Они все захотели меня открыть, Как простой чемодан, они знают одно: Даже в самом пустом из самых пустых Есть двойное дно…
— Если таков твой музыкальный вкус, то точно видел, — Князь улыбнулся, узнавая Шклярского. Только вот само содержание песни ему добра не сулило. Тайну своего двойного дна он предпочёл бы охранить, как можно дольше. — Андрей, — представился он. — И если вспомнишь, лучше обо мне не распространяться, я тут под прикрытием. — Интересно, — Антон задумался. — В самом деле никак не могу вспомнить, хотя уверен, что где-то видел. Но раз под прикрытием, то, конечно, не стану чинить препятствий. Вспомню, так промолчу. Только вот не думал, что ещё Иных в этом поезде встречу. У нас тут спецоперация, я слышал твой шеф тебя немного просветил. — Да, — кивнул Князь. — Только учти у меня там полвагона Тёмных Иных и с вашей странной книгой, названия которой мне никто не сказал, те связи не имеют, можешь, не проверять. Мы на гастроли едем, — наконец, признался он. — Вот как! — глаза Городецкого загорелись. — Я точно тебя вспомню, но позже. Сейчас в голове только дело. Человек, на которого мы думали, оказался всего лишь человеком. Панком, правда, — прибавил он, скользнув взглядом по прикиду Андрея, — кто-то намеренно ввёл нас в заблуждение, внушив магически подозреваемому сесть на поезд Москва-Алматы. — Вечно панков во всех грехах обвиняют, — не выдержав, выдал Князь. — Но вы все всё ещё здесь и операция не отменена, значит, сенсоры чувствуют, что книга где-то рядом? — Верно, — согласился Антон. — Она где-то рядом, но мы скоро тут весь поезд прошмонаем, ничего не найдя, я так чувствую. — Ну, на мой вагон с нечистью вы пока не наткнулись, так что дерзайте, — тут Андрей вновь посмотрел в окно и вспомнил, почему вообще вышел. — А что если книга не в поезде? А над ним? Я тут видел одну чересчур крупную летучую мышь совсем недавно… Такая бы книжку вполне унесла, ну в порядке бреда, — тихонько хохотнул Князь, однако Городецкий загрузился. — Знаешь, сейчас уже любой бред принимается как версия, — тихо ответил тот. — Вы чего там Фуаран откопали? — глядя на такую реакцию, пробормотал Андрей, тыкая не просто пальцем в небо, а вспоминая, что рассказывала бабуля. Городецкий же так на него посмотрел, что Князь сразу понял, что попал одновременно и в точку и под подозрение. После этого тот скомкано распрощался и был таков, а невскому дозорному нестерпимо захотелось курить… Что-то ему подсказывало, что на этом история для них нихрена не кончилась. Начать стоит с того, что сходили они с той же станции, что и веселая компания, гоняющихся за книгой сумасшедшей ведьмы. А потом и приехали в тот же аэропорт, ну расщедрился Гордей в кои-то веки на авиаперелёт, а мож организатор из Астаны сам подсуетился, оплатив… Короче, туда на самолете они добирались, а назад опять поездами, давая в ряде крупных городов концерты, а затем обратно на поезд — Алматы-Москва. А вот куда Городецкий и ко намылились?! Увы, Князю суждено было узнать. До их рейса было три часа, и компанию заметил Мишка, а так как тот был любопытный товарищ то и махнул, чтоб ему гаду попса одна в случайном воспроизведении попадалась; за Городецким и вампиром. С ними же увязался и тот «панк», про которого, судя по всему говорил Антон… Ну, естественно, Андрей рванул за Горшком. Мишке хватило ума следовать сквозь Сумрак, потому его либо не заметили, либо решили, что его присутствие ничего не изменит. Князев тоже шагал по нему, но на два слоя глубже, на третьем дышалось тяжело, но он