***
— Поднимайся, — бросил Рагнвиндр, перерезав веревки. В фехтовальном зале поместья в такой час было мало света, но его хватало для того, чтобы достаточно четко видеть противника. Кэйа неловко встал, принявшись растирать затекшие из-за веревок руки. По виду Альберих не собирался бежать, но Дилюк, на всякий случай, отрезал ему путь к выходу. — Бери меч, — так же коротко, как и в первый раз, скомандовал Рагнвиндр. — Может, ты мне еще перчаткой кинешь в ли… — не успел договорить Кэйа, как получил короткий, почти без замаха, удар в живот. — Я сказал — бери меч, — с презрением повторил Дилюк, наблюдая за тем, как Альберих болезненно морщился. — А какой смысл? Я все равно тебе проиграю в честном поединке, — в тон ему отозвался Кэйа. — Лучше уж сразу убей. — Я не хочу тебя убивать, — Рагнвиндр швырнул ему под ноги оружие. — Смерть всего лишь позволит тебе сбежать от ответственности, как ты делал всегда. — Ты это говоришь мне после трех лет отсутствия? Про побег от ответственности, — почти что выплюнул Альберих с отвращением. — Бери меч, — в третий раз произнес Дилюк. Кэйа хорошо знал пределы терпения Рагнвиндра, поэтому оружие все же поднял. Уже заранее Дилюк знал, что Альберих будет делать все, что угодно, лишь бы вывести его из себя, заставив утратить контроль над эмоциями. У него это всегда прекрасно получалось — играть грязно. От первого выпада Рагнвиндра было довольно легко уклониться, но Кэйа предпочел парирование. Для стиля боя Альбериха это было нетипично, отчего Дилюк насторожился. Еще несколько ударов не в полную силу заставили Кэйю слегка сменить позицию. Рагнвиндру показалось, что его заманивают в ловушку, но азарт от боя перевесил здоровую рациональность. Обычно Альберих быстро утомлялся в спаррингах, что очень не нравилось Дилюку, но теперь он держался стоически. Сдерживать, а не уклоняться от ярости Рагнвиндра — всегда было для Кэйи чем-то чрезмерно тяжелым. Вкладывание веса тела в свои удары являлось одной из сильных сторон Дилюка, а неуместным парированием Альберих сам себя загнал в ловушку, отходя все дальше и дальше назад, пока отступать стало некуда. Рагнвиндр не стал медлить и зажал его между своим клинком и стеной, в которую Кэйа уперся спиной. — Добился сатисфакции? — холодно поинтересовался Альберих. — Нанесенный тобой урон не восполнить, — отозвался Дилюк. Он несколько мгновений всерьез раздумывал над тем, чтобы чуть сильнее налечь на лезвие и протянуть его по диагонали, оставляя на чужой плоти неглубокую, но ощутимую рану. — И что будем делать? Рагнвиндр не ответил, едва успев перехватить руку Кэйи с кинжалом. — Меня никогда не прельщало силовое урегулирование конфликтов, ты же знаешь, — елейным голосом произнес Альберих. — Может, я смогу искупить вину по-другому? В последнее время мое внимание довольно востребовано. — Тогда вспоминай с кем из своих любовников ты трепался обо мне, — Дилюк поморщился из-за грубости провокации, почти без сопротивления выбив кинжал. — О чем это ты? — во взгляде Кэйи появилось почти искреннее непонимание. — Мои враги почему-то в курсе наших отношений. Интересно, о чем это я? — Я ничего никому не говорил, — сухо ответил Альберих — Разве? — притворно удивился Рагнвиндр. — Я думал, что те люди твои соратники, — Кэйа больше не предпринимал попыток сопротивления, замерев около стены. — Для шпиона ты удивительно наивен, — презрительно отозвался Дилюк, наклонившись к правому уху Альбериха со стороны слепой зоны из-за повязки. — Или тогда это была всего лишь отговорка для того, чтобы не говорить о том, что ты пробрался к моему отцу в постель, раз уж