one and a half vampires

Легкие Хонджуна были полны холодным воздухом. Это было так больно, как будто в его грудь вонзили нож, и боль окутала все его тело. Он весь горел, жадно вдыхая ледяную ласку зимнего воздуха, чтобы унять волнение. Его ноги летели по земле, разгоняя обжигающую кровь по венам, чтобы унести его в чащу. Колючки и сломанные ветки цеплялись за него, но он едва чувствовал их. Его зрение затуманилось, и ночь превратила лесную местность в смертельную ловушку, но он не мог остановиться. Он умрет, если остановится. — Вампир! — проревел голос у него за спиной. Изнеможение испарилось, когда новая паника ускорила его шаг. Словно кролик, он метался между нависающими деревьями, каждое из которых появлялось из темноты, как будто хотело резко прекратить эту нелепую погоню. И, возможно, если бы он наткнулся на какой-нибудь сучок и умер от потери крови, это был бы более добрый конец, чем тот, что уготовили ему преследователи. Толпа людей последовала за парнем через лес. Их факелы давали достаточно света, чтобы Хонджун мог найти дорогу, но это означало, что они были близко. Ким видел убийственный блеск их мечей и вил. Они жаждали крови, вампирской крови. — Ты не убежишь, чудовище! — тяжело вздохнул кузнец. Хонджун знал своих преследователей, имена и их истории. Это были жители его деревни, те, с кем он рос каждый день. Теперь их улыбки испарились, и гнев бросил уродливые тени на их искаженные гримасой лица. Они были так же кровожадны, как и их оружие, и как только они догонят его, то пожнут свою награду. Хонджун пытался с ними спорить. Он и сейчас был готов снова их переубедить. Он попросил бы прощения, доказал бы им это, посетив их священника и получив его благословение. Он не был вампиром. Все это было неправильно. История была искажена, и страх очернил их чистые сердца. Хонджун бежал со слезами на глазах, когда они выгнали его из дома, но никто не захотел его выслушать. Ни его тетя, ни девушка, живущая в соседнем доме, которой он с застенчивой улыбкой подарил цветы, и никто другой. — Я не вампир, — вздохнул Хонджун. — Клянусь, это не так, — у него едва хватало дыхания, чтобы говорить, но он был в отчаянии. Даже когда он бежал и лес угрожал поглотить его, ему нужно было, чтобы его услышали. Это были его самые близкие друзья. Он не мог напороться на их оружие. Но пощады не было. Хонджун видел, как они сжигали женщин, которых обвиняли в колдовстве, пока Ким считал их доказательства сомнительными. Как только гнев поглотил их испуганные умы, они не успокоятся, пока не поверят, что находятся в безопасности. Еще утром Хонджун был дома, лениво потягиваясь после хорошего сна, прежде чем развести огонь, чтобы приготовить тушеное мясо на завтрак. Вечером ввалился Чонхо, этот большой шут. Он был сыном мясника, и ему нужно было показать Киму мышь, которая за ночь свернулась калачиком у него в кармане. Когда он вбежал в дом, у него все еще была миска со свиной кровью, оставшейся с работы его семьи, чтобы обеспечить их деревню едой. Он споткнулся, разлил миску по всему полу и закричал достаточно громко, чтобы разбудить старейшин. Они вбежали внутрь, увидели бледного Чонхо, Хонджуна, которого никто не беспокоил, и кровь по всему полу. Совсем недавно они потеряли двух жителей деревни из-за монстров, будь то из-за вампира или диких животных. Их тела были изуродованы и разбросаны по поляне. Жители деревни не послушали Кима, а Чонхо не успел все вовремя объяснить. Следующее, что осознал Хонджун, это то, что он бежал. К этому времени у него начали подкашиваться ноги. Он упал, больно ударившись о колючие кусты. С трудом он поднялся обратно. Его ноги умоляли его остановиться, не хотели делать ни шагу, но Хонджун заставлял их, умолял, чтобы они не наткнулись на шип. Еще больше слез пролилось, когда он понял, что ему никак не выбраться оттуда. Слишком много деревенских жителей охотилось за ним, и они знали, как забивать животных до смерти. Всхлипывая, Ким потянулся к дереву. Он сбился с пути, больше не мог сказать, куда вела его обманчивая темнота. Над головой прокричала сова, призрачно возвещая о его смерти. Голова Хонджуна моталась из стороны в сторону, и он заставлял свои ноги продолжать двигаться, но голоса приближались. Они не потеряли его. Спрятаться было негде. Обвиняемого ждала только смерть. — Остановись, если у тебя есть хоть капля чувства чести к тем, кто тебя воспитал! Мы видели кровь, тварь, пути назад нет! — Господь накажет тебя за все твои грехи! — Лживый мерзавец! Это был не он. Хонджун не убивал их. Он не пролил никакой крови. Он был всего лишь гонцом и помогал Юнхо доить коров в конце лета. — Пожалуйста, — выдавил из себя Хонджун. В горле у него так пересохло, что ему захотелось откашляться. Мягкая одежда, подаренная ему родителями до того, как болезнь отняла их у него, висела рваными