конспирировался. Зашли они, значит, в туалет, ладно, что в мужской… И тут вампира, Саушкина, кажись, разнесло. От такого философского да и вполне анархического спича присвистнул да и вывалился с Сумрака, зааплодировав Горшок. Константин, довольный произведенным эффектом, покивал на Мишку и сообщил Городецкому со звенящей обидой: — Видишь, вот он понял, так чего ты не можешь, а?! Андрей, который после данной речи призадумался и присел, конечно, крепко восторгов Гаврилы не разделял. Во-первых, вампир этот производил впечатление буйнопомешанного, во-вторых, это, че получается, его бабуле каюк?! А ещё Лер Санычу, Шклярскому и многим-многим другим, кого он знал? Нет, конечно, с одной стороны пожили уже даже лишку, но… Это ж мир будет совсем без магии, без искорки… Скучно. С другой стороны и паразитирование тоже плохо. Куда не плюнь — жопа какая-то. Но и устраивать Иным геноцид… Нет, всё-таки Князь этого позволить не мог. Потому приготовился поддержать Городецкого в бою, если надо он и Мишке легонько в глаз пропишет, чтоб не бузил… Анархист этакий. — А ты что это, Антон, всё-таки хвостик притащил? Так че-то мелко ваши мыслят… Всего второй уровень отрядили, — между тем, заметив его, издевался Саушкин. — Потому что никому из вас, хоть Гесер с Завулоном скопом навались не совладать со мной! — и он сбросил маскировку… Оказалось, что Тьмой тоже может ослепить. Если та Абсолютна и пульсирует живым, огромным сгустком, что попросту вытягивает весь свет… Видимо, Фуараном Костик баловался весьма успешно. — А теперь, — произнес он нараспев, довольный произведенным эффектом, — Вы увидите воочию, как это действует, — и достал книгу… Прочитал заклинание использовал кровь двенадцати человек, и… был человек по имени Лас стал слабенький Иной. А ещё… Андрей с ужасом прислушался к себе, был потенциально первый уровень, а стал Высший… И не он один. Князь пригляделся. Теперь и Городецкий, и очумело моргающий Мишка все стали в потенциале Внекатегорий. Твою ж… Дальше события завертелись калейдоскопом, Саушкин и следом за ним Городецкий перешли через портал на Байканур, а они с Мишкой остались за боротом. «Что ж, если у этого вампиреныша всё получится, то переживать не о чем,» — тщетно успокаивал Андрей, определяя текущий уровень Михи на глаз, как третий… Сам он тоже, кажется, и без тренировки перемахнул на первый. Телефон разрывался, ловя прямо в Сумраке, окольными путями и чувствуя, как уже не так сильно льется со спины пот, он вывалился в пустой чулан с чистящими средствами и ответил шефу. С десять минут он выслушивал цветастый мат, а затем тот тихим голосом поздравил его с тем, что апокалипсис для Иных отменяется и теперь ему придется присматривать за не просто Горшком, ну максимум Иным среднего уровня, а тем, который и глупости мог утворить масштаба соответствующего… Что ж, Андрей не просёк, а вот Антон да, но не сказал об этом Саушкину, что сам он паразит ещё тот и для заклинания ему нужны люди, а на орбите тех нет. Что ж, Князь испытывал смешанные чувства по этому поводу. А вот Мишка был расстроен до тех пор, пока очевидно не осознал, что части его группы пришла бы хана… И не только живому мертвецу Леонтьеву, но и Поручику, и Яшке, и даже Мышке. После этого Горшочек повеселел и стал снова всех доставать с новыми силами. Ну да, силами… Кажется, Ренегат только ахнул, заметив метаморфозы.***
Ты, зловещая луна, В мои муки влюблена! Отобрав души покой, Что ты делаешь со мной? Может, ты мне дашь ответ, Почему весь белый свет Обозлился на меня? Для чего родился я?
