Дом на первой улице

Неделя тянулась томительно долго и однообразно. Без присутствия Ромы дни в школе проходили уныло настолько, что даже сам Антон не хотел туда ходить. Сидеть за партой, когда справа тебя уже привычно никто не достает, оказалось просто убийственно. Тогда Антон впервые понял, что скучает. И даже несмотря на то, что они периодически созванивались по вечерам без повода, парень так и не решился признаться об этом в телефонном разговоре. Беспокойство похоже на желание одновременно услышать каждый из разговоров в любом переполненном людьми помещении. Антон нервно стучит пальцами по столу, то и дело заглядывая в окно. Рома обещал приехать за ним с минуты на минуту, чтобы практически целый вечер провести только вдвоем. Это то, чего Антон и желал, но чем ближе подходит время к неизбежному, тем больше хочется остаться дома. А вдруг им резко не о чем станет разговаривать так долго, и Ромка потеряет к нему охладеет? Сидя в пол-оборота от кухонного стола, он краем глаза замечает спокойно завтракающую сестру и, не отвлекаясь от разглядывания пейзажа в окне, коротко ей бросает: — Приятного. — Антон, у тебя деменция, что ли? — хмыкает Оля, отложив бутерброд. — В смысле? — такая непонятная реакция на вежливое пожелание, что даже обидно. — За десять минут ты уже третий раз пожелал мне приятного аппетита, — напоминает младшая и Антон едва не выплевывает чай от услышанного. — Я не понимаю, кого ты там высматриваешь? — она приподнимается со стула и вглядывается в окно, пытаясь обрести в глазах такой же нетерпеливый интерес, как и у брата. Но совершенно ничего восхитительного и подозрительного не видит и уныло комментирует: — Очень красиво. Грязь и лужи по колено, прям не оторваться. — Я друга жду, — поясняет Антон и, подперев голову рукой, признается на свой страх и риск. — Мы в кино поедем. — Вау, — громко смеется она. — Это что, свидание? Да уж. Ситуация, действительно, занятная. До назначенного дня встречи Антон изо всех сил старался не думать о настоящей причине их обоюдного порыва поехать в кино, списывая свои неуместные чувства и сомнения на обычное дружеское «погулять». Рома наверняка миллион раз там был. И один ходил, и с друзьями. С чего Антон вдруг решил, что поход в кино именно с ним имеет какое-то другое значение для одноклассника? Он же просто его пожалел, когда узнал, что Антон там не был ни разу в своей жизни. — Нет, это просто так, — печально резюмирует парень, собрав в единое целое свои догадки. — Просто так ничего не бывает, — звучно хлебнув чай, вкрадчиво объясняет Оля. — Особенно, судя по тому, как ты трясешься сидишь. — Он правда не больше друг, чем друг, — неубедительно оправдывается Антон и несмело добавляет. — Лучший друг. Оля недоверчиво окидывает брата своим фирменным ленивым взглядом и издает тихий смешок. Врет и не краснеет. Перед встречей с обычными друзьями так не волнуются, а он буквально сидеть ровно не может и периодически память теряет. Раньше они никогда не обсуждали такие интимные вещи между собой. Понятное дело, что даже если Антона связать и допрашивать, он ни слова не скажет о том, кто ежедневно занимает его мысли и, быть может, даже сердце. После того как Антон перевелся в эту школу, Оля только и успевает замечать его мечтательное выражение лица и яркие вспышки в голубых глазах. — Мой лучший друг — для меня не просто звук, помоги понять, быть или не быть, — вдруг запела Оля, криво ухмыльнувшись. — Если суета вокруг и всё валится из рук, выходи гулять, вынеси попить. Антон сам не понимает, от чего так дебильно улыбается: от песни или от фальшивого пения сестры. Если бы Оля только знала, что творится у него на душе и как эти строки отлично описывают их отношения с Ромой и его самого. — Я жду на качелях, тебя на качелях, я жду на качелях тебя, — улыбаясь в ответ, она издевательски продолжает петь, протягивая каждое слово. — В твоем случае качели эмоциональные. — Прекращай, мелкая, — сдается Антон и снова уставляется в окно, чтобы спрятать горящее лицо от честно сказанных далее слов. — Мы просто стали с ним неплохо общаться в последнее время, пока сам не понимаю, с чем это связано на самом деле. Насколько он сейчас искренен перед собой и перед единственным для него близким родственником, вызывает удивление на лице сестры. — Посмотри-ка на меня, — тихо