не сумел пробраться в мою? Кэйа брыкнулся, отталкивая от себя Рагнвиндра и глядя на него затравленным и испуганным взглядом: — Я не… — начал он. — О, избавь меня от этой лжи, — фыркнул Дилюк, вновь припечатав Альбериха к стене. — Я все видел своими глазами. Рагнвиндру хотелось бы это забыть. А еще лучше — не видеть вовсе. После очередного изматывающего занятия по фехтованию Дилюк медленно брел отдыхать. По пути к своим покоям перед взором Рагнвиндра-младшего развернулась весьма неожиданная картина: Кэйа лежал поперек кровати на спине в одной рубашке, голова была запрокинута, но взгляд был пустым и стеклянным, к его шее припал поцелуями Крепус Рагнвиндр. Его отец. По звукам и движениям было кристально чисто понятно, что именно за действо там происходило — никто даже не удосужился прикрыть должным образом дверь. — Что же ты не упомянул об этом факте, когда пришел ко мне каяться в своих грешках? — со злобой усмехнулся Дилюк. — Вероятно потому, что это совсем не твое дело, — огрызнулся Альберих, утратив видимость отстраненности. — Очень даже мое, ведь это моя семья. Я только не понимаю — почему? Какую информацию ты пытался вытянуть таким образом? — А ты никогда не думал, что мне просто могла быть приятна эта связь? — ядовито улыбнулся Кэйа. — Не после твоих признаний в шпионаже. — Тогда, может, в твою голову закрадывались мысли о том, что эта связь, наверняка, была приятна твоему отцу? Как тебе на вкус эти омерзительные догадки? Может, твоя семья — не больше чем фикция? Может, твой отец никогда и не жаловал женщин, и если бы не необходимость завести наследника, то он бы никогда и не взглянул на твою мать? А может, она просто не могла удовлетворить его аппетиты, о, уж я-то в курсе каковы они, а после ее смерти у него были развязаны руки? — Ты на коленях будешь просить прощения у могилы моей матери за то, что порочишь ее память, — Рагнвиндр едва не вышел из себя, невероятным усилием заставив ярость поутихнуть. — И мы сейчас говорим только о твоих мотивах. — Я с тобой о них не говорю, — отмахнулся Альберих с пренебрежением в тоне. — В тот единственный раз, когда я действительно захотел с тобой поговорить, ты вытер о меня ноги и просто ушел. — Так это я виноват в том, что ты полез к моему отцу? — Я доверял тебе! — вскрикнул Кэйа, вложив все свои силы в отчаянный выпад. Поспешность Альбериха, как и его утрата контроля, стали фатальными, и Дилюк, почти не прилагая усилий, сумел его разоружить. — Хотя бы сейчас прекрати лгать. Ты никогда мне не доверял. Рагнвиндр еще некоторое время сверлил Кэйю злобным взглядом, прежде чем опустил свой меч. — И что будем делать? — повторил свой вопрос Альберих. — Говоришь, что твоим вниманием многие хотят воспользоваться? — Дилюк облизнул пересохшие губы. Идея, которая пришла ему в голову была скорее в стиле Кэйи, но Рагнвиндр посчитал, что он и сам уже пал достаточно низко, чтобы ее воплотить. — Я, пожалуй, не против им злоупотребить. Как мне кажется, есть только один способ добиться от тебя ответов. О, поверь, ты оценишь иронию. Альберих успел подобрать свой кинжал и сунуть обратно в ножны на поясе, когда Дилюк с силой схватил его за руку, вызвав болезненный стон, и поволок за собой в темноту. Кэйа не выглядел обеспокоенным все то время, пока они шли по коридорам, но как только Рагнвиндр впихнул его в одно из помещений поместья, сразу же ощутимо напрягся. Это была комната стражи. — Доброй ночи, господа, — сдержанно поприветствовал Дилюк. В тусклом свете свечей шестеро мужчин пили вино и играли в карты. — Мой дорогой братишка немного заскучал. Не составите ли ему