one and a half vampires

Хонджун жив, но когда он спускался в холодную землю, крадущийся голос в глубине его сознания прошептал ему, что он разделит эту могилу с ее обитателями. Никто из живых не осмелился бы потревожить сон мертвых. Те, кто был достаточно мудр, покинули это место и вернулись к своим вересковым пустошам и любимым. И все же Хонджун провел пальцами по каменной стене, ощупью спускаясь по неровным ступеням к источнику зеленого света. Он знал, что идти за светом это было глупо, но куда еще он мог пойти? Снаружи ждали волки и те, кто был готов отдать его под суд за то, чем он никогда не был. Хонджун уже тогда был ближе к духам умерших, чем к живым. С таким же успехом он мог бы подружиться с ними. С каким бы мужеством он ни убеждал себя, сердце колотилось где-то в горле. Внизу что-то шаркало и царапалось, слишком много шума, чтобы это мог быть труп. Барсук? Что-то большее? Ким засунул свои липкие пальцы в рукава и бросил вызов своему страху. Ему следует спрятаться здесь по крайней мере на день. Если бы он нашел оружие или что-то еще, чем можно было бы укрепить вход, он мог бы отважиться на побег. Хотя ему пришлось бы вечно чтить духов этой потревоженной могилы за то, что они впустили его. Неуверенные шаги направились из-за угла ко входу. Как и ожидалось, в более просторном зале находилась семейная усыпальница. Четыре саркофага стояли квадратом, чтобы между ними можно было пройти. Стены были украшены вазами и надписями в память об усопших. С первого взгляда Хонджун мог сказать, что это место было давно заброшено. Все цветы увяли, и пыль покрыла надписи и шкатулки с драгоценностями. Паутина толстыми узорами свисала с потолка, а каменные стены осыпались в одном углу, где земля отвоевала себе место. Воздух был спертым и сухим, сладковатым от запаха смерти. Но на удивление, другая его половина была необычной. Это место выглядело обжитым. Изъеденные молью одеяла свисали с нетронутых саркофагов, небрежно наброшенные, чтобы скрыть надписи. Золотая чаша, усыпанная драгоценными камнями, стояла в неопределенном месте, как будто ее отбросили в сторону по прихоти. Книги лежали раскрытыми на полу и на алтаре для молитв и подарков в центре дальней стены. Рядом с ними лежали перо для письма и откупоренная баночка с чернилами. Озадаченный, Хонджун осмелился сделать еще один шаг внутрь. Он не знал, почему факелы горели зеленым светом и кто их зажег. Их сияние было жутким, тени длинными, и ему показалось, что он увидел, как кто-то неестественно двигался на лестнице, ведущей к платформе, на которой возвышались четыре гроба. Его сердце остановилось в груди, но он списал это на игру света. Осторожничая, он отважился пойти дальше. Возможно, он не найдет никакого оружия, но, приложив некоторые усилия, смог бы закрыть вход крышкой другого саркофага. Хонджун поморщился при мысли о нечестивом святотатстве, которое он собирался совершить по отношению к этому убежищу. Прежде чем он успел совершить грех, что-то снова зашуршало. Инстинктивно он обыскал бы землю в поисках крыс, но тень, которая вызывала у него подозрения ранее, внезапно ожила, и она была намного, намного больше, чем могла бы быть мышь. С криком на губах Хонджун отшатнулся назад. Он поднял руки, но ужас прижал его к стене. Человекоподобная фигура поднялась со своего насеста на лестнице, скрытого из виду за каменным гробом. Когда на него упал свет, Хонджун встретился взглядом с парой темных глаз. — Я тебя не трону, — две руки подняты в знак защиты. Они были бледными в жутком свете, но не настолько гнилыми, чтобы он мог быть гулем. Призрак? Застыв в шоке, Хонджун вжался в выветренный камень. Его избитые конечности дрожали, так как он, в конце концов, боялся быть поглощенным демонами. — Я видел, как ты бежал, — продолжал мужчина. Его волосы были чернильно-черными, как ночь, и ниспадали вокруг моложавых, привлекательных черт. Каждое слово, слетавшее с его бархатистых губ, было сдержанным, гладким, как лесной мох, в котором любил валяться Хонджун. Оттенок его кожи все еще казался болезненным, но Ким мог поспорить, что при таком освещении он был таким же. Его оборванный, окровавленный вид мог представлять большую угрозу, несмотря на необычное место их встречи. — Я открыл тебе дверь и зажег факелы. Ты можешь отдохнуть здесь. Хонджун подавил еще один вопль. Он уставился на него широко раскрытыми глазами, но незнакомец не пытался приблизиться к нему или причинить вред. Постепенно шок сменился недоумением. Пока мужчина терпеливо ждал ответа, Хонджун собирался с мыслями. На незнакомце была