просит она. И Антон выполняет просьбу. Сестра мягко улыбается, а в зеленых глазах помимо вдруг скопившейся влаги блестит безграничная любовь к брату и желание выслушать его, помочь, понять. — Послушай, — она нежно берет его ладони в свои. — С чем бы ни было это все связано, ничего не бойся. — Ты чего? — его тихий, надломленный шепот пробирает до костей, и сестра убирает одну руку, смахивая все же проступившие слезы. — Хочу сказать, что люблю тебя и всегда буду рядом. — И я тебя люблю, — едва слышно отвечает Антон, словно, если повысит голос, то разобьет искренность этого момента. Момента, когда брат и сестра впервые за четырнадцать лет дали понять друг другу раз и навсегда, что оба любят, несмотря на расставленные в семье приоритеты, несмотря на то, что мама так старалась настраивать Олю против брата, но та оказалась слишком умна для своих лет. Сейчас перед ней больше не тот флегматичный и даже уставший от жизни Антон, каким она привыкла его видеть долгие годы, а другой — потерянный в своих чувствах к другу и ни разу не ощущавший любви от кого-либо. Более того, ни разу не слышавший эти значимые слова вслух до этой секунды. Куда уж там, Антон сам чуть не разревелся, как девчонка, от того, насколько все это было трогательно. — Вот ты дурачок, Антон, — вдруг начинает хохотать она, подобно сумасшедшей, и все еще вытирая щеки от слез, кивает в сторону окна. — Так ждал, — снова начинает она, продолжая смеяться. — Так смотрел внимательно и всё просмотрел в итоге. Антон испуганно оглядывается в окно и видит в нем подъехавшую к их дому красивую черную машину. Сердце ухает и проваливается куда-то в желудок. Рома в ожидании закурил сигарету, вальяжно облокотившись на машину. Антон замечает, что одет он даже лучше, чем на осенний бал. Так старается понравиться или просто любит выделяться? — Оля, — практически скулит Антон, — Я, кажется, передумал. — Эй, не дрейфь! — перегибаясь через стол, она тыкает брата в бок и добивает, прибавляя ему уверенности. — Иначе с этим красавчиком уеду я. — Ага, держи карман шире, — с ухмылкой бросает Антон, собираясь на выход. Он и сам старался одеться сегодня так, как никогда не одевался. Если уж Антон словами не может донести о том, как ему приятна компания одноклассника и их совместное времяпровождение, то пусть это сделает за него его образ. — Не забывай дышать, — хихикает сестра, заботливо напоминая о жизненно важной функции. — А ты ему мой привет передал? — Забыл, — честно отвечает Антон, подходя к порогу и решительно открывая входную дверь. — Сейчас передам. — Точно деменция, — шутливо ругается она, пытаясь пройти вперед него. — Я сама сейчас передам, а то он так и не узнает о моем существовании. — Эй, зайди обратно, — шикает на нее брат. Она почти открывает рот, чтобы наверняка заорать на весь поселок свое приветствие, но Антон вовремя закрывает его рукой и, с трудом заталкивая сестру обратно в дом под ее задорный смех, окончательно захлопывает дверь. У мирно ожидающего Ромы случается что-то наподобие шока от увиденного, он даже роняет пачку сигарет и поднимать ее вроде как не собирается. Антон никогда не рассказывал о своих родственниках, и совершенно непохожая на него девушка выглядит как его ровесница. Странное, точно забытое чувство вдруг мимолетно возвращается. Принимая это как что-то неизбежное, Рома все же признает, что ревнует Антона. — Прости, что задержался, — оправдывается блондин, виновато улыбаясь. — Сестра отчаянно хотела с тобой познакомиться лично. — Не знал, что у тебя есть сестра, — спокойно произносит парень, отвечая на улыбку. Рома каждый день думал, как бы поскорее увидеть воочию эту скромную улыбку на бледном лице. Стало легче. Ревность ушла, не успевши толком и появиться. Он делает последнюю затяжку, бессовестно бросая окурок куда-то в сторону, и раскидывает руки, намекая на свои объятия. И Антон, разумеется, не может ему в этом отказать. Он обнимает одноклассника, крепко в него вцепившись, и неосознанно вдыхает уже родной запах, отчего голова начинает приятно кружиться. — Запрыгивай, — зовет Ромка, приглашая в машину. Уже отъезжая от дома, Антон закатывает глаза, когда видит в окне сестру, которая за ними наблюдала с широченной улыбкой на лице. Дорога до города не занимает много времени, но спокойная музыка в машине и то, как