Something Wicked This Way Comes (Грядёт что-то злое)

Кацуки почувствовал небывалое облегчение, увидев Деку спустя три дня его отсутствия. Он даже сообщений не присылал! Он едва не сжал пропавшего друга в объятиях, но сдержался. Да, Кацуки очень волновался, да, ему хотелось вытрясти из Деку все ответы, но это могло подождать. Как только он взглянул на него, Деку вздрогнул, и Кацуки заметил его дрожащие руки. Он замедлил шаг и, не говоря ни слова, подошел к Деку. Кацуки отметил, что его друг время от времени бросал на него тревожные взгляды. Кацуки ускорился, чтобы не отставать от него, и не сводил с мальчика глаз, пока они шли к школе. Деку не болел, это было очевидно. Кацуки не мог оторвать глаз от перевязанных рук Деку, которые, казалось, не переставали дрожать. Кто-то причинил ему боль, и этот факт заставлял Кацуки кипеть от ярости и чувства вины. Он должен был защищать Деку, несмотря ни на что, но продолжал терпеть неудачу за неудачей. Он был совершенно никчёмной пародией на лучшего друга, и Деку, вероятно, думал так же. — Где ты был? — тихо спросил Кацуки. Краем глаза он заметил, как Деку пожал плечами, и нахмурился. — Не хочешь рассказывать? Мальчик яростно помотал головой и ускорил шаг. — Эй, Деку! Подожди! Сейчас ещё слишком рано, чтобы бегать, чёрт возьми! — задрот не послушал, но Кацуки всё же удалось его догнать. — Так уж и быть, придурок. Я не буду задавать вопросы, если ты прекратишь нестись, как ненормальный. Деку резко остановился и торжествующе ухмыльнулся. Кацуки оскалил зубы, злясь, что попался на такую очевидную уловку. Деку всегда был крайне скрытен во всём, что касалось его жизни. Кацуки ни разу в жизни не ночевал у Деку, в то время как тот считал своим долгом постоянно спать на полу у Кацуки. Он даже не знал, что его отец вернулся, пока пару недель назад не сходил к ним домой, чтобы выследить Деку. Тогда он притворился, что ни капли не удивлен, но ёбаный в рот, он не был так удивлён ещё никогда в жизни. Даже его старуха не знала, что Хисаши вернулся, пока Кацуки сам не упомянул это за ужином. После этого она позвонила Инко, потрясённо поздравляя её. Кацуки по этому поводу испытывал другие чувства: скорее беспокойство, а не радость. Хисаши не был похож на хорошую отцовскую фигуру, а растущее подозрение, что Деку подвергался насилию, только усиливало его беспокойство за давнего друга. И теперь, когда Деку появился спустя три дня, за которые его можно было объявить пропавшим без вести, к тому же ведя себя, как ни в чём не бывало... Это заставляло Кацуки жутко волноваться за него. Возможно, даже слишком сильно. Они вместе вошли в класс, и подросток сменил тему: — Ждёшь вступительных экзаменов? Деку энергично кивнул и улыбнулся, но улыбка не затронула его глаз. Это разрывало Кацуки сердце и заставляло чувствовать себя последним куском дерьма. Да, он был единственным, кто, судя по всему, вообще заметил трехдневное отсутствие мальчика, но он всё равно ничего не предпринял по этому поводу. — Хорошо. Ты же тренируешься? — при этих словах Деку съёжился на своем месте и отвел потемневшие глаза. Коротко кивнув, он тихонько вздохнул. — Не хочешь потренироваться вместе? Мы могли бы бегать или ещё что-нибудь в таком духе. Обычно он мог сказать, о чём думает или что пытается сказать Деку. Но сегодня, как и во многие другие дни в последнее время, читать его становилось все труднее. Не получив ответа, Кацуки почувствовал, как у него начинает щипать глаза, и нехотя сел на свое место. Он хотел помочь. Он хотел узнать, в чём