Just come home…
Тишина в рабочем кабинете капитана полиции явление настолько редкое, что наверняка бы заставила насторожиться его подчинённых, если бы не продлилась чуть дольше 10 минут и не была бы нарушена трелью мобильного телефона. Джефф дёрнулся как ужаленный и, выругавшись, поднял голову со стола: даже такому профессионалу как он нужен был отдых после ночной смены. Потерев затёкшую от неудобной позы шею, он несколько раз сморгнул дремоту и в непонимании уставился на источник звука. Увидев на экране фото звонящего, капитан моментально пришёл в себя и принял звонок: – Привет, Эмми, слушаю тебя, – вышло немного хрипловато и чересчур радостно. – Джефф, – ее голос дрожал, она явно была чём-то обеспокоена, – Кажется, Дэвид пропал… Эмма ещё что-то говорила, но он уже не слушал ее. Взгляд Джеффа упал на газету двухнедельной давности, лежавшую на его столе. Таблоид был посвящён светской хронике, а на обложке красовалось фото звёздных молодожёнов. Счастливые и улыбающиеся Дэвид и Эмма… Тарино. Самая яркая и скандальная пара Голливуда. Взрывная и эпатажная. Гениальный режиссёр современности и молодая талантливая актриса. Вряд ли ещё найдётся такая гармоничная пара на западном побережье. Мозгом Джефф рассуждал именно так, но сердцем думал совершенно по-другому. Капитан считал себя немного мазохистом, что вообще пришёл туда. Он сам столько раз задавал себе вопрос зачем и оставлял его без ответа. Ему было сложно признаться, что та маска грубого, жесткого и принципиального копа, которую он столько лет успешно носил, все-таки дала трещину и, главное, из-за кого? Из-за женщины. Джефф отчетливо помнит, все события того дня, хотя они проходили для него будто во сне. Видимо, тогда разум капитана всячески отказывался принимать эту реальность. Поэтому он даже не сразу понял, когда священник закончил свою речь, и все гости выстроились в веселую и шумную очередь, чтобы поздравить молодоженов. Но Алекс и Саманта, подтверждая звание лучших подруг, первыми бросились к Эмме чтобы заключить их с новоиспеченным мужем в объятия. – Во дают, – усмехнулся Энтони Вуд, стоящий рядом с уставившимся в одну точку Джеффом. Тони уже привык к присутвию капитана полиции на вечеринках Тарино, так что спокойно потягивал коктейль, ожидая своей очереди для поздравления и время от времени бросая взгляды на Саманту. Джефф ещё подумал, что неужели он тоже так выглядит? В то время очередь значительно поредела, и капитан на ватных ногах подошёл к паре. «Она сделала свой выбор, она счастлива», – как мантру про себя повторяет Джефф. Он пожимает руку Дэвиду, стараясь не смотреть в глаза. До чего же тёплой кажется капитану его ладонь. Затем их с Эммой взгляды пересекаются. У Джеффа все замирает внутри. Откуда-то со стороны будто не его голосом доносится сухое «поздравляю». Чуть наклонившись, он целомудренно касается губами ее щеки. Эмма вспыхивает, что не ускользает от внимания Дэвида. Джефф отходит в сторону все в том же отрешённом стоянии. Так для чего же он сохранил эту газетенку? Чтобы предаваться воспоминаниям?Капитан не привык разбираться в своих чувствах, но он отчетливо уловил, как надежда тонкой нитью сшивала его сердце в одно целое, в то время как страх за дорогих ему людей заново разрывал. Раньше он думал о том, что было бы если бы Дэвид вот так просто испарился, исчез с горизонта, но потом укорял себя за такие мысли. А теперь режиссёр, действительно, пропал и Эмма ждёт его, Джеффа, помощи, поэтому капитан просто обязан найти Тарино. – Эмми, послушай, оставайся на месте и ничего не трогай, я сейчас буду.***
Через пол часа Джефф сидел за кухонным столом в доме Тарино с наполовину истлевшей сигаретой в руке. Обычно Эмма была против курения, но сегодня ей было не до этого. Да Джефф и не спрашивал. Он всеми силами пытался поддерживать расслабленный вид, чтобы не волновать Эмму лишний раз и вселить в неё, а заодно и в себя, уверенность, что все будет хорошо, хотя в этом он начинал сомневаться. Что-то во всем этом деле его смущало, и он пока не понимал, что именно, но это противно-липкое ощущение его не покидало. – Давай теперь четко и внятно, Эмми, когда ты видела Дэва в последний раз? Он старался избегать обычного официоза, чтобы девушка не чувствовала себя как на допросе, и в то же время действовать в рамках установленной схемы. Он был здесь в первую очередь как друг, а уже потом как представитель правопорядка. Эмма выдохнула, чуть всхлипнув. Она сидела вся сжавшись на стуле рядом с Джеффом и опустила голову, чтобы незаметно вытереть пытавшуюся убежать слезинку. – Я же сказала, что вчера утром. Он подвёз меня на съёмки и все, больше мы не виделись. Она старалась держаться, но ее голос задрожал на последней фразе. Капитан не смотрел на актрису, чтобы не смущать тем, что видит ее эмоциональные проявления, и чтобы не теряться самому: многое их связывало, но он все ещё испытывал неловкость в ее обществе. – Что было потом? – спросил Джефф со всей мягкостью, на которую был способен в данной ситуации. – Вечером около 18.00 я вернулась, а его ещё не было. Такое бывало раньше, поэтому я не переживала. Подумала, что ещё занят на съёмках или может с Тони. Поужинала, включила телевизор и случайно уснула. Проснулась рано утром, а Дэва все нет. Она запрокинула голову наверх, чуть прикрыла глаза, сдерживая слезы и не переставая шмыгать носом. Капитан сделал какие-то пометки в своём блокноте. Он всеми силами пытался подойти хладнокровно к этому делу, чтобы ничего