неожиданно осторожно водит Рома, заставляют глаза закрываться. Он не спал почти полночи, думая о сегодняшней желанной встрече. Замечая это, одноклассник забалтывает его разговорами о семье. Из положительного Антон может рассказать только о сестре, что, собственно, и делает, опуская неприятные подробности о родителях на какой-нибудь другой случай. Только заезжая в город, Рома как бы между прочим признается, что у него и прав-то водительских нет, и будет до самой парковки в голос смеяться с растерянного Антона, пока тот не догадается, что это всего лишь идиотская шутка. — Не вижу тут ничего похожего на кинотеатр, — выходя на мороз из теплой машины, замечает Антон. — Тут его и нет, наблюдательный. Ты ведь хотел совместить приятное с полезным, сначала мы прогуляемся, а потом в кино, — спокойно отвечает Рома, помня о его просьбе. — Есть наитие, что именно сюда мы приехали не зря. — Определенно, — с хитрой ухмылкой подтверждает Пятифанов, уводя одноклассника за собой куда-то в совершенно ничем не освещенные дворы. Ромка приводит его к многоэтажному зданию. Только подойдя ближе, Антон понимает, что дом совершенно нежилой. — Здесь, — поясняет Рома, замечая озадаченное лицо Антона, — особое место для нас с друзьями. — Очень веселое место вы выбрали, — ворчит Антон, с трудом обходя препятствия в виде кучи старых вещей, чтобы добраться по лестнице до крыши здания, на которую так торопит его Рома. И только выйдя на долгожданное место, Рома указывает на одну из стен, где кривоватым почерком каждого из его друзей значится надпись, кажется, закрепленная на века. «Здесь были Бяша, Полина и Рома». — Теперь ты тоже тут, значит, отмечайся, — ухмыляется Рома, будто это скрепит их дружбу еще сильнее, чем она есть. — Зачем? — искренне не понимает Антон. — Разве я имею такое большое значение для вас? — Имеешь, — твердо отвечает одноклассник. — Мне хочется, чтобы здесь было и твое имя. Антон, избегая ссоры, беглым взглядом находит что-то похожее на то, чем можно рисовать на стенах, и дрожащей рукой скромно дописывает: «И Антон». Теперь всё выглядит так, как и должно быть. — Отлично, — счастливо улыбается Рома и, сделав пару шагов вместе с Антоном, оказывается практически на краю крыши, аккуратно разворачивая одноклассника лицом к городу. — А теперь смотри. И дыхание замирает от увиденного. Он даже и не заметил, как с неба крупными хлопьями падает первый снег, нагоняя еще более комфортной атмосферы и даже… романтичной. Для их местности это совершенно нормальное природное явление в середине осени. С этой крыши полностью открывается вид на весь необъятный город. Антон с ликованием смотрит на его вечерние огни, на яркие вывески магазинов, на людей, счастливых от выпавшего снега. Теплый свет в окнах домов особенно притягивает взгляд, показывая, куда спряталась жизнь суетливого города. В каждом окне своя собственная история, у кого-то грустная, у кого-то романтичная, но не чужие жизни сейчас занимают мысли Антона. И когда Рома обнимает его со спины, крепко удерживая за талию двумя руками, лишь бы тот не свалился вниз на эмоциях, Антон задумывается, какой же сценарий написан судьбой лично для них. И если судьба существует, пожалуйста, пусть она хотя бы намекнет. Снизу доносится приятная мелодия, которая отчётливо слышна и наверху, и блондин закрывает глаза, чтобы без лишних слов прислушаться к ней. — Такая красивая песня, — задумчиво делает вывод Антон. — О чем же там поется… — Хочешь, переведу ее для тебя? — неожиданно предлагает Рома, уповая на согласие, всё выглядит, как его шанс рассказать всё то, о чем он без перерыва думал целую неделю, пока болел. Рома совершенно не понимает, что происходит. Знает лишь то, что любит людей не за их пол, а за их душевность. И этого у Антона хоть отбавляй. После того как Рома единожды узрел счастливое лицо одноклассника, тот больше не выходил из его головы. Ранее замкнутый и неразговорчивый, а сейчас согласный на все сомнительные авантюры, ранимый, заботливый, до безумия нежный и трогательный. Его так и хочется вечно касаться, наблюдая, как он смущается, словно его никогда в жизни никто раньше не обнимал и не любил. И это никак не связано с их личной тайной и тем танцем. Роме с первого дня знакомства отчего-то хотелось проводить с одноклассником чуть больше времени, чем он позволял