дело. Неужели он хотел слишком многого? Что-то было очевидно не так, кто-то причинял Деку боль! Кто-то причинял ему боль, а Кацуки не делал буквально ничего. Он хотел быть тем, к кому Изуку мог бы прийти, когда жизнь становилась слишком невыносимой, и то, что он не помогал ему сейчас, когда он нуждался в этом больше всего, приводило Кацуки в ярость. Он сидел на уроках, практически сгорая от злости. Он был будущим героем, и ему предстояло спасать кучу людей, но единственным человеком, которого он действительно хотел спасти, был Деку. Он был единственным человеком, который действительно, отчаянно, как можно скорее нуждался в помощи. Деку нуждался в герое, но отказывался рассказывать про свою ситуацию. Так Кацуки пришла в голову неожиданная идея, и сформировался новый план действий. Он сам во всем разберётся и докопается до истины. Даже если Деку отказывается рассказывать ему, что, чёрт возьми, происходит. Даже если Деку в конце концов возненавидит его, Кацуки сделает всё, чтобы спасти его, что бы ни происходило. Обед прошёл в полной тишине, к еде никто даже не попытался прикоснуться. Кацуки был занят размышлениями о том, как помочь своему лучшему другу, а Деку его не отвлекал. Он мог бы просто оставить анонимную наводку службе по защите детей, но накопают ли они что-нибудь, предпримут ли? Маловероятно. Может, попробовать спросить Деку прямо? Нет. Это только напугает и оттолкнёт его, так что это точно не вариант. Он мог бы попытаться предупредить об этом учителя, но все учителя здесь были ублюдками, которые плевать хотели на детей. Они бы ему не помогли. Ему нужно было попасть в Юэй и рассказать всё учителю, который являлся бы героем. Там обязательно что-нибудь предпримут, проведут тщательное расследование. Они спасут его, даже если до этого никто не мог, потому что это их работа. Кацуки позаботится об этом.

***

Каким-то образом Изуку остался ночевать у Каччана в этот день (Спасибо тёте Мицуки!). Оказывается, она позвонила его матери во время уроков и уговорила её отпустить сына. Изуку на эту новость только шокировано моргнул. Как она умудрилась это сделать, было тайной даже для Каччана. Так Изуку и оказался на кровати Каччана, играя с ним в игры всю ночь напролёт, пока глаза не начали закрываться сами собой. Ну, это Каччан играл, а Изуку молча наблюдал, пока тот не пихнул контроллер ему в руки. Он в растерянности посмотрел на друга, но тот уже начал следующий матч. Игра была основана на концепции глобальной битвы. Изуку быстро понял, что Каччан был настоящим мастером в бою. Он был быстр и смертоносен во всех своих атаках, совершенно неумолим и уверен в каждом движении. Изуку позволил инстинктивной стороне себя взять контроль и проанализировать манеры Каччана. Вскоре он пришел к выводу, что следует держать дистанцию, если он хочет продержаться дольше шестидесяти секунд в каждом раунде. Для следующего матча он выбрал снайперскую винтовку. Он отвёл своего персонажа на возвышенность и стал ждать, когда Каччан подойдет к нему. Если он знал друга хотя бы наполовину так хорошо, как ему казалось, то Каччан будет сначала стрелять, а вопросы задавать потом. Изуку рассчитывал именно на это, пробираясь сквозь разрушенные здания по тонким тропинкам. Мир вокруг него был опустошён войной и разрушениями. Трещины на стенах зданий и дорогах змеились, словно паутина. Изуку с удовольствием взял на себя роль паука, терпеливо ожидая, пока Каччан случайно забредёт в его ловушку и будет съеден. Ладно, возможно, он воспринимал это слишком серьёзно. Каччан