компанию? В комнате наступила тишина. Шесть пар глаз с жадным интересом уставились на пришельцев, ожидая дальнейшего развития событий. Рагнвиндр продолжил: — Я бы не хотел, чтобы вы его к чему-то принуждали, но все мы понимаем, как иногда тяжело бывает завести разговор, верно? Вы же не переусердствуете в своем энтузиазме? Один из мужчин поднялся: — Мастер Дилюк, я не намерен в этом участвовать. Делайте со мной что хотите, но подобные развлечения мне не по душе. — Прекрасно. Прочь! — Дилюк сузил глаза, наблюдая за оставшейся пятеркой. — Кто-то еще? Нет? Тогда я проведаю вас через час. К его огромному удивлению Кэйа даже не возмущался. Внешне спокойно Альберих прошел к столу, усаживаясь на освободившееся место. Рагнвиндр вышел за дверь. Дилюк чувствовал себя подонком. В своем восприятии Рагнвиндр и был подонком, который притащил туда Кэйю то ли для избиения, то ли для изнасилования, то ли для всего разом. Однако, зная истинную натуру Альбериха, Дилюк не был бы удивлен тому, что вернувшись обнаружил бы комнату залитой кровью. Чужой кровью. Для Кэйи никогда не составляло труда лишить кого-то жизни. Потому что свою он уже давно разучился ценить. Выйдя в сад, Рагнвиндр обнаружил там ушедшего мужчину. Он с отстраненным лицом смотрел в звездное небо, даже не заметив появления Дилюка. — Могу я спросить — почему? — спросил Рагнвиндр, заставив стражника слегка дернуться от неожиданности. — Почему я ушел? — уточнил он. — Да. Неужели что-то может перевесить силу приказа? — спросил Дилюк с явной провокацией. — Моральные ценности и твердые убеждения, — хмыкнул мужчина, посмотрев прямо в глаза Рагнвиндру. — Я наслышан о том, какая репутация сопровождает господина Кэйю, но это все совершенно не повод… Знаете, у меня есть сын, который чуть моложе вас двоих. Когда я думаю о том, что в какой-то момент жизни он может предаться такому же отчаянью и будет искать только лишь саморазрушения, мне хочется верить, что около него будет человек, который вытянет его из этого омута, а не утопит еще глубже. Дилюк горько усмехнулся. Они с Альберихом точно друг друга стоили. — И как по-твоему — какого наказания я заслуживаю? — поинтересовался Рагнвиндр, не отводя внимательного взгляда. — Вы уже его отбываете, мастер Дилюк, — отозвался стражник негромко. — Вот как? — вопрос был риторическим и мужчина, поняв это, коротко склонил голову и удалился. Дилюк уже давно задумывался над этим и сам. Они с Кэйей никогда не давали друг другу поводов для доверия. Даже не пытались. Глупо было надеяться, что на подобной неблагоприятной почве могло бы взрасти что-то светлое и надежное. Рагнвиндр спрашивал сам себя — сложилось бы все иначе, если бы он повел себя по-иному? Если бы не стал бы отталкивать Альбериха. Если бы не испугался открыться другому человеку. Если бы не посодействовал, в вывернутом наизнанку смысле, смерти своего отца. Тяжесть вины преследовала Дилюка все те три года, пока он отсутствовал. Искал ли он смерти или покаяния? Возможно и так. А возможно, он искал прощения. Рагнвиндр никогда не просил прощения у Кэйи. Ни за отстранение и холод по отношению к нему, ни за попытку убийства. Альберих предпочитал делать Дилюку больно за его спиной. Трусливо и подло. В то время как Рагнвиндр опалял Кэйю своей яростью. Они были настолько же различны, насколько похожи, ведь мучить друг друга нравилось обоим. С этими темными мыслями Дилюк решил вернуться. Беглый осмотр комнаты дал понять, что все было не настолько плохо, насколько могло бы быть. Четверо из пятерых стражников лежали как попало без сознания, но по крайней мере были живы. Некоторые