не упустить, выяснить все, тем более что они с Эммой были не одни. – Капитан Грант, мы закончили с отпечатками, – к столу, за которым они сидели, подошёл молодой полицейский. – Возьмите запись с наружней видеокамеры у входа, – не отвлекаясь от своего блокнота, повелительно бросил ему капитан. Даже не взглянув на подчиненного, Джефф продолжил: – Вы не созванивались в течении дня? – Нет, мы стараемся не отвлекать друг друга на работе. Он задавал положенные вопросы, несмотря на то, что ему не хотелось этого делать, особенно сейчас, когда она была похожа на маленький всхлипывающий комок, расспрашивать ее в таком состоянии было издевательством. Ему хотелось успокоить, обнять, пожалеть, в общем, все то, чего он никогда раньше не делал. Сигарета в его руке уже давно превратилась в догорающий окурок. – Напомни, в котором часу ты проснулась? – Около 6, потому что студия была уже открыта, я звонила туда. Он встал, громко отодвинув стул, и бросил остатки сигареты в мусорное ведро. Эмма дёрнулась от резкого звука и подняла взгляд. Джефф разозлился на себя. – А Дэвид телефон не брал? – спросил он, снова занимая своё место. – Оказалось, что он оставил его дома, – актриса свернулась в прежний комок, смотря в пол. Данное обстоятельство показалось капитану очень странным. Но тем не менее, какие бы отношения не связывали его с Дэвидом, сейчас он четко расставил свои приоритеты: в первую очередь он хочет помочь Эмме, снять с неё эту тяжкую ношу, взять в свои руки контроль над ситуацией. – Что делала потом? – Как я уже сказала, позвонила на студию и Тони, но его нигде не было. Знала, что ты на дежурстве, поэтому с тобой он быть не мог. Дождалась утра и набрала тебе, – каждое ее слово отзывалось эхом в его груди. Он не так-то просто сходился с людьми, но было что-то такое в Тарино, что заставляло уважать; что-то, что не позволяло Джеффу ему отказывать, когда режиссёр звал его к себе на вечеринки, которые капитан в сущности терпеть не мог: Джефф видел в этих приглашениях не простую любезность или оплату за услугу. Возможно угрюмость и суровость капитана были заложены в его генах, а возможно служили выстроенной преградой от разрушительного внешнего мира, но уединение всегда было его личным выбором. Капитану нравилось, что в Лос-Анджелесе никому нет дела до того, откуда ты, с каким акцентом говоришь и какого оттенка твоя кожа. Этот город был сотканным из разноцветных кусочков одеялом, которые, сцепляясь друг с другом, образовывали неповторимый узор жизни. Джеффри и Дэвид как раз были такими лоскутами. На первый взгляд казалось, что у них не может быть ничего общего, но эти два человека из разных миров тонко чувствовали душевное благородство друг друга. Дэвиду импонировала справедливость капитана и то, с каким трепетом и преданностью он относился к своему делу. Джефф отдавал должное перед талантом этого гения, разум которого не был затуманен славой и деньгами. Тарино был горд, но не высокомерен и заносчив. Капитану нравилось, когда они, скрываясь от папарацци, ехали на самый конец города Ангелов в какой-то захудалый бар, или встречались у Тарино дома, где он мог видеть Эмму. Они пили виски, обсуждали политику, историю, футбол. Это не было дружбой с детства, они сблизились при неожиданных обстоятельствах, и по каким-то необъяснимым причинам капитану было с ним легко, он чувствовал, что Тарино его понимает. Несмотря на темперамент копа, режиссёр даже рисковал с ним спорить. А ещё Дэв всегда внимательно его слушал про реки, полные атлантического лосося, про горы, с которых дуют сухие фёны, про снежные леса в стране, где заросли чертополоха остановили нашествие викингов. Откровенно говоря, Джефф сам это плохо помнил, лишь повторял рассказы родителей. И даже не смотря на все это, капитан с грустью понимал, что он волнуется за друга не так сильно, как должен был, и ему становилось мерзко от самого себя. Его рука снова задвигалась на бумаге старательными, но рваными движениями. – Мы возьмём телефон для экспертизы ?– спросил Джефф. – Да, конечно, – кивнула актриса. Эмма уже не всхлипывала, но руки ее начинали трястись всякий раз, когда переставали теребить край ее кофты. Капитан протянул ладонь, чтобы взять улику, лежащую на столе. Актриса, оторвавшись от своей кофточки, неровным жестом дёрнулась в сторону телефона, желая подать. На секунду их пальцы соприкоснулись. Красноватые от слез глаза Эммы встретились с взволнованным взглядом Джеффа. Электрический разряд, замкнув лёгкие одного проводника на вздохе, передался другому, где, добравшись до щёк, рассыпался красным искрящим салютом под стать ее глазам… Их застали врасплох приближающиеся шаги, принадлежащие все тому же молодому полицейскому. Джефф отдернул руку. – С камерой все, капитан Грант, – отрапортовал подчинённый. Джефф никогда не был слишком обходительным со своими работниками, но сегодня они стали невыносимо его раздражать. Капитан решил, что все дело в его чертовой шотландской вспыльчивости. – Осмотрите кабинет, бумаги все сфотографировать и подробно описать, – рявкнул он на полицейского. Тот видимо привык к такому настроению своего начальника и, никак не отреагировав, удалился. Капитан встал, взял салфеткой злосчастный телефон, положил в пакет для улик, провёл рукой по лицу, чуть задержавшись на отросшей щетине, словно стирая эмоции, затем сел и уставился в свои записи, давая обоим успокоиться. – Он вёл себя как-то необычно, пока вы ехали? Может быть что-то говорил? – прочистив