свободная расстегнутая черная рубашка, как будто он собирался лечь спать. Одеяла рядом с ним и чаша. — Ты... ты здесь живешь? — Хонджун пискнул, как мышонок. На мгновение мужчина замер, затем его губы растянулись в кривой улыбке. Для расхитителя могил он выглядел дружелюбно. — Это обеспечивает укрытие от дождя и любопытных глаз. Хотя я не тот, кого изгнали люди. Из-за чего ты бежал? Обрадованный тем, что они не представляли опасности друг для друга, Хонджун расправил плечи. Он осмелился подойти на несколько шагов ближе, когда незнакомец сделал то же самое и поднял одеяло, чтобы навести порядок. Внезапно это пространство показалось ему менее холодным. Хотя он мог быть беглым преступником, и предложил также и Киму укрыться с ним. — Спасибо, что впустил меня, — пробормотал Хонджун, прежде чем забыл о хороших манерах. Он остановился перед ступенями, ведущими на платформу, и наблюдал, как мужчина расхаживает туда-сюда. Он был худощавого телосложения, не воин и не труженик. Его одежда свободно развевалась на руках и ногах, но обтягивала узкую талию. Его руки были элегантны, и он обращался даже со своими старыми вещами с определенной грацией. Дворянин? Или, скорее, бывший дворянин, если он закончил жизнь в гробнице? — Недавно на нашу деревню напало чудовище. Дикое животное или какой-то другой зверь убил двух человек. Какое-то время все были встревожены, искали виновника среди своих собственных соседей. Они убеждены, что это был вампир. Мой друг-мясник допустил ошибку в моем доме, а потом... Тогда они подумали, что это должен был быть я. Мужчина что-то напевал, роясь в сундуке с сокровищами, как будто это был его собственный. Он достал другую чашу и поднес ее к бочонку в углу. Должно быть, он сам закатил это туда. — Да, я слышал из разных городов, что они боятся неестественного. Но ты ведь не вампир, да? Хонджун чуть было не задохнулся от обиды. — Конечно, нет! Я никогда в жизни не убивал человека и не осмелился бы бродить по деревне, если бы был мерзким, кровожадным существом! — он понизил голос, когда тот отразился от стен, зловеще отозвавшись эхом. Чтобы дать мертвым отдохнуть, он перешел на бормотание. Хозяин подошел с двумя чашами и протянул ему одну. Хотя он держался на почтительном расстоянии, любопытство в его глазах было добрым. Хонджун поморщился, принимая чашку. Вино, плескавшееся внутри, казалось почти черным. Мгновение Хонджун тупо смотрел в свою чашку. Вчера все было хорошо. Он смеялся со своими друзьями и улыбался жителям своей деревни. Теперь он был заперт в какой-то могиле вместе со странным человеком и ждал, чтобы узнать, увидит ли он еще один восход солнца. У него не было ни ценных вещей, ни еды, никакой подходящей добычи для этого незнакомца, но утром жители его деревни придут поохотиться на него. Когда Хонджун вздохнул и поднес чашку к губам, он заметил, что его спутник пристально смотрит на него. Казалось, он изучал его изнутри и снаружи, как будто мог заглянуть в глубины души Кима этим бездонным взглядом. Что-то в нем было такое холодное и жуткое, что Хонджун вздрогнул, благодарный сладости вина. — Я верю тебе, — сказал мужчина. — Может быть, это и не сильно успокоит, если исходит от постороннего человека, но я тебе верю. Это может быть твоим убежищем, пока ты не придумаешь, куда идти. Хонджун опустил голову. Напряженные пальцы сжимали чашу, которая в любой другой день стоила целое состояние, но сейчас имела значение только борьба за его выживание. — Почему я должен куда-то идти? Почему они не могут мне поверить? Они так жаждут убивать. У меня нет ни клыков, ни жажды крови. Неужели это так трудно увидеть? Его расстройство из-за внезапного предательства выплеснулось наружу. Это была даже не его вина. Все произошло из-за ошибки Чонхо, и внезапно все на улице встретили его взгляд с ледяной враждебностью. Так быстро добрые руки, которые подарили ему выпечку, чтобы посмотреть, как он растет здоровым, схватились за свое оружие. — Я бы хотел, чтобы они прислушались ко мне. Мы прожили столько лет вместе, а они все еще не могут отличить друга от врага? Вампир не стал бы жить среди них и выбирать своих жертв так близко! Вампиры прячутся в пещерах и лесах, чтобы собрать свои богатства и охотиться на тех, кто потерялся в одиночестве и... — Хонджун замолчал, когда его слова прозвучали у него в голове. Он уставился на чашку, выплескивая свой гнев и страх в мир, как будто тот уже не проклял его. Теперь, когда его разум очистился от первоначальной вспышки гнева, он поднял голову. Он еще раз оглядел свое окружение. Мавзолей, скрытый