Панк-Дозор

Пробы длились четвертый час, Мишка нетерпеливо ёрзал на отсиженной заднице, но злить режиссера очередной отлучкой в сортир не стал. Во-первых, подумают, что у него с простатой чего, а это ему надо, а, во-вторых, перед дамами неудобно. Те ж старались, ё-моё, играли и пели. Надо слушать и изображать заинтересованность, иногда вежливо задавая вопросы. Юля им всем понравилась, и пока в просмотре остальных женщин Горшенёв видел пустую трату времени, но реж настаивал. Может, в этике дело было, что людей уже позвали. Ладно, вдруг бриллиант какой неогранённый к ним заявился. Хотел Мишка в театралы податься — теперь не ной. И он сидел, всё сильнее сползая с кресла… Пока не вошла она. Стоило ему мазнуть по вошедшей дамочке скучающим усталым взглядом, как в башке точно молния стукнула. Горшок резко выпрямился, подаваясь чуточку вперёд. Иная. Светлая. Судя по расходящемуся присутствию — весьма сильная. Совершенно не таящаяся, отчего сияние её мерно обволакивало зал. Ну куда такая на роль помешанной на маньяке Тодде Ловетт, а? И всё же он, затаив дыхание наблюдал, чувствуя, как тепло, знакомое какое-то наполняет и его. Эта Светлая щедро делилась своей энергетикой. Не жадничала, не тянула со зрителей крохи тепла и света, а скорее преобразовывала их собственные эмоции, отзеркаливая и усиливая. Теперь понятно стало, как на пробы попала никому неизвестная Аксинья Волконская… С таким именем и фамилией — та скорее не из дыры выползла, из прошлого столетия. Зачем, спрашивается, а? Неужели постановка заинтерисовала? И Мишка, сглотнув в миг ставшую вязкой слюну, наконец обратил внимание и на внешность. Блондинка в теле — таких-то он и любил. Не кожа и кости, а ухватить есть что. В платье таком… Ну точно с начала двадцатого века родом. Непышная юбка, приталенный силуэт и закрытая весьма и весьма выдающаяся грудь… А вот цвет весьма вызывающий — ярко изумрудный. Только вот дополняли образ кожаные митенки и не менее кожаные корсет, точно из сексошопа. Обута была дамочка в тяжелые кованные ботинки на шнуровке, а прическу имела тоже начала двадцатого века — пышную, с начесом приколотую… Мишка не заметил, как перестал дышать. Внутренности охватил жар. Давненько его так в одетом виде барышни не заводили… Так что он и без спичек полыхал. Хорошо, в зале полумрак царит — и его раскрасневшаяся физиономия с лихорадочно блестящими глазами не так заметна. Пока он тщетно пытался совладать с собственным телом, дамочка… Аксинья начала петь. Только вот совсем не требуемый отрывок. Точнее тот, но Мишка его насилу узнал. Та — суть оставив прежней, текст изменила. Изменила текст, бл*дь… Да так, что у Горшка ум за разум зашёл… Так хорошо та встала на музло. Кажется, даже парни уставшие за вечер играть одно и то же раз десять, от неожиданности сбились пару раз. И нет, текст от проф. авторов, к слову тоже Андрея и Михаила, хорош был всем с литературной точки зрения и правилен, но… Сейчас слушая иной вариант, Горшенёв обомлел. Теперь текст и музыка по-настоящему гармонировали меж собой, как это было с Князем… Пропавшим, чтоб его как сквозь землю фантомом-Андро. Он не заметил, как до побеления в костяшках вцепился в подлокотники. Рядом режиссер, кажется, тоже выпал в осадок… Ну, да всеми флюидами Иной да по человеческому разуму… Мишка нервно сглотнул, заставив себя прислушаться вновь к голосу… Тот, может, и звучал не так чисто, как у Юленьки, но… Вот ж дело какое необычайное, тоже подходил лучше. Потому что пела Аксинья эта с чувством и душой. А кажется в погоне за качеством звука, Миша стал забывать, что вообще-то в искусстве не это