горло, продолжил коп. Краска спала с ее лица. С все ещё подрагивающими плечами актриса задумалась и слегка потерла подбородок. Этот жест она точно скопировала с Дэвида, подумал с болью Джефф. – Ничего такого не заметила, разве что… – в задумчивости она закусила губу изнутри. – Что? – Джефф с силой сжал ручку. К его общему напряжению добавилась картинка раскрасневшихся губ Эммы. – Не знаю, может быть мне показалось, я не уверена… – она встряхнула головой и отмахнулась, будто отгоняя от себя какие-то мысли. Джефф уставился на неё. Будь перед капитаном кто-либо другой, он бы не церемонясь схватил за грудки и в нелицеприятных выражениях разъяснил бы кто тут решает, что важно, а что нет. Но его вспыльчивый нрав был усмирён только потому, что перед ним была она. – Говори, – произнёс капитан с такой требовательностью в голосе, которой невозможно было противостоять. Девушка потупила взгляд и тихо произнесла: – Мне показалось, что он был более сосредоточен на дороге, чем обычно, но я не уверена, что это важно. Хотя Эмма была актрисой, Джефф ни разу не замечал, чтобы она пользовалась своим талантом в жизни, и сейчас ему казалось, что она говорит правду. – Хм… может пригодится, – он нахмурится и сделал запись. Откровенно говоря, капитан пока не видел никаких зацепок, но мысленно выдохнул: все могло оказаться намного хуже. – Что-нибудь пропало из дома? – Некоторая одежда и ноутбук Дэвида. Джефф отметил, что все выглядит так, будто режиссёр ушёл на работу, но не вернулся, а может даже не дошёл до неё. Во всем этом капитан не видел состава преступления. Пока. Он перевёл взгляд на актрису. Когда Джефф вёл дела, что в последнее время было не часто, он всегда делал пометки о том, как себя ведёт свидетель, как реагирует на вопросы, записывал мимику, жесты, но как только он подумал, что Эмма тоже своего рода свидетель, очередное открытие сегодняшнего дня накрыло как лавина с Грампианских гор: впервые в жизни его напрягала любимая работа. – В доме был кто-то ещё? – у него остался последний дежурный вопрос. – Нет, Эмили взяла отпуск ещё пару дней назад, а у садовника выходной. Плечи Эммы чуть распрямились, отчего могло показаться, что она пришла в себя, если бы не отсутствующий взгляд и не пальцы, ежеминутно теребящие кольцо. Джефф зажмурился и потёр глаза. Он закрыл блокнот, попутно приказывая своим полицейским собираться по машинам, и встал. – Пока ничего не ясно, лучше не придавать делу большой огласки. Ещё журналюг не хватало. Ты слышишь, Эмми? – он подошёл к ней, чтобы вывести из оцепенения. Актриса медленно подняла на него взгляд. Его возвышающаяся фигура производила впечатление уверенности и силы. Плечевые ремни обрамляли чёрную футболку, подчёркивая мускулы. Суровость образу, помимо черт лица, дополнял пистолет в кобуре. Эмма казалась себе совсем слабой, никудышной и безвольной рядом с ним. Хотелось спрятаться за этими широкими плечами от всего, что ее ожидало. Хотелось доверить этим крепким рукам своё будущее и, наконец, расплакаться на этой твёрдой груди, которая сейчас уйдёт и оставит ее одну, совсем одну со всей этой неизвестностью. И она, как уже было однажды, повиновалась этому необъяснимому для нее самой порыву: не вставая, притянула капитана за бока, уткнулась лицом чуть ниже груди и, не выдержав, разрыдалась. Джефф, не ожидавший такого поворота событий, растерялся на несколько мгновений, затем в страхе обернулся на дверь, которая, к его счастью, оказалась закрытой. Убежденный, что подчинённые их не видят, он позволил себе одной рукой обхватить ее плечи, а другой провёл по светлым волосам, утешая ее. Было сложно описать то, что творилось у него в душе. Он понимал, что она обнимает его не так, как он того хотел, но не мог избавиться от мыслей, что неужели она не забыла, не выкинула из головы то, что было так давно. До его уха доносились ее всхлипы, но он с трудом мог их разобрать. – Эмми… – прошептал он, – мне пора. Эти слова дались ему тяжелее всего, но, как бы не хотелось, он не мог сейчас остаться. Актриса, все понимая, опустила руки с его поясницы и позволила ему сделать шаг назад. В мозгу Джеффа промелькнула мысль, что он был бы рад, если бы прямо сейчас его ноги свело судорогой, и он упал и остался бы лежать на полу перед ней. Через силу заставляя себя, капитан развернулся и, не давая себе времени сомневаться, быстрым шагом направился к двери. – Джефф, стой! – Эмма догнала его, когда он пересёк порог. – Может я смогу чем-то помочь? Ее взволнованное и красное от рыданий лицо сильно отличалось от киношных постеров, и он поклялся себе, что отыщет Дэва, даже если он находится у самого сатаны. – Ты очень поможешь, если останешься дома, вдруг Дэв объявится. Джефф украдкой сжал ее дрожащую холодную руку своей большой и сильной. – Все будет хорошо, Эмми, я обещаю, – он сказал это так уверенно, как только мог. Ее слабая вымученная улыбка была ему слаще, чем мамин кекс Данди на Рождество. – Я позвоню вечером или завтра утром, как придут результаты. Эмма молча кивнула. Джефф развернулся и зашагал к автомобилю. Вскоре пара черно-белых машин скрылась вдалеке. Оставшись одна, Эмма ещё долго стояла у закрытой двери, прижавшись к ней спиной. Потом тихо сползла на пол, придерживая виски. Тревога заволокивала ее рассудок непроглядным туманом, и уже никто не мог ее от этого отгородить. У актрисы в голове не укладывалось, что человек может так просто взять и пропасть. Она успокаивала себя, что сделала все, что было в ее силах и