стулья были разломаны, другие — хаотично разбросаны. Пятый стражник был вполне в сознании и самозабвенно брал Альбериха сзади, разложив его на столе. Кэйа был почти полностью одет, не считая приспущенных штанов, а взгляд был пустым и стеклянным, что резануло сознание Рагнвиндра внезапным сходством с давнишними воспоминаниями. При виде Альбериха, раздвинувшего ноги перед очередным мужчиной, Дилюка пробрало омерзением: — Заканчивайте. Стражник встрепенулся и его, словно бы, обуял стыд. Несколько десятков рваных, скованных движений, при которых он впечатал безучастного Кэйю в столешницу, и он, по-видимому, дошел до конца. Рагнвиндр не обратил на него никакого внимания, когда мужчина поспешно ретировался. Неотрывный взгляд Дилюка был прикован к Альбериху, который медленно поднялся, оправил одежду, и, слегка покачиваясь, направился к нему. — Чего не присоединился? — поинтересовался Кэйа, взгляд которого прояснился и начал источать презрение. — Меня это не интересует, — отрезал Рагнвиндр, слегка вздергивая подбородок. — Что тут произошло? — Сыграли несколько партий в карты, — пожал плечами Альберих, а затем кивнул на дверь, — этот выиграл. Уложишь меня спать? Дилюка передернуло. — Хочешь что-то рассказать мне перед сном? — Рагнвиндр ни на мгновение не забывал зачем он вообще приволок сюда Кэйю, поэтому был готов играть по его правилам. — Ты ведь оставил мою комнату нетронутой? — больше для порядка спросил Альберих, потянув Дилюка за руку за собой. Рагнвиндр начал чувствовать, что он чужак в своем же собственном поместье. Аура какой-то странной темной непоколебимости Кэйи даже немного зачаровывала. Не пройдя даже и половины пути, Альберих неожиданно прижал Дилюка к стене в коридоре: — Твоя компания развлечет меня больше, чем компания твоих псов. — Разве они недостаточно старались угодить? Тебе не понравилось? — Рагнвиндр не пытался вывернуться из хватки, наблюдая за дальнейшим развитием событий. — Я не получаю удовольствия от такого грубого и поверхностного обращения, — будто бы с обидой в голосе проговорил Кэйа. — Просто ты играешь с едой. — Разве? Неужели ты считаешь меня таким чудовищем, Люк? Ну же, — Альберих потянул руку Дилюка, явно давая прочувствовать, что он был по-прежнему возбужден, — давай поможем друг другу? «Помоги мне» — просил юный Кэйа, заставляя Рагнвиндра каждый раз ненавидеть себя, когда он соглашался. Видеть оба глаза Альбериха без повязки в такие моменты было для Дилюка единственной приятной вещью. Рагнвиндр уже тогда четко понимал, что то, что к нему испытывал Кэйа — это не любовь. Даже не влюбленность. Это одержимость. Мог ли он отказаться? Мог. И отказался. Правда слишком поздно. И Альберих довольно быстро прыгнул в постель к его отцу. Было ли это попыткой замены — Дилюк не знал, главное, что между ними все это прекратилось. — Сними перчатки, — скомандовал Кэйа. Рагнвиндр подчинился, хоть это все и было крайне омерзительно. Альберих завел руку Дилюка под свою одежду и потянулся к нему с поцелуем. — Нет, — Рагнвиндр отвернул голову, уклоняясь от губ Кэйи, чем вызвал его тихий смех. — Если бы ты не противился мне, то тебе бы это тоже понравилось, — сказал Альберих, принявшись остервенело толкаться в руку Дилюка. — Мне бы понравилось грехопадение? Ты бредишь. Меня это не интересует, — повторил свою же фразу Рагнвиндр, стараясь не обращать внимания на рваное дыхание Кэйи себе на ухо. — Я никому, — начал Альберих, запуская пальцы в волосы Дилюка, привлекая его к себе ближе, понизив голос до шепота, — и ничего никогда не говорил. Тебе стоит начинать искать в другом направлении. — Почему