главное. А именно, что драйв эмоции, а некоторая грязь… Панки грязи не боятся. Всё это пробежало по его голове так быстро, что Горшочек и не заметил, как ноги его на сцену вынесли, руки схватили микрофон и он начал аккомпанировать дамочке почти привычным «лай-лай»… И так покойно и хорошо вдруг на душе стало. Мишка даже не заметил, что весь суперсерьёзный трагизм партии Ловетт куда-то испарился, подправленный самоиронией. Когда они окончили, Горшенёв просто изваянием застыл на сцене. Под конец их взгляды пересеклись — и зелёно-карие глазищи Аксиньи впились ему в душу на миг, а затем та улыбнулась и кивнула пораженному режиссеру: — Ну вы мне позвоните! А сейчас, прошу простить — тороплюсь! — и бодро отбивая шаг набойками скрылась в закат, пока Миша не отмер. Отпавшая челюсть его, кажется, начала высыхать… — Это чё было?! — первым подал голос Яха. — Мне одному показалось… — что именно тот не договорил, ему на ногу наступил подскочивший Ренник со зверской рожей. — Пацаны, извините! — немного нервно произнёс Леонтьев. — Тоже тороплюсь… Запись! — и свалил вслед за роковой дамой. У Мишки это исчезновение… Чересчур поспешно вызвало непреодолимое желание погнаться за Аксиньей. И если надо Лосю одному ретивому рога обломать… Хотя он даже и доказательств не имел, что тот реально побежал за ней, а запись не имел, например, к дантисту! Но планы Горшенёва нарушил режиссер своим покашливанием: — Михаил, я думаю, вы со мной согласитесь — это находка… Но по поводу текста, если и менять, то звоните Волконской сейчас и договаривайтесь! Куда убежала, егоза! — Что и остальных слушать не будем? — пересохшим голосом спросил Горшок. — Нет, последняя она… — вслух мыслил режиссер. — Аксинью мне рекомендовал такой человек… Что не включить нельзя было — теперь понимаю, почему. Учитывая, что перед ними была сильная Иная — Мишка мог представить, кто примерно. Испытывая стойкое желание закурить, он начал бочком пробираться к выходу… Аксинье же он позвонит. Только немного в себя придёт.

***

Время быстротечно. Это Аксинья знала наверняка. И в её долгой жизни четверть века — это пшик. Вот только и молния умещается в пшик, меняя всё существо. Двадцать пять лет она, нося костюм очередной, играла, наверное, одну из лучших своих ролей. Андрей Князев получился классным. Пожалуй, Ася бы сама в себя влюбилась, если бы всем сердцем не прониклась к Мишке. Это-то и было самым страшным. Не просто привязаться к объекту своего задания… А чувства, может, тоже срок годности, как миссия, имеют, но у неё тот не то, что не вышел, он, бл*дь, ещё сильнее стал после окончания договора с Горшенёвым-старшим. Наверное, тому стоило сказать спасибо. За эти годы Ася, наконец, открыла миру своё творчество, реализовалась как единица… Но вместо этого она ощущала, как крепла внутри ненависть. Ведь всё это пришлось оборвать, словно нить, перерезать… И со сценой попрощаться, хотя сейчас отход в тень, некогда родную, ощущался болезненно горьким, почти невозможным. И самое главное с Мишкой. Она могла бы остаться. Да, договор был на двадцать пять лет. Но попроси она Юрия Михайловича, тот бы с радостью продлил чары, хоть насколько… Но так было нельзя. Ещё пять, десять лет обмана ничего бы не принесли, кроме горя. Это всё же была не она. Собранная личность всё равно рассыпалась бы в труху. Аксинья скучала по себе настоящей. Да и, глядя, на то, как мучается Горшочек, она надеялась, что так будет лучше. Что он сможет отпустить. И жить без неиссякаемого раздражителя для чувств под боком. Последнее сомнениям не подвергалось. Увы, но его вторая жена… Когда Ася ту увидела, то решила, что смотрит в кривое зеркало. Нет, с этим надо было кончать. Время шло, она, конечно, научилась вести себя со временем матёрым мужиком, но… Природу всё ж не спрячешь. Не один Мишка в сети её невольные попался. Ренник. Тот тоже пал жертвой. Признаться, с ним вообще странно вышло. 