возможностях, но чувствовала, что этого недостаточно. Эмма уже позвонила, кому только могла. Заново просмотрела все вещи в кабинете и шкафу в поисках хоть какой-либо зацепки о его месте нахождения. Вышла во двор и обошла дом, прошлась по саду. Дошла до дороги. Долгое время стояла около проезжей части. Эмма не могла поверить, что Дэвид не вернулся по собственной воле. С ним что-то случилось. Значит, нужно было действовать незамедлительно. Нужно что-то делать, но что? Разве можно было вот так спокойно сидеть и ждать, когда Джефф что-то узнает? Ее собственная беспомощность раздражала, и она винила себя за бездействие. Девушка вновь вернулась на кухню и подошла к обеденному столу. За окном был очередной солнечный день, которого Эмма даже не заметила, и лучик света, очевидно, не разделявший тревоги актрисы, пробивался сквозь штору и со всей дерзостью нахально падал на стеклянный графин с водой, оставляя яркую зелёную точку на столе. Такая своего рода насмешка знойного калифорнийского солнца заставила актрису опуститься на стул. Она потянулась рукой и коснулась блика. Зелёная точка оказалось теперь на ее покрытом лаком ноготке. Развернув кисть, Эмма позволила отражению пробежать по расставленным пальцам из стороны в сторону. Затем, зафиксировав лучик в середине ладони, актриса захлопнула кулачок. Блик, как и ожидалось, оказался снаружи: неуловимая иллюзия, которой нельзя обладать. Фыркнув, девушка встала, начала ходить по кухне. Она решила, что если вести себя, будто ничего не произошло, то так оно в действительности и окажется. Актриса стала выполнять какие-то автоматические движения, но что конкретно она делала, Эмма не знала. Она не могла вспомнить, обедала ли, была ли в душе, хочет ли спать, который сейчас час, будто она забыла, что у неё есть тело, которому ещё что-то нужно, которое как маленький ребёнок просило: «Дай», а она отмахивалась. Вся эта суета проходила мимо неё, и в голове актрисы пульсировала только одна мысль: «Он пропал». Эмма даже решила, что будет рада, если у него окажется другая. Да, лучше так. Боже, пусть лучше это будет другая женщина, и он из-за своей деликатности постеснялся прямо сказать, что уходит. Действительно, ну разве она могла ему нравится всерьёз? Дочь фермера из Висконсина, начинающая, пусть и подающая надежды, актриса. Эта красивая сказка длилась слишком долго. Эмма знала, что рано или поздно все хорошее заканчивается. Так и случилось. Это она виновата, наверняка что-то не так сделала, оттолкнула его, может даже обидела. И почему она ему не позвонила днём? Ведь если бы позвонила, он бы пришёл. Он бы обязательно пришёл, он не мог не прийти. Она уверена, с ним что-то случилось. Может его ограбили или даже… нет! Она не будет об этом думать. Это не правда. Дэвид придёт. Он обязательно придёт. Эмма вздрогнула от резкой трели дверного звонка. «Это он! Дэв вернулся!» – озарило ее сознание, и она бросилась открывать с выражением искреннего, неподдельного счастья. Но оно резко сменилось, стоило ей распахнуть дверь. – Привет, Эмм. За порогом стояло несколько людей, первой из которых была растерянного вида Алекс. – Мы в курсе, что произошло, – добавила она участливо, глядя на расстроенную Эмму, которая даже не попыталась это скрыть. – Если ты настолько не рада нас видеть, то мы уйдём, – без злобы произнесла Саманта, выглядывая из-за спины каскадерши. Эмма виновато улыбнулась: она расчувствовалась от осознания, что у неё такие подруги, которые поддержат в любой ситуации. – Нет, что вы, рада, просто…– актриса смахнула выступившую слезинку, не зная, продолжать ли, и открыла дверь шире, пропускная гостей. – Ты ожидала другого, мы поняли, – спокойно ответила за неё Алекс, проходя в дом. За девушками проследовал мужчина. – Приветик, Эмма, – улыбнулся вечно веселый Энтони. Казалось, этого человека не волнует абсолютно ничто и его трудно выбить из колеи, таким жизнерадостным он был. Если бы Эмма не была так погружена в себя, то ее бы удивило, что девушки пришли с ним. Но Энтони Вуда ничего не смущало, и он вальяжной походкой зашёл в почти родной для него дом Тарино, захлопнув дверь. Алекс и Сэм начали хлопотать на кухне, попутно спрашивая Эмму, голодна ли она и чем бы ей хотелось поужинать. Актриса сидела и смотрела на их мельтешащие руки, достающие что-то из холодильника и из принесённых пакетов, которые Эмма даже не заметила. Вообще, Сэм, копошащаяся на кухне, была таким редким явлением, что актриса даже удивилась ее рвению помочь Алекс. Саманта была по совместительству ещё и агентом Эммы, и ей было некогда проводить время у плиты, как она любила говорить, а ее коронным и единственным блюдом был салат Цезарь, который она могла идеально покрошить даже со связанными руками. Этим она и занималась, пока Алекс успела бросить на решетку гриль несколько говяжих стейков и что-то ворчала о том, что Эмма опять не соблюдала режим питания. Вся эта милая суета и шум добавляли теперь одинокому дому актрисы уюта, и она была благодарна друзьям, что те пытаются ее отвлечь. Энтони тоже не терял времени и уже во всю хозяйничал в минибаре, интересуясь у девушек, что они будут. Поставив бокалы, мужчина подкрался к нарезающей салат Саманте и ловко стащил кусочек пармезана прямо из-под ножа и отправил его в рот. Сэм треснула его по руке, от чего мужчина наиграно скривился от боли. Взглянув на апатичную хозяйку дома, он присел рядом. – Да ладно тебе загоняться раньше времени, Эмм. Пока еще ничего не произошло. Девушка