моё сердце. Будто бьётся о грудь изнутри, грозясь выпрыгнуть. Руки задрожали сильнее. Мне казалось, что телефон вот-вот вылетит из них, а сам я упаду на землю и начну биться в конвульсиях. — Погоди, Адам! Почему ты назвал меня убийцей? — У тебя что, амнезия? Забыл, что ли, как друга нашего погубил? Меня моментально осенило. Но от этого стало только хуже. — Неужели ты о… — О Гарри я. Да. Ты убил его. Еще четыре года назад. — Чет-тыре года?! Н-но… но как? — Я не хочу с тобой разговаривать. Пошел к черту. И не звони больше сюда! — и он повесил трубку, так ничего и не объяснив. Я остался с едким чувством опустошенности. Для паники уже не было сил, но и думать о чём-то я тоже не мог. Вот-вот моё тело может упасть на месте. И все назовут это обмороком. И никто не узнает, почему я упал. Однако ноги меня держали, да и разум на отключку не соглашался. Мне нужно было попытаться все уразуметь. «Убийца? Да как я мог кого-то убить в этой-то реальности, где явлюсь хикканом? Причем, не как Сора и Широ, а ведь так хотелось бы! Ха-ха… Надо обязательно это узнать. Как-нибудь сходить к Адаму лично и попытаться договориться. Если не получится — пиши пропало. Эх, вот бы можно было разрешить наш конфликт какой-нибудь игрой. Это бы намного облегчило задачу. Ха-ха… Как жаль, что у меня нет телеволновки, чтобы изменить прошлое. Хотя это бы не помогло. Только, если бы я написал в D-мейле сообщение следующего содержания: «Познакомься с дочерью парикмахера». И то не факт, что сработало бы. Всевидящий Штейнер иногда подводит. А-а-а, чёрт! Куда же я, блин, попал?..». В тот день я расхаживал по морозной улице походкой странника, таковым, в принципе, и являясь. «Для всех остальных в этом мире я всё тот же Рэй Хэмфри, но даже сам я вызываю у себя отвращение, не говоря уже о шоке с перемен остального». Как быть дальше я не знал. До трёх часов была ещё уйма времени. Друзей у меня больше нет, повеселиться не с кем. Хотя о каком веселье вообще может идти речь? Я только что стёр прошлое, изменив будущее, как это бывает в фантастических фильмах и книгах. Мне до сих пор в это не верилось, но, судя по всему, это действительно так. Не решив, чем бы себя занять в ближайшие пару-тройку часов, я достал телефон и начал в нём копаться. Сначала проверил галерею. Пусто. На удивление. Модель смартфона у меня за четыре года не изменилась, и она порядком устарела, однако всё ещё работала. В чистке памяти необходимости не было, ибо я особо ничем не загружал её, но отчётливо помнил, что в галерее было около пятидесяти различных фотографий. И где они? Ах, да. В этой действительности хиккану, что из дома не вылезает сутками-напролет, нечего фотографировать. После галереи шли приложения. И тут здешний я превзошёл все мои ожидания. Ничего в этом плане не поменялось. Приложения все те же, за исключением одного, которое я удалял года полтора назад. Здесь же оно все еще присутствовало. Если мне не изменяет память, то это было что-то вроде списка наподобие «My Anime List». В прошлом мире я перестал регулярно смотреть аниме после пропажи Мирай, поэтому удалил это приложение. Здесь же в этом не было необходимости, ведь я всё ещё смотрю аниме. Радовало наличие того же рода приложения, только по книжной вселенной. Что-что, а читать я всегда любил. Пусть в этой реальности и не так много. Остальные приложения — по мелочи. Не шибко интересно. Далее я решил заняться проверкой своей страницы на «Фэйсбуке», каналов на «Ютьюбе», почты, контактов и, в конце концов, погоды. Словом, прошерстил всё, что только мог. И на всё это ушло около получаса. И, кстати, завтра обещали снегопад. Часы показывали «12:47» пополудни. Скука смертная, но вместе с ней такой хищный интерес… Мне очень хотелось знать всё, что изменилось. До мельчайших деталей. Даже хотелось увидеть изменения в своём гардеробе, который и в прошлой-то жизни ярким контрастом на сером фоне комнаты не выделялся. Но мне хотелось. И, так как времени ещё было хоть отбавляй, я направился домой. Там меня ожидали родители и очередные сюрпризы иной реальности. — Сынок, ты же должен понимать, что долго так жить нельзя. — Я сидел за столом и ел приготовленный матерью карри, в то время как напротив сидел отец и потреблял кое-что полегче. — Если не можешь найти новый институт, найди себе работу. — Хорошо, мам, — бесстрастно ответил я. — Обязательно займусь этим на неделе. — Уж надеюсь! — с явной строгостью промолвила она. — Мы, ведь, хотим, чтобы ты у нас успешным был. Работу нашел, девушку завел. А от этих твоих интернет-дружков никакого проку. — Интернет-дружков? — зацепился я. — У меня что, есть какие-то друзья? — Ты сам неоднократно говорил, что стремишься стать каким-то там киберспортсменом, и недавно упоминал, что у тебя есть целая команда в какой-то там игре… И что у вас на днях должен проходить какой-то турнир. — Турнир? На днях? И тут я вспомнил недавний звонок от Адама. В прошлом мире у него тоже была некая команда и так же на днях должен был состояться кибер-турнир. Я помутнел, чуть не выронил ложку из рук и, положив локоть на стол, рукой прикрыл глаза. — Что с тобой, Рэй? — забеспокоилась мать. Отец же уже доел свою порцию и во всю задумчиво меня разглядывал. — Действительно, Хэмфри. Ты сегодня сам не свой. — Ага, — подхватила мама. — С самого утра задаешь странные вопросы, говоришь, что не помнишь очевидных вещей. Может, ты и вправду заболел? А вдруг это что-то серьезное? — Да не заболел я… — в голосе моём отчётливо слышались усталость и желание остаться в одиночестве. — Просто в последнее время мне кажется, что мир вокруг сошёл с ума. — Ха-ха-ха! — отца моё примечание почему-то привело в хохот. — Нам с мамой тоже не один год уже так кажется. А ты, видимо, впервые почувствовал это, не так ли? Слушай, может, ты вчера втайне от нас пил? — Что? Нет. Я же не пью, ты знаешь. — А на новый год, ведь, кутил со мной на пару. В мозг в очередной раз будто стрельнуло. «Опять, — эхом пролетело внутри. — Опять детали, которым не было места в моей памяти. Да что-ж такое-то… В жизни же к алкоголю не притрагивался!». — Ладно, — я встал из-за стола. — Прошу оставить меня в покое. Мне нужно собраться с мыслями. — И побрёл в свою комнату. «И сколько же мне придётся услышать новостей, прежде чем я перестану удивляться?», — спросил себя в полумраке своей уютной обители. Вздохнув, я раскрыл шторы, и в комнату возвернулся холодный свет. Взглядом я мимолётно окинул интерьер и, как некогда в доме Мирай, заметил то, чего не заметил с утра. Во-первых, постеры на стенах. К привычным мне «Queen», «The Who» и «Green Day» прибавились персонажи из сериалов «Бэк» и «Кэйон!». «Ну, тут ничего не скажешь, здешний Рэй, — хвалил я себя, — это здорово. Хоть в чём-то ты меня не разочаровал». Во-вторых, пара коллекционных фигурок — Сайтамы и Джотаро — красовалась на моём рабочем столе. «Господи, одна такая же стоит баснословных денег! Зачем, Рэй, зачем?..». В довершение моего быстрого осмотра взор пал на компьютер. Конечно же, на компьютер. Куда же ещё? Мобильник я проверил, но компьютер ещё нет. Я ринулся к нему и тут же включил его. Сюрпризы начались с рабочего стола. «Ну кто ставит на обои чёртовых неко-девочек? Да тем более пару на лиловом фоне в сомнительной позе. Ну ты и извращенец, Рэй!». Далее я увидел несколько игр в левом нижнем углу. И все их знал. Однако среди них была одна, которая больше всех теребила мне нервы. Шутер, в который так активно играл мой друг Адам из другой действительности. Там, с появлением Мирай и последующим с ней романом, я немного забросил игры. Позволял себе иногда забавляться с Адамом, но знал меру. В основном любил пропадать в синглплеерных штуках. А в онлайн веселился только с Адамом. И то не часто. С Мирай у меня просто не было времени и, потом, даже интереса играть. В этом же мире, где не было знакомства с ней и где случилась ссора с Адамом, интерес к развлечению посредством игр никто не притуплял, и он со временем только рос. Я вдруг задумался, почему Адам не ушёл в киберспорт в этой реальности. «Неужели на это сказалась смерть Гарри? Они же друзья с самого детства, вполне логичная теория. Однако есть, ведь, и другие факторы, повлиявшие на его продвижение на цифровом поприще. И они не могут исходить исключительно из смерти Гарри. Но они мне и неизвестны. Добавлю это в копилку вопросов к Адаму при встрече. Правда, сомневаюсь, что он захочет на них отвечать…». Вдруг ни с того ни с сего на всю комнату раздалась мелодия вызова из «Дискорда». Я знатно испугался, но увидел на экране монитора никнейм звонящего и невольно улыбнулся. «Неистовый Феникс». «Неужели сам Окабэ Ринтаро решил мне позвонить?», — саркастично подумал я, сел за стол, надел наушники и принял вызов. — Алло, Зеро, это ты? — послышался басистый голос. — Кто, прости? — О, Зеро, это ты, — удостоверился Феникс. — Привет. У нас завтра турнир, погнали тренироваться! Вся тима тебя уже ждёт. — Ты кто вообще, на хрен, такой? — Ты что, с бодуна? Пошли играть, говорю. Хватит прикалываться. Это не шутки. Завтра турнир на двадцать пять кусков. — Двадцать пять кусков? — я сразу вспомнил обо всём. — И… во что мы играем? — Господи, ты реально не выспался, что ли? Говорю, заходи в КС. «В эту игру играл Адам, а не я». — Ладно-ладно, Окарин, — смирился я. — Уже захожу. — Что еще за Окарин? Меня зовут Неистовый Феникс, не забывай, Зеро! — Да кто такой этот ваш Зеро? — Это ты, балда. — Кто придумал мне эту дурацкую кличку? Только один британский революционер имеет право носить её. — Ты и придумал, умник. Забыл, что ли, как хвастался, какой смысл заложил в этот ник? Дескать, твоё имя в японской вариации означает «ноль» или «ничто», и твой скилл спокойно может конкурировать со скиллом «Пустых» из «Нет игры — Нет жизни». Я чуть не лопнул от смеха. — Я… я серьезно так говорил? — решил уточнить, на всякий случай. — Да. Прямо так и сказал. — Ха-ха-ха! — все-таки, я не сдержался. — Вот дурак, ха-ха-ха… — Хорош ржать, заходи уже в игру. И присоединись к общему голосовому чату, окей? — А-а-га… — скучно протянул я. — Я отключаюсь, давай, — и Неистовый Феникс закончил вызов. «Я уже несколько лет не притрагивался к играм, тем более онлайн. Что