бросил на него взгляд, в котором танцевали предвкушение и вызов. Вызов, который Изуку с радостью принял. Возможно, подумал он, это на самом деле Каччан воспринимал игру слишком серьёзно. Тот, сверкнув глазами, направился к месту на карте, где прятался Изуку. Он вел своего персонажа по полуразрушенным лестницам, мимо граффити, нарисованных на лестничных площадках. Поднявшись по очередному пролёту, он поравнялся с дырой в стене, образовавшейся здесь, вероятно, от взрыва. Изуку не стал проходить через дыру, открывающую проход в темный коридор, а поднялся по остатку лестницы. Она привела его в небольшую комнату, которая выглядела так, словно по ней пронёсся торнадо. Всё было опрокинуто и брошено на пол в хаотичном беспорядке. Бумага устилала пол неаккуратным ковром, маленькая кровать была перевёрнута. Изуку подошёл к окну, которое ещё оставалось целым, и пригнулся. Он нацелил винтовку на разрушенную улицу внизу. Изуку бы соврал, если бы сказал, что не подглядывал за экраном Каччана, чтобы узнать его местоположение. Он должен был пройти именно по этой улице, чтобы добраться до него. Он мог появиться в прицеле в любую минуту, и Изуку исполнит безупречный хэдшот. Каччан, наверное, думал, что сможет победить просто потому, что Изуку раньше никогда не играл в эту игру. По крайней мере он выглядел достаточно самоуверенно, продвигаясь по улице. Он и понятия не имел, что Изуку прекрасно знал, как целиться и стрелять. Как только подросток появился в поле зрения, его взгляд сразу же метнулся в ту сторону. Изуку быстро прицелился, и время, казалось, замедлилось, когда он нажал на курок. На секунду воцарилась тишина: персонаж Каччана упал на землю, чтобы через минуту вновь возродиться. — Ебать, Деку, вот это меткость! — Изуку торжествующе улыбнулся. — Давай ещё раз, — с ухмылкой предложил блондин. Весь следующий час они играли в кошки-мышки: иногда одерживал верх Каччан, а иногда Изуку разносил его в пух и прах. В конечном итоге они сошлись на том, что у них ничья, и можно спуститься к тёте Мицуки за едой. Вот об этом Изуку переживал больше всего. Он никогда не просил о многом и всегда чувствовал себя неловко, если нужно было что-то попросить – даже если все "переговоры" вёл Каччан. Он притащил Изуку в гостиную, где тётя Мицуки сидела за компьютером. Она, скорее всего, работала, и из-за этого Изуку ещё меньше хотелось её беспокоить. Хотя вскоре это стало неважно, так как Каччан начал орать, как только они вошли в комнату: — ЭЙ СТАРУХА, МЫ ХОТИМ ЕСТЬ! Она и бровью не повела, подняв глаза от экрана. Её взгляд был острым и словно полыхал огнём. Изуку почувствовал, как её настроение сменилось, будто дуновение ветра. Глаза замерцали раздражением, и ему захотелось сжаться. — САМ СЕБЕ ГОТОВЬ– но Изуку я могу сделать что-нибудь поесть. Чего ты хочешь, милый? Могу сварить тебе рамен, пойдёт? Он неуверенно улыбнулся ей и кивнул, а Каччан бросил на мать самый возмущённый взгляд, на который был способен. — Это нечестно, — проворчал он. — Жизнь вообще нечестная штука, а Изуку здесь гость, поэтому не должен сам готовить. — Это не считается, он тут практически живёт, — возразил Каччан, уже доставая из холодильника ингредиенты и остатки вчерашнего ужина. Он свалил всё в кучу на тарелку и хлопнул дверцей микроволновки. — Как бы то ни было, я всё равно ему что-нибудь сделаю, — отрезала Мицуки, ставя на плиту кастрюлю и зажигая конфорку. Каччан вынул свою еду из микроволновки и взял из кухонного ящика пару палочек для еды. Изуку сел следить за кастрюлей, а тётя