обратила на него усталый, но приободрившийся взгляд: это лучшее, что можно услышать в данной ситуации, меньше всего она хотела бы вызывать в людях жалость. Задорный вид Вуда действовал ободряюще на всю компанию. – Какой ты бестактный, Тони, – шикнула на него Сэм, ставя свое произведение искусства в центр стола. Мужчина скорчил рожицу в ответ и налил алкоголь в свой бокал. – Я тоже буду брэнди, – Эмма подвинула к нему свой фужер. – Это хорошо, ты главное не кисни, Дэву бы это не понравилось. Актриса хмыкнула про себя: все-таки Тони очень хорошо знает Тарино. Она задавалась вопросом, как Дэву удалось собрать вокруг себя настолько разных людей: угрюмый, вспыльчивый капитан и веселый балагур Энтони. Дэвид рассказывал ей, что знаком с Тони со студенческих лет, и именно он подтолкнул его отправить свой сценарий на конкурс, который сыграл важную роль в его карьере. Тем времени Алекс уже положила на тарелку каждому по сочному прожаренному стейку, украшенному помидорами Черри и листьями салата. Все сели, но притронуться к еде пока никто не решался. Друзья будто замерли в ожидании, но хозяйка дома ничего не замечала. – Эмм, что-нибудь уже известно? – аккуратно поинтересовалась Алекс. Актриса отрицательно покачала головой. Все-таки голод давал о себе знать, и она отрезала себе небольшой кусочек говядины. Эмма тщательно прожевала, и тут ее осенило: – Слушайте, а кто вообще вам сказал? Сэм кивнула на Тони. – А что, я молчать должен был? – возмутился мужчина. – Ты звонишь мне в шесть утра, а потом ещё из участка с тупыми вопросами, будто я Дэва под кроватью держу, – начал оправдываться Энтони, обращаясь к Эмме. Хозяйка дома, которая, казалось, немного воспряла духом и приступила к ужину, снова погрузилась в свои мысли и осунулась. Саманта, пытаясь спасти ситуацию, перевела тему. – Слышали, Милтон решил распродать некоторую свою недвижимость. – сказала она, заботливо накладывая салат в тарелку Эммы. Арчибальд Милтон был одним из продюсеров фильма, в котором недавно сыграла актриса. В другом бы стоянии она с удовольствием послушала сплетни про этого ужасно скрытного и ужасно богатого человека, но сейчас ей было не до этого. Из уважения к подруге, Эмма ткнула вилкой в кусочек курицы. Тони с непринужденным видом разливал девушкам напитки. – А что вдруг Арчи так решил? – спросила каскадёрша, пытаясь поддержать разговор, который, по всей видимости, не вызывал интереса у актрисы. Сэм попробовала блюдо Алекс и закатила глаза от гастрономического удовольствия, которое было недостижимо для Эммы: она все с тем же отсутствующим видом смотрела на чуть тронутый стейк в своей тарелке. Алекс скромно улыбнулась и кивком поблагодарила подругу. – Проигрался последний раз в казино по-крупному, вот возвращает долги, – объяснил Вуд. Сэм, заметив, что ее коронное блюдо отсутствует у мужчины в тарелке, решила это исправить и протянула салат в его сторону. Он взял блюдо из рук Саманты, незаметно проведя по ее пальцам, и положил немного себе, на чем девушка успокоилась. Но тут Тони принялся за стейк и, причмокнув, разразился комплиментами повару, вогнав Алекс в краску. Он перевёл взгляд на мечущую искры Саманту и, оставшись довольным произведённым эффектом, подмигнул ей, отчего ноздри девушки раздулись ещё больше. Алекс в свою очередь нахваливала Цезарь, подмечая традиционное исполнение и поддерживая отсутсвие легкого рыбного оттенка, не понимая, что происходит с этими двумя. Глухой звук опускаемого бокала прервал кулинарную дискуссию. Все так же ни на кого не обращая внимание, Эмма одним разом опорожнила свой фужер, слегка поморщилась и, подцепив помидор, скорее сунула закуску в рот. Вуд молча налил ей ещё, но она не притронулась, а девушки не спускали с неё глаз. Эмма почувствовала, как обожгло горло. Алкоголь быстро всасывался в ее пустом желудке, стирая навязчивые мысли и принося приятное и лёгкое безразличие. Спустя несколько минут актриса с особым аппетитом набросилась на ужин. Остальные выдохнули и последовали ее примеру, ведя непринуждённые разговоры и время от времени переглядываясь. После сытой, вкусной трапезы и некоторого количества выпитого, атмосфера в доме Тарино стала намного расслабленнее. – Новый фильм Дэнни Дитто опять проварился в прокате, – сказала Сэм актрисе, сделав глоток из своего бокала. Эмма чувствовала себя значительно лучше и даже чуточку веселее. Она думала, как ей повезло, и какие замечательные люди ее окружают. Ей было приятно, что о ней заботятся. И чем только она заслужила такое. – Ничего удивительного, – хмыкнул Тони, – У него бездарный каст, особенно женский. Вуд широко раскинулся на стуле с зубочисткой во рту. Ему не хватало только закинуть на стол ноги в ковбойских сапогах, чтобы выглядеть истинным хозяином прерий. – Так правильно, никто не хочет к нему идти…– подала голос Алекс, – из-за его домогательств, – добавила она чуть тише. – Надо бы тоже в суд на него подать. Все знали, что это для неё больная тема. Когда-то Алекс не стала актрисой из-за таких мужланов как Дитто. Уже подвыпившая Саманта положила руку на ее бедро в знак поддержки. Эмма смотрела на Алекс и думала, что Голливуд потерял хорошую актрису, но обрёл необычайно талантливую каскадершу. В ее арсенале были трюки, которые не каждая девушка могла выполнить, а учитывая, сколько блокбастеров снимается в Голливуде, то Алекс не оставалась без работы. Вдруг Саманта резко вдохнула воздух с характерным мычащим звуком, будто к ней пришло озарение. – Эмм, ты ведь помнишь, что после завтра премьерный показ «Возле радуги»? – выпалила она с широко раскрытыми глазами, уставясь на свою работодательницу. Эмма побледнела. Разумеется, она не помнила. Вся ее жизнь теперь делилась на сегодняшний день, и ту, что была давным-давно. – Тебе придётся идти в любом случае, это прописано в контракте, там же будет съемка тебя с Рэем и Антонио Коломбо. Черт, что же делать? А если Дев не найдётся? Неужели придётся идти, да ещё и одной?***