я там сделаю? На кону двадцать пять тысяч долларов. Нельзя же ведь предавать команду?.. — уж было подумал, однако… — Но я их знать не знаю. Пускай здешний я и был знаком с каждым, я настоящий не желаю с ними знакомиться. И играть тоже не хочу. Да и не умею». По итогу я выключил компьютер, не сказав никому ни слова. А затем плюхнулся на кровать и уставился в потолок бездушным взглядом. «И как я умудрился познакомиться с этими чудиками?», — задал себе риторический вопрос и поглядел на время. «13:21». Еще полтора часа до встречи с Мирай. «Может, прогуляться? До института, или до её школы. Неплохая идея. Всё равно делать нечего». На том и порешил. Надев чёрное пальто, обвив шею серым полосатым шарфом и к чёрту послав шапку, я отправился сначала к своему институту на ближайшем автобусе. По прибытии, в громоздкой и безвкусной пародии на Гарвард я сразу узнал свой институт. Он ни капельки не изменился. Еще бы. С чего бы ему меняться? Я шагнул за ворота, что отделяли ореол, бесспорно, величественных знаний от простой уличной атмосферы. Правда, отличий я особо не заметил. Просто ректор этого куска старомодного дерьма так возвышает его значение, что становится тошно при одном только упоминании о нём. Снега на площади не было, от слова совсем (кроме, разве что, веток деревьев). Это очередной бестолковый указ ректора. Захотелось ему, видите ли, чтобы площадь перед институтом всегда была чистой и неизменной — пожалуйста. И сколько денег из бюджета он на это тратит? Зачем? Не ясно. Тень от голых деревьев легко нависала над старой, уже обшарпанной плиткой, придавая всему пейзажу какой-то мрачный вид. Хотя с этой развалюхой, именуемой учебным заведением, пейзаж всегда мрачен и тосклив. И даже синейшее безоблачное небо не могло это исправить. Так я загляделся на это небо, что не заметил, как ко мне на встречу шёл сам профессор Ратрин. Это мой, похоже, бывший преподаватель. Высокий, щуплый, немолодой мужчина сорока лет от роду был одет в черную куртку, судя по довольно дешёвому виду, купленную на рынке. Его тёмно-русые волосы сверху прикрывала забавная шапка, что особенно потешно смотрелась на голове его формы. С этим атрибутом его лицу не хватал только какой-нибудь туманный взгляд, обыкновенно присущий гражданам, так сказать, подшофе. Тем не менее, в зелёных его глазах при встрече блистала какая-то злая насмешка. — Гляжу, Хэмфри, ты все-таки явился, — обратился профессор ядовито. — Да вот только уже поздно. Тебе даже на почту пришлось отправлять письмо об исключении. Угрозы не действовали, так что были приняты радикальные меры. Уж извини, ты сам во всем виноват. Поздновато спохвати… — Заткнитесь, — грубо отрезал я. — Что?! Хэмфри, ты знаешь, с кем разговариваешь? Поглумиться сюда пришёл? Чуть подумав, я ответил, кивнув и ухмыльнувшись: — Да. — «Раз уж в этой реальности меня исключили, почему бы и нет? Я давно грезил послать его». — Лучше тебе уйти, иначе я позову охрану. — Что вы вообще тут делаете посреди учебного дня? Лицо Ратрина стремительно краснело, в то время как я оставался невозмутимым и даже находил в себе наглости игнорировать его угрозы и продолжать надменно улыбаться. — У меня пробел. Что, не догадался об этом? Неудивительно, что тебя, повесу эдакого, вышвырнули отсюда. — Успокойтесь, профессор. Идите лучше по своим делам, я всё равно тут ненадолго. Просто прогуливаюсь. — Прогуляться он решил. На улице мороз, Хэмфри. Почему ты без шапки? — Вас это как-то колеблет? Что, если я просто захотел один день прогуляться без нее? Не додумались ли вы до этого? Неудивительно тогда, что до сих пор гниёте в этом псевдо гениальном институте, получая мизерную зарплату и жалуясь на студентов-бездарей. Вертикальная морщина рассекла переносицу профессора, лицо его окончательно стало напоминать большой помидор, и он двинулся в мою сторону, предвещая драку. — Это же совсем непрофессионально! — возопил я, прежде чем тот подступился вплотную. Он остепенился. — Уходи, — сквозь зубы процедил Ратрин, взглядом как бы говоря, что разговор еще не окончен. — Да как скажете. Всего доброго. Я развернулся и, не оборачиваясь, быстрым шагом удалился с площади института. «Вот и угораздило же меня с ним встретиться. Тьфу!». Далее я направился к школе своей возлюбленной, что находилась всего в паре кварталов. Пошёл я пешком, ибо недалеко. Время неумолимо шло, и вот сейчас уже 13:57. Ещё час, а я только-только подходил к школе Мирай. В два, насколько знал, у неё кончаются занятия. Но в два часа, среди толпы девятиклассниц, я не увидел её. И тут до меня дошло. Она же на последнем году обучения в старшей школе, а не в средней. И проблема в том, что я не знал, в какой именно старшей школе она училась. Так что я с рывком побежал на остановку, чтобы зря не терять времени. Однако на автобус не успел, поэтому всю дорогу до дома мне пришлось бежать на своих двоих. На удивление, успешно. В 14:31 я добрался-таки до парикмахерской, где условился с Мирай о встрече. Но, понятное дело, её там ещё не было. «Скорее всего, — предполагал я, — ещё учится или только едет домой». Пришлось