сам. Хотелось узнать его получше, хотелось, чтобы он наконец открылся и показал себя таким, какой он есть. И Роме с настоящим Антоном очень даже нравится. И пусть он даже не боится показаться ему жалким и беспомощным, Рома готов его защищать теперь не только на правах старосты их класса, как тогда. — Хочу, — он чуть отступает от края, поворачиваясь к однокласснику лицом, но даже и не планирует разрывать теплые объятия. И тогда, с небольшой паузой, хватаясь за только что услышанные строки, Рома шепчет перевод прямо на ухо, и от его теплого дыхания по телу Антона хаотично пробегают мурашки. — В какую зловещую игру ты играл, чтобы заставить меня так себя чувствовать? — Какой злой поступок ты совершил, позволив мне мечтать о тебе? — обнимает крепче, запуская пальцы в чужие волосы и медленно поглаживает, отдавая всю свою нежность, которая у него осталась. — Какая злая вещь — говорить, что ты никогда не испытывал ничего подобного, — не останавливается он, только голос чуть сбивается от нахлынувших чувств. — Ты поступил подло, заставив меня мечтать о тебе. — И я хочу влюбиться в тебя, даже если это разобьет мое сердце, — в последний раз выдыхает Ромка на припеве, искренне благодаря судьбу за то, что Антон изучает в школе французский и совсем не понимает, что одноклассник только что его нагло обманул, намеренно переведя последнюю строчку неправильно, чтобы выкрутить смысл в свою пользу, в качестве скромного признания. На самом деле, песня эта о неразделенной любви, но Рома решил, что настоящий ее смысл — это не их история. Для Антона никто еще так не старался. Он бы отдал всё на свете, лишь бы эти слова Рома когда-нибудь сказал лично в его адрес, так же жарко выдыхая каждое из них на ухо. Окончательно растрогавшись скромному переводу, он, не жалея всех своих сил, крепко обнимает одноклассника, и от этого порыва из Ромки вырывается хриплый тихий стон. Антон вдруг шмыгает носом, и Рома, чувствуя неладное, меняет положение головы и оказывается к Антону лицом к лицу в чертовой еще недопустимой близости для них. — Что-то не так? — так же нежно шепчет, едва балансируя между совестью и желанием, чтобы удержаться и не прильнуть к чужим мягким губам. — Просто, — голос Антона растерянный и снова надломленный. — Это так красиво, спасибо. — Не за что, — мягко отвечает он, касаясь пальцами лица, чтобы стереть с него непрошеные слезы, даже если они от счастья. — Благодари мою маму, это она мне репетитора 6 лет оплачивала. — Ох, я теперь эту песню буду всегда слушать, — вдруг замялся Антон. — Она ассоциируется у меня с тобой. — Только перевод не читай, — испуганно пронеслось в мыслях Ромы. Так не хочется предстать перед ним неуверенным в себе, еще и обманщиком. — Ура, открыто новое достижение в наших отношениях — ассоциации, — шутит Пятифанов, нехотя отстраняясь и так и не решившись на поцелуй здесь и сейчас, больше восприняв это как легкое помутнение. — Прекрати меня смущать, — отводит глаза Антон. — Тебя смущать — одно удовольствие, прости. — Тогда я тоже буду так делать, — твердо заявляет Антон, все еще смотря куда-то в сторону, иначе брюнета захочется чем-нибудь стукнуть за его вечную самоуверенность во взгляде. — Вот это да, — удивленно протягивает Ромка, — тебе придется очень сильно постараться, чтобы меня смутить. — Я справлюсь, — игриво ухмыляется Антон и отступает, направляясь к выходу с крыши. Уже в кино Антон благополучно засыпает практически сразу же после начала, неосознанно роняя голову на плечо Ромы. Нет, фильм должен быть интересным, и он очень хотел его посмотреть и старался изо всех сил не закрывать глаза даже на секундочку. Просто слишком сильно устал, и всё же не удержался, даже несмотря на то, что это его первый раз в кинотеатре. Рома улыбается, аккуратно укладывая его голову себе на колени, иначе в такой неудобной позе шея Антона обещает на утро адски болеть. Очень удачно сложилось так, что зал более комфортен, чем обычно, и их места не разделяют ничего лишнего. Антон едва хмурится от беспокойства, но не просыпается. Оказалось, что на трезвую голову такая близость воспринимается не совсем обыденно, как чувствовалось тогда в актовом зале. Становится очень сложно сосредоточиться на сюжете и ловить смысл фильма, потому что слишком тянет постоянно смотреть вниз на умиротворенное лицо