У Джеффа дела обстояли не лучше. Как только полицеские машины подъехали в участок, все сотрудники поняли, что дело очень серьёзное, раз сам капитан будет лично его вести, и лучше никому об этом не болтать, если дорожишь своим рабочим местом. Начальник был злее обычного, раздал приказы и рявкнув, чтобы поторапливались, засел в своём кабинете, обложившись бумагами. Дорожные патрули Лос– Анджелеса получили ориентировку на высокого кареглазого мужчину европеоидной расы худощавого телосложения, но найти конкретного человека по такому описанию крайне сложно, а обнародовать имя капитан пока не мог. Такие же указная были переданы в аэропорты, а дежурные офицеры должны были принимать звонки из больниц на людей без документов. Хотя, судя по всему, документы у Дэвида были, потому что при обыске их не нашли. Как и ожидалось, в течении дня никаких новостей не появилось, но Джефф понимал, что времени прошло много, и режиссёр мог быть уже не в городе, если бы у него были такие планы. Но, с другой стороны, такие люди как Тарино не пропадают бесследно, прикинул Джефф. Дэвид Тарино не относился к людям, страдающим алкогольной или наркотической зависимостью, а и такие личности в Голливуде бывали, не нельзя было исключать несчастный случай, но тогда им бы сообщили из больницы, куда пострадавший так или иначе поступил бы. Обычно в пропаже медийных личностей есть заинтересованные лица, рассуждал дальше капитан. Осталось только найти, у кого из окружения, а может и не из окружения, были мотивы. Джефф безрезультатно просидел несколько часов за своим столом в компании красно-синено флага, портрета президента на стене, и белеющей на спинке стула рубашки – часть формы, которую он не любил носить без надобности. Он встал, чтобы размять затёкшие части тела и достал из полупустой пачки сигарету. По кодексу в участке нельзя было курить, но кто осмелится что-то высказать капитану, а? Джефф вдохнул никотиновый дым, который помогал ему сосредоточиться, и невидящим взглядом уставился в окно. Джина, единственный, по мнению капитана, здравомыслящий человек во всем этом балагане, давно принесла ему некоторые личные дела, которые он так тщательно изучил, что мог посреди ночи без запинки рассказать. На верхней коричневой папке значилось имя Эмили Родригез, домработница уроженка Мексики, 46 лет, вдова, двое взрослых детей, действительно улетела 3 дня назад в Мехико. По приезде нужно будет вызвать на дачу показаний. Джефф стряхнул пепел в окно. Вторая папка содержала досье на садовника Роберто Гарсия. Кубинец, 27 лет, женат, отзывался о Дэвиде очень хорошо, ничего подозрительного не слышал, сказал, что мистер Тарино сам дал ему выходной. Зачем? Ответа пока у него не было. Капитан сделал ещё одну глубокую затяжку, придерживая сигарету средним и большим пальцами. Следующая папка лежала немного в стороне. Энтони Вуд, режиссёр, 40 лет, холост. Несколько раз привлекался за вождение в нетрезвом виде. Больше ничего у копов на друга Тарино не было. Джина звонила ему, задала пару вопросов, но пока оснований для допроса не было. По словам Вуда, они не виделись несколько дней. Сам Джефф не очень к нему относился, и терпел этого выпендрежника, только из уважения к Дэвиду. Почему-то Тони никогда не вызвал у него доверия. Он выкинул оставшуюся половину сигареты и закрыл окно. Пока у него ничего не складывалось, и это ещё сильнее выводило капитана из себя. Подойдя к столу, нажал на кнопку вызова на стационарном телефоне. На том конце откликнулся женский голос. – О неразглашении он подписал? – сразу перешёл к сути капитан. – Ты о ком, Джефф? – непонимающе ответил голос. – Гарсия. – Да, конечно. На какое-то время повисла тишина. Джефф, прищурив глаз, поводил пальцем между кнопок-цифр на телефоне, будто искал выход из лабиринта. – И найди мне дело Эммы Джонс, – наконец приказал капитан и положил трубку. Когда-то давно, в его детстве, они с лондонскими кузенами играли в одну игру. Название Джефф не помнил, но суть была проста: противостояние мирных жителей и преступников. Когда будущий капитан выполнял роль мафии, его почему-то быстро вычисляли, видимо, настолько чужд был ему такой образ мыслей. Но когда Джеффу выпадала карта шерифа, этот раунд точно оказывался за горожанами. По ходу игры он придерживался тактики: в первую очередь, надо проверять тех, кто всех ближе к тебе, чтобы быть уверенным, что это союзник, а если мафия, то избавляться от него. Поэтому он должен был убедиться, что Эмме можно доверять. – Мистер Грант? – в чуть приоткрытую дверь просунулось молодое лицо полицейского. Джефф, оторвавшись от размышлений, кивнул в ответ. – Мы проверили камеры в районе трёх кварталов, – отрапортовал офицер, когда вошел в кабинет. – Ничего подозрительного замечено не было. Вольво выезжал вчера утром, потом вернулся и все. Возможно, он уехал на другой машине. Капитан неподвижно сидел на стуле, постукивая ручкой по поверхности стола. Он помнил, что, согласно протоколу, в гараже все автомобили (которые