ждать, и время, на радость, шло быстро; подобно ветру в тот день, оно словно уносило секунду за секундой за собой с бесподобной скоростью вдоль временного течения. Не успел я это даже заметить, как Мирай уже шла мне навстречу. Шла всё той же уверенной походкой, на лице было беззаботное, практически детское спокойствие, будто она наслаждается каждым мгновением своей жизни. Только, стоило ей завидеть меня, скучающего возле яркой тары парикмахерской её матери, она сразу помрачнела. На смену умиротворённости пришла угрюмость, и это сразу дало мне понять — сейчас будет не до шуток. Я постарался не растеряться и как следует взять себя в руки за всю ту малую толику времени, которая была мне дана. — Ты все-таки пришёл, — сказала Мирай с досадой в голосе. И тут же от этого голоса, как будто бы в первый раз, по моим жилам пронёсся давно забытый трепет, точно я увиделся с ней впервые. Глаза её смотрели глубоко, но не изменяли беспокойству: в них выражались недоверчивость и какая-то усталость. — Да, — подтвердил я, стараясь, вопреки её виду, глядеть по-доброму. — Мы же договорились. А чего это с тобой? — Да так… Устала после школы, скажем. В общем, чем прохлаждаться тут и дрожать, лучше пойдем в парикмахерскую. Тут моя мама работает. — Я знаю, — вырвалось у меня, и Мирай тут же заострила на мне свой взгляд. Это был самый ужасающий взгляд за всю мою жизнь. Он был очень холодным и маниакальным, точно Мирай собиралась прикончить меня прямо посреди оживлённой улицы. Не хватило мне уличной прохлады — так от таких сюрпризов возлюбленной по спине прошёл неслабый холодок. Сглотнув внезапно образовавшийся в горле ком, я прошёл в тёплый и родной — как для меня, так и для Мирай — интерьер. — Посиди-ка пока тут. Я к маме на минуту — и сразу приду. — Без проблем, — и я сел на мягкий стул в пустом узком коридоре ожидания. Судя по звукам, доносившимся из салона, там во всю велась стрижка. Пока Мирай отсутствовала, я, запрокинув голову, улыбался, как дурак, проигравший всё, и не прекращал думать о новом мире и его порядке. Насколько сильно изменилась Мирай? Что на это повлияло и что за собой повлекло? Смогу ли я снова с ней познакомиться? А объяснить то, что я из другой реальности? Все эти вопросы — как кусочки пазла; я соберу всю картину, а уже дальше пойму, что с этим делать. Так твёрдо и порешил, продолжив дожидаться свою возлюбленную. Она вернулась спустя минуты полторы. — Ну, я тут, — и подсела на соседний стул. — Ага, привет. Мирай, словно повторяя за мной, запрокинула голову, вздохнула и проговорила: — Ну, рассказывай: кто ты такой, откуда меня знаешь и почему так много знаешь. — Ты что, оставила рюкзак у мамы? — Да, а что? Я часто так делаю, когда захожу. — Ты же живешь в соседнем доме. Буквально через дорогу. — «Странно, — подумалось мне, — в прошлой реальности Мирай делала так же, но удосужиться спросить её об этом я смог только в этой». — Ну, да. И это ты тоже почему-то знаешь. Вообще, привычка у меня такая, чего пристал! Лучше расскажи мне, откуда ты такой всезнающий. — Ты мне не поверишь. — Ты это уже говорил. Но, повторюсь, мне плевать. Расскажи уже. Интересно. — Ну, ты сама напросилась. В общем, я из другого мира, — сообщил таким тоном, будто это в порядке вещей. — Что? — лицо у Мирай в тот момент отражало реакцию, наверное, любого человека, который бы услышал эту новость от другого. — Это шутка какая-то? — Нет. Я говорю правду. Но, как и сказал до этого, вряд ли ты мне поверишь, однако могу доказать это некоторыми фактами о тебе. — Какими же? — У твоих бабушки и дедушки есть так называемые «предприятия», с которых они рубят бешеные деньги, на которые они купили загородный коттедж в три этажа, куда ты ездишь по праздникам, где и играешь на барабанах и на гитаре… Из Мирай как будто бы дух вышел. Я это заметил только после озвучки первого факта из её жизни. Губы белые, глаза напуганы, брови вскинуты, колени дрожат — всем своим видом она показывала, как шокирована. И этот её облик меня слегка пугал. Я взял её за руку и начал молвить: — Мирай… прошу, я понимаю, что в это поверить сложно, но послушай меня сейчас внимательно. Я не сталкер, это во-первых. Я — из другой линии времени, где мы с тобой встречались. Знали друг друга всего год, а потом я оказался здесь. Не спрашивай как, даже объяснять не буду. И желания нет. Но поверь — ты и я когда-то были парой. Отсюда и знаю так много о тебе. — Нет… — она помотала головой и выпустила свою руку из моей. — Это невозможно. — Тогда как можно объяснить моё существование здесь и сейчас? — Не знаю. Но и путешествий во времени не существует. Может, это какой-то розыгрыш? Скажи-ка, ты ведь рядом живешь? — Да, в этом доме. — Да! Ты и мама сговорились, чтобы напугать меня. Ты, видимо, постоянный клиент и поэтому она попросила тебя разыграть этот спектакль, чтобы проучить меня за тот случай… — О чём ты? Какой ещё случай? — В новый год… — она опустила голову и чуть не заплакала. Сдержала порыв в последний момент. — Это не твое дело! — Бред, Мирай. Понимаю, что в это поверить легче, чем в мои слова, но я не