я должен тебе верить? — Потому что я хочу тебе помочь. Всегда хотел. Хватит меня отталкивать. Рагнвиндр прикрыл глаза, пытаясь справиться с приступами отвращения, почти вызывающими тошноту, когда Кэйа начал облизывать его ухо, перейдя затем на шею. Дилюку безумно хотелось закрыть бы еще и уши, чтобы не слышать хриплого дыхания Альбериха и его все чаще прорывающихся тихих стонов. Кульминация наступила довольно быстро, заставив Кэйю вжаться в Рагнвиндра всем телом. — Я так скучал по тебе, Люк, — почти счастливо протянул Альберих. — «Люк» давным-давно умер, — сухо отозвался Дилюк, принявшись судорожно оттирать семя со своей ладони носовым платком. — Убирайся. Кэйа вновь тихо рассмеялся и направился в свою комнату. Рагнвиндр все же действительно оставил ее нетронутой.***
Дилюк оказался совершенно не готов к утреннему нападению. Когда Альберих его скрутил, он даже не успел дотянуться до ножа, хранимого под подушкой. Ночью Рагнвиндр говорил о том, что иронию оценит Кэйа, но сейчас, будучи достаточно туго связанным и припечатанным к кровати, вполне оценил ее сам. Он своими руками сделал все, чтобы стража была не в состоянии выполнить свою работу. И вот теперь из-за своей недальновидности Дилюк оказался в этом положении. Как и вчера был Альберих. Действительно иронично. — И что собираешься делать? — спросил Рагнвиндр, отстраненно наблюдая за тем, как Кэйа его же ножом взрезал на нем ночную рубашку. — Резать? Или сразу насиловать? — Как ты меня вчера чужими усилиями? — отозвался Альберих, снимая повязку с глаза. Дилюк впервые увидел его шрам. Их шрам. Тогда Рагнвиндр на какую-то долю секунды действительно захотел смерти Кэйи, но все окончилось только дрогнувшей рукой и небольшой царапиной. — Разве у тебя не было выбора? — оторвавшись от созерцания, поинтересовался Дилюк. — Тебе бы хотелось думать, что у меня он был. Нет, Люк, я не собираюсь тебя насиловать. Ты сам попросишь меня о близости, — уверенно и спокойно заявил Альберих. — Я не хочу тебя. — Ты лжешь, да и моего желания может вполне хватить на двоих. Кэйа оседлал бедра Рагнвиндра, пока ничего больше не предпринимая. Глаза Альбериха горели лихорадочным блеском, заставляя ромбовидные зрачки почти пульсировать. Дилюк попробовал ослабить веревки, которыми был связан, но ничего не вышло. Кэйа точно знал, что делал. И устранение стражи теперь выглядело весьма продуманным ходом с его стороны. — И сколько ты им заплатил там, на приеме? — холодно спросил Рагнвиндр, сумевший наконец сложить цельную картину всего произошедшего. — Мне не пришлось платить. Информация — сама по себе оружие, а я всего лишь умею этим пользоваться. — Так что за информацию ты искал в отцовской постели? — Хочешь, я расскажу тебе во всех подробностях? — Альберих ухмыльнулся, заметив, как поморщился Дилюк. — Расскажешь, насколько Крепус Рагнвиндр был падшим человеком, раз соблазнился на миленькое личико мальчишки, которого взял под свою опеку? — Мне тогда было уже семнадцать, — «тебе было всего лишь семнадцать». Это было достаточно неожиданно. То, что Кэйа не зацепился за возможность причинить Рагнвиндру боль, распотрошив заведомо неприятную тему, как он сделал это ночью. Дилюк уставился на Альбериха с подозрением. — Что? — спросил Кэйа. — Ты… любил его? — осторожно поинтересовался Рагнвиндр. — Конечно нет, — фыркнул Альберих, посмотрев на Дилюка так, будто тот произнес какую-то глупость. — Тогда почему? — Неужели ревнуешь? — Просто хочу понять. Кэйа дернулся вперед, проводя по груди Рагнвиндра его ножом плашмя: — Потому что когда ты меня отверг, мне было очень одиноко, Люк.