он, кстати, знал) были на месте. Значит, Дэвид мог уехать не на своей, а они это пока никак не могут проверить. Нужно восстановить ход событий, лихорадочно соображал Джефф. Приехал домой, взял ноутбук, одежду, он куда-то собирался? Но не взял телефон… Услышанная информация не давала никаких новых мыслей. Может, он уже отвык вести дела, промелькнуло в голове у капитана, потому что пазл никак не складывался. – Информационный отдел проверил телефон? – спросил Джефф, не переставая крутить ручку. – Да, сказали никаких звонков в этот день не было, – ответил офицер. Подчиненный, стоящий до этого неподвижно, перенёс вес тела на одну ногу, выставив другую вперёд, и обхватил локоть. Движение привлекло внимание Джеффа, и он поднял на него глаза. – А ещё странно, что в телефоне нет никакой личной информации, как-будто удалили все, – добавил мужчина, встречаясь взглядом с капитаном. Последний нахмурится ещё сильнее, буравя невидимую точку где-то рядом с офицером. Интересно, кто удалил и для чего? На ум приходило только два варианта: сам Тарино и, как бы не хотелось капитану это осознавать, Эмма. – Полную распечатку звонков за последний месяц, – приказал Джефф, попутно что-то записывая. – Есть, сэр. – Так, а что там с отпечатками? – начальник оторвался от блокнота. – Тоже как-то все странно, – офицер потёр затылок. По взгляду капитана он понял, что свои оценочные суждения надо оставить при себе. – Принадлежат мистеру и миссис Тарино и… – он замялся, подбирая слова, – ещё одному человеку. – Кому? Джефф стиснул ручку до такой степени, что она затрещала. – Вам, сэр. Разъярённый капитан вскочил со своего места, сломанная пополам ручка полетела под стол. – Ты меня за идиота держишь, Митчелл?! Как такое может быть? Из-под нависших бровей начальника на полицейского устремился узкий заострённый взгляд, отчего молодой человек весь съёжился и начал что-то невнятно бормотать. Джефф, эмоционально уставший от этого всего, не сразу вспомнил, что действительно не очень давно был у них, но он был не один, ещё был Вуд и подружки Эммы. Эх, зря он Вуда сегодня не допросил. Но сейчас уже поздно что-либо менять. – Все, свободен, – отмахнулся от него Джефф, и офицер быстро ретировался от разгневанного начальника. Капитану срочно нужно было успокоиться. Нервы у него стали не к черту. Он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, закрыл глаза и представил, что плывет. Как вода плавно отходит в стороны под его мощными гребками. Попытался представить пейзаж вокруг, как шумят деревья и щебечут птицы. Спустя какое-то время ему удалось нормализовать дыхание и даже сердце чуть успокоилось. Теперь можно посмотреть бумаги. Он порылся в огромной стопке на углу стола. Наконец, найдя нужные записи и распечатки из дома Тарино, и вооружившись новой ручкой, Джефф принялся тщательно изучать. Капитан внимательно перебирал оплаченные штрафы за превышение скорости, приглашения на кинопремии, несколько десятков листов недописанных сценариев, чек от Вуда на крупную сумму, – «значит, Тони ещё не все пропил», – ухмыльнулся мысленно Джефф, – копии документов на недвижимость, на автомобили, какие-то счета, чеки от перечислений в благотворительные фонды, завещание… Так, стоп! Холодок тонкой струйкой как вода с волос побежал по позвоночнику. Вот это уже интересно. Капитан несколько раз пробежал глазами документ, согласно которому, Эмма получает некоторую сумму и почти все движимое и недвижимое имущество в случае смерти ее супруга. Остальные деньги, согласно последней воле, направятся в фонд развития киноиндустрии и на благотворительные проекты. В конце документа, датированного неделю назад, стояла печать нотариуса и размашистая подпись того, кто пока ещё находится в твёрдом уме и светлой памяти. Джефф с трудом смог все прочитать из-за ужасно громкого биения сердца где-то в районе горла. Эмма знает об этом? Могла ли она? Он ещё никогда не испытывал столько эмоций сразу и не знал, как с ними совладать. Перед его глазами представали события сегодняшенго утра. Он снова почувствовал призрачное тепло ее объятий, что даже провёл по животу – там было ещё немного влажно от ее слез, его невесомо окутывали ее дрожащие руки, он фантомно гладил ее светлые волосы. Этот порыв Эммы был так отчаянно-искренен, что Джефф сомневался, что можно так притворяться. Да он и не хотел сомневаться в ней. Кто угодно, но не она… Дверь его кабинета тихо отворилась. – Джефф, я принесла тебе кофе, – Джина осторожно вошла внутрь. Это было очень кстати: позднее время и ночное дежурство давали о себе знать. Она положила папку и стаканчик на стол и присела. – Дело труба? Джина была проницательной женщиной и хорошим лейтенантом полиции. Капитан смотрел на розовеющие облака и солнечный диск, опускающийся за океан. Он стоял к ней спиной, ему не хотелось, чтобы кто-то видел, как он тонет с головой в мутных водах безысходности, будто в Лох-Несс. Как многое значит личное отношение. Человек, который за годы своей службы на страже правопорядка, повидал не мало жестокостей реальной жизни: от хладнокровных убийц, признающихся в зверских вещах, и разможденных тел после сильнейших аварий до безутешных родственников пропавших без вести, теперь переживал из-за того, что он мог узнать. Как отличный хирург не решится оперировать своего родственника, так и капитан не был в силах заниматься этим делом, и не смел отказаться одновременно. Ему юыло отвратительно даже подумать так о ней. Эмма, только не ты… – Джефф, убери