сговаривался с твоей матерью. В этом попросту нет смысла. Ты думаешь, мне заняться больше нечем? — А как тогда все это объяснить? — Мирай резко поднялась со стула. — Что ты еще обо мне знаешь? Скажи мне то, чего даже моя мама не знает, только тогда я тебе поверю! Я подумал с несколько секунд и решительно отчеканил: — Тебя травят в школе. У тебя большие проблемы с пониманием мира и себя. Ты уже много лет страдаешь от этого и все никак не можешь прийти к завершению своих мук. Этого не знает никто, кроме тебя, а в прошлой временной линии — и меня. Глаза её в сей миг чуть ли не вылетели из орбит, дрожь обернулась ярким выразителем её состояния. Я попал прямо в цель. — Не может быть… — колеблющимся голосом скинула она. — Это же… бессмыслица. Ну, невозможно это! Хоть убей, невозможно. — Это не имеет значения сейчас. Факт остаётся фактом — я знаю о тебе то, чего, кроме тебя, не знает никто. Мирай ещё немного постояла с выпученными глазами, а потом постепенно начала усмирять нервы, дав себе отдышаться и обработать полученную свежую информацию. Не прошло и минуты, как она сделала свой последний нервный вдох. — Ладно, допустим, так и есть. Допустим, ты из другой реальности. Но как тогда ты оказался в этой? — Я же говорил, даже не спрашивай. Это будет звучать куда более бредово. А мне дураком в твоих глазах быть как-то не хочется. — Знаешь, ты уже успел стать таковым в моих глазах, — сказала она и откровенно рассмеялась. — Правда, что ли? — Ага. Ну, кому ещё взбредёт в голову сказать незнакомке на улице «Сыграй мне на барабанах после занятий!»? Ты что, поумнее ничего не придумал? — Ну, по крайней мере, это сработало, — и пришла моя очередь смеяться. — Да уж. Если честно, я вообще хотела тогда полицию вызвать, — сказала Мирай виновато-неряшливым тоном. — Да ладно. Я бы тоже насторожился, если бы кто-нибудь предложил мне что-то в этом роде. — Слушай, а у тебя есть какие-нибудь планы на вечер? — спросила вдруг Мирай, на радость мне забыв о своём вопросе про мой трансфер. — А? Да нет, вроде, — ответил я, исполненный трепета от ожидания чего-то интересного. — Может, погуляем после шести? — Можно, — согласился я, не раздумывая. — Это, получается, через два с половиной часа. — Да. Значит, договорились! В шесть встретимся возле парикмахерской. — И в глазах моих светлым предвестьем отразилась её лучезарная улыбка, которую я увидел впервые за мучительно долгие три года. Мы неспешно откланялись, и я нехотя отправился домой. Ещё два с половиной часа. «Это что, попытка познакомиться со мной ближе? — думал я. — Неужели ей настолько интересно, кто я такой? Ха. Число возможностей, ведь, бесконечно. И покуда эти возможности даются, этим нужно пользоваться. И какова вероятность, что именно эта будет успешной? Я даже не знаю. Но в любом случае — я попробую, потому что иного пути нет». Когда я возвратился в свою комнату, обнаружил шесть уведомлений из «Дискорда» — в групповом чате под названием «Нулевые Победители» некто Неистовый Феникс оставил несколько сообщений: «Что с тобой сегодня, Рэй?»; «Куда ты пропал?»; «Почему не отвечаешь на звонки?»; «Не предавай команду!»; «Сам же её основал…». После прочтения в голову неожиданно что-то стрельнуло. Боль, подобно оголодавшему хищнику, крепко вцепилась в мой мозг. Я как будто начал вспоминать то, чего никогда не было в моей жизни — воспоминания из настоящей временной линии. Только они были крайне размытыми, едва ли я мог толком понять, что в них происходит. Вот я сижу за компьютером в своей комнате, на мониторе — переписка с кем-то. А уже спустя мгновение — я пожимаю кому-то руку на улице. И после этого возвращаюсь в реальность, и головная боль уходит так же быстро, как она и пришла. «Что это, чёрт возьми, было?! — чуть было не вскричал я, но смог сдержаться в момент открытия губ и произнести это вполголоса. — Неужто воспоминания из этой линии? А почему только сейчас?..». Тревога заковала меня. Я взглянул на монитор — всё те же сообщения от Феникса. Поспешив выключить компьютер, не обременив неизвестного мне геймера ответом, я распахнул шторы и открыл настежь окно. Влажный северный ветер, не таящий в себе промышленных тлетворных миазмов, прыснул мне в лицо и заполнил мои лёгкие свежим, успокаивающим воздухом; тем самым, который можно вдохнуть на окраинах больших городов. «Эта реальность… — начал бормотать я вслух, сложив руки на подоконник. — Она таит в себе секреты и сюрпризы, с которыми мне еще придётся столкнуться. И кто знает, смогу ли я это пережить…». Так я простоял ещё минут пять, а потом, когда ощущение холода начало доминировать над неизбывными думами, закрыл окно и вновь упал на кровать в попытке расслабиться. Таким образом случайно заснул. Ненадолго — всего лишь на час, и этот кратковременный сон был тем, в чём я в тот момент нуждался больше всего. До прогулки с Мирай оставалось чуть меньше полутора часов. Это время я не выходил из комнаты. Уж больно не хотелось увидеть ещё какой-нибудь сюрприз новой действительности. Было не так скучно, как я предполагал. Всё-таки, во мне нынешнем есть какие-никакие