Мицуки вернулась к работе. Постепенно кастрюля нагревалась, и на её дне образовывались маленькие пузырьки. Через несколько минут она закипит, и тогда Изуку сможет наконец съесть свой рамен и лечь спать. Ему было плевать, что Каччан собирался не спать всю ночь, потому что Изуку был намерен отрубиться, как только его голова коснётся подушки. Каччан устроился за обеденным столом и молча принялся за еду. Через минуту-другую, когда закипающая вода в кастрюле начала булькать, Изуку увидел, как тётя Мицуки встала с дивана и вернулась на кухню. Пройдя мимо плиты, она открыла шкафчик и достала оттуда упаковку лапши и специи. Осторожно, чтобы ничего не расплескалось, будущий рамен был помещён в кастрюлю. Она мягко посмотрела на Изуку, и он почувствовал, как взгляд Каччана начал прожигать дыру у него на затылке. Его друг всегда завидовал, что его мать, казалось, относилась к Изуку заботливее, чем к нему самому. Это действительно было правдой, но Изуку знал, что она это делала неспроста. Она хотела, чтобы в этом доме мальчик чувствовал себя комфортно, а единственным способом, которым она могла этого добиться, было такое поведение. Он не возражал, а вот Каччан, естественно, был против. После нескольких минут тишины – что-то абсолютно сверхъестественное для семьи Бакуго – тётя Мицуки переложила готовую лапшу в миску. Как только перед Изуку появилась тарелка с раменом, он набросился на еду. Тётя Мицуки вернулась к себе на диван, но не раньше, чем с ухмылкой потрепала Каччана по голове. Тот, фыркнув, присоединился к другу за столом, изо всех сил стараясь скрыть своё безосновательное раздражение. Сил явно не хватало, и Изуку не мог не прыснуть, глядя на выражение лица Каччана. Каччан тяжело вздохнул, рассеянно ковыряя палочками в еде и сдерживая лёгкий гнев. Изуку не мешал ему, доедая ужин и ставя пустую миску в раковину. Как только он вернулся к столу, Каччан резко встал. Его стул громко проскрежетал об пол, и он повернулся, чтобы посмотреть на Изуку. Мальчик непонимающе нахмурился, и Каччан, подойдя к нему, схватил его за запястье и потащил обратно в свою комнату. — Моя мать такая назойливая, — проворчал он, плюхаясь на кровать и возобновляя поставленную на паузу игру. — Этот раунд последний. Кто проиграет, тот злодей! Не стоит и говорить, что менее чем через десять минут, ровно в 23:00, победитель был определён. В итоге именно Каччан убил Изуку удачно заложенной бомбой.

***

Следующий день после школы был совсем не похож на предыдущий. Если вчера было спокойно и весело, то сегодня Изуку с ужасом ожидал звонка в конце дня. Увы, несмотря на его молчаливые мольбы, звонок всё-таки прозвенел, и ему пришлось пойти домой. Хотя было ли это место для него действительно домом? Ответ был однозначным «нет», но его рука всё равно нерешительно взялась за дверную ручку. Не успел Изуку её повернуть, как дверь резко распахнулась, показывая стоящую за ней недовольную Мидорию Инко. Не сказав ни слова, она затащила его внутрь. Её ногти впились в кожу, и Изуку пришлось прикусить губу до крови, чтобы не пискнуть от боли. Его сердце бешено стучало в груди, захлёбываясь паникой. Инко швырнула его в кухню и оскалила зубы. Изуку стоял так неподвижно, как только мог. — ГДЕ ТЫ БЫЛ ВЧЕРА?! — он отшатнулся назад, к кухонной стойке, а Инко всё надвигалась на него. — Я ТЕБЕ РАЗРЕШАЛА УХОДИТЬ ИЗ ДОМА В ШКОЛУ?! ТЫ СОВСЕМ БЕРЕГА ПОПУТАЛ, ДА?! — Изуку крепко вцепился в стойку, когда крик Инко достиг апогея, а её слюна попала ему на щеку. — Я НЕ ЗНАЮ, ПОЧЕМУ ТАК И НЕ ИЗБАВИЛАСЬ ОТ ТЕБЯ, ТЫ БЕСПОЛЕЗЕН, ТВОЯ ПРИЧУДА – ПЛЕВОК В ЛИЦО МОЕЙ СЕМЬЕ! ТЕБЕ НИКОГДА НЕ СЛЕДОВАЛО РОЖДАТЬСЯ! — кулак Инко врезался ему в щёку, и Изуку бессильно упал на пол. — Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! Он закрыл голову руками, когда Инко впечатала каблук ему в спину. Лоб упёрся в холодную плитку, а позвоночник c ребрами вопили от каждого жестокого удара. Кожа на коленях и локтях сдиралась об пол, но он проигнорировал боль. Он проигнорировал беззвучные слёзы и трясущуюся грудь. Но он не смог проигнорировать жгучие слова: — НАДЕЮСЬ, ВСЕ ЗА ОДНОГО ТЕБЯ УБЬЁТ! Тяжело дыша, Инко отошла от дрожащего тела. Изуку не двигался ещё долгое время после того, как она захлопнула за собой дверь в спальню. Надеюсь, Все за Одного тебя убьёт. Он встал, сердце всё ещё стучало как бешеное. Горло горело от боли, но глаза оставались сухими. На языке появился железистый вкус, когда он провёл им по губам. Пустой взгляд Изуку едва отметил толпу демонов с размытыми очертаниями, которые пришли на запах его крови. Он прошёл прямо сквозь них, направляясь в ванную. Он не мог заставить себя спать в своём подвале. Он просто поспит на полу в ванной, чувствуя всё и ничего одновременно. Руки Изуку тряслись сильнее, чем обычно, когда он запер дверь и съехал по ней вниз на пол. Он прижал колени к груди и с трудом поборол волну слез, которая грозила захлестнуть его. Прикусив губу, он потрогал щёку. На ней уже начинал расцветать уродливый синяк. Изуку на секунду задержал взгляд на своих руках: шрамы, уродовавшие их, были идентичными и справа, и слева. Порезы всё ещё были ярко-красными, местами розоватыми. Изуку посмотрел на свои трясущиеся руки, на порванные от избиения остатки бинтов. Сорвав их, он уставился на тыльную сторону ладони: там красовался вырезанный на коже круг с пентаграммой внутри, возле лучей которой была россыпь непонятных символов. Интуиция подсказывала ему, что линии, вырезанные на его руках, олицетворяли далеко не святые вещи. Эти пентаграммы – для вызова демонов, и почему Все за Одного решил вырезать их на его коже, Изуку не понимал от слова совсем. Он снова забинтовал руки, обхватил ими ноги и положил голову себе на колени. Сердце вновь тяжело ёкнуло в груди, и эмоции наконец выплеснулись наружу. Горячие слёзы потекли по щекам, а плечи затряслись в тщетных попытках снова их остановить. В этот момент, Изуку был на пределе. Его сердце больше не могло этого выдерживать. В нём больше ничего не осталось, ему не за что было цепляться. Он и так был не самым выносливым человеком, но сейчас силы окончательно иссякли. Нет, слёз и горя-то было предостаточно, но желание просто продолжать быть отсутствовало, и с каждой минутой другой вариант становился всё привлекательнее. Мать хранила под раковиной лезвия для бритвы, и дрожащая рука потянулась в ту сторону. Всё могло бы закончиться за несколько секунд, если у Изуку хватит смелости. Он поднялся с пола и, покачиваясь, пошёл к шкафчику. В его руках они станут для него концом. Изуку открыл дверцу и взял лезвие, приставил вертикально к предплечью. Всего два глубоких пореза, и он сможет умереть быстрой, спокойной смертью. Сможет отдохнуть. Но клинок продолжал дрожать в миллиметре над веной, каждую секунду угрожая стать смертоносным. Постоянно дрожащие руки не помогали, и кончик лезвия слегка вонзился в кожу. Изуку икнул, и несколько слезинок скатились по бледным щекам. Он закрыл глаза и прерывисто втянул воздух. Лезвие ещё глубже погрузилось в предплечье. Он крепче стиснул клинок и принял решение.