лохмотьями на его теле. Хонджун просто хотел вернуться. К своей обычной жизни, к тому же самому дню, до того, как у него все отняли. Дезориентированный, он, спотыкаясь, направился к деревьям. Несколько утесов открывали вид на звездную ночь впереди, и хотя внизу не было океана, он предпочел бы прыгнуть, чем подвергнуться допросу и испытаниям в городе. Он присутствовал на нем однажды. Кричащих женщин бросали в озеро, связанных по рукам и ногам. Если они плыли, значит, они были ведьмами, но слишком многие из них это делали. Как все они могли быть ведьмами? От одной мысли об этом у Хонджуна закружилась голова. Ему хотелось блевать или, по крайней мере, лечь, чтобы отдышаться, но преследователи гнали его вверх по склону утеса. Снега не было, несмотря на пасмурные дни в году, но деревья стояли голые, с корявыми ветвями. Они не поймают Хонджуна, если он упадет. Смерть от рук природы соответствовала его внезапной судьбе. Никто не будет скучать по нему. Те, кто мог бы это сделать, если бы вампир забрал бы его, были теми же самыми людьми, которые сейчас преследовали его до изнеможения. Когда Хонджун забрался на валун, возвышающийся на вершине утеса, чтобы посмотреть на леса внизу, он услышал их пыхтение, когда они приближались к нему. Ему некуда было бежать. Это был конец, и он не мог вынести судебного разбирательства, которое не доказало бы его невиновности, как бы он ни спорил. Если бы он хотел перемирия, он бы сделал решительный шаг. Даже если эта мысль заставляла его сердце биться быстрее от страха, он знал, что сможет это сделать. Это все, что могло вынести его ноющее тело. Блаженная тишина. Хонджун согнулся пополам от боли и страха. Его рука взметнулась, чтобы ухватиться за камень рядом с ним, когда он сглотнул желчь. Ему нужно было поторопиться. Если смерть пугала его сейчас, то впереди было еще хуже. Один прыжок - и он избавит себя от всех мучений. Люди позади него карабкались вверх по грязному склону, когда Хонджун заметил странную гладкость под своими пальцами. Он отстранился, чтобы рассмотреть валун в скудном лунном свете. Это была жуткая, идеальная ночь для пролития крови, которая была слишком темной, чтобы быть настоящей. Еще одна смерть, но существо не будет изгнано. Других постигла бы та же участь, что и его. Возможно, следующим будет Чонхо, если он сможет вынести чувство вины. Тогда Юнхо? Хонджун отвлекся от своих мрачных мыслей, когда понял, что смотрит на здание, а не на простой валун. Одинокий мавзолей был возведен на утесе, чтобы наблюдать за окрестностями. Его фасад был выветрен, и на него претендовали природные растения, которые решительно взбирались против силы тяжести своими усиками. За железными воротами открывался вид на каменный саркофаг, простой, но достаточно уместный, чтобы существовать в этом заброшенном месте. Хонджун никогда не забирался так далеко, не знал, какой дворянин или поэт попросил здесь место своего последнего упокоения. Но теперь, это была надежная линия обороны от его измученных преследователей. Им понадобится больше людей, если они захотят снести здание, а до тех пор Хонджун может сбежать. Он поспешно распахнул тяжелые железные ворота. Они заскрипели на петлях, и ему пришлось навалиться на нее всем весом, когда его сил уже не хватило. Весь мокрый, он протиснулся в темную тень. Он задвинул железный засов, и тот показался ему достаточно прочным, чтобы задержать их. Когда Хонджун пригибался, он мог исчезнуть за каменной крышкой, лишенной украшений, поскольку даже последние близкие владельца рассыпались в прах. Но они знали, что он был здесь. Хонджун оказался в ловушке, и как только они открыли эту дверь, он пропал. Больше никакой беготни. Испуганный Хонджун огляделся по сторонам. Его волосы прилипли ко лбу, а в ушах звенело от их голосов, но никакое оружие не могло спасти. Крепления на стенах были пусты. Когда жители деревни замедлили шаг на последнем склоне, поскольку были уверены в своей победе, их смешки стали еще более зловещими. Они звучали как другие люди, как будто добрых душ, о которых знал Хонджун, никогда не существовало. — Наконец-то мы поймали его в ловушку. Вампир - это зверь, на которого нужно охотиться. — Мы можем быть рады, что его поймали с поличным до того, как он совершил еще больше злодеяний, — гордился другой. Хонджун захныкал, обнимая свое собственное тело. Возможно, он мог бы броситься на меч. Что угодно, только не судебные процессы и их ужасные наказания. Как раз в тот момент, когда он подумал, что сойдет с ума, он заметил, что каменная крышка приоткрыта. Он не замечал этого раньше, но темнота смотрела на него снизу вверх, предлагая еще одно укрытие. Или, может быть, оружие? Хонджун не был бойцом, но он скорее умер бы, пытаясь, чем позволил бы себя утащить. Если он спрятался, возможно, они подумали, что он убежал за здание? Мог ли