черты отаку, поэтому почитать один-другой томик манги, удобно оказавшийся на полке, и который я не читал в прошлом мире, мог даже с удовольствием. Правда, мысли по типу «О Господи, Рэй, ты где на это деньги взял?» всё же всплывали в разуме, но их быстро притуплял комиксный экшн. Конечно, я не буду вдаваться в подробности остросюжетного сëнена, это совсем ни к чему, однако мне было действительно интересно читать. Как пришло назначенное время, я не мешкая собрался и вылетел из квартиры. Прибежал к парикмахерской меньше, чем за минуту, не заметив, что на улице снегопад. Мирай была одета в длинное кашемировое пальто-поло бордового цвета, что отлично сочеталось с её цветом волос, лаская взор, и слегка прикрывало хрупкость фигуры. Она стояла почти неподвижно, отрешенно смотря в сторону дороги, вслед проезжающим мимо машинам. В руках её теснилась лакированная ручка зонта, который сам непосредственно прикрывал её от обилия белых хлопьев, спадающих со свинцового неба. Снег в наших краях не такое уж и редкое явление зимой, однако кое-кто не надел сегодня шапку, а ограничился лишь толстым красным шарфом и милым зонтом того же оттенка. Мирай сначала не заметила застывшего меня, но стоило ей повернуться и увидеть мой заворожённый взгляд, как она тут же начала подступать, улыбаясь небрежно, словно смотря на озорного младшего брата, творящего какую-то глупость. И не успела она подойти, как вдруг я почувствовал, что по щекам катятся слезинки. Невольно они выступили и начали безжалостно жечь глаза, и скрыть это было невозможно. Взор очей моих вмиг стал чудно нежным. Под ним с какой-то тёплой досадой задрожали губы. Я смотрел на Мирай, и слёзы лились неудержимо… Её такой невинный, такой родной вид оживил во мне сердце, оживил меня всего. — Рэй! — окликнула Мирай встревоженно, подбежав ко мне. — Тебя же так зовут, я правильно говорю? Что с тобой? — Да, всё верно, — сказал я твёрдо, будто и не плачу вовсе. — Именно так, Мирай, я — Рэй. Всё хорошо. Правда. Просто… даже не знаю, как объяснить. — И не нужно, — Мирай помотала головой и еле заметно ухмыльнулась. — Раз все в порядке, это не нужно. — Ага! — я кивнул и поспешил вытереть влагу с лица. Мирай, дождавшись моего успокоения, проговорила: — Ну что, раз в прошлом твоём мире мы были парой, то почему бы нам не попробовать узнать друг друга в этом? Есть же вероятность того, что это судьба — наша встреча? — Ты сторонник теории фатализма? — ни с того ни с сего обронил я, проведя кое-какие параллели, известные только мне. — Эм… нет, я даже не знаю, что это… — Ха, не забивай этим голову! — я похлопал её по плечу, в точности как делал это с другой Мирай, когда мы только начинали общение. Её этот жест малость удивил, но не более. — Я лишь скажу, что ты права. Наша встреча — определённо судьба. Иначе я бы не окликнул тебя сегодняшним утром. И вообще, даже, если это и не так, к чёрту весь мир, я так или иначе нашел бы тебя. Потому что люблю, независимо от мира и времени. — Ты говоришь сейчас, как те пафосные романтики из мелодрам, которые любят смотреть наши мамы… — Мирай отвела взгляд, не спуская небрежной улыбки. — Кто из нас ещё «пафосный романтик»? Мисс, да у вас вообще зонт вместо шапки! Такой момент запороли… — ответил я, сокрушенный её наигранным безразличием к моим горячим чувствам. — Да ладно тебе! — она, словно подшучивая, похлопала меня по плечу. — Будет ещё. В конце концов, здесь мы только-только познакомились. Сегодня, ведь, шестнадцатое января. Скажи-ка, а в твоей реальности когда мы встретились? — Я увидел тебя в парикмахерской одиннадцатого января две тысячи четырнадцатого года. А свели знакомство мы пятнадцатого, когда я пришёл к вам в гости на обед по приглашению твоей мамы. Было интересно. Мы погуляли тогда по округе и… сначала зашли в пиццерию, если мне не изменяет память, а потом ходили по городу, пока к вечеру не остановились в парке неподалеку отсюда. А потом ещё и мост на самой алой ноте заката… — я явно замечтался. Мирай это заприметила и поспешила скинуть меня с облаков на землю. — Поняла. Так давай повторим тот день! — предложила она. — А? Серьёзно? А ты голодна? — Нет… — А тогда ты даже не завтракала. Хех, повторить тот день вряд ли получится. Тем более, уже вечер. Солнце уже практически зашло. Но, если хочешь, давай сходим в пиццерию. — А давай. Я давненько там не была. — И мы зашагали в сторону ближайшего ресторана. Мирай была всё такой же дружелюбной, какой я её помню. От этого ощущения становилось тепло на сердце. Даже на миг показалось, будто бы и не случалось между нами проруби в три года. И что она ни капельки не изменилась. Жаль только, что это всё было не так… Наша пара спокойно добралась до пиццерии, в которой ещё четыре года назад я и Мирай «отмечали знакомство». На секунду даже появилось чувство некоего дежавю. Я совсем не показывал этого, но внутри просто светился от счастья. Одна только улыбка Мирай спустя столько лет заставляла затаить дыхание, а чего стоит прогулка бок-о-бок с ней!.. И вот сейчас я, как в первый раз, буду кормить эту распрекрасную девушку. Усевшись