одноклассника, даже ни разу не дрогнувшее от громких моментов в фильме. И разбудить его нет никакого желания, проще еще десять тысяч раз сводить его в кино, только в более бодром расположении духа. Будить его и не пришлось. По окончании фильма Антон успешно справляется с этим сам, чуть жмурясь от яркого света, резко ударившего в закрытые глаза. — Доброе утро, — с иронией шепнул Рома. — О боже, — теряется Антон, не сразу осознавая свое лежачее положение, — Извини меня. — За что? — За то, что напросился в кино и даже его не посмотрел, — его брови опускаются вниз, создавая безумно виноватое выражение лица, — и за то, что разлегся здесь на тебе. Он резким рывком хотел подняться с чужих колен, но Рома, твердо удерживая чужое плечо и не давая встать, укладывает его обратно. — Думаешь, это первый и последний раз, когда мы оказались в кино? — Не хотелось бы так думать, — искренне отвечает Антон, упрямо рассматривая потолок. И почему ему не стыдно смотреть в глаза Ромы только в нетрезвом состоянии? Антон вдруг улыбается своим мыслям, что было бы, выпей он еще больше в тот вечер. — Вот и не загоняйся, у нас с тобой вся жизнь впереди, — неоднозначно отвечает Рома. — У нас? — переспрашивает Антон, не особо доверяя услышанному после пробуждения. — Не придуривайся, ты всё слышал, — ухмыляется одноклассник. — Просто хотелось услышать это еще раз, — парирует Антон и, мило зевая, все же поднимается, больше не встречая сопротивления. То есть, он совсем не против разделить с Ромой всю свою жизнь? Всё же смутил, как и обещал. По дороге домой Антон требовательно просит пересказать ему, о чем был фильм, но Рома искренне не понимает, как вежливо съехать с темы, потому что толком сам не запомнил ни начала, ни конца. Он просто отдал предпочтение другому фильму, их личному, весь сеанс пялясь на спящего одноклассника. Вместо пересказа он бросает простое: «Хорошо, что ты этого не видел, потому что фильм — полная хуйня» — и издевательски заглушает просьбы Антона музыкой, назло выкручивая ее практически на всю громкость. Антон, конечно же, обиженно хмыкает и, скрестив руки на груди, теперь молча рассматривает стремительно мелькающие в окне пейзажи. И даже смотреть больно на его обиду. Пятифанов смягчается и делает тише, чем привлекает внимание Антона. — Как песня называется? — едва слышно спрашивает он, уже не выглядя таким недовольным. — Я не помню, — отвечает Рома, а затем мягко добавляет, — честно. — Скажи, как вспомнишь, пожалуйста, — просит Антон, словно заранее ищет повод для разговора в будущем. Так страшно осознавать, что такой вечер может больше никогда не повториться, и завтра всё вернется на круги своя, и Рома забудет, какой был нежный и откровенный сегодня. — Обязательно, — выдыхает он, печально добавляя. — Спасибо за круто проведенное время. — Ты впервые благодаришь, — отвечает Антон, он и не заметил, как они уже оказались возле его дома. — Не зазнавайся, — предупреждает Ромка со снисходительной улыбкой. На самом деле, он бы без остановки благодарил Антона за то, что тот снова вдохнул в него душу и позволил испытать каждую из давно забытых приятных эмоций. — Ты невыносимый, — с какой-то любовью ворчит Антон прямо на ухо, перед этим перегнувшись через всё лишнее, чтобы аккуратно обнять Рому на прощание. — Чего ты там мяукнул? — со смешком переспрашивает одноклассник, ласково обнимая в ответ. — То, что буду скучать по тебе, — на одном дыхании выдает Антон, разрывая объятия. Чтобы не слышать ответа, который его может расстроить своей невзаимностью, он быстро выходит из машины, даже толком не прощаясь. На улице становится лучше, снег не прекращает идти с тех пор, как начался, еще чуть-чуть — и можно будет бросаться снежками в неугодных. Не успев открыть дверь дома, блондин подпрыгивает от неожиданности, потому что Рома вдруг решил посигналить. — Аптека! — весело кричит одноклассник в едва открытое окно. — Чего? — правда, совершенно ничего не понимая, спрашивает Антон. — Песня называется «Аптека», я вспомнил, — объясняет Ромка, лучезарно улыбаясь. — Дурак! — делает вывод Антон, все же взаимно отвечает на красивую улыбку, стоило так пугать из-за вспомнившегося названия. — Я тоже буду по тебе скучать, — ухмыльнувшись, бросает Пятифанов и уезжает теперь окончательно. Влюбиться в Рому оказалось слишком просто.