2004 близился к своему завершению, а Волконскую достал Балунов. Ей всё время, казалось, что котяра этот о чём-то догадывается. Вот и подговорила она свою должницу старую — Крисанию, того обратить в кота. Исправить, так скажем, ошибочку, по которой тот человеком родился… Чтоб малость не до Князева стало ему. Только вот рыжая всё перепутала, общались-то они под градусом. И обратила в огромного черного кота аки Бегемот… Не того Сашку. Ладно, хоть Пора не задело. Тот-то вообще не при делах. И как его расколдовать Ася бы ума не приложила… А вот с Лосем хоть и не без эксцесса, но всё прошло гладко. Даже разбитое в гневе на остолопа Горшка стекло пригодилось… Правда, побочка всё ж оказалась. Вылезли наружу чувства Ренекота. Увы. И ладно бы… Тот всей правды себе и не представлял, а оттого, что знал, сбежал подальше. Только вот сейчас бумеранг настиг её… Аксинья прикрыла глаза. Да, она ушла, растворилась без следа. Словно Андрея Князева до 14 лет и не существовало. Квартиру, купленную специально для спектакля длиной в 25 лет, она оставила нетронутой. Словно владелец, просто вышёл прогуляться в магазинчик за углом. Единственное, что забрала — рубашку расписанную свою да пару рисунков с фото. Не стоит объяснять отдельно, кто там был изображен… Даже текста оставила. Мишка их не мог не найти. Со стороны — это, конечно, дико выглядело. Но ещё хуже было инициировать свою смерть. Это было бы слишком жестоко по отношению к Горшенёву. А так… Люди пропадают. В Японии целые агентства есть, которые помогают исчезнуть и начать новую жизнь. Тут уже вариантов больше остаётся, согласитесь. К тому же ряд намеков она группе и Мишке, в частности, оставила. Во-первых, в последнем альбоме. К слову, словила она немало фейспалмов при его записи… Унесло Мишу в прошлый век. Ещё на тени клоуна начало. Ей, как живой свидетельнице, было нелегко не закатывать глаза. Впрочем, через раз ей сдерживаться не удавалось. Увы. В общем, на фотосессии и съёмке клипа Князев был единственный весь в белом. Это был намёк. И что Светлый иной, и что единственная женщина в коллективе… Ну теперь уж-то — да. Вторым звоночком для Горшка должен был послужить оставленный текст с музлом. Поздно, Адель — идеально ложилась на Поздно, Андрей, но Адель таила в себе намёк… Ну и наконец, отказываться полностью от Мишки она не собиралась, несмотря на всё ментальные подпрыгивания его бати, хотя четкого запрета, к слову, она и не услышала… Князева была не в восторге от Тодда, но с театром была на «ты», если уж так вообще можно выразиться, говоря о нём. Её расчет был прост — попасть на роль Ловетт, постепенно занять своё законное местечко в истинном обличье… Там уж либо до самого допрёт либо сказать придётся. Реакции, конечно, могут быть разными. И не в одном из вариантов Мишка ей на шею не кинется, но… Позлится да может и остынет. А если не попробует так и вовсе не узнает. Но нельзя было, чтоб с наскоку узнал… В душу родную надо было снова тропку найти. Может, и не только в душу. Рассуждала Ася, одеваясь на прослушивание так тщательно, как на Императорский приём не являлась… И эффектное появление удалось. Правда, не без ложки дёгтя — её узнал Лось… Ладно, и не таких плутов обламывали. Только бы не узнал, кому на самом деле, обязан своим месячным пребыванием в кошачьей шкурке.