Сашка Леонтьев чистил зубы, напевая Некроманта… Выпущенным клыкам уделялось особенное внимание. Сегодня он не выдержал да вовремя стоянки на станции сохотился на то, что было доступно, а именно на ворону. Да, крови с гулькин нос, но чувство морального удовлетворения, когда он на месте «Карыча» представлял Лёшку Горшенёва… Того стоило. К тому же живая кровь — совсем другое дело. Только замарался он — это да. Оттого и начищал зубы с особым остервенением. Будто это поможет. И голливудская улыбка сделает из него меньшего монстра, чем он являлся. Напевал Некроманта он также с особой болью… Вряд ли Князь строчки эти, сочинивший, был способен понять хотя бы на малую долю, каково ему… Нет, куда там этой белой кости. Обоим Горшенёвым, Князеву да даже прибившемся к ним Егорычу. Они такими родились, да. Особенно Андрей. Он ведь давно его заприметил, когда тот ещё своё свет яркий не прятал. Сосед по лестничной клетке. Весь такой из себя добродушный, что аж зубы сводит. Ещё и не стал смотреть на него, как на демона. Чем и купил без остатка, зараза. Другие сотрудники Ночного Дозора, с которыми он сталкивался, себя так не вели. Они мнили себя богами, а его мелким падальщиком, потенциальным преступником, без пяти минут преступником… Оттого и клеймили меткой регистрации. Будь ты хоть семь раз звездой, но если ты низший Иной в аэропорту и на вокзале к тебе обязательно пристанут контролирующие органы. Да на нем и клейма негде ставить… Увы, не в том смысле, что понимают люди. Князь же то ли не имел предрассудков, то ли со всеми старался вести себя не как гандон, но Ренегат это оценил. И стал почаще выползать на лестничную клетку, когда чуял, что повеяло из подъезда светлыми силами. Заводил разговор о том, о сём. Понимал, что зря приклеивается, но ничего поделать не мог. Тянуло его страшной силой к нему. Может так собственная мертвая душа отзывалась глухо, желая хоть чужое тепло ощутить — Сашка не знал. Он не помнил, что такое жить. Быть человеком. Всю сознательную «нежизнь» Леонтьев провёл вампиром, но это не мешало снам, где были настоящий вкус, вкус материнского молока и играли краски жизни, пробиваться в его мир. Когда Князь стал всё реже появляться дома, он заволновался, а затем узнал в своей тусовке, что тот, оказывается, в рокеры подался. Сашка, занимавшийся гитарой с младых ногтей, едва не взывыл. Он значит этим вполне человеческим занятием большую часть жизни занимается, а этот… Дозорный, пресветлый, которому доказывать, что он живой самому себе не надо, сунулся с разбегу?! Ещё и успехи имеет?! Сначала Леонтьев рвал и метал, а потом… начал осторожно подбираться к компании, где тусил Князев. Темный маг-перевёртыш Лёшка Горшенев подвернулся, как нельзя, кстати. Тогда и нарисовался воин света, весьма доходчиво объяснив. что он в Король и Шут на задании и сдавать его очень нежелательно для шкуры самого Сашки… Тот покивал и продолжил подбираться к Князеву. В результате цель была достигнута, помимо того, Леонтьев, наконец, реализовал себя, как гитариста и вообще был бы доволен… Не шугайся от него Андрей теперь как черт от ладана. Будто он шпион Дневного дозора какой… Хотя, возможно, того тяготило, что Лось в любой момент может его сдать… А быть зависимым от низшего Иного — сами помните. От этого Ренегат злился и начинал шантажировать Андрея, а тот от этого ещё больше от него запирался. Замкнутый круг выходил. Сашка страдал. Видит око да зуб неймет… Не подумайте испить Княжеской кровушки он не хотел… Наверное, не хотел. Ему совсем другое от него нужно было. Ну, то, что заполучил проклятый Горшок, не прилагая притом никаких усилий. А ведь Леонтьев просто хотел быть таким как