под гробом. Холодная земля, населенная только мертвецами, которые все равно больше не жаждали солнечного света. Одеяла, накинутые на саркофаги, драгоценности и книги, собранные вместе, чтобы скоротать время. Брови Хонджуна сошлись на переносице. Он скрыл дрожь в руке, крепче сжав пальцами чашку. — Почему... почему ты сказал, что ты здесь? — впервые он остановился, чтобы вслушаться в молчание незнакомца. Его глаза все еще следили за Хонджуном, непостижимые и глубокие, но выглядел ли он таким голодным раньше? Неужели свет сыграл с Кимом злую шутку? — Я тебе еще не говорил, — ответил незнакомец, и его голос был таким шелковистым, таким убаюкивающим. Это было так приятно, что вызвало панику у Хонджуна. Незнакомец в гробнице не должен был так уверять его. Хозяин поднес чашу к губам и сделал глоток. Темно-красная жидкость окрасила его рот, и он щелкнул языком, чтобы собрать все оставшиеся капли. Находясь в трансе, Хонджун не мог отвести от него глаз. Неужели он только что увидел, как блеснули клыки? Нет, этого не могло быть. Это должно было быть что-то другое. Он сходил с ума. — Давай начнем с самого начала. Я Сонхва. Как тебя зовут? Инстинкт заставил Хонджуна сделать шаг назад. Его интуиция поняла это раньше, чем перегруженный мозг, и каждая клеточка его тела содрогнулась от страха. Нервные губы изогнулись в хрупкой улыбке. — Я бы с удовольствием начал с этого, но прямо сейчас до меня кое-что дошло, и я хотел бы, чтобы сначала ты успокоил меня, прежде чем мы продолжим разговор. Сонхва улыбнулся ему, раздражающе красивый для человека, живущего под землей. Его красота не была естественной, и чем дольше Ким смотрел на него, тем увереннее становился. В улыбке Сонхва появились изящные клыки, и на этот раз это не было игрой света. — Я тебя не обижу, — проворковал он. — Мы оба убегаем и прячемся по схожим причинам. Ты можешь переночевать в безопасности, и я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты бедный, хрупкий человечек, обиженный своими же сородичами. В истерике Хонджун отшатнулся назад. Он чуть не выронил чашу, но был слишком отчаян, чтобы использовать ее в качестве оружия, если возникнет такая необходимость. — Т-ты ешь нас. Я - твоя еда, — пролепетал он, не веря, что вампир так близко и беспечно стоит перед ним. Он и не подозревал, что они такие красноречивые. В историях они изображались как пускающие слюни звери, неспособные ни думать, ни говорить. — Не сегодня, дорогой. Если ты останешься со мной надолго, я могу забыть о хороших манерах из-за твоего аппетитного запаха, но я искренне хочу выразить тебе свое сострадание. Я бы хотел, чтобы кто-нибудь приютил меня, когда я убегал, так позволь мне сделать то же самое для тебя. Даже если ты не такой, как я. Охваченный ужасом, Хонджун вжался в стену. Его дыхание было поверхностным, и Сонхва, должно быть, слышал, как бешено колотится его сердце. Но вампир терпеливо ждал его ответа. Он стоял со своей чашкой и мягкой улыбкой, жутковатый в своем существе, но не в своем предложении. Люди там, снаружи, стремились убить Кима. Этот вампир предлагал ему безопасность. Каким бы абсурдным это ни было, Хонджун был там, бегал всю ночь. Он знал, что даже если он сдаст вампира, они ему этого не простят. Сонхва заметил, что настороженность на его лице ослабла, и элегантным жестом руки поманил его в сторону комнаты. — Располагайся и не стесняйся. Но не советую тебе задерживаться надолго, даже если я буду сдерживаться изо всех сил, но голод - это мой инстинкт, как и твой, — Хонджун вздрогнул под этим взглядом. Он дрожащим голосом кивнул. Одна ночь. Прежде чем Сонхва почувствует голод, Ким будет уже далеко. Если бы вампир спас его только для того, чтобы съесть, в этом разговоре не было бы смысла. — Я Хонджун, — пробормотал он, загнанный в угол от страха, но в то же время благодарный своему спасителю. Он сомневался, что смог бы спать в одной комнате с Сонхва, он должен был постоянно присматривать за ним, но чары вампира отвлекли его, когда он склонил голову, соблазнительно взмахнув длинными ресницами. — Приятно познакомиться с тобой, Хонджун. Позволь мне приготовить для тебя гроб. Какими бы ужасными они ни выглядели, они построены как место отдыха для длительного комфорта, — предложил он, вызвав еще одну дрожь по спине Кима. Даже когда Сонхва оставил ему возможность сбежать в любое время, Хонджун был пойман в ловушку его чар. Он наблюдал, не в силах говорить, как вампир открыл один из других саркофагов, чтобы подготовить Хонджуна к тому, чтобы тот остался с ним вместо его собственной родни.