он надеяться на такую глупость? Когда его жизнь висела на волоске от угрозы паука, Хонджун молился о чем угодно. Будь то Бог или сам дьявол, пославший ему спасение, он бы принял его. Ким прижался к крышке, и духи жизни, должно быть, благословили его последние мгновения, потому что крышка отодвинулась гораздо легче, чем он ожидал. Скрежещущий звук был тихим, как будто смягченный богатством внутри. Охваченный нетерпением, он выглянул за край, как только освободилось достаточно места. Он собрался с духом, чтобы встретить смерть лицом к лицу. Лунный свет едва освещал комнату, а ужасный свет факелов снаружи едва проникал за угол. Тем не менее, Хонджун мог заметить жуткую пустоту саркофага. Могила не только была пуста без своего владельца, но у нее даже не было дна. Лестница вела вниз, вероятно, в подземные катакомбы. Зачем нужен такой саркофаг? Не нуждаясь в объяснениях, Хонджун проскользнул внутрь, присоединившись к мертвым. Он чувствовал их холод, их неприятие жизни, но молился, чтобы они простили его вторжение. В катакомбах должно было быть оружие. Узкая лестница наверняка выдержит еще одного жителя деревни. Хотя он может упасть, и они убьют его вместо того, чтобы вытаскивать обратно наружу. И снова крышка сдвинулась легче, чем он ожидал. Он ждал, опустив голову в темноту холодной могилы. С его губ не сорвалось ни звука. — Он там? — Выходи, Хонджун! Больше никаких игр! — Не произноси это имя, которым это существо обманывало нас! Он чудовище, и умрет как чудовище. Чьи-то руки загрохотали по железным воротам, и Хонджун прикусил губу, пока не почувствовал привкус собственной крови. По иронии судьбы, он попробовал его перед тем, как его убьют по обвинению в том, что он вампир. Сердце Хонджуна бешено колотилось в груди, такое живое на последних ударах. Возможно, он не состарился бы, возможно, он бы умер от той же болезни, что и его родители, но сейчас он бредил и молил о каждом мгновении под небом. — Я его не вижу, — они сильнее затрясли ворота. — Он запер их или просто пробежал мимо? Он не смог бы открыть их сам. Верно, разве мавзолеи обычно не опечатывались? Место покоя, куда могут войти только те, у кого есть родственники, у которых есть ключ? Возможно, с возрастом замок износился, или грабители могил взломали его в прошлом. Ледяной воздух ласкал затылок Хонджуна, и у него вставала дыбом шерсть на загривке. Жители деревни замолчали. — Вы это слышали? Хонджун напрягся вместе с ними. Стая волков в лесу может означать спасение или более быструю смерть. Но это был не вой, доносившийся одновременно отовсюду и ниоткуда. Это было рычание существа крупнее волка. Хонджун слышал скрежет его зубов, голод. Он вздрогнул. — Мы не одни, — прошептал один из жителей деревни. В их голосах слышалась нервозность. Возможно, это был призрак, которого они потревожили, и внезапно никто больше не захотел входить в мавзолей. — Давайте... давайте вернемся. Дождемся рассвета. Если он прыгнул, мы найдем его там, внизу, а в противном случае спросим у старейшины о ключе. Хонджун не мог далеко уйти, и мы будем готовы, когда он вернется за едой, — предложил тот, что поумнее. Кто-то усмехнулся и начал протестовать, но рычание прозвучало снова. Теперь звук был ближе, достаточно близко, чтобы желудок Хонджуна скрутило, и все в нем молило его бежать. Он никогда не слышал ничего подобного. Могло ли простое животное издавать такой злобный звук? Будет ли он в безопасности за этими решетками в своем мрачном убежище? Наконец, жители деревни отступили. Их ноги шаркали, когда они удалялись от мавзолея с привидениями. — Если он вошел туда, возможно, призраки уже убили его, — было последнее, что услышал Хонджун, прежде чем они, спотыкаясь, вышли в ночь, выкрикивая проклятия в адрес света. Словно на них снизошло заклятие, их желание охотиться на него исчезло. Внезапно они вспомнили, что находятся далеко от деревни и что ночью их подстерегают бесчисленные опасности. Зверь не делал различий между одним жителем деревни или группой людей; он убил бы их всех. Оказавшись в ловушке в этом месте с привидениями, Хонджун оглянулся через плечо. Он чувствовал, что за ним наблюдают, чувствовал, как будто то, что угрожало им, касалось и его. По мере того как жар его бега спадал, его охватывал леденящий душу ужас. В темноте туннеля вспыхнул свет. Он был глубже, чем думал, и в одно мгновение бледно-зеленое пламя начало танцевать. Он освещал тропинку, ведущую в катакомбы. Был ли кто-нибудь здесь с ним? Застыв, Ким взглянул на каменную крышку над собой. Что-то подсказывало ему, что она может не сдвинуться с места, пока он не исследует ее, и он отчаянно нуждался в передышке. Если призрак владельца этой могилы только что защитил его, он должен был поблагодарить его. Таким образом, Хонджун осторожно спустился по лестнице, чтобы исследовать танцующий свет.