личное, – он непроизвольно вздрогнул и обернулся на женщину, предварительно приняв стоическое выражение лица. – Что? Она выдохнула. В ее взгляде проскользнуло беспокойство. – Отнесись непредвзято. Я понимаю, что тебе трудно, вы с ним всё-таки друзья. Джефф едва сдержал вздох облегчения. – Но так у тебя дело не пойдёт, – Джина закончила свою мысль, которая подействовала на него отрезвляюще. Хотя ему и было приятно в какой-то степени ее участие, но он не хотел выглядеть непрофессионально. Капитан пришёл в себя на столько, чтобы держать эмоции в руках и не показывать. – Да, ты права, – он попытался выдавить улыбку, – и спасибо за кофе. Сев обратно за стол, он быстро что-то записал в блокноте. – Свяжись завтра с нотариусом Тарино, мне нужны некоторые бумаги, – продолжил он деловым тоном, – Посмотри по налоговым базам его расходы и какие автомобили ещё оформлены на него. Джина с чувством выполненного долга поднялась с места. – А ты иди домой и отоспись. Она оставила его одного. На столе лежала не тронутая папка с надписью Эмма Джонс. Но он не видел смысла ее открывать. Он и так знал, что там. С фотографии из досье на него смотрели ее невинно-голубые глаза. Можно ли завещание назвать уликой? Был ли у Эммы реальный интерес в устранении Тарино? В любом случае сейчас уже поздно, и не стоит ее беспокоить вопросами. А до завтра он успеет придумать что и как спросить. Он приедет к ней завтра, да. Завтра.***
– Нам остаться с тобой на ночь? – спросила Алекс, помогая Эмме убирать посуду. Время было позднее, и гости уже встали из-за стола. Саманта собрала остатки ужина, чтобы отнести в холодильник, но ее рук хватило только на две тарелки. Последнюю взял Тони, который уже поставил чистые бокалы в шкаф. – Нет-нет, спасибо, вы и так много для меня сделали, – запротестовала хозяйка дома, – Пришли, накормили, поддержали, – Эмма с благодарностью посмотрела на Алекс. Вуд подошёл к беспомощно стоящей у холодильника Сэм и открыл его свободной рукой. Девушка аккуратно поставила свою ношу, в то время как мужчина обогнул ее сзади и тоже протянул тарелку, чтобы поставить. Он что-то прошептал Саманте на ухо, отчего та тихо хихикнула и зарделась. Эмма, гремящая тарелками, и стоящая рядом с ней Алекс ничего этого не слышали. Актриса сложила остатки грязной посуды и запустила посудомоечную машину. – Я выпила достаточно чтобы уснуть, – заверила подругу Эмма, отвечая на внимательный взгляд каскадёрши. Наконец, вся компания проследовала в коридор. Тони попрощался первым и вышел к своему пикапу. – Ах, да, совсем забыла, – Сэм резко обернулась, едва ступив за порог. – Джино передавал тебе приглашение на очередной его показ. Эмма закатила глаза и цокнула, на что Сэм коснулась ее предплечья, прося не делать поспешных выводов. – Сказал, что Коломбо тоже там будет и приведёт Гаччи, – добавила она заговорщицким тоном. – О, Боже, это тот самый Гаччи? – воскликнула Алекс, опережая актрису, которая застыла в немом удивлении. Саманта утвердительно и важно покивала головой. Эмма решила, что непременно надо будет подумать о приглашении. Но всё-таки как не вовремя ей преподносят такие новости. – И да, что завтра сказать Карлу, или ты придёшь? – поинтересовалась Сэм. Режиссёр Карл Льюис работает сейчас над сериалом про эпоху средневековой Англии, в котором Эмма играет одну из придворных дам, повлиявших на ход истории. И сегодня она не появилась на съёмочной площадке, ссылаясь на плохое самочувствие. – Ох, Сэм, наверно, нет, я не знаю… – ответила актриса с сожалением, – придумай что-нибудь, скажи я заболела, – добавила она с мольбой с глядя на своего агента. – Ладно-ладно, ты держись только, – успокоила ее Саманта. – Спасибо, – Эмма с благодарностью обняла каждую из подруг и помахала на прощание Тони. Заперев за гостями дверь, актриса по привычке зашла в кабинет, прежде чем подняться в спальню. Из пустоты комнаты на неё уставилась картина, та самая картина двух целующихся людей, которая значила для них с Дэвидом слишком много. Эмма заторопилась скорее выйти оттуда, чтобы не дать себе снова увязнуть в тяжелых мыслях. Поднялась в спальню, окинула взглядом комнату, в которой ей сегодня перестояло спать одной. И тут у неё екнуло сердце. Эмма бросилась к своей тумбочке. Черт, как же она могла не подумать об этом. Давно же хотела избавиться от этого, но не хватало смелости. Она уже кляла себя несколько раз, что хранит эту вещь до сих пор. А что будет, если это кто-нибудь найдёт? Ей только оставалось надеяться, что копы не догадались перевернуть ящики. Актриса отодвинула дно, которое оказалось двойным, в сторону и, – о, чудо! – увидела предмет своих опасений в целости и сохранности. Нужно непременно от него избавиться, думала Эмма уже лёжа в постели. Да, непременно избавиться. Завтра она так и поступит. Сама не понимая как, она провалилась в поверхностный и тревожный сон.***
День для капитана не задался с самого утра. Спал он ужасно, часто просыпался от ощущения, что у него по рукам ползают муравьи. С этим отвратительным чувством он заварил себе кофе и приготовил яичницу, в надежде впихнуть в себя завтрак. Пол ночи он продумывал разговор с Эммой в мельчайших деталях, но все равно волновался. Сделав несколько глотков из своей кружки, он прокашлялся, мысленно выдохнул и набрал номер актрисы. Она моментально приняла вызов. – Эмми, привет, есть некоторые новости по твоему делу, – начал капитан. – Да, у меня тоже, и совсем не хорошие. В ее голосе Джефф услышал нарастающий ужас.