за удобным столиком, сразу сказал себе, что не нужно быть с ней чересчур жеманным, а лучше вообще таким не быть и оставаться тем самым Рэйем, которого она некогда и полюбила. Сделав заказ, Мирай решила продолжить тему моего феномена. — Даже как-то не верится… до сих пор, — пролепетала она, глядя куда-то в пустоту. — Ты о том, что я прибыл с потусторонней линии времени? — Нет, — взгляд её вмиг сдвинулся на меня. — Едва ли можно поверить в то, что воспоминания сохранились только у тебя. Понимаешь, о чём я? — Да. Я сам не знаю, почему так. И всё ещё думаю: быть может, это не я перенесся в другую линию, а эта — изменилась до неузнаваемости. Вариантов бесчисленное множество, и узнать истину нам не под силу. Поэтому скоро стоит прекратить ломать над этим голову и принять эту реальность так, словно прошлой и не существовало. Я всерьёз об этом думаю. — Ну, может оно и к лучшему. Наверное, жить с двумя разными жизнями в памяти — это невыносимо. — О чём ты? — Погоди-ка. А как насчёт воспоминаний об этой реальности? — Их нет, — ответил я враз, но тут же ощутил резкую боль в голове и согнулся от неё в три погибели. — Рэй, что с тобой?! — Мирай сразу запаниковала. А в разуме снова пробегали какие-то расплывчатые кадры. Очередное несуществующее для меня воспоминание. В нём я сижу в подобном заведении напротив какого-то парня, мы едим пиццу и бесшабашно о чём-то беседуем. Мне показалось, что я уже где-то видел этот размытый силуэт. Но на детальный анализ времени не хватило, ибо я был бесцеремонно вырван из этого подобия дежавю. — Рэй! — наконец донёсся до меня её встревоженный голос. — Всё нормально, — успокоил я. — Просто… я что-то вспомнил. — А почему так среагировал? Что ты вспомнил? — Я сам не знаю, — ответил, помассировав виски. — Похоже на воспоминания из этой реальности. То бишь воспоминания меня ныне несуществующего в этом мире. Странная хрень. — Тебе было больно, когда эти воспоминания появились? — Как видела. И, возможно, я знаю, с чем это может быть связано. — С чем же? Я вздохнул и выдвинул своё предположение: — Прозвучит странно, но есть вероятность, что прошлый я — настоящий для этого мира — не исчез вовсе, а просто заменился мной — тем, кого ты сейчас видишь. И получается, что его воспоминания сидят где-то в глубинах моей памяти. То есть они были загружены при искажении пространства и потихоньку всплывают, но как будто были загружены поврежденными, потому что, когда они всплывают, я не вижу чёткой картинки. Только размытые изображения некогда случившихся событий. Мирай ещё секунд десять посидела с умным видом, переваривая мои слова, а потом высказалась: — Хм. Звучит и вправду странно. Но, думаю, я тебе верю. — Ещё бы, — усмехнулся я. — После всего того, что случилось до этого, сложно мне не поверить. Только я не понимаю, откуда эта чёртова боль, будто кто-то насильно впихивает в меня всё это?.. Нам принесли заказ, и мы решили на момент трапезы воздержаться от каких-либо загруженных разговоров. И именно в те минуты мне показалось, будто я впервые заметил, какие искорки пляшут в её светло-карих глазах, как обаятельно она поправляет волосы во время разговора, какие у неё нежные миниатюрные ручки, маленькие ножки и по-особому обаятельная аура. «Ей в этом году исполняется девятнадцать», — подумал я, не переставая добро улыбаться Мирай. В какую-то секунду она это заметила и, залившись краской, спросила меня: — Чего это ты?.. — А что, что-то не так? Прости, просто вспомнилось кое-что прекрасное из прошлого. — Хе-хе, понятно… — и она продолжила принимать кусочек за кусочком, не зацепившись за эту деталь. Я посчитал это странным, но во внимание не взял. К семи тридцати мы оказались в том самом парке, который уже в представлении точно не нуждается. Мы снова непринуждённо беседовали, я отвечал на вопросы Мирай. Вопрос за вопросом — а в голове уже заготовленные ответы, будто отвечаю во второй раз. В сущности, так оно и было. Но в любом случае, общаться с этой девицей мне было в радость. И настолько мы заболтались, что даже не заметили, что в парке — ни души. А когда заметили — оба замолчали, как по команде. Мы не могли расплести язык где-то с минуту. Таинственная сумеречная тишь природы неслышно обступала нас со всех сторон. Призрачный полумрак осел на земле. Влажное, морозное дыхание зимы нежно обволакивало меня и Мирай. Загадочная прелесть сумерек нежданным подарком принесла успокоение нашим взбаламученным душам. Это место, как ни крути, во всех мирах и различных их вариациях, где бы мы с Мирай ни были, возбуждало в нас некое теплое осознание привязанности к нему. Мы любили эту землю. Любили этот парк, закаты и прохладу в воздухе. Любили чуть ли не так же, как лица родителей или домашних зверей. И любовь эта усиливалась, когда мы были вместе. Я это чувствовал, знал, что и Мирай ощущает нечто подобное, хоть и, возможно, не отдает себе отчёта в том, что это за неизъяснимая сила такая, заставляющая трепетать её сердце. — Почему-то есть такое ностальгическое чувство, будто я здесь была уже много-много раз, — сказала вдруг Мирай, заполнив