Князь. Родиться рыцарем Света, а не исчадьем Тьмы. Почему одним доставалось всё, а другим надо пить кровь, чтобы жить… Почему одним достаточно повести выдающимся ухом и готов новый сюжет, а ему, чтоб втолковать слушателю то, где Князь обходился строкой, надо извести, как минимум строфу. Отчего мир столь не справедлив? И Ягоде, и Горшку, и Князю дана не только сила Иного с рождения, но и подлинный гений творца… В особенности ловок Андрей. И чтец, и жнец, и на дуду дудец. Аж тошно. Ещё и облик в Сумраке имел такой… Магнетический, но не как у Горшка такой, что я влюбилась и вся твоя, а тот, в котором хочется утонуть и уснуть, как в пуховом одеяле… Этаки добренький старичок-боровичок, который при необходимости и вломить клюкой может, что искры с глаз посыпятся, ну а коли, добрый молодец ты, садись к костру… Добрый старый шут расскажет историю. Тьфу! Вот потому-то, несмотря ни на что, ненавидеть Князя Андрея и не получалось, а к его свету, что в их легкой полутьме сиял, подобно маяку, неудержимо тянуло… Только вот сам Сашка был тёмным созданием, мотылем, если угодно, и слишком уж сильное приближение к свету, для него было чревато гибелью. Отчего это правило не распространялось на Горшка, Лось не знал… Но очень хотел бы знать секрет, но по сейму выходило, что того и нет… Долго он бился над этой загадкой, уже и мочи не было всё это долго терпеть… Хоть и в группе он реализовывался хорошо, но чуял Сашка, что скоро ему придётся уйти. Князь с Горшком-то, видать, были как-то кармически связаны, что и плевать было Тёмный или Светлый. Тогда-то Ренегат и стал ненавидеть Мишку, ведь у того было то, чего он лишен, хотя они и были почти одинаково Тёмные… Только Горшку не надо было пить кровь, чтобы жить. Да… Прекрасно! Леонтьев сплюнул в раковину, а хотел бы на Горшенёва! Порой ему так нестерпимо сильно хотелось наплевать и на уговор с Андреем да и бросить Горшку правду в рожу… Но тогда Князя в группе они больше не увидят. Он Андрея больше не увидит. Тот ведь, наверное, ещё и для верности переедет. Такая вот дилемма. И Сашка Леонтьев молчал, стиснув клыки. Оттого он удивился, когда произошло это…***
Они только что дали концерт в Олимпийском. Хороший концерт! У Михи внутри все органы приплясывали от остатков того драйва. Дали они с Князем, конечно. Ну и остальные молодцы! Мишка довольно прищурился, втягивая морозный, декабрьский воздух. Пацаны ушли кутить, а его вот чего-то на свежачок потянуло. Но это, если честно, было не совсем правдой. Просто кайф от сегодняшнего вечера хотелось упрочить, а с начинающейся ломкой это не так уж просто. Да, он всё чаще бывал в завязке, но сейчас прямо нестерпимо хотелось ширнуться. Только вот дилер его поджидал какой-то странный. Не то, что среди тех совсем уж не могло быть неприметных интеллигентов лет тридцати в строгом и скучном костюме… Но! От этого при одном взгляде веяло силой, а ещё на спине мурашки засобирались… А это было уже странно. Горшок присмотрелся. Дилер был худой, невысокий, щеки впалые, черные волосы коротко, по-военному, пострижены, а вот большие серые глаза цепко уставились прямо на него. Мишка нервно вздохнул и взглянул, наконец-то, сквозь Сумрак… Отчего тут же похолодел и обмер. Сумеречный облик с лихвой компенсировал скромный в человеческим мире. Однако явившийся по его душу таковым не был. Существовал единственный Тёмный иной, кого отец в их широтах, награждал далеко не эпитетом — демон. И то был Завулон. — Кажется, нам давно следовала поговорить, Михаил, но когда вы в результате происшествия в Казахстане стали Внекатегорий, это стало безотлагательным. Присядем, — из темноты соткалась скамейка, а Горшка внутри что-то оборвалось.