тишину. — Но я здесь едва ли во второй даже. Странно, да? Я поглядел в её слегка напуганные глаза и задумался над этими словами. Не мог не улыбнуться, ведь это причудливое «ностальгическое чувство» Мирай определённо возвещало о том, что всё идёт так, как должно идти. Снова стало приятно на душе. — Странно, конечно, но, видимо, так и должно быть, — проговорил я в ответ. — В каком это смысле — так и должно быть? — Быть может, это судьба? И теория о фатализме тогда — явственная явь. Не находишь ли ты это единственным ответом на свой вопрос? — Я нахожу это сложным и по-глупому романтичным, — ответила она, насупившись. — Хватит говорить так, словно ты герой мелодрамы. — Ха-ха. Как скажешь, родная, — сказал я без задней мысли и пригласил Мирай прогуляться до последней точки нашего хождения — до моста. — Я тебе ещё не «родная»! — возразила та с наигранной злобой. — Куда ты спешишь? А к мосту — давай. Давненько там не была, кстати… — Я не спешу никуда, просто само вырвалось, прости. — Скорчив досадливую гримасу, я в быстром темпе зашагал с Мирай к выходу из парка, на пути к завершению нашего знакомства. Мост, на котором мы неоднократно провожали закат, был залит бледным светом нескольких фонарных столбов. Конечно, он, как и парк, никак не изменился; всё такой же широкий и длинный. Но несмотря на его вместимость, к десяти минутам девятого людей на нём можно было встретить немного. Вообще, для меня он славился тем, что если вдруг захочется встретить восходящее или заходящее солнце, то можно спокойно прийти сюда и смотреть: с одной стороны — восход, с другой — закат. Мы с Мирай обычно стояли с той самой, «другой» стороны. — После заката тут довольно скучно, — прощебетала Мирай, зевнув. — Скучно? — не понял я. — С чего это? А как же романтика ночи? — Честно, сейчас как-то пофигу. Я спать хочу, Рэй… — Серьёзно? Но ведь ещё девяти даже нет. — День в целом был утомителен. А эта прогулка добила меня. Я всё понимаю, ты тот ещё романтик, но боюсь, придётся разойтись по домам. — Эх, а ведь мы толком тут и не постояли… — я шустро охватил взором весь мост, вдоль и поперёк. — Ты меня вообще слышишь? Пошли домой! — Хорошо, пошли, — мы неспешно начали путь обратно. У клюющей носом Мирай ноги двигались не так активно, как у бодрой. — И не злись ты так. — Я немного агрессивная, когда сонная. Прости. — Хех, понимаю. — Рэй, а я так и не спросила тебя, где ты учишься? Этим вопросом Мирай оглушила меня. «Что мне ответить? Правду или солгать? А к чему ложь?». Просто мне было страшно — а вдруг ей не понравится то, что меня выгнали из института. Слишком мало времени было уделено на раздумья, поэтому с ответом пришлось поспешить: — В этой реальности меня исключили из института, — промолвил я без зазрения совести. — Да? — чуть оживилась Мирай. — Ну ты и балда, Рэй! — она языком жестов повторила это слово, параллельно еще раз проговорив, вспоминая сцену из своего любимого фильма: «Бал-да». — Балда — это Рэй, которого ныне не существует, деточка, — тембр моего голоса принял вульгарный тон. — Я же могу тебя заверить, что почти не пропускал занятий и выполнял все задания в своём прошлом мире. Поэтому кто из нас тут балда, если ты не приняла во внимание мои слова «в этой реальности»? — Иногда ты бываешь таким занудой, — Мирай снова зевнула, отвернув голову. — А? Извини уж. Бывает такое. Иногда и вправду становится душно от моих речей, признаю. — Именно поэтому ты и балда! Начни принимать во внимание мои шутки. — Как скажете, мисс Прайс. Только объясните, что из сказанного вами выше — шутка, хе. — Слова о том, что ты балда. Конечно, я знаю, что не ты конкретно такой, но я просто хотела подшутить самую малость. — Ну ты и балда, Мирай! — сказал я и рассмеялся. — Теперь ты знаешь, что со мной такие «шутки» вряд ли пройдут. Она понимающе покивала головой, не издав ни звука. Через пять минут мы дошли до её дома. Я по-дружески откланялся и не спеша потопал к себе. Организм мой захлестнул поток эндорфинов. Все мысли мои были только о Мирай и ни о чем больше. Так душа, недавно брошенная в бездну отчаяния, вмиг воспарила на высоту блаженства. Я был почти что счастлив. Пришёл в квартиру, родители предложили поужинать, но я отказался. Пошёл к себе в комнату, заперся там и поторопился лечь спать. «Будет ли это моей ошибкой, не знаю, — думал я, улегшись в постели. — Но только так я смогу убедиться в том, что завтра Мирай никуда не исчезнет. Вдруг все это обернется сном? Нет, тогда это будет кошмар. Нет! Это все взаправду. Мирай реальна, она не исчезнет. Я могу быть в этом уверен. Завтра снова встречусь с ней и продолжу сближаться, и впоследствии, возможно, через год мы достигнем той точки отношений, на которой наши отношения в прошлом мире оборвались. Да, так и будет. Я сделаю всё, как было в прошлой реальности. Сначала Мирай, потом Адам, а в замыкании налажу учёбу. Осталось только заснуть, проснуться — и убедиться в том, что этот день был наяву. Тогда я возблагодарю Господа за то, что он помог мне выбраться из глубин уныния. Ведь это — целая возможность. Возможность всё наладить».